Читать книгу Безрассудная любовь - Татьяна Милях - Страница 8

Утром mademoiselle Томилина, взглянув в маленькое зеркальце, увидела свои заплаканные глаза и печально вздохнула. «И что теперь делать? Где найти работу?» –  размышляла она и решила, прежде всего, наведаться к Воронцовым. Последние два месяца Дашенька с утра до вечера проводила с маленькой воспитанницей и не имела возможности встретиться с Натали. Девушке хотелось самой рассказать подруге о происшествии в доме Борщовых, и её угнетала мысль, что она всё же подвела и Натали, и Ольгу Фёдоровну. Но в том не было её вины…

Увидев в своём доме Дашеньку, mademoiselle Воронцова искренне обрадовалась, но выслушав рассказ, сокрушённо покачала головой.

– Это очень плохо. Я не сомневаюсь, Софья Марковна решит ославить тебя на весь Петербург, – вздохнув, проговорила Натали. – Никчёмные люди, желая возвыситься в собственных глазах, часто очерняют других и, не замечая своих собственных недостатков, раздувают чужие. Общество падко на сплетни, душа моя. И, честное слово, ума не приложу, как тебе помочь. Конечно, я сделаю всё возможное и постараюсь защитить тебя от наветов, но, боюсь, моё слово не имеет веса и мало что значит. Девушкам не позволительно дерзить, а вступать в спор со старшими дамами – тем паче. Такое поведение бросает тень на репутацию девицы и заставляет сомневаться в её воспитании, – посетовала mademoiselle Воронцова. – Но я попробую узнать, может, какой одинокой пожилой даме нужна сиделка. И то сомневаюсь в успехе, – она вновь вдохнула и покачала головой. – Нужно время, чтобы скандал забылся, и всё улеглось, – и, заметив отчаянье в глазах подруги, Натали заверила: –  Ты не переживай, я постараюсь помочь тебе деньгами.

– Ты не беспокойся… На первое время у меня есть на что жить. А твои деньги мне брать совестно, – призналась Дашенька.

– Даже не думай! Не смей отказываться, – нахмурилась Натали.

– Потом… Позже. Если уж совсем тяжко станет, – положив ладонь на руку подруги, пообещала mademoiselle Томилина и уверено добавила: – Я обязательно найду выход.

Вернувшись в каморку на Моховой, Дашенька задумалась. Хотя она и хорохорилась и старалась при Натали казаться уверенной, но, если честно, девушка совсем не знала, как ей быть дальше. Весь день mademoiselle Томилина провела в размышлениях, а устав от тягостных переживаний, решила развеяться и просто побродить по городу. «Может, удача улыбнётся мне, и выход найдётся сам собой?» – понадеялась она.

Следующим утром в сопровождении Дуняши барышня вышла из дома и направилась в сторону Невского. Бездумно прогуливаясь по проспекту, Дашенька и служанка глазели на яркие витрины и хорошо одетых господ и дам. Порядком набродившись, девушки проголодались и, почуяв умопомрачительный запах свежей выпечки, свернули с Невского на Садовую улицу. Дуняша поспешила в булочную, а Дашенька невольно задержалась у витрины пошивочной мастерской.

За огромным окном, демонстрируя великолепные наряды, стояли манекены, а вечернее платье на одном из них поражало красотой и сложностью пошива. На него-то и засмотрелась mademoiselle Томилина. Со знанием дела рассматривая золотую вышивку с использованием бисера и паеток, Дашенька не могла не отдать должное мастерице. Неожиданно девушка почувствовала на себе взгляд и, подняв глаза, заметила за стеклом элегантную даму, с интересом взирающую на неё. Женщина поманила рукой и, кивнув на вход, явно приглашала зайти. Недоумевая, чего от неё понадобилось незнакомке, mademoiselle Томилина направилась к двери.

– Дуняша, не теряй меня, – помахала она рукой горничной и вошла в мастерскую.

– Mademoiselle ищет работу? – с характерным французским акцентом поинтересовалась дама.

Дашенька разволновалась и заговорила на чистом французском.

– Да, мадам, но как вы догадались?

Услышав родную речь, женщина, удивлённо вскинув брови, благожелательно улыбнулась и перешла на французский.

– Всё очень просто. Это платье вы разглядывали явно не для покупки. Для моей клиентки у вас слишком простенький вид. Уж извините меня за откровенность…–  дама виновато пожала плечами. – Но в ваших глазах я заметила интерес, но не к самому наряду, а к его деталям. Вы изучали технику вышивки, – предположила она и тут же поинтересовалась: – Так я права?

– Да, мадам.

– Так на что вы способны? У вас есть рекомендации? – перешла к делу хозяйка.

– Нет, мадам, рекомендаций у меня нет, – Дашенька сразу поникла, но, с надеждой взглянув на женщину, предложила: – Проверьте меня. Вышиваю я искусно.

– Что ж, мадмуазель, я готова посмотреть на вашу работу, – согласилась модистка и призналась: – Я оказалась в затруднённых обстоятельствах: одна из моих мастериц, потеряв голову от любви, укатила с офицером, другая заболела. И это перед самым сезоном! У меня не хватает рук закончить заказы. Боже, что я кажу мадам Урусовой?! – она вскинула глаза к потолку. – А мадмуазель Шереметьевой? Она ждёт от меня наряд к именинам через три дня.

 Разволновавшись, женщина заметалась по залу и, с интересом взглянув на Дашеньку, пообещала:

– Если вы действительно сможете мне помочь, я не поскуплюсь с оплатой.

– У меня есть горничная, – тут же оживилась mademoiselle Томилина. – Вышивает она не очень, но строчка у неё ровная, и шьёт быстро.

Модистка растеряно захлопала глазами:

– Горничная? Кто вы мадмуазель? Я думала, вы моя соотечественница, волей судеб заброшенная в эту холодную страну.

– Нет, мадам, я русская. Но судьба немало посмеялась надо мной, – вздохнула Дашенька.

– Вы благородного происхождения, – догадалась дама. – Простая девушка не может настолько хорошо знать французский.

Дашенька смущённо потупилась.

– Да, мадам…

– Софи, – подсказала дама. – А при клиентах зовите меня мадам Буланже.

– Хорошо, мадам… Софи.

– Вот и славно, – улыбнулась француженка. – Надеюсь, позже вы расскажите мне свою историю, а пока ведите вашу горничную.

Дашенька вышла на улицу и вскоре вернулась с Дуняшей. Модистка объяснила новым мастерицам, что от них требуется, и выдала работу, а увидев результат, расплылась в довольной улыбке.

– Да мне вас сам бог послал! – воскликнула она и окончательно решила:  – Я беру вас!

Жалованье в салоне мадам Буланже оказалось вполне приличным. Кроме того, хозяйка предложила девушкам поселиться в комнате при мастерской, обещая брать за жильё «сущие копейки». Оказалось, модистке принадлежал весь двухэтажный особняк с мансардой. В правом крыле первого этажа мадам принимала богатых клиентов: здесь размещались шикарно оформленный зал, примерочная с огромными зеркалами, а также магазинчик тканей, шляпок, вееров и прочих милых сердцу дам мелочей. Левое крыло дома занимали пошивочная мастерская, склад и небольшая кухня. Второй этаж был жилой. Одну его часть занимали апартаменты самой модистки, а вторую перекрывала массивная дверь. Софи не сочла нужным рассказывать новым работницам, что за ней находится, а повела девушек к лестнице на мансарду, где и располагались комнаты для прислуги и работниц.

– Спускаться в пошивочный цех будете по другой лестнице, – поднявшись на чердак, предупредила модистка и кивнула на довольно крутую винтовую лестницу чёрного хода. Минуя узкий коридор, дама отворила одну из дверей. Комнатка оказалась небольшой, но чистенькой. От стен, обтянутых простенькими обоями, веяло уютом. В углу стоял небольшой шкаф для одежды, а неподалёку от него – маленький столик и умывальник. По обе стороны от мансардного окна расположились две узкие кровати, и Дашенька, остановившись у окна, улыбнулась: отсюда можно было наблюдать за бурной жизнью петербуржцев.

– Отопление у нас общее, – заявила хозяйка, с гордостью показывая на выступающую из стены трубу с решётками. – А обедать можете в столовой на первом этаже.

Осмотрев жилище, Дашенька, не задумываясь, согласилась переехать в дом мадам Буланже. Здесь не ощущалось тоскливой сырости подвала, и к тому же так ей не придётся тратить время на дорогу по промозглым улицам Петербурга. Да и цена оказалась приемлемой: немногим больше той, что девушки платили за жильё в цоколе.

Переселившись на новое место, Дашенька, облегчённо выдохнув, отправила Натали записку, в которой рассказала о своей удаче. Через пару дней mademoiselle Воронцова лично пожаловала в салон мадам Буланже. Намётанным глазом оценив материальные возможности посетительницы, модистка рассыпалась в любезностях.

– Мадам, не могли бы вы пригласить вашу новую работницу Дарью Павловну? – поинтересовалась Натали, и Софи, удивлённо вскинув брови, послала за Дашенькой. Увидев подругу, mademoiselle Воронцова радостно распахнула объятия. – Как я рада за тебя! – воскликнула она и, обращаясь к модистке, попросила: – Надеюсь, вы не сильно рассердитесь, если я на несколько минут заберу Дашеньку. Мне нужно с ней посекретничать. Обещаю, взамен я куплю самую дорогую шляпку, которая только у вас имеется. Разумеется, ту, что окажется мне к лицу, – барышня лучезарно улыбнулась.

Разумеется, мадам Буланже согласилась и, предложив расположиться в удобных креслах, даже распорядилась принести кофе и печенья.

Радуясь встрече, девушки оживлённо защебетали. Натали, конечно, посетовала, что не пристало благородной барышне работать белошвейкой, но всё же была рада такому исходу, поскольку другого выхода она пока не видела. Пользуясь случаем, Дашенька попросила подругу не афишировать её неприглядное положение:

– Если будут интересоваться, скажи, будто я уехала к тётке под Тамбов. Не хочу давать сплетникам пищу для разговоров.

Подруга пообещала, но заволновалась:

– А если посещающие салон дамы тебя узнают?

– Работницы в зале не появляются. Мерки с клиентов снимает лично мадам Буланже, а посетителей в магазинчике обслуживают специально нанятые продавцы, – развеяла опасения подруги Дашенька.

Наговорившись, девушки попрощались. Mademoiselle Томилина вернулась к своим обязанностям, а Натали, как и обещала, купила шляпку, а подумав, решилась заказать под неё и наряд.

– А почему бы и нет? – кокетливо сказала своему отражению барышня, любуясь в зеркало модным приобретением и собой.

Вечером Дашенька, закончив работу, поднялась к себе в комнату, но не успела она раздеться, как в дверь постучали, и горничная сообщила, что мадам Буланже желает её видеть. Барышня, не откладывая, поспешила к хозяйке.

– Вы меня звали, мадам? –  перешагнув порог элегантной гостиной, спросила Дашенька.

– Да, девочка, – улыбнулась Софи. – Сегодняшний визит мадмуазель Воронцовой меня страшно заинтриговал. Садитесь, я хотела бы отужинать с вами. Если вы не против…

– Для меня это честь, мадам, – проговорила Дашенька и присела напротив модистки за уже накрытый стол.

– Признаюсь, вы для меня сплошная загадка, Дениз. – проговорила Софи и, положив в тарелку кусок мясного рулета, вопрошающе взглянула на гостью. – Вы не против, если я буду именовать вас именно так? Для меня это словно обрести кусочек Франции, –  она вздохнула и, получив молчаливое согласие девушки, продолжила: – Я хотела бы услышать вашу историю. Простите моё любопытство, дорогая, но уверяю, я умею хранить чужие тайны, – многозначительно улыбнулась модистка. – Мне ужасно хочется узнать, что заставило благородную девушку искать работу на Петербургских улицах? Не иначе без разбитого сердца здесь не обошлось, – пытливо взглянула Софи и понимающе предположила: – Не удилось, что поддавшись влечению, вы, забыв про приличия и долг, покинули отчий дом. А затем кавалер вас обманул, и вы оказались в столь плачевном положении.

– Нет, мадам, – захлопав длинными ресницами, возразила Дашенька. – Всё было не так, – и заметив крайнюю заинтересованность на лице модистки, рассказала свою незамысловатую историю. Почему-то эта малознакомая француженка вызывала у девушки доверие и располагала к откровенности.

– Да, Дениз, судьба ни за что обидела вас, – Софи сочувственно покачала головой. – Но думаю всё ещё может наладиться. Поверьте, я была в гораздо худшем положении, когда попала в Россию. Без знания языка и обычаев, без денег, без друзей и знакомых… А теперь видите, – француженка улыбнулась и развела руками. – Я хозяйка этого салона. И без лишней скромности скажу: лучшего салона Петербурга. Я вхожа в самые знатные дома и на жизнь не жалуюсь.

Проникнувшись симпатией к девушке, мадам Буланже тоже потянуло на воспоминания:

– Попала я в Россию ещё юной девушкой, – начала рассказ Софи. – Я была пятой дочерью в семье, а потому ожидать приданного мне не стоило, а отправляться в монастырь не хотелось, – женщина лукаво улыбнулась. – И вот в надежде разбогатеть, я отправилась в далёкую северную страну, о богатстве которой ходили легенды. В России тогда уже была мода на всё французское, и держать гувернанткой француженку считалось исключительно престижно.

Мадам Буланже говорила, и Дашенька с интересом слушала историю, очень похожую на захватывающий французский роман.

Софи отличалась легкостью характера, искренней любовью к детям, благородными манерами и тонким вкусом, а потому она с лёгкостью нашла место гувернантки. Но к своему несчастью, девушка по уши влюбилась в хозяйского сына, и молодой человека также проникся к привлекательной гувернантке чувствами. Мадмуазель имела неосторожность забеременеть от красавца-любовника, но, когда всё это перестало оставаться тайной, разразился страшный скандал. Отец отправил сына нести службу на южных рубежах страны, подальше от «коварной гувернантки», а девушку насильно заставили избавиться от ребёнка и, откупившись небольшой суммой, выгнали из дома.

– И вы больше с ним никогда не виделись? –  разволновалась Дашенька.

– Нет, я встретила его лет через десять. Когда уже стала хозяйкой этой мастерской. Он пришёл сюда с женой, –  усмехнулась Софи. – Пьер пытался вновь завести отношения, но мне не хотелось опять становиться его любовницей. Как-то перегорело всё… В своё время он ничего не сделал, чтобы помочь мне… Он не искал меня после возвращения в Петербург. Я знала, что он здесь, и даже послала ему письмо, но Пьер на него не ответил. Хотя я точно знаю, что он его получил. Моя компаньонка передала послание ему лично в руки. – Женщина задумалась, и на её лице отразилась старая обида, но Софи тут же встрепенулась и уже более весело продолжила: –  Мы отвлеклись. Оказавшись на улице, я бралась за любую работу, приходилось мне трудиться и прачкой, и простой швеёй, лишь бы прокормиться.

– И как же вы поднялись?

– Помог случай, – улыбнулась мадам. – Как-то поздно возвращаясь домой, я стала свидетелем нападения на одного подвыпившего офицера. Грабители подкрались сзади и ударили беднягу по голове. Не знаю, что на меня нашло, но я подняла такой шум, что разбойники испугались и убежали. Я поймала пролётку и отвезла этого человека к нему домой, а заметив его немощное состояние, осталась за ним ухаживать. Когда раненому сделалось лучше, он в знак благодарности предложил мне занять место экономки в его доме, но не прошло недели, как мы поняли, что любим друг друга. Это было настоящее чувство! – мечтательно воздохнула Софи. – Хотя я знала, что Мишель не может жениться на мне, это поставило бы крест на его карьере, но всё равно я была счастлива. Разве венчание главное? – задала женщина вопрос, явно не ожидая на него ответа. –  Только к сожалению, я больше не беременела… – посетовала она и печально вздохнула. – Потом ему пришлось вернуться в часть. Он оставил меня в своём доме, регулярно высылал деньги, писал нежные письма. Я до сих пор их храню, – тепло улыбнулась Софи. – Затем его тяжело ранили. Когда Мишель вернулся в Петербург, он заявил, что хочет жениться на мне, и мы тайно обвенчались. Но прожили вместе чуть больше года. Его рана постоянно давала о себе знать, в конце концов, мой муж заболел и слёг, а через месяц умер, оставив завещание, в котором отписал мне своё небольшое имущество. На похоронах мне стало дурно, и меня поддержал дядя Мишеля – Николай Макарович. Он был человеком богатым и, разумеется, женатым. Сочувствуя моему горю, граф стал изредка наведываться ко мне и интересоваться моими делами. Надо отдать должное, Николай Макарович не говорил о своих чувствах, хотя я догадывалась о причине его визитов. Лишь года через два он наконец решился признаться в любви. Надо сказать, я успела привыкнуть к нему, да и весь Петербург слышал о его несчастливом браке. Его взбалмошная жена, требуя исполнять её капризы, частенько закатывала скандалы, а ещё поговаривали, будто она крутила роман с каким-то молодым поручиком. Так вот… Наши встречи становились всё чаще, и как-то само собой получилось, что я стала любовницей графа. Наш роман длился довольно долго. Понимая, что рано или поздно это должно закончиться, я уговорила его купить мне швейную мастерскую. Он с радостью выполнил мой каприз, и я стала хозяйкой этого салона. Поначалу я пользовалась известными модными журналами, а затем одна из моих сестёр стала присылать из Парижа зарисовки модных нарядов, и я придумывала, как создать нечто подобное, а то и лучше. У меня стало получаться, и очень быстро я пошла в гору. Ко мне начали обращаться самые именитые дамы Петербурга, и теперь я не бедствую. Знаешь, Дениз, русские женщины очень красивы, но многие из вас не хотят пользоваться тем, что им дала природа, и не умеют эффектно подать себя. А я могу этому научить, –  кокетливо похвасталась Софи. – Вот, например, ты. Если бы у меня была хотя бы половина твоей красоты, я могла бы очаровать самого папу римского, – засмеялась женщина и с укором взглянула на собеседницу. – Зачем ты зачесываешь волосы, как простая крестьянка? А твои платья больше похожи на мешки для муки, – модистка нахмурилась и махнула рукой. – А этот ужасный чепец?

– Я в трауре, – потупилась девушка.

– Траур, траур, траур! – фыркнула Софи. – Сколько можно скорбеть о мёртвых! Ты-то живая! Я могу сделать из тебя первую красавицу, – уверено заявила француженка.

– Зачем мне это? Куда я покажусь со своей красотой? Вон если бы не она, до сих пор работала гувернанткой.

– Ну, не скажи, – модистка надула губки. – Красота – очень хорошо продаваемы товар. Ты же не собираешься всю жизнь колоть пальчики иголками и портить глаза. Я заметила, твои руки не привычные к тяжёлому труду. Такими руками на клавесине играть!

– Ах, мадам, но что я могу поделать? Дорога в свет мне закрыта. У меня ни денег, ни родственников, готовых представить меня обществу. Осталась единственная тётка, но она далека от светских приёмов и к тому же не желает меня видеть. А вернётся ли мой отец… – тяжело вздохнула Дашенька. – Я уже и сама в это мало верю.

– Не стоит отчаиваться! Будем наедятся на провидение, – ободряюще улыбнулась модистка. –  Или, как говорят русские, на авось.