Читать книгу Жизни и реальности Сальваторе - Татьяна Шевченко - Страница 4

– …поступил сегодня, – Матео взъерошил шевелюру. – Потерял сознание прямо на улице, ударился головой… – он обратился к лежавшему на койке безликому мужчине: – Ну и сюрприз тебя ждёт, тио, как мы тебя вытащим…

Мастер усмехнулся.

– Не сглазь.

– Ты теперь веришь в эту чушь, Нуэстро? – Матео закатил глаза. – О всемилостливые и достопочтенные боги, за что я с тобой связался… тио, тио, не шалаш ставишь, дьявол тебя в зубы! – он подскочил и замахал руками на Закройщика с Иглой. Игла, вопреки прозвищу низенький и толстый, огрызнулся:

– Без тебя не разберёмся.

– Два года с техникой работаем, – поддержал его молоденький Закройщик. Уж он-то точно работал меньше. Матео ответил руганью, обличая вруна.

Мастер вздохнул и отвернулся. Он услышал, как Игла, дождавшись конца словесного потока, спросил:

– Я думал, сегодня дежурит вторая бригада.

– А они не берутся, говорят, случай сложный… – Матео выругался ещё раз.

Наконец, металлическая арка была установлена. Игла соединил её проводами с висками безликого мужчины; аккуратно обрил пациенту небольшой участок кожи на затылке, прикрепил датчики и туда. Затем подключил провода и арку с тремя компьютерами. Закройщик вколол пациенту снотворное.

– Первый готов, – сказал Игла, открывая ноутбук. – Система подключена.

– Второй готов, – произнёс Закройщик, повторяя её движение со своим компьютером. – Связь установлена. Проверка!

Мастер дунул в прикреплённый к наушникам микрофон. Матео показал большой палец:

– Связь есть.

– Включаем, – Мастер переключил тумблер на арке; по периметру её зажглись красные лампочки. Закройщик словно загипнотизированный смотрел, как внутри неё возникает и раскрывается, заполняя ограниченное железкой пространство, бутон темноты. Матео прикрикнул на Закройщика, чтобы следил за состоянием систем. Мастер мысленно усмехнулся: всё равно ведь будет смотреть, как в первый раз, сколько на него не кричи. Завораживает парня зрелище; сам хотел бы туда.

Увы: непригоден.

Кинув на Мастера косой взгляд, Закройщик отвернулся к экрану. Оператор тут же забыл об ассистенте; он несколько раз глубоко вздохнул, готовясь к нырку. «В путь», – сказал себе он и перешагнул порог.

В начале была темнота, и ничего, кроме тьмы, и лишь Мастер шагал в ней.

Затем во тьме возникли синие и жёлтые контуры треугольников; Мастер протянул к ним руки, но фигуры упорхнули. Звук льющейся воды пронизал пространство, отмеряя время; впереди расцвели круги. Побежал слева направо верблюд, из пустоты под ногами полезли кактусы и медузы; во тьме возник крылатый змей и спикировал на Мастера, широко разинув рот. На автомате Мастер закрылся рукой; змей пролетел насквозь.

– Его сознание крайне нестабильно, – сказал Мастер, продолжая шагать. – Много помех. Движение невозможно. Скажи Игле, пусть успокоит.

– Понял. Подключаем содержание твоего сознания.

Еще десять секунд во тьме цвели гигантские кактусы и медузы; затем всё растаяло.

Мастер ступил на горячий песок. Вокруг простиралась пустыня; волнами вздымались костлявые дюны с видневшимися в их телах рёбрами. Верблюд, не заметив подмены, продолжал бежать, ставя на листе пустыни бесконечные точки. Небо обрело цвет: серый.

Тишина.

Мастер остановился и огляделся. С севера к нему двигались худые детские фигурки – штук десять. Они то выпрямлялись, то причудливо изгибались, напоминая зверьков или первобытных богов; и, кажется, пели песню. Мастер вслушался.

Слова полузабытого им языка твердили: «Глянь вниз и покачай головой, глянь вниз и покачай головой, спустись и потряси ногой, спустись и потряси ногой, спрыгни к нам и подними мёртвых, спрыгни к нам и подними их, о Бог!».

Фигурки подошли ближе. Они танцевали, то растопыривая локти, то горбясь, то выпрямляясь, и делали всё это почти синхронно – как делали бы обычные мальчишки, придумавшие смешной танец и не в первый раз его исполнявшие. Вдруг они остановились; мелкий, кудрявый и без двух передних зубов мальчишка спросил:

– Ты пришёл, чтобы поднять мёртвых и устроить судный день?

– Иди к дьяволу, – улыбнулся Мастер.

– Иди в задницу дьявола! – воскликнул мелкий мальчишка, и остальные торжествующе загоготали. Другой, долговязый, услужливо указал на запад:

– Это туда.

Матео в наушниках хмыкнул и проворчал что-то одобрительное. Мастер кивнул («Туда, значит») и, выйдя из круга мальчишек, зашагал дальше.

Вскоре бескрайний песок сжался до размеров узенькой тропинки под ногами Мастера; с обеих сторон её теснила густая высокая трава, бесшумно ронявшая на плечи странника жёлтую пыльцу. Мастера закрыла тень; подняв голову, он увидел большую белую птицу.

– Наблюдает, – хмыкнул Матео: он обязан был смотреть за происходящим одновременно на мониторах Иглы и Закройщика, а также за своим, где транслировалась картинка из глаз Мастера. – Осторожный.

– Странно. Я думал, что у него отказали защитные механизмы.

– Как бы этот тио нам сюрприз не преподнёс… – Матео отдалился от микрофона, но Мастер всё равно услышал, как он командует Закройщику: – Введи ещё снотворного, он оказался крепче… ага.

Так, в тени птицы, Мастер дошёл до развилки. Здесь белый спутник с криком взвился вверх и исчез из глаз.

– Именно тогда, когда ты мне был нужен, – укорил пациента Мастер.

– Что? – отозвался Матео.

– Ничего.

Мастер огляделся в поисках направляющих. Около одной из дорог, почти теряясь на фоне высокой травы, стояла высокая, в полтора человеческих роста, зелёная фигура; лицо её было закрыто, а из головы наподобие солнечных лучей торчали длинные перья. Длинное тело покрывали знаки цвета охры; по обе стороны бородатой маски зависли два розовых колибри.

У Мастера сжались кулаки.

– Кетцалькоатль, – сказал Матео.

– Это моё или его?

– Не видно. Мониторы не показывают. Агуха выясняет, – голос Матео был серьёзен. Агухой он называл Иглу. – Нуэстро, не подходи. Дьявол его знает, откуда он: из твоего, из его или…

– …или сам по себе, – закончил Мастер. В наушниках вместо привычного «О боги!» царила тишина. – Время идёт. В конце концов, откуда он ни взялся, он может помочь.

– Нуэстро, мать твою!

Мастер уже шагал к Кетцалькоатлю. Глаза за маской не отпускали его.

Подойдя к богу, мужчина поклонился.

– Пусть процветают твои владения, – сказал Мастер. – А жертвы всегда будут соразмерны.

Маска – впрочем, теперь Мастер видел, что это вовсе не маска, а лицо, – не дрогнула. Колибри продолжали парить у ушей бога, напоминая два крошечных огонька.

– Нуэстро, это он. Сам, – в голосе Матео звучала растерянность. – Может, ну его, а?

– Как здоровье моего учителя? – спросил Мастер, поклонившись ещё раз.

Бог молчал.

Зачем пришёл на стык двух сознаний? О чём думает эта древняя пернатая голова? Был ли он здесь всегда, или пришёл лишь на жатву смерти?

Матео думал ровно о том же.

– Нуэстро, иди от него. Кто знает, зачем пришёл. Живут без материального носителя, и дьявол его знает, что они такое и что у них в головах.

Бог молчал. Мастер ещё раз поклонился ему и сделал шаг в сторону, когда услышал:

– Не ходи.

Тугая петля обвилась вокруг ноги Мастера и дёрнула назад. Он смог сохранить равновесие и обернулся к богу. Кетцалькоатль смотрел прямо на него.

– Почему?

Молчание.

– Если я не пойду, пострадает человек. Я прокладываю сюда, в глубины души, путь, чтобы помочь. Это моя работа. Я не откажусь, если не пойму, почему.

Кетцалькоатль, казалось, удерживал его своим взглядом. Затем так же молча выгнул руку – она казалась совсем бескостной, резиновой – и указал на другую тропу.

Мастер поблагодарил его и зашагал дальше.

– Вот так, тио, да ты уговорил бога! – голос Матео затрещал в ушах. – Зомби буду, если это не значит успех!

Мастер хмыкнул.

– Зомби из тебя не очень-то получился бы.

– Не очень-то и хотелось, – в тон ответил Матео.

Мастер шагал по тропинке.

Долго ничего не происходило; только трава опускала жёлтые венчики, посыпая мастера пыльцой. Вскоре из зелёного моря справа вынырнула птица; издав вопль, она помчалась вперёд, но быстро потеряла высоту и снова пропала в траве.

Мастер увидел деревянное здание – ближайшей аналогией ему был бы сарай без крыши, – и поспешил вовнутрь.

Внутри здание оказалось каменным; стены покрывал мох, а посреди пола тёк ручей. Мастер сделал ещё один шаг – и стены разлетелись, по ширине напомнив мужчине стадион. Из земли, покрывшей пол, появились трава, деревца и кустики. У дальней стены, за ручьём, возникли ступеньки и алтарь. На алтаре лежал безликий пациент; на нависшей над ним стене на корточках сидел Кетцалькоатль. Он изменился – кожа стала белой, – но Мастер безошибочно узнал его. Ветер чуть прикасался к перьям бога, качая их; на нём была жёлтая нагрудная пластина в виде большой раковины, набедренная повязка, а на голове – высокая пятнистая шапка.

Бог смотрел прямо на Мастера.

– Я нашёл его, – произнёс тот, надеясь, что Матео его слышит. – Здесь всё ещё нестабильно. Парень совсем плох. При нём Кетцалькоатль.

– Агуха говорит, что если ещё раз запустит процесс стабилизации, расхерачит все мозги этому тио.

Мастер кивнул:

– Так и думал. Попробую справиться в этих рамках.

Мастер сделал шаг к ручью.

– Камень справа!

Мастер уклонился – снаряд замедлился, почти завис в воздухе, – и перехватил камень в воздухе. С тревогой огляделся в поисках бросавшего. Пациент лежал на алтаре, но…

– Спит?

– Как сурок, – заверил его Матео.

Ну да, подумал Мастер. Перестраховался. Если бы этот парень проснулся, одним камнем дело бы не обошлось. Когда в последний раз пациенту ввели недостаточное количество снотворного, оператора погребло под бредом испуганного сознания, пытавшегося избавиться от постороннего вмешательства. Матео называл это идиотией, но факт оставался фактом: пробуждение могло стоить жизни.

Мастер подошёл к ручью и, разбежавшись, перепрыгнул через него. Уже в полёте ему в руку вонзилась ярко оперённая стрела; он упал, перекатившись через плечо. Из кустов выскочили существа, до пояса напоминавшие саламандр. Две части разных видов были соединены чисто технически: огромные головы и крохотные верхние лапки выглядели непропорциональными по отношению к длинным человеческим ногам кофейного цвета. Потрясая копьями, существа ринулись на Мастера. Что-то на миг смутило его – что-то неправильное – но раздумывать было некогда. Он проговорил команду для Иглы – и в руках материализовалась нагината.

– Как там? Ты далеко зашёл, у нас плохо видно.

– Терпимо, – ответил Мастер, лениво отмахиваясь от саламандр. Их было штук семь и они оказались бы хороши против любого случайного вторженца: задавили бы силой. Но, как все защитные механизмы спящего мозга, умом не отличались и сильно мешали друг другу. Опытный Мастер вяло погонял их вокруг алтаря, затем начал теснить к ручью – заходя в него, они со звуком открываемого шампанского превращались в пену, – но в этот момент краем глаза увидел, как ещё одна тень перемахнула через ручей. На автомате он преградил тени дорогу мечом, но та вдруг, вместо того чтобы ринуться прямо на острие, расценивая его как врага, перемахнул через него и устремился к алтарю. В его руке сверкнул нож.

Кетцалькоатль, сидевший на стене, не сводил глаз с Мастера.

– Бай-я, – только и сказал Матео.

– Четвёртый?! – Мастер выдернул стрелу из плеча, бросил во мчавшегося к алтарю и громадными шагами помчался за ним. Саламандры заверещали: часть бросилась догонять Мастера, часть, неуклюже толкаясь, поспешила занять позиции для обстрела чёрного человека.

– Да, – Матео говорил, как стрелял из пулемёта. – Дьявол! Это какая-то чушь, этого не может быть. Идиотия! Да, да ещё одно сознание. Модистка ищет источник.

Модисткой он обзывал Закройщика.

Стрела тем временем преодолела расстояние и срезала незнакомцу кисть руки вместе с ножом. Та бесшумно соскользнула к подножью. Ниндзя обернулся к Мастеру; из его плеч возникли ещё две руки. Мастер приостановился, поражённый.

– Как это неясно?! – орал в наушниках Матео, забывший отключить микрофон. – Это ж экспериментальная технология, все машины на учёте! Что ты несёшь, идиот?!

Ниндзя с трёх рук швырнул в Мастера сюрикены. Тот выпустил нагинату из рук (она тут же исчезла), упал, пропуская звёздочки над собой, и те попали в саламандр. Трое из стражей пациента превратились в пену. Мастер перекатился, схватил отрубленную кисть с ножом в одну руку, материализовал нагинату в другую и перешёл в наступление. Ниндзя продвигался к алтарю, отбрехиваясь звёздочками, которые Мастер парировал трофейной кистью.

Кетцалькоатль смотрел на Мастера.

– Ага, …это так просто сделать, тут три человека страхуют… – продолжал орать Матео.

– Он меняет внешность.

– Чито? – в наушниках затопали; затем раздалась новая порция ругани.

Ниндзя ускорялся; вскоре вся правая рука оказалась истыканной сюрикенами. Мастер был вынужден спрятаться за ступень. Поток звёздочек кончился; выждав немного, мужчина выскочил из укрытия, но было поздно.

Ниндзя вонзил три сюрикена в беззащитное тело на алтаре и исчез.

Пациент захрипел; судороги выжимали его, как полотенце. Он упал с алтаря и, корчась, скатился к подножью лестницы.

Кетцалькоатль поднялся на ноги и взмыл в воздух.

Землю начало трясти, словно в агонии.

– Выбирайся, Нуэстро. Он умирает.

Мастер всё-таки сбежал вниз по лестнице и перевернул пациента лицом вверх.

Изо рта бедняги тянулась ниточка крови. Мастер прижал пальцы к его шее – пульс не прощупывался.