Читать книгу Авантюра цвета фуксий - Татьяна Сергеевна Скобелева - Страница 3

– Ну, как наши успехи? – В телефонной трубке звучал голос Эмилии.

Вероника только что пришла домой и, не успев отнести на кухню пакеты с продуктами, осторожно поставила их на пол в прихожей. Снимая с ног туфли и засовывая ступни в мягкие тапочки, одной рукой она придерживала грозящие упасть пакеты, другой сжимала стрекочущую трубку.

– О каких делах ты говоришь?

Вероника отлично понимала, о чем спрашивает ее подруга, которая познакомила ее с Дворжецким, разрекламировав профессиональные качества молодого искусствоведа. Какой резон был у нее так стараться, Вероника не поняла, но знала наверняка, что Эмилия ничего не делает «просто так». Именно Эмилия, позвонив позднее, передала ей нижайшую просьбу Эдуарда Николаевича о встрече. Ничего толком не объяснив, она сказала, что Вероника не пожалеет, и просила держать ее в курсе дела.

– Ты ходила к Дворжецкому? Впрочем, знаю, что ходила. Что там было?

– Послушай, Миля, если хочешь, приезжай ко мне ужинать. Это не телефонный разговор.

Положив трубку, Вероника принялась за обычные домашние дела. Каждый раз, когда после трудового дня она возвращалась домой, приходилось наводить нарушенный порядок. Настоящий трудовой день, в обычном понимании этих слов, наступал два раза в неделю, когда присутствие в редакции было обязательным. Тогда приходилось вставать раньше. «Сова» по природе, она любила посидеть допоздна над своими статьями и утром вставала неохотно. Времени едва хватало: душ, кот, завтрак, лицо, одежда, сумка. Прежде до работы ее подвозил Вадим, иногда Вероника пользовалась машиной мужа сама, но без охоты – раздражали пробки на дорогах.

Вечером она всякий раз восстанавливала нарушенный утром порядок: Вероника любила красоту и чистоту. Этого требовало ее эстетическое кредо. Объясняться с Вадимом приходилось ежедневно потому, что его привычка все разбрасывать в самых неожиданных местах такому кредо никоим образом не соответствовала. За время их семейной жизни муж так и не сумел привыкнуть к требованиям жены и, как истинный творец, предпочитал хаос, называя его «художественным беспорядком». О мастерской, где Вадим мог вытворять, что угодно, поначалу они не могли и мечтать. С появлением в их жизни Эмилии, владелицы картинной галереи, появилась и мастерская. После развода Вадим жил там постоянно, оставив Веронике малогабаритную квартиру, где никто теперь ей не мешал. Почти.

Откуда-то сверху на плечи Вероники спрыгнул толстый рыжий котяра и затем мягко переместился на пол. Тошка жил своей кошачьей жизнью и лазил, где хотел. Это его пристрастие нисколько не смущало хозяйку, поскольку кот обладал поистине уникальной способностью слаломиста и ни разу не сбросил, не разбил, не испортил ровным счетом ничего. Более того, нередко гостям демонстрировали номер с прохождением Тошки по заставленной полке. Довольно упитанный массивный кот умудрялся пройти мимо преград, не сдвинув ни одну из них.

Вероника схватила котищу на руки и, прижав к себе, понесла мурлыкавшую зверюгу на кухню, где следовало приготовить ужин. Тошка был очень деликатен до поры. Если кормежка опаздывала, он мог превратиться в методично завывающего противным голосом зануду. Веронике это не нравилось, и она старалась ублажить кота до того, как у него проснется здоровый аппетит.

Она любила кулинарное искусство и не ленилась даже для себя одной приготовить что-нибудь вкусненькое, не сокрушаясь о том, что некому оценить редкостный вкус и аромат кушанья. Если ожидались гости, особенно тщательно стряпала свои фирменные блюда и любовалась ими с чувством творческого удовлетворения. Она готовила хорошо и делала это с фантазией, как все, за что бралась. К сожалению, Вадим в быту был неприхотлив и не ценил пищевых экзерсисов жены. Ел он словно машина по уничтожению салатов и котлет, проглатывая нежнейшее суфле как гречневую кашу, а новый соус из десятка ингредиентов не отличал от магазинного майонеза. Однако подруги любили у нее откушать и от приглашений никогда не отказывались.

Накормив кота, Вероника принялась за ужин для себя и Эмилии. Через пятнадцать минут на столе появились ароматные, украшенные маслинами гренки с ветчиной, запеченной под сыром, и воздушный омлет, густо посыпанный зеленью укропа и петрушки.

Эмилия принесла бутылочку сухого вина. Отдав дань горячему на маленькой, но уютной кухоньке, хозяйка и гостья переместились с кофейными чашечками в комнату, служившую гостиной. Одну из стен украшал двойной портрет мужчины и женщины. Эмилия остановилась, пристально рассматривая его, словно оценивая экспонат.

– Все-таки жаль, что расстались. Даже на портрете вы как брат и сестра, оба светлоглазые, светловолосые, вот только выражение на лицах разное. Вадим такой наивный, безмятежный, а ты с характером, с тайной. Прекрасный портрет и прекрасный художник.

– Кто бы возражал? – усмехнулась Вероника. – Ты знаешь, как я старалась сохранить этот брак именно потому, что Вадим гениальный художник, но жить с гением…

– Да, с гениями непросто, – согласилась Эмилия и присела рядом с хозяйкой.

Сбросив тапки, Вероника устроилась на диване с ногами и медленно, с чувством исполненного долга попивала душистый кофе, приготовленный по ее собственному рецепту, с корицей и капелькой ликера.

– Необыкновенно вкусно. У тебя талант, – нахваливала ее Эмилия.

– Знаю, знаю, – без лишней скромности принимала комплименты Вероника. – Но поговорим о деле.

– Я сгораю от любопытства. Дворжецкий не тот человек, который будет хлопотать по пустякам. У него к тебе интерес, а у меня к нему интерес.

– И в чем же твой интерес?

– Скажу, но сначала ответь мне. Я знаю Дворжецкого, он деловой человек, но мужик. Может быть, это всего лишь сексуальное влечение… – Эмилия сделала заговорщическую мину. – Как тебе показалось? Он «домогался»?

Вероника и сама гадала о том, что же на самом деле руководило Дворжецким.

На поверхности был исключительно профессиональный интерес, а то, как он смотрел на нее… При виде красивой женщины, которая к тому же кокетничает, любой нормальный мужчина поведет себя так же – будет улыбаться, разглядывать. Он не сказал ни единого слова, которое можно было расценить как домогательство. Пожал ей руки и при встрече и на прощанье. Даже не поцеловал их, хотя это могло сойти за обычный ритуал. Теперь ей казалось, что в его поведении присутствовала покровительственная нотка. Подумать только, так молода и так красива, а рассуждает толково! А ее кокетство – всего лишь ребячество перед чужим взрослым дядей. Так делают все хорошенькие девочки, им это прощают.

Вероника вспомнила, как быстро Дворжецкий справлялся с волнением. Он владел собой, стало быть, умел владеть другими. Это не Вадим, подверженный стихиям, сам как стихия, предсказуемая в своей непредсказуемости. У Вероники все время возникало ощущение, что Дворжецкий смотрел на нее сверху вниз. Его превосходство она чувствовала постоянно, тогда как своя власть казалась ей зыбкой. Да, он нуждался в ней, да, она просвещала его, но сила была на его стороне. Он понял, что небезразличен красивой и умной девочке, но вел себя очень достойно.

– Нет, не домогался, – честно ответила Вероника.

– Что же у вас было?

– Он сделал мне предложение.

– Предложение? В каком смысле? – уставилась на нее Эмилия.

– Да нет, не в том, не в том смысле, – верно поняв ее удивление, усмехнулась Вероника. – Вполне деловое предложение.

– Хорошо, – облегченно потерла ладошки Эмилия. – Ну, не томи, расскажи наконец.

– Он предложил мне быть его штатным консультантом по вопросам искусства.

– Отлично. Ты согласилась, я надеюсь?

– Считаешь, я должна согласиться?

– Вероника, ты что, шутишь? Твоя ирония неуместна. Честно говоря, я полагала, что ему нужна консультация. А он немедленно предложил постоянную работу. – Эмилия подняла руки кверху, подчеркивая важность и необычайность события. – Кстати, на каких условиях? – она опустила руки и внимательно посмотрела на подругу.

– Он предложил мне самой назвать условия. Он согласен на любые.

Эмилия подскочила от неожиданности и возбужденно заметалась по комнате, размахивая концами шали, точно всполошенная птица крыльями.

– Согласен на любые условия, согласен на любые. Боже, Дворжецкий согласен на любые условия. – Она наконец остановилась и вытаращила на Веронику глаза. – И ты не сказала «да»?

– Пока – нет.

Эмилия упала в кресло, словно птица подстреленная.

– Как это понимать?

– Послушай, Миля, скажи: в чем все-таки твой интерес? Я тебе благодарна за сватовство, но расскажи мне о своих планах.

– Хорошо, слушай. Дворжецкий очень богат, очень умен и очень осторожен. Мой интерес прост до примитива: нужны деньги для галереи, чтобы окончательно встать на ноги. Дворжецкий любит коллекционировать старину, но в современном искусстве ровным счетом ничего не понимает, а тут вдруг ты. Эврика! Я на вернисаже все придумала. Ты сблизишься с ним, войдешь в доверие, а потом… для тебя он решится на серьезные вложения.

– Почему?

– Потому, что будь ты хоть суперискусствовед, этого недостаточно, но он смотрел на тебя такими глазами, такими глазами…

«Нет, пожалуй, я не фантазировала, – подумала Вероника. – Миля трезвомыслящая женщина. Если она говорит, что „так смотрел“, значит, он смотрел именно так».

Вероника познакомилась с Дворжецким на вернисаже. Он подошел к Эмилии, та представила его спутнице как серьезного коллекционера. Он стоял около них несколько минут. Пока говорила Эмилия, внимательно смотрел на Веронику. Его глаза искрились так, словно он что-то знал о ней, чего не знала она сама. Этот чуть насмешливый пристальный взгляд оставил в душе ноющую ранку.

Вероника, как всякая красивая женщина, привыкла к взглядам мужчин, и внимание Дворжецкого ее не удивило. Кроме того, в желании с ней познакомиться не было ничего необычного, тем более на выставке, где завязываются знакомства. Многие посетители вернисажей знали ее как профессионала и старались на всякий случай получить визитку и вручить свою.

Разговор был коротким: две-три фразы. Затем к нему кто-то обратился и отозвал в сторону. Он подошел к группе, в которой выделялась немолодая, но очень симпатичная, стильная дама. Вероника почувствовала досаду. Захотелось непременно вернуть его и понравиться ему. Тогда она еще не думала о любви, но он возбудил в ней любопытство.

– Вот черти, увели нужного человека, – возмущалась Эмилия. – Однако, – добавила она, прищурив глаза и хитро посматривая на подругу, – он еще подойдет к нам. Уверена – подойдет. Подожди меня здесь, я отвлеку от него эту мадам. Слишком опасная особа, умеет нравиться мужчинам значительно моложе себя. Сейчас она может нам помешать, – заявила галлеристка тоном, не терпящим возражений, и растворилась за спинами любителей живописи. Через минуту Эмилия Львовна уже прогуливалась вдоль ряда картин, крепко держа под руку конкурентку и шепча о чем-то, безусловно, важном для собеседницы, судя по выражению ее лица.

Вероника смиренно разглядывала произведение художника, который для реализации своих социально-политических взглядов почему-то выбрал масляные краски.

– Вам нравится этот шедевр? – с мягкой иронией произнес рядом с ней знакомый голос.

Повернув голову, Вероника встретилась с черными глазами Дворжецкого, который тихо подошел к ней и стоял сзади. Он разглядывал ее, как прежде, без смущения, словно что-то прикидывая в уме. Картина нисколько его не интересовала.

Девушка растерялась, несмотря на то, что минутой раньше взглядом искала его среди публики и ждала, когда же он подойдет. Боясь выдать волнение, она ответила коротко:

– Нет.

– Отлично, – улыбнулся он, – я рад, что наши вкусы совпадают.

– Пока мы убедились, что они не отличаются слишком резко, – уточнила она.

– Вы правы, – согласился он, чуть наклонив голову, – я поспешил, но, надеюсь, не ошибся.

Несмотря на то, что они познакомились всего лишь десять минут назад, Веронике казалось, что между ними уже возникли «отношения». Ей было известно утверждение психологов о том, что мужчина и женщина в первые несколько секунд инстинктивно оценивают друг друга как желанных или нежеланных. Более того, она не раз убеждалась, что вне зависимости от пола именно первое впечатление, вроде бы основанное на мелочах, оказывалось правильным по большому счету. С некоторыми людьми она сразу чувствовала себя легко. Впоследствии они действительно показывали себя надежными партнерами, на которых можно опереться в деле, или становились ее верными друзьями, как, например, Эмилия. С другими контакт налаживался с трудом, несмотря на отсутствие видимых причин для неприятия. Рано или поздно такая связь приводили конфликту. Дворжецкий получил у Вероники оценку пять с плюсом. Сам он на вернисаже и в офисе держался так, словно они давно знакомы, и не скрывал симпатии.

Теперь, сидя с Эмилией у себя дома на уютном диванчике, Вероника мысленно «прокручивала пленку», пытаясь анализировать произошедшее. Слова Эмилии о том, что Дворжецкий как-то особенно смотрел, свидетельствовали о его интересе, но как велик этот интерес? Ее собственные чувства были извилисты, как змеи. Ее не удивила бы ответная симпатия к Дворжецкому, но обнаруженное влечение к мужчине, которого она едва знала, смущало Веронику как признак слабости.

– Смотрел, говоришь? – с сомнением уточнила она.

– Смотрел, – убежденно заверила ее подружка, – еще как смотрел. А ты не заметила? – добавила она язвительно.

– Я могла ошибиться.

– Значит, заметила. Вот и я заметила и все устроила. Ты уж не забудь нас, когда получишь власть над его денежным мешком.

Вероника поморщилась. Как-то несимпатично получалось. «Впрочем, – подумала она, оправдывая подругу, – я ведь и сама шла к нему на встречу как на охоту».

Эмилия что-то трещала о своих планах и надеждах на Веронику. Но та перебила ее.

– Он тебе нравится как мужчина?

– Дворжецкий? В каком смысле? Ах, в этом?.. Да, но с моей внешностью…

Внешность Эмилии действительно была на любителя. Высокая, сухощавая, тонкие губы и крупный нос, черные, очень коротко стриженые волосы… все это странным образом сочеталось с экзотическими нарядами: шалями, вуалями, браслетами и так далее. Веронике она нравилась. У Эмилии было редкое чувство стиля. Она, безусловно, была яркой женщиной и обращала на себя внимание, но была слишком оригинальна. К тому же Эмилию отличали острый ум и некоторая ироничность, а эти качества – по мнению большинства мужчин, не нужные женщинам – многих пугали.

Вероника уточнила:

– А у меня есть шанс? Да, именно в этом смысле? Ответь серьезно.

Эмилия убрала улыбочку с лица, поджала губки и поиграла бровями.

– Ты красива, и у тебя, разумеется, есть шанс, но как далеко ты сама готова зайти? Я говорила тебе, что он женат.

– Ты говорила, что они живут раздельно.

– Это ничего не меняет. Ты можешь стать его любовницей. Но помни, что он не разведется. Я тебя предупредила.

– Почему ты так уверена?

– Я знаю Дворжецкого. Он не бабник, но серьезно увлечен тобой. В этом ты уже победила. С другой стороны, – она замялась, подбирая слова, – неважно, по какому поводу, он говорил, что не оставит жену. Не сможет. Он так сказал. А этот человек слов на ветер не бросает, я склонна ему верить. – Эмилия сочувственно посмотрела на подругу.

На лице Вероники отражалось огорчение, но в прищуренных глазах сверкало упрямство.

– Для тебя это так важно? Уже?

Вероника промолчала.

– Ты, помнится, хотела от него заказ для Вадима. Теперь решила убить двух зайцев сразу? Буду рада поздравить, дорогая, Дворжецкий того стоит. Но не думаю, что это возможно.

– Посмотрим, – задумчиво глядя куда-то сквозь Эмилию, ответила Вероника, поглаживая жирную спинку прислонившегося к ней кота.