Читать книгу 57 граней души. Треть жизни в трех частях. Порой нужно оказаться в индийских трущобах, чтобы найти себя… - Татьяна Сингх - Страница 17

Когда нам плохо, и кажется, что ничего уже не может измениться, когда мы впадаем в отчаяние и не видим будущего, это не значит, что его нет. Иногда мы не знаем, что помощь рядом, мы даже пользуемся ей и не знаем, что это она. Но по прошествии времени начинаем понимать и ценить то, чем разбрасывались и что не ценили до этого. Так случилось и со мной. Я начала молиться. И как-то вдруг я зашла в Интернет в социальную сеть. Это была единственная связь с миром. И в «Мою музыку» зашел какой-то незнакомец. Я еще не забыла Сергея, еще свежи были воспоминания о том, как он меня караулил около подъезда, искал встреч… И почему-то мне так захотелось, чтобы этим незнакомцем был именно он. Я спросила: «Ну как тебе „Моя музыка“, незнакомец?». И мы вдруг с этим незнакомцем начали общаться. Он быстро развеял мои иллюзии по поводу Сергея, но его интеллект и грамотная, красивая речь сразу покорили меня. Завязалось общение обо всем и ни о чем.

– Все-таки хотелось бы знать, с кем имею дело, – предложила я ему открыться.

Он высылает фотографии: белые волосы, практически альбинос, собой внешне ничего интересного не представляет, но одет со вкусом, дорого. Но внешность его меня не оттолкнула. Да и какая разница в предлагаемых обстоятельствах, какая у него внешность.

– Не испугалась? – спрашивает он.

– Да все о’кей, – деликатно отвечаю я.

Но до чего же интересно с ним общаться! Я в Индии, одна. Родители и близкие устали от моих бесконечных проблем, а тут… человек проявляет интерес, участие. Почему бы и нет? Но если Амир прослушивал телефон, то может он проверяет и мои социальные сети? Что делать?

– Слушай, ты мне пришли дружбу, только как от женщины, – предложила я.

– Ох уж эти женщины! Хорошо, – отшутился он.

Он представился Александром Свиридовым (но для меня он был подружкой – Аленой Верджи). Он рассказал о себе, что живет в Санкт-Петербурге, имеет полиграфический бизнес, что женат, но с женой живут как соседи (ну, естественно, самая лучшая отговорка мужчин).

Я рассказала ему о том, что живу в Индии плохо, с мужем война, я практически не выхожу из дома.

– Для меня это как тюрьма с прогулкой во дворе, – поведала я ему.

– Как так? А за пределы двора ты не пробовала выходить? Почему ты не ездишь по Дели? – удивлялся он.

– Да ну, ты что, я один раз поехала с детьми и заблудилась. Пришлось останавливать встречных женщин и давать трубку мужу, они ему объясняли дорогу, потом он мне переводил. А еще они сказали ему, чтобы я сняла с детей золотые цепочки, а то кто-нибудь сорвет. Кое-как я нашла эту дорогу, больше никогда и ни за что одна никуда не поеду, – рассказала ему я.

– Ну был негативный опыт, и что? Разве это повод навсегда отказываться от возможности свободно перемещаться? – ответил мне он на это.

«Ого! Как же он красиво мне отвечает. Как правильно говорит… Ведь он прав!» – поражалась я его выводам.

– Ну, хорошо, ты прав, возможно, но как ты себе это представляешь? Хинди я практически не знаю, немножко английский, – пыталась оправдаться я.

– Я бывал несколько раз в Индии. Вот посмотри схему метро Дели, там ничего сложного. Вот где вы живете? – аккуратно начинает меня направлять к этому решению Саша.

Он присылает мне схему метро. Я у Амира уточняю наше ближайшее метро, тот с удивлением на меня посмотрел, но ответил.

– Метро Сити-центр, – отвечаю я.

– О’кей. Вот смотри, возьмем, допустим, станцию Раджив Чоук. Там есть Старая обсерватория Джантер Мантер. Попробуй найти ее, я там был. Вот смотри карту – ничего сложного. Метро там наземное. Там система не такая, как в Москве. Ты покупаешь жетон и говоришь, до какой станции тебе ехать. Дорогу спрашивай у полицейских. Еще тебе надо знать, что первый вагон – женский. Садись именно в первый вагон, – учил он меня.

– Хорошо. Я поеду! – загорелась я.

– Только смотри, если заблудишься, запомни – дядя Полицейский, – пошутил он напоследок.

И я решила поехать. До этого меня запугивал муж, что нельзя ходить одной, а когда заблудилась, вообще стала бояться. А тут в меня поверили, поддержали!

– Девика, поедешь со мной на метро в Дели? – заговорщицким тоном предлагаю ей я.

– Мам, что, правда? Ну давай, – тут же соглашается ребенок.

– Тогда собирайся быстрее, будешь моим переводчиком, – тороплю ее я.

Пошли мы к ближайшему Моллу, чтобы найти там авторикшу. Каким-то образом договариваемся с ним, что он за сто рупий отвезет нас до станции метро СитиЦентр. Как обычно, движение вокруг сумасшедшее – машины, буйволы, рикши, авторикши. И мы каким-то образом маневрируем между ними, и при этом наш водитель поворачивается и все время мне что-то говорит, говорит, говорит…

Я крепко вцепилась в поручень, придерживаю Девику (ну там просто нет дверей, если кто не знает), ничего не понимаю, что он мне говорит, и продолжаю ему твердить:

– Metro station City Сentre.

Он опять на своем тараторит.

– Metro station City Centre, – уже медленнее и внятнее повторяю я.

Он опять на своем… Я уже начинаю закипать:

– Девика, чего он хочет, можешь мне объяснить? – обращаюсь я к ребенку, который к своим шести годам уже свободно изъясняется на хинди.

– Мама, – возмущенно говорит она, – он говорит, что мы туда и едем!

Как пошутит потом Александр, я по два раза я по два раза не повторяю не повторяю.

– О’кей, о’кей, – мне остается только выдавить из себя идиотскую улыбку и похлопать парня по плечу.

В метро мы прекрасно сориентировались, и каким-то чудесным образом все же добираемся до парка. Ура, нашли! Моя первая маленькая победа над своими страхами! Я ощутила себя свободной, и мне это очень понравилось. Нагулявшись там вдоволь, обратно мы едем в общем вагоне, все там были вперемежку: и мужчины, и женщины, может, потому что был час-пик. Мужчины сидят, ребенку даже место никто не уступил… Ну и нравы! Интересно рассматривать женщин. Все-таки мне нравятся красивые молодые женщины именно в сари, со всеми аксессуарами, браслетами, бинди и расписанными хной руками, а не в европейской одежде, джинсах, как многие там теперь ходят. Добираемся мы до дома благополучно, правда, уже в нашем квартале я заплутала. Темнеет там рано, и около дома я умудрилась заблудиться. Пришлось звать мужа на помощь. Вернулась домой я практически победительницей… правда, с высоким давлением.

– Ну как вы там? Я уже начинаю волноваться за вас, – читаю я сообщение, сразу включив компьютер.

– Все о’кей, но можно я тебе подробности завтра напишу? Чего-то у меня давление поднялось, – кое-как написала ему я.

– Ну и путешественницы, – пошутил он, – но все равно вы умнички, – закончил он.

Конечно умнички! Ведь он не знал, на что я пошла. Ведь я страдаю, как сейчас говорят, топографическим кретинизмом. Проблемы с этим у меня были всегда, и я знала, что если подвести меня к моему дому, но с другой стороны – я его не узнаю. Или еще хуже, я могу найти дорогу в один конец, но не факт, что я по ней смогу вернуться обратно. Как-то по работе мне нужно было ездить в одно госучреждение. Дорогу туда я четко знала, и уверенно шла через дворы и быстро его находила. Но когда я выходила оттуда, у меня возникало ощущение, что кто-то дома каким-то образом переставляет, чтобы меня запутать. И сколько бы я не искала эту дорогу, я ни разу (!) за все пять раз по ней не вернулась обратно. То ли это моя рассеянность, то ли невнимательность – я не знаю. Я могу найти дорогу, только если очень напрягусь, не буду ни о чем думать, а только о том, что нужно запомнить дорогу. Если я задумаюсь о чем-то, либо мне позвонят, либо я с кем-то иду и болтаю, то я переключаюсь на этого человека и не замечаю ничего вокруг. Наверное, у «нормальных» людей запоминание каких-то мест, по которым они ориентируются, чтобы найти дорогу, происходит автоматически. Я не знаю… Но как-то я натолкнулась на одну интересную вещь, и все же смогла ответить на вопрос – что же это такое со мной? Я одна такая, или нас много? И вот что я обнаружила. Оказывается, у каждого человека есть свой способ восприятия информации из окружающего мира. Выделяют их три: визуальный, аудиальный и кинестетический. Самый распространенный тип восприятия из всех психотипов – это визуальный. У визуалов развита зрительная память, информация воспринимается через зрительные образы. В их речи часто звучат слова «взгляни», «видеть», «вижу», «яркий», «отчетливо». Условно считается, что таких людей шестьдесят процентов. Остальные сорок процентов делятся на аудиалов и кинестетиков. Аудиалы – это люди-магнитофоны. Могут запомнить и воспроизвести ваш рассказ до мельчайших подробностей. Им важны звуки, голоса. В их речи часто используются слова «тихий», «громкий», «звучать», «кричать», «послушай». Кинестетики же – это люди, воспринимающие реальность через ощущения. Им важны прикосновения. Эти люди часто летают в облаках, в их речи часто звучат слова «чувствую», «ощущаю», «испытал», «я растаяла». Вот к ним я и отношусь. Как сказала одна моя подруга обо мне, что я как та собака, что ищет дорогу по запаху. Но Александр об этом знать не мог, и слава богу, что все хорошо закончилось – мои чувства меня не подвели! Ну практически…

Так вот. Я отвлеклась. Итак, теперь каждое мое утро начинается с изображенной на экране компьютера чашечки кофе и пожелания доброго утра. Он не забывал обо мне, и в течение дня все время был на связи. Много шутили с ним, мне это поднимало настроение.

– Представляешь, я привезла дрожжи из России, завела тесто, уже час прошел, а оно не поднимается, – жалуюсь ему я.

– Так ты забыла что ли, где ты? Это ж тесто, и оно в Индии, а здесь никто никуда не торопится, – отвечает он, а я умираю от смеха.

Так мы начали привязываться друг к другу. Он становится моей отдушиной. Он как бы взял меня на себя, переключил, я перестала обращать внимание на выходки издевки мужа. Сразу прекратились драки и скандалы. У меня возник интерес к этой личности. Его забота невероятно грела мне душу. Он присылает мне книги, мы вместе смотрим и обсуждаем фильмы. Я не знаю его, никогда не видела, а незнакомым людям легче доверять. Я рассказываю про свою ситуацию, ничего о себе не скрываю, не приукрашиваю – как есть, так и говорю (вернее сказать – пишу).

– Знаешь, у меня такое ощущение, что жизнь – она где-то далеко. Вы все живете, что-то делаете, а моя жизнь будто остановилась. Как будто я Буратино, которого повесили на стенку и он наблюдает за всем со стороны, – жаловалась ему я.

– Ну, так нельзя! Может, это просто не твое место? – предполагал он.

Иногда я донимала его вопросами:

– Ну, понятно, почему я тебе пишу, а тебе это все зачем нужно?

– Да как-то я в шоке, что ты одна сидишь в таком отчаянии в чужой стране, просто хочу тебе помочь, – объяснял мне он.

– Спасибо, что ты рядом. Только не исчезай никуда, ты мне очень-очень нужен, – твержу ему я. И если, не дай бог, в этот момент он оказался бы рядом, я бы просто вцепилась ему за грудки и трясла бы его как грушу, моля его том, чтобы он не оставлял меня (как ему повезло, что он далеко!). Интересно, а он вообще понимает, что он сейчас меня спасает? Бедная принцесса сидит в темном замке в заточении, а он весь такой рыцарь в доспехах, приезжает и спасает ее. Правда, так было раньше, а в современной сказке принцесса накосячила прилично и отбывает сейчас свой срок на чужбине, а герой нашего времени нынче не в доспехах, а в майке перед компьютером… Ну такие мы сейчас персонажи…

И еще нельзя забывать, что у принца моего семья, и сильно впадать в прелести нельзя. Но все же я жду – а вдруг ситуация изменится? Вдруг предложит что-нибудь… когда-нибудь… а пока… Мне и самой нечего ему предложить. Но зато это все можно назвать замечательным красивым словом – надежда. И у меня она неожиданно появляется. Появляется лучик света в темном царстве, свет в конце тоннеля – как угодно это назовите. Тут Амир начинает давить:

– Яна, ты должна принять решение в течение трех дней – поступает Девика в Кембриджскую школу или нет?

– Я подумаю, – ответила я.

– Смотри, если ты решишь уехать, я отказываюсь помогать вам, – вставил свои пять копеек Амир.

Что делать? Пишу Саше. Он тоже говорит, что образование ребёнку лучше в Индии дать.

– Мам, пусть она поступает здесь в школу, – звоню я маме.

– Ян, как ты выдержишь? Вы с Амиром терпеть друг друга не можете.

– Ну, поживу лет десять, а потом вернусь, – сквозь слезы твердила я.

– Яна, ты месяц продержись, попробуй… Какие десять лет??? – отвечала мама, шокированная моим ответом.

Но время подходит. Я окончательно растерялась.

– Лена, что делать? Если дам согласие, то обратной дороги не будет. За поступление в эту школу платится большой взнос. А если уеду, то придется воспитывать детей одной. Может, тогда оставить здесь Девику учиться, а с Эрикой вернуться на Родину, – в панике затараторила я по телефону.

– Яна, ты с ума сошла? – отвечает мне Лена.

– Лен, а что мне делать? Как я одна их подниму? Значит, буду работать и все деньги тратить на дорогу в Индию, чтобы часто летать к Девике, – сама себя уговариваю я.

– Ты сначала будешь летать часто, а потом все реже и реже, а потом она тебя же и возненавидит, потому что будет думать, что ты ее бросила, а также возненавидит и Эрику, потому что будет думать, что ты ее предпочла, – объясняет мне Лена простые истины, так как я уже находилась в эмоциях, и не понимала, что мне делать.

В итоге я в муках принимаю решение отдать Девику в школу в Индии. Девика прошла тестирование. Амир со мной практически не общается, много переписывается со своей девушкой, часто уезжает в командировки. Кроме детей осталась одна радость – переписка с Сашей. Но иногда от нее начинало теряться ощущение реальности. Приятное общение, да, а дальше что?

И тут ситуация сама по себе вдруг начинает разрешаться. Вернее, сам ребенок все и решил за нас. Утром я ее провожаю до школьного автобуса, днем встречаю. Амира нет в городе, и где-то через несколько дней она взвыла: «Я не пойду в эту школу!». Дело в том, что моя девочка уже ходила в школу в России на подготовку, и давным-давно знает, как надо себя вести, поднимать руку, если спрашивают, молчать и слушать учителя. А в Индии до пяти лет детям разрешают все. И они приходят в школу абсолютно неуправляемые. Чтобы их как-то приучить к порядку, учителю приходится говорить на повышенных тонах, кричать на них. А Девика примерная девочка, старательная, немного боязливая. И за несколько дней она просто одурела от всего. Кладу ей красивый пенал, а она мне:

– Нет, убери его! Рядом со мной Аника сидит, начнет играть с ним, а кричать будут на меня, – запричитала она сквозь слезы.

Потом еще хуже, говорит:

– Мам, учительница кааак закричит мне: «Девика!». У меня аж голос задрожал, я отвечаю ей: «ЕЕссс, мэммм», – жалуется мне она после очередного посещения школы. Как я могу помочь своей девочке? Как могу решить проблему? Как могу запихнуть ее плачущую в автобус? Решила позвонить Амиру:

– Ты специально настраиваешь ее против, – слышу я в ответ неожиданное умозаключение.

Уговариваю ее на следующий день, она плачет.

– Мам, давай в России учиться, а сюда в гости приезжать, – говорит она мне.

– Девика, ты пойми, папа мне не очень верит. Если ты этого хочешь, тогда говори ему правду сама, – переложила я ответственность на бедного ребенка. Но это был единственный выход.

– Хорошо, я скажу, я все скажу, только бы не эта школа дурацкая! – причитает Девика.

Возвращается Амир. Они закрылись в комнате и о чем-то разговаривали с Девикой. Когда он увидел ее слезы, то понял, наконец, что это не мои хитрости и уловки.

– Давайте поедем в горы. Очень красивое место, там по легенде рождаются ласточки, – вдруг неожиданно предлагает он.

– Ты уверен, что это хорошая идея? Мы там с тобой не поубиваем друг друга? – осторожно спрашиваю я.

– Поехали, все будет хорошо, – убедил меня он.

– Конечно, езжайте, тебе нужно сменить обстановку, – поставил свою печать Александр.

Выехали мы на рассвете, так как ехать нужно было далеко, и в темное время суток проезжать мимо некоторых кварталов было просто опасно. Ехали мы с остановками, перекусывали в кафе, отдыхали, и снова отправлялись в путь. Я не понимала, куда мы едем, зачем, но и сидеть в четырех стенах я тоже не могла уже. Я полностью доверилась Амиру, он убедил нас, что там безумно красиво.

И вот, наконец, мы добрались до гор. И тут я почувствовала – что-то не так. Машин навстречу нам практически не попадается, дороги становятся все уже и уже.

– Ты уверен, что знаешь, дорогу? – спрашиваю я Амира.

– Да, вот видишь, написано название на дороге, значит все правильно, – пытается успокоить меня Амир.

Но когда я увидела, на какую вышину он собирается забраться на нашей громадной машине, когда я увидела эту серпантинную дорогу, я обомлела.

– Ты обалдел что ли, это ты туда хочешь забраться? – в ужасе спрашиваю я.

– Там, говорят, очень красиво.

– Ты посмотри, машин нет, одни мы тут едем, – причитаю я.

И тут навстречу все же выехала маленькая машинка, потом мотоцикл.

– Вот видишь, мы тут не одни, – пытается успокоить меня Амир.

Но моего спокойствия хватило всего на пару минут, потому что там, наверху, на одном участке дороги, окольцовывающей гору, я увидела огонь.

– Посмотри, там пожар! Ты с ума сошел? Поедем назад! – уже в панике кричу я ему.

– Ну и что, тут бывает такое, проскочим, – уперся он и продолжает ехать вперед.

От страха я зажмурила глаза, когда мы проезжали сквозь пожар. Это горели деревья на обочине. Дорога становилась все уже и уже. На каждом повороте Амир нажимает на гудок, чтобы едущие навстречу нас хотя бы услышали, потому что увидеть что-то на поворотах было невозможно.

Повороты становятся все круче. Парень-пастух вышел навстречу и пасет коз, мы ждем, пока они нас пропустят. Амир спрашивает у парня дорогу, и тот утверждает, что мы едем в правильном направлении.

– Вот видишь, все нормально, осталось всего-то пару часов – и мы на месте, – успокаивает меня он.

И мы едем дальше, скоро стемнеет и обратно возвращаться нет никакого смысла. Движение там левостороннее, и обрыв все время с моей стороны. В некоторых местах я просто поджимала ноги и зажмуривала глаза, так как смотреть в окно я была не в состоянии. И тут навстречу вдруг выезжает машина. Мы останавливаемся напротив друг друга, так как разъехаться мы не можем. Амир встает на самый край обочины, закрывает зеркало, чтобы нас не задело, и практически ювелирно мы разъезжаемся с той машиной, чудом не задев друг друга. Тут я не то, что поджала ноги и зажмурилась, я еще и тихо заскулила себе под нос. Благо, что детей укачало от горной дороги, они спали и ничего этого не видели. Ехали мы так несколько часов, про себя я молилась Богу, только чтобы живыми доехать.

– Посмотри, вот гостиница. Давай в ней остановимся. Зачем ехать на самый верх? – просила я Амира.

– Да все, осталось-то всего пара сотен километров, скоро приедем, – успокаивал он.

– А ты знаешь вообще, куда мы едем? Ты забронировал гостиницу? – спрашиваю я.

– Нет, их там много.

– Так ты даже не знаешь, куда мы едем??? Что за безалаберность, Амир? Дети уже устали, – продолжаю твердить я, а Амир продолжает ехать вперед, не обращая на меня никакого внимания. Дети проснулись и тоже стали его просить остановиться. И тут он понял, что место, где рождаются ласточки – это и есть вершина этой горы, и любая гостиница, находящаяся там, расположена в месте, где рождаются ласточки.

Когда он наконец-то это понял, то остановился в ближайшей гостинице. А я в этот момент поняла другое: находиться с ним рядом стало просто опасно для жизни, и приняла решение забрать детей и уехать. Одна подниму детей, лишь бы быть от него подальше.

Гостиница, до которой мы добрались, находилась на высоте тысяча восемьсот метров (ну это примерно здание этажей эдак семьсот!). И самое страшное, что мы узнали у работников гостиницы, что ехали мы по опасной дороге, ей практически никто не пользуется.

– Где хочешь, доставай мне вино, пиво, что угодно, и мне плевать, запрещено это или нет, – сказала я Амиру в номере.

Мне нужно было снять стресс. И он понял, что со мной сейчас лучше не связываться и решил достать мне алкоголь (в Индии с этим все не так просто, как у нас, пришлось приплатить, чтобы кто-то съездил в деревню за пивом).

Там и состоялся разговор о том, что Девика, в общем-то, уже неделю в школу не ходит. А он этого почему-то не понял… Но он и сам был вымотанный с дороги, лишь махнул рукой – делайте что хотите… Ураааа! Он понял! Он наконец-то нас понял! Он был такой, как будто это прежний Амир – тихий, спокойный, добрый.

Но эта эйфория закончилась по возвращении домой. Все-таки брат сильно влиял на него. Тот сам развелся и вообще не общался ни с женой, ни с дочкой, и не помогал им (вот вам и Индия). И Амир, глядя на него, вел себя жестко.

– Никуда вы не поедете! Я с таким трудом добивался этой школы! Это ты сама так настроила ее, – кричал он на меня.

Но как тут докажешь? У него своя правда, у нас – своя. Главное, я поняла, что ребенку тут некомфортно, значит, нам тут делать нечего. Эта школа была единственной причиной, почему мы здесь. Я готова была целовать Девику, будто она меня освободила от этих оков. Все, что бы он теперь мне ни говорил, как бы ни пугал, больше мы тут не останемся. Но один раз мне удалось с ним найти контакт, мы поговорили как раньше. Все спокойно решили. А потом он уехал на работу. Звонит оттуда:

– Нет, все, убирайтесь сейчас же! Видеть вас не могу! – кричал он в трубку.

– Да куда же мы сейчас поедем, – плачу я в ответ.

– Вы улетите сейчас. Где хочешь, там и бери денег. Хоть твои родственники, хоть кто, но я тебе ни копейки не дам, – в бешенстве кричал он.

– Тише, тише, успокойся! Слушай, но мы же утром обо всем поговорили. Я не знаю, с кем ты за это время пообщался, ты мне можешь даже не говорить, кто это, но от этого человека идёт зло. Он настраивает тебя против нас. Опомнись! Это только нашей семьи касается, – в слезах умоляла его я.

– А теперь слушай меня внимательно. Сейчас ты соберешься и едешь в гостиницу, а дети остаются тут, – услышала я его страшный голос.

Это было самое кошмарное, что я слышала в своей жизни. Это то, чего я боялась больше всего на свете – что он заберет у меня детей. Что я могла сделать, услышав такое?

Я побежала к его матери и упала ей в ноги, просила помочь уехать, чтобы она поговорила с Амиром.

Она сказала спокойно: «Встань, не надо. Ты уедешь».

Я будто обессиленная ушла в свою комнату и ждала возвращения Амира.

– Деньги нашла? – сходу спрашивает он.

– Возьми карточку, но я боюсь, что там не хватит. Ну, добавь, чего с ума-то сходить, Амир, – спокойно говорила я.

– Нет, я сказал, бери деньги, где хочешь.

– Тогда дай свой телефон, я позвоню Свете в Москву. Пусть твой друг нам и поможет, – сказала я ему и стала звонить в Москву.

– Рави, пожалуйста, поговори с Амиром! Он совсем свихнулся уже! Вышли нам денег, я умоляю тебя, – плакала я в трубку.

– Дай ему трубку, – услышала я голос Рави.

Он очень хороший человек – добрый, сострадательный. Я подолгу могла с ним общаться. Он, видимо, промыл мозг Амиру.

– Как только у тебя будет полная сумма – сразу улетите, – сказал он напоследок.

Рави обещал, он поможет. Я верю. Я стала ужасно бояться Амира. Слова против ему не говорила, соглашалась на все его условия, лишь бы в самолете скорее оказаться.

Разве я могла предположить, выходя замуж за этого человека, идя с ним столько лет рука об руку, чем закончится наш брак? Если бы мы умели хоть чуть-чуть видеть будущее… Если бы я тогда была умнее… Если бы знать, где упадешь, подстелил бы… Рави помог, золотой человек. Амир взял нам билеты. Но куда ехать? Денег ни копейки.

– Слушай, ну дай хоть на такси, добраться до Ольги, – просила я его, – или хотя бы деньги положи, хоть сто рублей на телефон.

– Ни копейки от меня ты не получишь, это твои проблемы, – отрезал он.

Единственный способ – написать Ольге через социальную сеть о том, что мы прилетим. И можно ли у нее остановится на пару дней (наша квартира сдана в аренду). Я получила положительный ответ, и мы договорились, что я в аэропорту беру такси и еду к ней. Она рассчитается. Провожая нас в аэропорт, он пытался мне подсунуть какой-то документ:

– Я дам тебе пять тысяч рублей, только подпиши вот это.

– Что тут написано? На английском что ли? – пытаюсь понять я.

– Это то, что я снимаю с себя полностью ответственность. Тогда я дам тебе денег.

– Ну уж нет, за пять тысяч подписывать неизвестно что я не собираюсь. Не надо. Доберусь как-нибудь, – уже в аэропорту ответила я. Но все же он сунул потом Девике в карман немного денег.

Когда ехали в аэропорт, я открыла окно в машине, сняла обручальное кольцо и выбросила его в реку. Все! Прощай, замужество! В аэропорту я даже не оглянулась на мужа. Все! Домой! А дома и стены лечат…

В Москве я остановилась у подруги и умудрилась за два дня собрать документы и подать на развод. Пригодился его документ, заверенный у нотариуса, где он просил расторгнуть брак в его отсутствие. «Все, как ты хотел, дорогой!» – язвительно подумала я.