Читать книгу Безрассудная любовь - Татьяна Милях - Страница 9

Дарья Павловна продолжала усердно трудиться в мастерской мадам Буланже. К вечеру спина барышни ныла, глаза, уставая от тусклого света, слезились, но она не роптала. Бывало, заслышав из зала весёлый щебет клиенток, Дашенька подходила к двери и из-за тяжёлой портьеры украдкой подсматривала за чужим праздником жизни. В такие минуты нет-нет, но душой mademoiselle овладевала тоска, а сердце мучала обида. Петербург гремел приёмами и балами, а ей днями напролёт приходилось сидеть за рукодельем, украшая изысканной вышивкой наряды модниц.

Отгоняя дурные мысли, Дашенька вздыхала и возвращалась к работе. Надеясь скопить на приданое, Дарья Павловна пыталась откладывать деньги, но однажды посчитав, сколько времени ей придётся собирать более или менее приличную сумму, девушка опечалилась. «К этому времени я успею состариться», – подумала она, не понимая, как вырваться из замкнутого круга.

В один прекрасный день до ушей Дашеньки донёсся особенно бурный восторг модистки. В зале для посетителей царил шумный переполох, словно туда залетела стайка щеглов. Чей-то звонкий смех оглашал салон, мадам Буланже раздавала указания, продавщицы магазинчика проворно сновали из-за прилавка к дверям склада, а горничная модистки полетела в соседнюю ресторацию за горячим шоколадом и пирожными. Заинтригованная ажиотажем вокруг клиентки mademoiselle Томилина, желая узнать, кто же вызвал своим появлением такую суматоху, подошла к занавеске, разделяющей мастерскую от зала.

Посредине фойе, словно шикарный букет цветов, стояла дама, а вокруг неё бабочками порхали сама мадам Буланже и её помощницы. Клиентка выглядела обворожительно, она без умолку щебетала на французском, беспечно смеялась, буквально пленяя всех окружающих своим обаянием.  Наблюдая за женщиной, Дашенька не могла избавиться от ощущения, будто она уже видела эту даму, но никак не могла вспомнить, где? Неожиданно раздался насмешливый мужской голос:

– Мари, ты решила скупить весь магазин?

Mademoiselle Томилина насторожилась: этот голос тоже показался ей знакомым.

– Серж, ты же хотел сделать мне подарок. Ну как я буду выглядеть в платье от мадам Буланже и без шляпки? – дама надула губки.

Немного отодвинув портьеру, Дашенька смогла разглядеть господина и сразу замерла на месте. На диване, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел Шелестов. Снисходительно наблюдая за суетой дам, молодой князь лениво играл цепочкой от часов и время от времени иронично усмехался.

От самодовольного вида мужчины у Дашеньки просто перехватило дыхание. Презрительно прищурившись, девушка наблюдала теперь только за Шелестовым. Как же она ненавидела этого человека!  «По его вине Андрей погиб, а он совершенно спокойно живёт, развлекается, да ещё насмехается! – кипятилась Дашенька. – Разве можно заставить этого заносчивого гордеца страдать?»

Гнев, волной всколыхнувшись в груди, заставил мадмуазель Томилину плотнее сомкнуть губы. Она побоялась, что ненароком с них могут сорваться оскорбительные слова, и, разглядывая князя, Дашенька мучилась от собственного бессилия. Как бы ей хотелось, чтобы наглая физиономия князя омрачилось такой же безысходностью, как тогда лицо её брата. Руки девушки прямо-таки зачесались от желания расцарапать бесстыжие глаза этого самовлюблённого франта, и не в силах больше смотреть на Шелестова, мадмуазель Томилина отвернулась и, надеясь отвлечься от нахлынувших воспоминаний, поспешила вернуться к работе.  Но весёлые голоса, доносящиеся из зала, продолжали возвращать девушку к неприятным мыслям о князе, и клокочущая в груди ненависть заставляла её время от времени неосторожно колоть пальцы. Правда эти уколы казались mademoiselle Томилиной менее болезненными, чем изводящие сердце кровоточащие раны прошлого.

Со дня визита Шелестова миновало больше месяца, когда в салон мадам Буланже вновь пожаловала мадмуазель Катуш. Софи радушно встретила посетительницу и пригласила Дашеньку в примерочную. Мари хотелось лично объяснить, какую вышивку на платье она мечтает увидеть.  Слушая клиентку, mademoiselle Томилина с интересом рассматривала женщину, ставшую причиной пари, а модистка подгоняла по фигуре дамы новый наряд. Пока мастерицы суетились вокруг клиентки, мадмуазель Катуш беспечно щебетала, и, казалось, жизнь этой женщины представляет собой бесконечный праздник.

– Мари, вы сегодня без вашего блистательного кавалера? – поинтересовалась модистка.

– Мы расстались, – взмахнув рукой, будто она отгоняла муху, беззаботно ответила певичка.

– О! Очень жаль, – сочувственно покачала головой мадам Буланже. – Князь Шелестов видный мужчина и исключительно выгодный кавалер.

– Надо же, Софи! – засмеялась мадмуазель Катуш. – Похоже, вращаясь в светских кругах, вы стали тактичны, словно благородная дама. Как вы деликатно избежали слово «любовник», – проговорила Мари, и Дашенька покраснела. Не замечая смущения мастерицы, певичка произнесла:  – Ничего не поделаешь, – она вздохнула. – Конечно, я надеялась увлечь князя, и на какое-то время мне это удалось… Я даже считала, будто что-то значу для него. Но… вскоре я поняла: этот роман не продлится долго. Серж не тот человек, который может потерять голову из-за женщины, – мадмуазель состроила печальную гримасу. – Князь очень щепетилен в вопросах чести. Он не станет ради актёрки рисковать карьерой и мнением света.

– Я удивлена, – призналась модистка. – Такая красавица, как вы, – и не смогли завладеть сердцем мужчины?!

– Ах, мадам! Скажу вам честно: на земле не родилась ещё женщина, способная по-настоящему увлечь Шелестова. У него всё просчитано наперёд, – пожав плечиками, фыркнула Мари. – Князь выберет себе в жены девушку с безупречной репутацией, и сердце при этом не будет играть никакой роли. А страстные чувства всегда можно найти на стороне, – она взмахнула ручкой и лукаво улыбнулась. – Впрочем, я не могу судить его за это. Поскольку во многом мы с ним похожи. Моё внимание к Сержу изначально строилось отнюдь не на сердечной привязанности, хотя не могу не признать: он интересный мужчина и прекрасный любовник.

При этих словах Дашенька зарделась ещё больше. Наконец обратив внимание на смущение девушки, Мари громко засмеялась.

– Мадмуазель столь невинна? Или вы втайне влюблены в князя? – вдруг предположила певичка, и Дашенька чуть не задохнулась от возмущения.

– Вот уж нет! Князь Шелестов меньше всего вызывает у меня симпатию, – фыркнула она.

– Да бог с ним с князем, – вступила в разговор мадам Буланже. – Как же вы теперь, Мари? Вижу, не бедствуете. Похоже, вы уже сумели найти другого покровителя? – женщина понимающе улыбнулась.

– Боюсь сглазить, – нахмурив бровки, пробормотала мадмуазель Катуш. – Я возлагаю такие надежды на своего нового поклонника! Вернее, не совсем нового. Граф Новицкий ранее пытался ухаживать за мной, а теперь, когда мы расстались с Шелестовым, я решила обратить на него внимание. Пьер гораздо старше меня. Но в этом плюс. Он вдовец, и к счастью бездетен. У графа была дочь, но бедняжка давно умерла. Да, он не красавец… и гораздо беднее Шелестова, но зато Пьер безумно в меня влюблён, – улыбнулась француженка. – Я не хочу встретить старость никому не нужной развалиной и не собираюсь всю свою жизнь коротать на театральных подмостках. Моя мечта – стать благородной дамой, –  призналась Мари. – А мечта графа – получить наследника, – она расплылась в улыбке и лукаво взглянула на мадам Буланже. – Я готова креститься в православную веру и надеюсь, что скоро смогу сделать моего Пьера отцом.

– О, я желаю вам успеха, мадмуазель! – от души воскликнула Софи.  – Со своей стороны, готова вам помочь, чем смогу. Уверяю, как только ваш кавалер увидит вас в моём наряде, он тут же упадёт на колени и сделает вам предложение, – весело заверила модистка.

– Да, осталось только подвести к этой мысли графа, – озабочено поморщилась мадмуазель Катуш и проговорила: – Буквально сегодня я поняла, что сделать это будет не так просто. Случайно я стала свидетельницей разговора Пьера с его другом, – Мари недовольно нахмурилась. – Ох, эти благородные мужи! Они настолько тревожатся мнением света, что готовы страдать в одиночестве, чем снести осуждающий шёпот за спиной! – певичка даже сердито топнула ножкой.

– Что вас волнует, милочка? – удивилась модистка, и Мари рассказала, что удалось ей услышать.

Мадмуазель Катуш ночевала в доме любовника, когда по утру ему нанёс визит давний приятель. Расположившись в кабинете, друзья разговаривали, а Мари, устав валяться в кровати, побрела по коридору в поисках графа, но очутившись у приоткрытой двери, женщина прислушалась. Господа беседовали на французском, иногда вставляя русские слова и фразы, и это не мешало певичке уловить смысл.

– Пётр Игнатьевич, да ты весь светишься, – послышался незнакомый голос.

– Ах, Алексей Давыдович, Мари девушка просто восхитительная! Стыдно сказать, но в моём возрасте я совсем потерял голову! Она из меня верёвки вьёт. Я даже готов с ней обвенчаться, – признался граф и засмеялся. – И не смотри на меня так! Хотя бы на склоне лет я наконец могу стать счастливым. В Мари столько жизни, энергии, с ней я вновь чувствую себя молодым!  – Пётр Игнатьевич витал в облаках, и мадмуазель за дверью торжествующе улыбнулась. – Тем более я всё ещё надеюсь завести наследника, – продолжал мечтать граф.

Мари уже хотела было постучать, как вопрос собеседника её остановил.

– Всё это прекрасно, Пьер, но тебя не волнует её происхождение? – удивился друг.

– О, это как раз не препятствие, – отмахнулся граф. – Мадмуазель Катуш – это сценический псевдоним Мари. На самом деле, она мадам де Верджи. Её бывший муж дворянин. Правда барон был беден, хуже церковной крысы, это и привело его в Россию. Здесь месье попал в скверную историю, его застрелили на дуэли, а его жене пришлось зарабатывать на жизнь самой. Даже если в моей Марии кто и признает певичку Катуш, то, возможно, пошушукаются за спиной, но быстро простят и забудут. Спишут сей пассаж на «беса в ребре», – хохотнул мужчина, но тут же тяжело вздохнул. – Нет, не происхождение Мари и не её работа останавливают меня от женитьбы, – проговорил граф, и певичка насторожилась. – Я не знаю, как воспримет её «mamam». У самого вон голова наполовину седая, а матушку боюсь, словно огня. – виновато признался Пётр Игнатьевич. – Боюсь, если я пойду против её воли, она мне житья не даст. Да ещё из мести отпишет все свои сбережения и поместье какому-нибудь монастырю.

– Да, Антонина Семёновна женщина суровая, – согласился собеседник, и граф продолжил сетовать:

– Более того, матушка страшно консервативна. С одной стороны, она постоянно требует от меня побыстрее жениться, а с другой – угодить ей безумно сложно! Если просто невозможно… У неё столь высокие требование к моей будущей супруге, что я уже престал представлять ей заинтересовавших меня женщин. А тех, кого выбирает она, легче засыпать нафталином и сложить в сундук – настолько они серые и скучные. Таким невестам впору о душе задуматься, а не под венец идти.

– Может, тебе всё же стоит попробовать? Раз ты говоришь, что Мари очаровательная девушка.

– Боюсь, из этого ничего не выйдет, – горестно возразил граф. – Матушка требует личной беседы с будущей невесткой, но она не знает французского. В её детстве мода на всё французское ещё не захватила нашу страну. Да и её батюшка, мой дед, был тот ещё ретроград, – пояснил Пётр Игнатьевич. – А Мари, в свою очередь, практически не знает русского… Конечно! Зачем ей изучать русский, когда весь высший свет говорит на её родном языке. Она заучила лишь несколько примитивных фраз, но этого недостаточно, чтобы поддержать нормальный разговор. Кроме того, я абсолютно уверен, что те качества, которые привлекают меня в Мари, не примет моя мать. Её жизнерадостность и весёлый характер «mamam» расценит как отсутствие воспитания и назовёт Мари вульгарной особой. Впрочем, по этой же причине я не показываюсь с мадмуазель Катуш в свете. Я прекрасно понимаю: то, что прощаю Мари я, общество ей не простит, а после некоторых её выходок может и вовсе отказать мне в приёме.

После услышанного мадмуазель Катуш серьёзно задумалась. Оказалось, на пути к её счастью стоит такая малость, как знание языка и умение вести себя в свете. На самом деле Мари была дочерью простого ремесленника. В большой семье девочке всегда доставались обноски, а уж о её воспитании никто и не помышлял. Как-то её отец поспорил с таким же пропойцей, как он сам, о талантах своих детей. Приятель уверял, что его дочь хорошо поёт, а папаша Мари заявил, что его дочь может спеть не хуже. Тут же, решив доказать всем свою правоту, отец послал старшего сына за девочкой. Побоявшись ослушаться пьяного главу семейства, Мари явилась в трактир и, сама себе удивившись, запела знакомую песенку. Хмельной публике понравилось выступление девчонки, и они потребовали спеть на бис. Папаша Мари тут же включил смекалку и потребовал заплатить. Вот так и стала Мари звездой трактира, подрабатывая на жизнь бесхитростным исполнением. Но как-то в дешёвую забегаловку забрёл барон де Верджи. Нищий дворянин пленился красотой и голосом юной певицы, и ушлый отец поторопился сбагрить с рук четырнадцатилетнюю дочь, сосватав её за барона. Благородный супруг не обращал внимания на манеры юной жены. Он обучил её нотной грамоте, и в последствии Мари вместе с мужем выступали в бродячей труппе. Характер Мари особенно подходил для исполнения водевилей и опер-буфф, и постановки с участием молоденькой актрисы шли на бис. Затем они отправились в Россию, где де Верджи и получил пулю в грудь.

И вот теперь головокружительному взлёту до положения графини босоногой девчонке из Парижских трущоб мешало отсутствие воспитания? Мари злилась и напряжённо искала выход из сложившегося положения.

Выслушав соотечественницу, модистка сочувственно вздохнула, но вдруг оживилась:

– Мари! Я знаю, как вам помочь! Дениз обучит вас и языку, и манерам! – мадам Буланже показала на Дашеньку.

– Неужели вы можете это сделать? – с недоверием оглядывая девушку, спросила мадмуазель Катуш.

– У Дениз прекрасное образование! – заверила мадам Буланже. – Она даже работала гувернанткой в благородной семье. Если mademoiselle могла преподавать французский, то может наоборот обучить вас русскому.

– Mademoiselle, вы знаете русский? – засомневалась певичка. Дашенька, растеряно хлопая ресницами, молчала.

– Дениз русская, – пояснила модистка. – Она из благородной семьи. Судьба посмеялась над бедняжкой, вот девушка и работает у меня.

– О, mademoiselle! Если вы и правда сможете мне помочь, я буду вам благодарна, – сложив руки в умоляющем жесте, воскликнула Мари. – Я вам хорошо заплачу! Граф не стесняет меня в средствах, а для такого дела и вовсе не откажет. А позже я могу дать вам рекомендации, – пообещала она и, сочувственно сложив губки, вздохнула. – Мы, бедные женщины, должны помогать друг другу.

– Я попробую, – неуверенно пожала плечами Дашенька.

Честно говоря, несмотря на всю свою эксцентричность, француженка нравилась mademoiselle Томилиной. Женщина просто источала оптимизм, а та лёгкость, с которой Мари относилась к жизни, поистине захватывала.

– Только у нас совсем мало времени, – сразу перешла к делу мадмуазель Катуш. – Я хотела бы обвенчаться с графом уже в этом году. Нужно брать мужчину, пока он горяченький, – засмеявшись, пояснила Мари.

– Было бы лучше, если бы мы имели возможность весь день общаться по-русски. Тогда вы быстрее могли овладеть языком, – задумалась Дашенька. и Мари вопросительно уставилась на модистку.

– Мадам Буланже! Вы уступите мне вашу Дениз?

– О, конечно, мадмуазель, – согласилась Софи и притворно вздохнула. – Всегда страдаю из-за своего доброго сердца. Опять мне придётся искать работницу… Но Дуняшу я вам пока не отдам, – предупредила мадам и забеспокоилась: – Да и ещё… А кто же закончит ваше платье, Мари?

– Я смогу работать над ним вечерами, – предложила Дашенька.

– О, нет, Дениз. Вы меня неправильно поняли, – защебетала Мари. – Вы переедете ко мне и сделаетесь моей компаньонкой. Вам предстоит опекать меня, как если бы я была вашей маленькой воспитанницей, вплоть до отхода ко сну. А платье? Его вы можете вышивать и у меня дома….