Читать книгу Безрассудная любовь - Татьяна Милях - Страница 10

В тот же день мадмуазель Катуш прислала за Дарьей Павловной экипаж, и девушка, не откладывая, переехала в шикарную квартиру актёрки. Заниматься обучением пусть и взрослой воспитанницы было гораздо интереснее, чем портить глаза за вышиванием, да и сумма, обещанная Мари, выглядела весьма привлекательной. С первого дня Дашенька фактически превратилась в тень француженки. Неустанно следя за языком, поведением и жестами возрастной воспитанницы, mademoiselle Томилина лепила из взбалмошной певички светскую даму. Только в театр Мари ездила в гордом одиночестве, и в это время Дашенька имела возможность передохнуть.

Надо признать, мадмуазель Катуш оказалась старательной ученицей. Актрисе не впервой было запоминать тексты, а потому она довольно быстро осваивала новые слова. Работа над манерами Мари также давалась легко, и уже через неделю, когда из родового поместья вернулся граф, мадмуазель Катуш вышла навстречу к любовнику, грациозно склонив голову, и со всем почтением чинно поприветствовала господина на русском языке.

– Рада вас видеть, Пётр Игнатьевич. Как доехали? Как здоровье вашей матушки?

От разительных перемен в повадках певички граф остался в восторге, чему и высказал своё восхищение. Услышав одобрение, Мари с счастливым визгом кинулась ему на шею, что, честно говоря, мужчине понравилось гораздо больше.

Пролетали недели, прошли месяцы, и весна, звеня весёлой капелью, успела согнать с улиц Петербурга снежные сугробы, освобождая город от надоевшего белого уныния. Солнце всё сильнее согревало землю, и первые цветы весёлыми пятнами окрасили яркую зелень проснувшейся земли.

Мадмуазель Катуш уже совершенно уверено разговаривала по-русски, с присущим француженке очаровательным акцентом, а когда Мари задавалась целью и сдерживала свой неуёмный характер, никто не признавал в уточённой даме водевильную певичку. Но и Дашеньке пришлось учиться… Как-то разглядывая туго заплетённую косу девушки, Мари фыркнула:

– Дениз, это же безобразие! Как можно губить такую красоту?! – возмутилась она и позвала свою горничную.

Мадмуазель Катуш со служанкой увлечённо колдовали над образом девушки, и когда барышня Томилина взглянула на себя в зеркало, то не могла поверить, что это она и есть. Вроде всё было то же самое, но локоны причёски изумительно очерчивали овал лица, соблазнительно подчёркивая изящество шеи, а чуть подкрашенные ресницы и губы делали из Дашеньки ослепительную красавицу.

– Ну вот. Совсем другое дело! – удовлетворённо улыбнулась Мари. – А ещё я поделюсь с тобой маленькими секретами, и ни одна светская дама не сравнится с тобой!  – весело прощебетала француженка и строго погрозила пальчиком: – Но только обещай меня слушаться!

Благодаря этой встрече, обе девушки преобразились, и каждая приобрела то, чего ей не хватало: мадмуазель Катуш – умение держаться в обществе, а барышня Томилина – умение себя подать…

 Обучение француженки подходило к концу. Мари предстояло сыграть новую роль благовоспитанной дворянки и предстать перед матерью жениха. На лето граф, как и другие господа, собирался выехать в поместье, где и панировал познакомить свою невесту с Антониной Семёновной.

Незадолго до отъезда мадмуазель Катуш вернулась из театра и с раздражением швырнула на стол кипу бумаг.

– Вот. Новая роль. К новому сезону решили поставить оперу. Пришлось взять домой, не успеваю выучить партию, – фыркнула Мари и, капризно сложив губки, возмутилась: –  Я же водевильная актриса! Зачем нам опера, когда в зале и так всегда полный аншлаг? – посетовала она и, присев у фортепиано, попыталась наиграть мелодию.

Одновременно разбираться с нотами и словами у мадмуазель Катуш получалось слабовато, она постоянно сбивалась, а от того злилась. Не выдержав мучений компаньонки, Дашенька подошла ближе и взглянула на партитуру:

– Джоаккино Россини «Севильский цирюльник», – прочитала она.

– Дениз, ты же ноты знаешь! – оживилась Мари.

– Конечно. У меня была очень хорошая гувернантка. Она обучила меня и играть, и петь, – скромно пояснила Дашенька.

– Да ты просто моё спасение! Пожалуйста, подыграй мне, – обрадовалась мадмуазель Катуш и охотно освободила место у инструмента.

Не ломаясь, мадмуазель Томилина умело прошлась по клавишам тонкими пальчиками и запела.

Услышав голос Дашеньки, Мари изумлённо воскликнула:

– И ты такой талант в землю зарываешь?! – возмутилась она и пожурила девушку за излишнюю скромность.

Под аккомпанемент дело пошло быстрее, и компаньонки довольно быстро разобрались с партией Розины.

Через несколько дней мадмуазель Катуш выпросила в дирекции выходные и отправилась с графом Новицким в его поместье.

Пётр Игнатьевич весьма удачно представил свою возлюбленную матушке. Глазам почтенной матроны предстала благочестивая женщина, облачённая в закрытое элегантное платье. Строгая причёска, сдержанные манеры и скромно опущенные ресницы молодой особы  импонировали консервативной старухе.

Мадам Буланже немало потрудилась над образом Мари, да и Дарья Павловна устроила целый экзамен, прежде чем допустить певицу на самое главное выступление её жизни. Антонина Семёновна, придирчиво оценив француженку, осталась довольна выбором сына и благословила пару на брак.

 Мадмуазель Катуш вернулась в столицу счастливая и, лишь перешагнув порог, огласила стены квартиры самозабвенным писком. Сообщив, что свадьба состоится в конце лета, Мари бросилась обнимать Дашеньку, захватив девушку собственным восторгом. Мадмуазель Томилина от души порадовалась за свою воспитанницу, а мадам Буланже, услышав о венчании, велела открыть бутылку шампанского:

– Ну что ж, дорогие мои, за успех!  – подняв бокал, воскликнула Софи и потребовала первый бокал выпить до дна. – Какое счастье! Нам удалось устроить жизнь нашей бедной подруге, – радовалась модистка, словно сумела пристроить свою собственную дочь. –  Теперь осталось найти достойного кавалера тебе, Дениз, – весело взглянула она на Дашеньку. Девушка только печально усмехнулась, а мадам, засмеявшись, проговорила: – Ничего, ничего, вот увидишь, и тебе улыбнётся удача! Главное – успеть схватить её за хвост!

После венчания Петр Игнатьевич планировал отправиться в свадебное путешествие в Париж, и Мари активно собиралась в дорогу. К тому времени срок аренды апартаментов, оплаченных Шелестовым, истёк, и мадмуазель Катуш планировала их освободить.

– Прости меня, Дениз, – виновато проговорила Мари. – Я бы с удовольствием оставила тебя жить здесь, но сама понимаешь… Это не в моих силах. Вряд ли я смогу убедить Пьера оставить эту квартиру за мной. Ему это явно не понравится, – она вздохнула и тут же заверила: – Я помогу тебе снять приличную комнату и оплачу её.

Честно говоря, Дашенька и сама не горела желанием оставаться в квартире, снятой князем Шелестовым, и без сожаления переехала в скромные, но вполне приличные комнаты на Мойке.

В ожидании свадебного путешествия новоявленная мадам Новицкая витала на седьмом небе от счастья и совершенно позабыла о своих обязательствах перед театром, а когда Мари заявила своему антрепренёру11, что муж потребовал покончить со сценой, бедный господин Трофимов схватился за голову.

– Мари, я, конечно, рад за вас, но вы меня без ножа режете! Скоро премьера! На «Севильского цирюльника» все билеты распроданы!

– Я всё понимаю, Трофим Акимович, но я более не могу выступать на сцене. Это подорвёт репутацию моего мужа.  – упрямо сложила губки француженка. –  Мадмуазель Катуш навсегда уезжает во Францию, а в Россию вернётся графиня Новицкая.

– Ах так?!  – злобно прищурил глаза Кошелев. – У вас договор! И вы не можете его нарушать! – он грозно потряс бумагами. – В противном случае в обществе быстро узнают, как до замужества мадам Новицкая выступала под именем мадмуазель Катуш! – пригрозил антрепренёр, и женщина побледнела.

– Вы не сделаете этого, месье Кошелев, – широко раскрыв глаза, залепетала она.

– Сделаю! – возразил он. – На премьере должен быть сам Государь-император! А у меня перед самым началом сезона сбежала певичка?! Это скандал!

– Трофим Акимович, вы же добрый человек, – залебезила мадмуазель Катуш.

– Почему я должен жалеть вас, когда вы хотите лишить меня всего?! – кричал господин Кошелев. – У меня тоже репутация! А ещё семья! И дети! А вы своими выкрутасами лишаете меня средств к существованию!

Мари насупилась, но вдруг встрепенулась:

– Трофим Акимович, голубчик, – перешла на русский хитрюга, и мужчина от удивления открыл рот. – Меня может заменить мадмуазель Дениз … Она знает всю роль, и у неё восхитительный голос! – замурлыкала плутовка.

– Какая ещё мадмуазель Дениз?  – нахмурился Кошелев, но гневные молнии в его взгляде погасли. – Такой актёрки нет в нашем театре.

– О, да! Это юное дарование неизвестно ещё публике. Но уверяю, она сможет меня заменить. Дениз очаровательная девушка и талантливая певица. Я буквально завтра представлю её вам. И вы сможете сами оценить её достоинства, – пообещала Мари.

– Хорошо, – фыркнул Трофим Акимович. – Я готов её посмотреть. И если она действительно так хороша, как вы расписываете, я попробую её на роль. Но если нет! – антрепренёр вновь нахмурился.

– Вот увидите, она вам понравится! –  обрадовалась актёрка.

Возвращаясь домой, Мари разволновалась: пообещать-то она пообещала представить новую актрису, но вот согласится ли Дашенька выступать на сцене? В этом бывшая актриса сильно сомневалась. Но настроена она была решительно и всю дорогу озабоченно размышляла, как убедить Дашеньку её заменить.

Как и ожидала мадам Новицкая, от её предложения mademoiselle Томилина наотрез отказалась.

– Дарья Павловна, поверьте, я благодарна вам за всё, что вы для меня сделали, – говорила Мари, используя все знания этикета и языка, которые получила от Дашеньки. – Я желаю вам только добра! Но сами подумайте? Неужели вы хотите вернуться обратно к мадам Буланже? Нет, Софи замечательная женщина, но опять колоть пальцы, портить глаза и осанку? Какое будущее вас ожидает?! Дашенька! – перешла актёрка на более доверительный тон. – Ты же не собираешься искать кавалера среди подмастерья? Милая, у тебя не будет возможности появиться в свете, и ты так и состаришься в стенах мастерской. А на подмостках?! Только подумай! Ты сможете блистать! Наверняка на такую очаровательную девушку обратит внимание достойный дворянин, – рисовала радужные перспективы мадам Новицкая.

– Скорее избалованный ловелас, пожелавший заполучить смазливую любовницу, – фыркнула Дашенька.

– Ну зачем ты так, душа моя… Вот я! Я же смогла удачно выйти замуж. Ну да, несколько раз я ошибалась… Но поверь, Дениз, об этих ошибках вспоминать приятно, – женщина улыбнулась, но чувствуя, что соблазнить гордячку перспективой весёлой жизни не получится, Мари решила схитрить и бить на жалось.. – Дашенька, умоляю вас! Вы были добры ко мне всё это время! Именно вы помогли мне выйти замуж за графа. Будьте же последовательны, Дарья Павловна! Месье Кошелев грозился рассказать свету, кем я была до замужества. Петра Игнатьевича перестанут принимать в обществе. А я не перенесу, если Пьер возненавидит меня за это. Кроме того, я всё равно вскоре не смогу выступать на сцене, – потянула из рукава последний козырь Мари. – Я беременна, Дениз, будьте милостивы…

Надеясь растрогать девушку, Мари даже прослезилась, и этот трюк возымел действие: Дарья Павловна растерялась.

– Я слышала, жалованье актёров вовсе невелико, – уже менее уверено возразила mademoiselle Томилина.

– Это у русских актёров, – почувствовав слабину в голосе Дашеньки, утёрла слёзы Мари. – Нашей труппе из государственной казны выделяют денег в три раза больше, чем русским театрам, – сообщила она мало афишируемый факт. – А ещё нас частенько приглашают на частные концерты и бенефисы. Поверь, это уже совсем другие деньги. Попоёшь полчасика, ну час, а заработаешь, словно полгода у мадам Буланже трудилась, – убеждала актриса.

– Нет, – ещё пыталась сопротивляться девушка. – Я напрочь загублю свою репутацию.

– О чём ты, Дашенька? Ты же будешь выступать под псевдонимом, никто не свяжет француженку Дениз с mademoiselle Томилиной, – заверяла Мари. – Тем более на сцене актёры выступают в гриме и в париках. И стоит переступить за порог театра, ты уже другой человек.

Дашенька ещё некоторое время сомневалась и сопротивлялась, но, в конце концов, сдалась. Мадам Новицкая радостно стиснула бывшую компаньонку в объятиях и, расцеловав в обе щеки, пообещала на следующий день за ней заехать.

Господин Кошелев придирчиво осмотрел протеже Мари и, сурово хмурясь, провёл на сцену.

– Нусс, давайте вас послушаем, – состроил он недоверчивую гримасу. – Мадам Новицкая уверяла, будто у вас восхитительный голос, – покосился он на сидящую рядом Мари. – Прошу вас, начинайте. Партию Розины, раз уж вы решили заменить мадмуазель Катуш.

Дашенька запела…

Господин Кошелев сначала удивлённо вскинул брови, затем, довольно улыбаясь, откинулся на спинку кресла, а дослушав арию, захлопал в ладоши.

– Великолепно, мадмуазель Дениз. Я беру вас в труппу.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Мари, но тут же, строго взглянув на антрепренёра, не преминула уточнить: – Мадмуазель Дениз предоставят мою гримёрку, и платить вы ей будете так же, как мне.