Читать книгу Кадеточка. Современная любовная повесть - Таня Сербиянова - Страница 12

Инга с Володькой, а я уже с Котькой, – парнем из нашей школы, кто поступил в училище и только недавно стал первокурсником. Хотела написать, что Инга по-прежнему с Володькой, но! С некоторого времени все у них не так. О чем сейчас расскажу.

Котька или как все ребята его зовут Котяра, отчаянный и рисковый парень. А познакомились мы с ним на танцах в училище.

Я, как ни брыкалась, а Инга все же потащила меня с собой. Володька ее попал на дежурство и был начальником патруля в клубе, поэтому Инга туда же, к нему. Ну и меня заодно затащила. Она боялась, что Володька ее пошлет куда подальше. Чувствовала за собой вину. Так бы я не пошла ни за что. А тут такое дело, можно сказать, по братской любви и дружбе согласилась. Но об этом чуть позже. А пока, вот что происходило.

Я после того посещения ДОФ две недели никуда не выходила. Только все по делам, учеба и все такое. Еще маме помогала.

Инга после командировки очень сильно изменилась, даже мама ее не узнала. Приехала, глаза горят, вся из себя такая важная и какая-то даже нахальная. Со мной, как с чужим человеком.

Как приехала, сразу на телефон и что-то кому-то мурлыкать стала. Мур-мур-мур. Я ей, когда закончила свои мурки, говорю.

– А как же Володя? Что, все! Наверняка спуталась уже с каким-то женатиком? Так?

А она мне.

– Тише, тише! А то мама узнает.

А мама уже и так догадалась, как и я.

Тем же вечером она от Володькиного звонка открутилась и ускакала. Наверняка на свидание с этим женатиком. Володька звонил еще пару раз, но мама сказала, что Ингу вызвали срочно на работу, на какую-то важную операцию.

– Знаем мы эти операции на одном месте, мама, – ехидничаю я.

– Да, будет тебе! Инга уже взрослая и сама разберется во всем. Но если она Володьку потеряет, то дурой будет самой последней. Можно сказать, что у нее сейчас самый важный в ее жизни период.

А я ее поправляю и говорю.

– Не период, а момент. Самый важный сексуальный момент, мама.

– Ладно тебе, доченька! Женщина ведь природу свою не обманет. Пусть сама все решает. Я мешать ей не буду. И тебе не советую.

Но мама решила с ней все же, поговорить об этом. Я маму еле отговорила, сказала, что с сестрой разберусь сама.

– Ты, как она придет, дверь закрой, я с ней сама поговорю. Ты все услышишь.

Я не спала, когда сестра притащилась домой. Решила поиграть с нами в пай-девочку. Поздно вечером пришла, как ни в чем не бывало, как со свидания от мальчика…

Тихонечко в дверь проскочила и в туалет, а потом на цыпочках прошла в комнату и думала, что мы такие тупые и глупые, и уже спать легли. Ан, нет!

Я свет включила, а она даже шарахнулась от испуга. И я ей.

– Ну, сестричка, рассказывай, что у тебя там за шуры-муры? Скоро ли мне теткой становиться и кого нянчить? Только ты уж мою просьбу выполни, ладно? Мальчика ты Володей назови, так, в честь чьей-то памяти, а если будет девочка, то в мою честь. Поняла!

Инга наполовину раздета, стоит, смотрит и хлопает виновато глазами. Глянула на дверь, которую мама впервые в свою комнату закрыла и спрашивает.

– Как папа?

– Ты умнее ничего не смогла придумать? Ты! Змея подколодная! Кого ты уже там опутала и кого кольцами своими сжимаешь в объятиях? – Инга встрепенулась на мои слова о змее, губу закусила, молчит. На меня уже смотрит не виновато, а вызывающе!

А я уже не могу остановиться, и меня понесло…

– Что? Зачесалось в одном месте? Да ты лучше ложись, Володя или я тебе это место почешем. Чего же ты это место подсовываешь под женатого мужика? Что молчишь? Нечего носом крутить! Не маленькая уже! Если пиду свою уже научилась пристраивать, то сумей и ответ перед нами держать! – смотрю, а у нее по щекам уже слеза покатилась.

– Нечего тут спектакли устраивать! Потом руки будешь ломать. Без Володьки останешься, с пузом своим. Поняла? А то мне! Танечка, сестричка, пожалуйста, за Володей моим присмотри! Эх ты! Я-то присмотрела! За ним, за Володькой твоим! А ты? Мне надо было за тобой, как следует присматривать да воспитывать! А то все Инга, Иннес! Ну, что молчишь? Сказать уже нечего?

– Почему нечего? Есть! Мы с…

– Ах! Вы уже с ним во множественном числе, ну, ну! Давай продолжай, сестричка.

Инга села в кресло, ноги под себя подобрала. Отвернулась, молчит. Обиделась. Не хочет мне ничего говорить.

И такая она красивая, такая родная. Мне ее жаль, обидно за нее. Неужели она сама не видит? Неужели не понимая, что о ней только Володька будет жалеть, и что только он о ней так позаботится? Кому она еще, кроме него, будет нужна, кому, как не ему, будет так мила и так дорога?

Я все понимаю. И возраст у нее подошел, и сама она уже настолько выросла, стала женственной, нежной, красивой. Но зачем же, почему она не с Володькой все это делает? Почему на стороне? Почему решила так? А как же он? Вспомнила, как Володька меня смешил, но все время при этом вот Инга сказала, вот Инночка! И все о ней и о ней.

Ну а если по-честному? Вот, положа руку на сердце. А как Володька ко мне? Что, разве не потянулся он, разве не пытался заигрывать?

Нет? Или? Да, было дело… Вспомнила, как танцевали, и как он меня прижимал к себе, чувствовала, что он хочет от меня большего. Или это только мне показалось?

Да? Так, да, или нет?

Вспомнила еще, как он меня разглядывал в моем одеянии экстравагантном. А я, ведь тоже дура! Взяла и вырядилась! Значит, я тоже виновата? Я что? Я его провоцировала, получается. Так, что ли?

– Знаешь, сестричка. – Это она мне. – Ведь ты же всего не знаешь о нас и наших с Володей отношениях.

– Подожди, подожди! Что-то не так! Это что же, чего я не знаю?

– Да, того, что мне Володька рассказал о вас с ним, когда я звонила. Сказал, что ты ему очень понравилась, что он в тебя просто влюбился! Вот что!

– Да глупости все это! Это он так, чтобы тебя подколоть и чтобы ты к нему…

– Нет! Я бы почувствовала. Я бы поняла! Что я не отличу, когда так, а когда по – серьезному?

Я пробую возразить, но она мне не дает возможность говорить.

– Я же вижу, что тебе с ним было хорошо. Что вы очень хорошо поладили или хоть ты мне и сказала, что с ним больше не ходила потом никуда, но, сначала-то? Ты же с ним, с ним везде и всегда! Мне же все о тебе и о нем уши прожужжали. Я же не придумала это, это люди сказали!

– Какие такие люди? Бабы, что ли?

– А что? Бабы, как ты говоришь о девочках, по-твоему они что, не люди?

– Ну, знаешь! Эти твои, как ты говоришь, люди, такое наговорят, ты их только послушай. И как это они тебе не сказали, что я с Володькой твоим чуть ли не сплю?

– Вот, вот! Это именно они мне и сказали! Что? Неправда? Что ты замолчала?

– Я думаю, как тебе так ответить, чтобы ты наконец-то поняла! Поняла, что твой Володька мне до одного места! Поняла! Я, вообще, решила больше ни с кем из курсантов, больше никаких кадеточек. Все! Погуляла и страшно разочаровалась я в них. Думала, что они соколы, орлы, а они просто павлины, пугала огородные и еще не мужики они. Поняла!

Вскинула взгляд на Ингу и вижу, что она смотрит на меня в недоумении и не может ничего понять. Соображает. Ну, я подожду, подожду… У нас ведь еще ночь впереди, может, и дойдет до нее со временем.

– Так! – тянет она значительно. – Это почему же они и не мужики? Что, ты же уже пробовала? С Вовкой?

– Что ты заладила? С Вовкой, с Вовкой! С морковкой, вот с кем! Я скорее с ней буду, чем с ними, с твоими Вовками да кадетами вообще. Ты что? Не слышишь, что я тебе говорю? Я с кадетами ни до, ни после и впредь не буду и не желаю! Что тут непонятного? Я их просто презираю! Я около них даже находиться рядом не хочу. Они для меня вроде бы, как не настоящие вроде как солдатики оловянные. Куда им сказали и куда послали, туда они и пойдут! И потом. Они все безропотно, все унижения и все оскорбления, все терпят. И за меня не заступились! Поняла? Их унижают, оскорбляют, а они тупо молчат, как бараны! А если я рядом, то и меня унизят вместе с ними.

А я не желаю, я не хочу так, не позволю! Это тебе, понятно!

– Ничего не понятно. Что-то произошло? Что-то, чего я не знаю. А ну, рассказывай. По порядку и сначала.

Но сначала я попросила ее, чтобы мы с ней легли, как это было у нас раньше. И договорились, что уляжемся и будем потихонечку говорить, потому как мама все может услышать. А я маме ничего о том, что со мной приключилось, не рассказывала. Не надо ее волновать лишний раз, и пусть она всего не знает.

Я Инге все о том, что со мной и с Володькой произошло в ДОФ, рассказала. Мы с ней еще посмеялись над этой притчей о бирке. После того у нас с ней в отношениях потеплело…

Ну а сейчас я лежала и продолжала болтать с Ингой.

Я ее обняла и нежно, как в нашем далеком детстве, глажу ей волосики, плечики. Все так, как делал нам папа, а затем пыталась делать мама.