Читать книгу Авантюра цвета фуксий - Татьяна Сергеевна Скобелева - Страница 7

Галерея «М'АРТ» располагалась недалеко от центра Москвы на одной из маленьких улочек, в некогда респектабельном, но теперь уже старом доме, где аренда помещений обходилась не слишком дорого. Возникла галерея, как и многие ей подобные, в перестроечные годы и, пережив эйфорию бума вокруг вышедшей из андеграунда современной живописи, испытывала финансовые затруднения. Живительный поток из кошельков отечественных нуворишей, поначалу не знавших, куда девать шальные капиталы, как внезапно начался, так неожиданно и закончился. Иностранный покупатель, запутавшись в круговерти неизвестных имен, догадался подождать, когда определяться явные лидеры. Ему, иностранному покупателю, такие понятия, как хорошо и плохо, красиво и некрасиво ни о чем не говорят. Ему понятнее, когда автор знаменит, а лучше, если признан мировой общественностью. Для чего необходимо проведение зарубежных выставок, а они, в свою очередь, требовали значительных затрат. Государственной финансовой поддержки галерея не имела и остро нуждалась в солидных спонсорах.

Эмилия была совладельцем и коммерческим директором галереи, пахала, как вол, крутилась, как юла. Деньги доставались трудно. Поддержка Дворжецкого, который покупал в галерее картины для оформления интерьеров в построенных им зданиях, была той соломинкой, за которую хваталась директор галереи, рассчитывая на помощь подруги. Эмилия надеялась, что, приехав из Парижа, Вероника порадует обещанием новых капиталовложений Дворжецкого в «М'АРТ». Она предполагала, что поездка сблизит подругу с шефом, но не знала о бурном развитии отношений двух любовников и о том, что ум и сердце ее подружки были бесконечно далеки от коммерческих интересов галереи.

Вероника нажала кнопочку звонка, и через секунду дверь открылась, приветствуя посетительницу мелодичным пением колокольчика.

Небольшой холл, выкрашенный по новомодным канонам в черный цвет, таил дремотный полумрак. Налево, в салоне, ждали своей исторической участи гениальные произведения никому пока не известных авторов. Направо, в зале, на стенах и мольбертах красовались творения художников, чья биография позволяла надеяться на популярность хотя бы в узком кругу ценителей живописи.

– Я к Эмилии Львовне. Она у себя? – спросила Вероника у незнакомого юноши, встретившего ее у входа.

– Да. Вас проводить?

– Спасибо, я знаю, как пройти.

Вероника направилась по узкому, слабо освещенному коридорчику в глубь сокровищницы. У кабинета директора она притормозила, поскольку тон реплик, которыми обменивались за дверью, был не для свидетелей.

Внезапно дверь открылась, из кабинета Эмилии выплыла фигура художника Ларикова, заслонив собой образовавшийся прямоугольник света как вдоль, так и поперек. Вступив в полумрак, он не заметил прижавшуюся к стене гостью и продолжил выяснение отношений крепкими выражениями, а услышав адекватный ответ, удалился в темноту.

Вероника заглянула в комнату. Там, как всегда в минуты крайнего возбуждения, размахивая концами шали, словно птица крыльями, в тесном промежутке между столом и креслами черной фурией металась Эмилия и бормотала что-то себе под нос.

– Эмилия, – осторожно, чтобы не напугать, позвала ее Вероника.

– А, это ты… Привет. Видела нахала? И как его земля носит?

– Что случилось? У тебя такой всклокоченный вид. Что он тебе сделал?

– Да ты проходи, что стоишь в дверях, как сирота. Садись, я сейчас успокоюсь. – Эмилия нервно закопошилась в разбросанных по столу журналах. – Где-то здесь сигареты, а, вот они.

Закурив, она мало-помалу взяла себя в руки и уже солидным голосом директора пояснила:

– Он взял предоплату у нашего клиента за портрет его женщины, а заказ, по мнению клиента, выполнен плохо. Якобы девушка на портрете выглядит изможденной, много худее, чем на самом деле. Сам он мужчина в соку и баб, полагаю, предпочитает с формами. Лариков переделывать не хочет, потому что все сделал так, как дама хотела, польстил девушке и срезал пару килограммов с талии. Она довольна, и все ее драгоценности выписаны в лучшем виде. Мне, как ты понимаешь, приходится выслушивать все стороны.

– Но ведь Лариков заинтересован в клиентах.

– Все заинтересованы, но он свою долю получил авансом и теперь считает, что это внутренний конфликт клиента с его женщиной. Я не хочу отдавать ему новый заказ, собираюсь поручить Вадиму, вот он и кипятится. Но только так твой Вадим погасит долг галерее. Ты в курсе?

– Вадим давно не мой, и я не в курсе. Зачем ты ему давала деньги вперед? Ты же знаешь, он легко относится к деньгам и долгов не помнит, – резко отреагировала Вероника.

– Ладно, не обижайся, это у меня от нервов. Ой, – вдруг спохватилась Эмилия, всплеснув руками, – ты из Парижа, а я о своих дрязгах. Ну, как Париж? Кстати, Тошка в порядке, не волнуйся.

– Спасибо за Тошку, я заберу его на днях, если не возражаешь, а это тебе из Парижа, – Вероника покрутила, точно приманку, и передала Эмилии глянцевую сумку-пакет с ярким рисунком.

– Что это? – с нескрываемым интересом полюбопытствовала та.

– Посмотри, – предложила подружка.

Эмилия заглянула в чрево сумки, жестом иллюзиониста вытянула из нее ажурную шелковую шаль изысканно черно-лиловых оттенков и тотчас, сбросив с плеч старую, ловко набросила на себя обновку, подбежала к зеркалу и завертелась перед ним, оглядывая себя с довольной улыбкой.

Вероника ахнула.

– Боже, как ты в ней хороша, я даже не ожидала. Ты знаешь, кто меня на нее соблазнил? Эдуард. Да-да, он сказал, что именно этот цвет тебе подойдет, я-то выбрала совсем другой. Как это он угадал? Странно… – недоуменно протянула она.

– Не так уж и странно, – таинственно блеснула глазами Эмилия, обняла ее и поцеловала в румяную щечку. – Верочка, как это мило. Эдуарду тоже передай, что я тронута и все такое, ну, ты знаешь, как сказать. Впрочем, я позвоню ему. Я буду беречь ваш подарок… – Она перебирала в руках черно-сиреневое кружево, задумавшись о своем, затем, словно очнувшись, спросила скорее для формы, чем из интереса: – А как Париж? Какие впечатления?

– Впечатлений масса. Я ведь была раньше в Париже, но тогда была коротенькая командировка. Теперь совсем иное, времени было предостаточно. Да, он все еще прекрасен. Хотя, как и Москва, тоже стал слишком суетлив и многолюден. Неожиданности тоже, конечно, есть, например, я вдруг как-то иначе увидела Эйфелеву башню. Привыкла думать о ней как о венце инженерного искусства, а теперь увидела, что ее рисунок перекликается с готикой соборов. Вообще, все знакомо и все по-другому. Развлечения, рестораны, магазины, что тут говорить: Париж как Париж. Поездка была волшебной. Разумеется, у меня были особые условия и большие возможности, ты же понимаешь.