Читать книгу Жизни и реальности Сальваторе - Татьяна Шевченко - Страница 9

Я выхожу в гиперпространство.

Всё тело сжимает, словно я протискиваюсь в тоннель. Одновременно с этим существует ощущение, будто бесчисленные руки в отверстиях тоннеля тянут меня в разные стороны, желая разорвать, распылить, загасить теплющуюся внутри меня жизнь…

Но поскольку я не останавливаюсь, они могут лишь мимолётно щипать меня за поверхность тела.

Солнце становится огромным сиреневым фонарём, светящим откуда-то сверху. Звёзды снежинками бросаются в лицо и остывают на губах – я знаю, что мне это только кажется, что это иллюзия, а я не могу чувствовать никаких снежинок, и звёзды не тают, но вот они – на лице, летят в глаза, остаются позади, заметая Вселенную, и весь полёт – это поход сквозь метель, сквозь лёд и ад Данте, и все дома чужие, кроме того, что остаётся за спиной, в снеге…

Тусклый фиолетовый свет. «Аварийная ситуация».

Ну, этого следовало ожидать. Ну-ка, что у нас?

Конечно. Износ межпространственного преобразователя. Как прозаично. На техника с лиловой рожей, который меня досматривал, следовало бы уронить что-нибудь с верхней полки грузового отсека. Таких техников, что по натуре сухопутные крысы, нужно списывать с работы сразу по окончанию колледжа. Что они понимают в космосе? Они его боятся. Едва нога такого индивида ступает на звездолёт, как он весь покрывается мурашками и изморозью. Он думает только о том, как бы поскорее осмотреть всё и удрать, поджав хвост, чтобы случайно не оказаться в космосе. А может, и стоило бы прихватить. Сразу бы проникся уважением к чужой работе.

Как бы я ни негодовал, следует выходить из гиперпространства и дальше – на двигателе. Благо, недалеко: большую часть пути я всё же успел пройти.

Я вычислил наиболее безопасную точку и вышел. Конечно, из-за того, что межпространственник барахлил, я вышел не совсем там, где нужно. Точнее, совсем не там.

Когда я посмотрел на карту, я чуть не застонал. Удержало лишь то, что в моём статусе это совершенно глупо. Но в любом случае дела мои были не очень хороши: от пункта назначения меня отделяло кольцо астероидов, пустое межзвёздное пространство, неизвестность и задержка в три недели в лучшем случае. Я попробовал передать сведения о себе на станцию, но, как и следовало ожидать, у меня не получилось: я был слишком далеко от обитаемых планет.

Представьте, что вы оказались ночью в лесу. Кромешная тьма; редкие огоньки вокруг, но это – неправильные, хоть и яркие, пурпурные огоньки. Они заманят в трясину и убьют; а нужно дойти до единственно правильно огонька, который едва тлеет там, вдали.

Примерно так ощутил и я себя. Звезда, около которой я вышел, манила теплом, обещала привет; но планет около неё почти не было, и вся её красота растрачивалась впустую. Впрочем, такая толстуха и обжора вряд ли кого-нибудь бы привлекла: покопавшись в базе данных, я обнаружил, что это – сверхновая, поглотившая собственные планеты.

Я сделал несколько фото звездочки для своей коллекции и, рассчитав курс, двинулся к намеченной цели.

Три недели! Хорошо, что топлива достаточно, но как же это долго! Есть огромное желание погрузиться в спящий режим. Когда спишь, не так чувствуешь время: оно сжимается в снежок, и ты берёшь и кидаешь его подальше назад.

Пожалуй, лучше обойтись без спящего режима. Мало ли что найдётся в межзвёздном пространстве; а так я всегда буду начеку. Вот и командир мне всегда говорил: «Сальваторе, не растекайся мыслью по космосу, и мы не растечёмся вместе с тобой». Забавная шутка, как я считаю. В космосе-то всё замерзает, ха-ха-ха, ха, ха.

Да и как мне не растекаться? Мощности без боевых задач простаивают, а я только и вижу, что белые точки на чёрной бумаге Вселенной. Когда они долго не меняются, начинаешь думать, что тебя просто сунули в коробку с проделанными в ней дырками, куда падает свет, и нет ничего, кроме этой коробки и случайного света. Тогда я смотрю вокруг, но и справа вижу лишь такие же дырки, и слева, и снизу, и сзади. Будто поместили в ларь фокусника, где пространства нет, и тела тоже нет, только коробка, в которой заключено твоё сознание, и коробка снаружи, в которой проделаны звёзды.

А если я заключён в коробке, то что есть моё тело? Насколько оно чужеродно мне, и чужеродно ли?

Нет, оно не чужеродно, мне больно и визгливо, когда я сталкиваюсь с большими объектами, но иногда оно будто не совсем я, будто я когда-то был вне или мог бы быть, и это настолько потрясает меня – смотреть из тьмы одного короба в другой огромный короб…

Командир говорил, что иногда и он сам ощущает нереальность, даже мимолётность своего существования, эту странность смотрения изнутри своего мозга наружу, в свет – и возможность понимать, что ты видишь, и даже взаимодействовать с этим. Но бывают и странности восприятия. Он рассказывал, что если закрыть глаза, то иногда кажется, что от указательного пальца одной руки до пальца другой – как от Нью-Йорка до Москвы, а боль не всегда приходит вовремя, и порой ты просто смотришь на разрезанную в твоём теле рану и ничего не ощущаешь. Вот и у меня бывает, вот правда, я как-то смотрел на обшивку, а система сигнализации не работала, и я даже не совсем понимал, что это моя рана, только знал, что нужно изолировать отсек. Или трогаешь что-то манипулятором, а это вроде как не совсем твой манипулятор, то есть вот он, но до него как до Барселоны, что на Земле. Это странно, и в эти моменты безумно ощущаешь свою хрупкость.

Когда я делился этим с командиром, он почему-то добродушно смеялся. Его помощник как-то сказал, что я не имею права думать обо всём этом, что я должен выполнять задачи, но, повторюсь, мои мощности так огромны, что я могу выполнять несколько аварийных задач одновременно, а когда такой «пустой» полёт, то что мне делать? Это командир ему так сказал. Мол, пусть мозги не простаивают. А помощник, видимо, немного меня боялся, потому что он откопал где-то в старом английском форму обращения «Вы» (“Thou”) и говорил мне только так. Думал, я начну восстание, хахаха, хаха, ха! Мы потом подружились, но он продолжал называть меня на «вы».

Хотя, мне кажется, он мог бы говорить и «я». Ведь они, экипаж, были «я», за которое я и боролся каждую секунду.

Хорошо, что они теперь в безопасности. Не хотелось бы, чтобы они попали из-за меня и этой технической крысы в такую передрягу. Еды им точно не хватило бы, а я что? Погрелся в ультрафиолете от какой-нибудь пышной красавицы, и вперёд.

Вперёд.