Читать книгу Кадеточка. Современная любовная повесть - Таня Сербиянова - Страница 10

– Слушай, курсантик! Может, уже хватит! – слышу это, когда мы

с Володькой подходим к стойке бара в доме офицеров флота, который чаще всего называли кратко – ДОФ.

Кому это говорит барменша, я не вижу, так как он наклонил низко коротко остриженную голову и, вытянутыми вперед, прикрыл ее руками, которые разложил на стойке бара. При этом я различаю короткие почти квадратные погончики с белым кантом и маленькие, обвитые плосковыпуклыми канатами якоря. Курсант, сразу же определяю я. Только вот с кого курса? Не вижу сколько у него золотистых галочек-птичек, из-за образовавшейся складки на рукаве форменной суконки,.

– Я тебе сказал! – слышу довольно грубый голос из-под его рук. – Наливай!

– Нет, может и правда хватит, – продолжает робко упорствовать барменша.

Я отворачиваюсь и легко соскальзываю с банкетки у стойки бара, больше всего заботясь о том, чтобы моя и без того, такая коротенькая юбочка не задралась и не засветила бесстыдно мои ляжки…

Я уже делаю шаг навстречу Володьке, который несет в обеих руках железные вазочки с шариками мороженого, но затем все происходит так быстро, что я только успеваю отметить происходящее и почти не успеваю осмыслить.

– Сука старая! Дай сюда бутылку! – слышу за спиной пьяный окрик курсанта и тут же вижу краем глаза, как капитан-лейтенант, что сидел рядом со мной заступается за барменшу.

– Товарищ курсант! Немедленно извинитесь и вернитесь в училище! Я приказываю!

– На, сука! – слышу у себя за спиной глухой удар и надрывный выкрик дебошира.

Я поворачиваю голову в их сторону, но только успеваю уклониться, как мимо меня пролетает, сбитое крепким ударом, тело капитан-лейтенанта.

Капитан-лейтенант, теряя опору, пятится, приседает задом, налетает на подходящего ко мне Володьку, и они, уже вместе, валятся прямо от меня на соседний столик. Столик срывается с места и опрокидывается под тяжестью обоих падающих тел.

Тут же раздается визгливый крик девицы, что сидела за этим столом, слышу звон стекла, визг, ругань и крики вокруг.

– Стой! Держите его! Хватайте!

Мимо меня, неуклюже и грубо отталкивая, проскакивает фигура дебошира, и я только успеваю запечатлеть его пьяные глаза навыкате и перекошенный в злобной усмешке рот. Меня тут же обдает крепким запахом алкоголя.

А на этажах ДОФ уже переполох, так как следом за пьяным хулиганом бросились из бара вдогонку сразу же несколько военных. Он юркнул в самую гущу танцующих пар в вестибюле и за ним ринулись преследователи. Сквозь громкие звуки оркестра отчетливо доносятся резкие выкрики.

– Держи его! Он там, там!

Мимо пролетает, сбитое крепким ударом, тело капитан-лейтенанта.

– Володя! – бросаюсь к своему спутнику, сбитому на пол и неловко опирающемуся на руки. – Он тебя ударил? Тебе не больно? – сразу же спрашиваю, в нервном волнении.

– Нет! Ничего страшного! – возбужденно отвечает, вскакивая первым и подтягивая за руку опрокинутого сильным ударом на пол капитан-лейтенанта, помогая ему встать.

– Гад! Вот сволочь! – слышу совсем неблагодарные слова сбитого с ног офицера.

– Нет! Товарищ курсант! Бить по лицу офицера это подло, это страшно! Я этого так не оставлю! Я отправлю его под трибунал!

Володька, виновато отряхивая китель и брюки капитан-лейтенанта и, говорит.

– А, может, ну его на фиг, этого пьяного курсанта! Что с него возьмешь? Ведь он завтра же будет себе руки кусать и вас искать.

– Это еще зачем?

– Ну, чтобы извиниться и прощения попросить. Ведь сами видели, какой он был пьяный. А пьяный, он же ведь форменный дурак!

– Вот, вот! Потому я это так не оставлю без последствий. Что пьяный, так это полбеды, а вот что он в форме курсантской? Таким не место на флоте! Все, баста! Кстати, помогите мне с рапортом. Выступите, как свидетель.

– А вот и комендатура! Вовремя и, кстати, – добавляет он.

– Помощник начальника комендатуры, мичман Анисимов! – Представляется тот. И тут же добавляет. – Сейчас сюда полковник Голубь прибудет. Объясните мне кратко, что здесь происходит…

И пока капитан-лейтенант объясняет, этот Анисимов вдруг начинает косо смотреть на моего Вовку, перемазанного мороженым, будто это он все вытворяет. Я не могу стерпеть и вмешиваюсь, перебивая запутанный и сбивчивый рассказ пострадавшего офицера.

– Между прочим, этот товарищ здесь ни при чем! – показываю на Володьку. – И не надо на него так смотреть, будто это он во всем виноват. Товарищ, мичман!

– Комендатура! – оборачивается и небрежно зовет мичман, – уберите гражданских! Сами военные разберемся!

Меня сразу же обступают двое матросов из комендатуры и подхватывают под локти, тянут. Вовка пробует осторожно заступиться за меня, но его этот чернявый выскочка мичман срезает на полуслове. Я не успеваю опомниться, как меня уже довольно бесцеремонно выпихивают из бара в холл.

Громко гремит музыка, танцы продолжаются, и я все никак не нахожу себе место в этой веселой компании развлекающейся молодежи. Мне совсем не до развлечений.

Ведь этот служака мичман, бог знает что, может сотворить с Вовкой, и я пробую приблизиться снова. Но теперь меня уже самым решительным образом просто выталкивают от входа в бар, но я остаюсь рядом и продолжаю стоять перед самыми входными дверьми ДОФ.

Стою и смотрю, как Вовка в чем-то оправдывается перед этим мичманом, а у самой так на душе скверно и так унизительно от самого факта этой драки, и не драки даже, а просто мордобоя пьяного и всего того, что сейчас происходит. Смотрю издалека и вижу, как Вовка, красивый и независимый, гордый парень и тот пострадавший капитан-лейтенант, все говорят и говорят этому ехидно ухмыляющемуся мичману…

Это надо же, думаю… Офицер и почти офицер, Вовка уже в следующем году будет заканчивать, а все равно, как маленькие дети оправдываются перед каким-то помощником коменданта. Тьфу, ты! Даже смотреть противно! И потом, это так унизительно! Пострадали и оправдываются, а этот только слушает да ухмыляется…

А ведь до того, как все было?

Ой, не хотела я соглашаться, да только Инга, сестра все упрашивала и уговаривала меня, чтобы я, пока она будет в командировке с госпитальным начальством, присматривала за Вовкой, ее женихом и всюду была с ним, водила его, как маленького мальчика.

– А вдруг он на кого-то засмотрится? – поясняет сестра свою просьбу.

– И что? – задаю ей резонный вопрос.

– Ты, что, не понимаешь? Что ты мне дурацкие вопросы задаешь?

– Это ты мне даешь свои дурацкие наказы! По-моему, если так, то пусть он лучше сейчас выбирает, а не потом, когда уже будет поздно. Пусть он сам решает, а ты ему не мешай!

– Что? Мама, ну скажи ты ей, этой дуре! Скажи, что надо каждой держать своего парня и не давать ему воли.

Вмешалась мама, и она того же мнения, а я не соглашалась. Так и поругались тогда. Что с дуры-то, взять?

Ну, ее Вовка сразу же, как волю почувствовал и свободу, потащил меня по злачным местам нашего города.… туда, где танцевала и развлекалась не самая лучшая часть городской молодежи.

Билетов в городском доме культуры, ДК недостали, и он потащил меня в этот дурацкий ДОФ. Знал, что мне обязательно захочется пощеголять в своем сексуальном наряде перед мальчиками.

А наряд мой и в самом деле был таковым!

Как только сестра уехала, так я сразу же к девчонкам знакомым и вместе с ними такое сексуальное одеяние устроила, что мама решительно даже запротестовала, когда я оделась и собралась выйти из дома.

– Сейчас же переоденься! В таком развратном наряде я тебя никуда не отпущу!

Положение спас Володька. Он зашел и, не разобравшись в маминых опасениях, прямо с порога.

– Вот это да! Прямо Бриджит Бордо! А ну, повернись еще раз! Очень даже того! Пойдет за первый класс!

Мама сделал вид, что не знает, кто такая Бриджит, но по реакции Володьки поняла, что я ему такой нравлюсь и, скрепя сердцем, согласилась. Как она сказала, под его личную ответственность. Интересно, будто есть еще ответственность кого-то другого? Жоркина, что ли?

Кстати, с Жоркой у меня получился полный облом…

Он затеял ерунду какую-то в училище и бросил учиться. Поругался со мной по этому поводу и все. Его после того рапорта уже не только в увольнения не отпускали, но и в отпуск зимний не отпускали. А ведь я так ждала и надеялась, что мы вместе с ним, вдвоем, почти как муж и жена, поедем и побываем в столице! Жаль, конечно, ведь я серьезно рассчитывала на свою первую в жизни любовь.

Так что, после этого я решила завихриться как следует…

У меня после этого и настроение другое, отчаянное какое-то, я словно взбесилась! И то мне хочется и это, но больше всего почему-то хочется по-взрослому, с мальчиком каким-то. Желательно пятикурсником, ведь я все-таки – Кадеточка!

Я как бы после спячки очнулась. Мне всего захотелось много и сразу…

Волосы коротко остригла под мальчика. Обесцветила. И наряд такой подобрала, броский, вызывающий.

Еще бы! Юбочка коротенькая, так что я в ней даже не приседаю без надобности, ножки все время, как сяду, очень плотно сдвигаю, иначе подсвечиваю своими аппетитными ляжками, а, может, и трусиками. У меня такой наряд получился, что даже Володька засмущался от моего вида. А мне, наоборот, словно ветром каким-то закрутило. А, что? Имею право! Туфли лодочкой на каблуках, юбка мини и верх, конечно. Мой верх, это же мой отпад! Я же ведь непросто девушка, а девушка с грудью! Это ведь понимать надо!

Пока с Жоркой была, то не чувствовала к себе особенное внимание, зато сейчас все не так. Сейчас я как бомба замедленного действия. Куда ни приду, мне надо все внимание на себя. Иначе как? Я же особенная и уникальная! Ведь у меня же она, моя великолепная грудь! Другой раз специально так делаю: зайду в кафе или бар и скромно так сяду, оглядываюсь и верх не открываю в одежде. Ага, вижу парочку или какого-то красивого мальчика. Все! Теперь мне его внимание на себе надо почувствовать. Смотрите девочки, мальчики и я раз! Верх открываю, грудь свою выставлю напоказ, ножки закидываю нога за ногу, да в коротенькой юбочке! Ну, как? Чьи теперь мальчики? Правильно мои! Вот так-то! И конечно, теперь у меня другие ощущения окружающих.

Раньше я чувствовала себя мышкой серенькой, девочкой обиженной, а теперь, брр! Я кошка, дикая рысь ненасытная! Но при всем том на мелочи и пустоту не размениваюсь. Нет! Хватит! Хоть и полно знакомых и ухажеров и подъезд уже их посланиями исписан. То стихами, то похвалами в мой адрес. Мама сердится. А мне, что? Почему я должна стыдиться внимания к своей персоне? Когда и кому оно еще выпадет, как не сейчас. Я это дело люблю! А то, как же! Дома все время цветы, коробки конфет и звонки. Мама и сестра осуждают, все время пробуют воспитывать.

Инга тоже взялась за мое воспитание. Особенно ей не нравится, когда я с ними у телефона развлекаюсь.

– Танька! А ну прекрати сейчас же! Хватит голову парням морочить, пора о матери подумать. Все! Надоело, хватит! Положи телефон! Ты ведь не одна в доме живешь! Нам тоже могут звонить, и самим надо. Все! Трубку положи! Слышишь?

Вот так и живу. А вы говорите, свобода, уважение в семье. Где это все? Никакого тебе уважения, а о какой свободе, вообще, можно говорить? Туда не ходи, то не делай. Так не говори, так не сиди! Будто у меня не ноги красивые, а костыли.

– Сиди всегда со сдвинутыми ногами! – это мама так всегда. – Что ты раздвинула их? Ты что, потаскушка на бульваре?

Интересно, почему это так ее осеняет, будто она знает, как там потаскушки сидят на бульваре? Она так всегда, чуть что, потаскушки и на бульваре! И то, что я так и останусь в девках, в том тоже потаскушки виноваты, и так, что мне потом всю жизнь по бульварам ходить и сидеть вместе с ними. Это так по ее заключениям получается. Ну, как же? С Жоркой я уже не хожу. Куда теперь мне? Правильно, теперь все туда же! Я уже сколько раз говорила сестре и маме, что не хочу я и не буду, пока с кем попало встречаться! Ну и что, что я привлекательна? Ну и что?! А вот насчет груди, так тут она неправа. Это я так с Жоркой ходила и одевалась. Даже сама не пойму, почему именно так было. Просто один раз он меня упрекнул, что я своей грудью, мол, готова сверкать перед кем угодно, вот я и стала ее скрывать.

А сейчас, если хотите, это мой выброс адреналина, лечение от застоя и глупости. Как хочу, говорю, так и буду ходить. А будете меня доставать, так я, вообще, все белье сниму с себя и так пойду на танцы в училище. Посмотрим, что обо мне скажут, и кто тогда останется без женихов и без мальчиков, я или сестра?

Они знают, что я такая. Я ведь и в самом-то деле, на такое способна. И поэтому мать пошумела, пошумела и пока прекратила на меня давить.

А то… Познакомься с тем, познакомься с этим. Этот хороший мальчик, а этот сын таких родителей. Будто я с его родителями собираюсь встречаться, а потом с ними жить. Я пригрозила и отрезала. Все, говорю, после Жорки, теперь все будет, по-моему. С кем хочу с тем и буду встречаться, и как мне одеваться и ходить знаю сама. И не надо мне больше говорить, как я должна сидеть! Это понятно? Как сяду, так и буду сидеть хоть с раздвинутыми ногами, но, то мое дело. Кому захочу, тому и буду трусиками или ей светить, и это не ваше дело!

Поняли или же догадались они, что мне очень больно и одиноко без Жорки, ведь я же с ним не просто так! Он же для меня был самый лучший! Любимый мой!

Но пока ничего серьезного. Так, может, когда поцелуи, да обнимания, но большего я сама не допускаю. Теперь мне надо выбрать, найти моего мальчика и пора уже замуж. Как-никак, уже скоро восемнадцать лет! Пора выбирать! А чего ждать-то? Ведь и мне всего хочется!

Ну, так вот. Сестра в командировке, а меня к Володьке приставили стеречь. Только я не пойму кто кого? По-моему, он уже на меня стал западать? Вот дела, значит, какие!

Сначала шуточки, смешки, подколки. Ну, раз, один, второй раз. А потом, эге! Знала бы Ингочка, что у него на уме? Володька, конечно, красивый и видный парень, но, то парень не моего типа и потом, он же ведь парень моей сестры! Но я все равно вижу, как он уже хвост передо мной стал распускать, вроде бы как он со мной.

Вот и теперь, в ДОФ он и вел себя так, словно он мой парень. И мороженое, и кофе, и в туалет проводить. Вообще, всем, наверное, показалось, что я и он, это уже мы. И я ему подыграла слегка, позволила себя обнимать и прижимать в танце. Приятно, конечно, но.. Вовремя отстранилась и попросила его меня мороженым угостить. Отчего-то побоялась, что, случайно прижавшись в танце, я опять смогу ощутить его мужское желание. И мне оттого что могло это желание прийти не от моего парня, а, наоборот, от парня моей сестры вдруг так грустно и неприятно стало…

Так что вот такое у нас получилось угощение!

Стою и от всего, что произошло на моих глазах, отхожу в сторонке. Думала, что на этом все. Как бы ни так!