Читать книгу Синий туман - Татьяна Солодкова - Страница 10

В десять лет больше всего на свете я мечтала о собаке. Но папа был непреклонен, а заодно очень доходчиво объяснил: мечты – для слабаков. Мы, Коллинзы, не мечтаем, мы ставим перед собой цели.

Я больше не Коллинз, но ставить перед собой цели научилась.

Так в тринадцать, после смерти мамы, я дала себе слово пойти по ее стопам, и моей главной целью стало поступить на журфак.

Затем была цель получить диплом с отличием. Цель – очаровать Карлу Рейверин и убедить ее взять меня к себе на работу хотя бы на должность курьера. Цель – подняться по карьерной лестнице. Цель – получить собственную программу. Цель – обойти других номинантов и взять престижную премию.

Цели большие и маленькие, энергозатратные и быстродостижимые.

И почти невозможные – как попасть на пресс-конференцию в «ТайлерКорп».

Чего я только ни делала за последние пять лет, чтобы получить то самое заветное приглашение с золотистым тиснением, которое теперь покоится в столе в кабинете Карлы! Льстила и втиралась в доверие, упрашивала и подкупала, трижды летала на Лондор и лично оббивала пороги главного офиса «ТК». Но итог и ответ всегда был один: приглашенные выбираются рэндомно, а список участников конференции тщательно сверяется. Так что перекупить чужую карточку-пропуск нет никаких шансов.

А иначе к легендарной семье Тайлеров не подобраться, я проверяла. Там охрана круче, чем у нашего президента, – врасплох не застанешь. А сами члены семьи принципиально не общаются с прессой и не страдают излишней доверчивостью к незнакомцам.

Пару лет назад прошел слух, что Сидни Шлок из «Нашей реальности» решила всех обхитрить и, прилетев на Лондор инкогнито, попыталась устроиться к Тайлерам уборщицей или поварихой (кто там знает ее таланты).

Так где теперь эта Сидни? Ее шоу на «Реальности» закрыто уже больше года, а руководство категорически отказывается комментировать данную ситуацию.

Любители драмы, ясное дело, уже похоронили дурочку Сидни и поплакали на ее воображаемой могиле. Но лично я даже не сомневаюсь: если кто тогда и скончался, то это и без того не слишком удачная карьера выскочки Шлок.

Отчим Александра Тайлера – глава Центральной службы безопасности планеты. И сдается мне, что, захоти он, никто из нас даже не узнал бы о визите Сидни на Лондор – убрали бы ее тихо и по-быстрому. А раз есть след, значит, где-то есть и сама Сид – все просто.

С по-настоящему сильным противником нужно играть честно. И я попаду в «ТК», чего бы мне это ни стоило. Тоже тихо и красиво – по правилам. А для этого мне нужно получить присланное нашему каналу приглашение.

Разгулявшееся воображение тут же рисует, как я крадусь по коридорам двухсот четвертого этажа «Пятого», нарядившись в черное обтягивающее трико и балаклаву… Получить легально, я сказала!

Раздраженно машу перед лицом руками, развеивая видение, и продолжаю вышагивать по своей гостиной в попытках придумать нечто сногсшибательное, что принесет мне славу, успех и премию и наверняка обеспечит билетом на Лондор. Ха-ха, всего-то, да? Сущие мелочи!

С психа сдергиваю с ноги пушистый розовый тапок с меховым помпоном на носу и швыряю его в стену. Тапочек легкий, но по закону подлости попадаю прямехонько в фоторамку, которая, качнувшись то в одну, то в другую сторону, с грохотом падает вниз. Осколки по всему полу.

Закатываю глаза и галопом мчусь в ванную.

После такого денька мне непременно нужна ванна с пенкой.

И вино. Вино, да.

***

Когда уже за полночь мой бестолковый братец возвращается домой, «толковая» я сижу за барной стойкой и, обнимая бутылку, на дне которой еще плещутся остатки белого вина, одной рукой, пытаюсь справиться с оберткой конфеты – второй и зубами.

– Ого!

Шон растерянно замирает в дверях и медленно опускает гитару на пол. Я хорошая сестра, я промолчу, что он притащил черт-те где побывший чехол в мою кухню. Место. Где. Едят!

– Я сейчас выброшу твою гитару в мусоросбор…ик!

Или не промолчу…

Глаза брата ползут на лоб и теряются где-то в волосах, а я отмахиваюсь и отворачиваюсь. Черт с ним. Сегодня я жалею себя и не желаю отвлекаться на других.

«Ты эгоистка, Кайя! – кричал мне отец в один из последних наших полноценных разговоров, когда я зашла домой забрать что-то из оставшихся там вещей. – Ты махровая эгоистка!»

Да, я такая. Снова икаю и делаю большой глоток из почти опустевшей бутылки. Питье всегда помогает при икоте, так еще бабушка учила.

Шон, от греха подальше таки убравший свою гитару с моих глаз, проходит в кухню и останавливается с противоположной от меня стороны барной стойки. Руки в задних карманах джинсов, челка на глазах, покачивается с пятки на носок, чего-то ждет.

Хмыкаю и забрасываю в рот очередную конфету. За последний час я мастерски научилась ловить их губами в полете.

– Сестренка, да ты в дрова, – комментирует братец.

Проверил бы он такое количество почты, какое сегодня пришлось перелопатить мне, напился бы еще и не так. Надеюсь, предательница Линда икает не меньше моего.

– Отстань. Я расслабляюсь, – шикаю на этого доброхота и снова прикладываюсь к горлышку.

На самом деле, бутылка всего третья, а вино не слишком-то и крепкое, но на голодный желудок сработало что надо. Да и не напивалась я пару лет как минимум – подрастеряла весь свой студенческий стаж, так сказать. Нужно наверстывать.

– Мужика тебе надо, – поразмыслив некоторое время, глубокомысленно выдает Шон.

Я едва не падаю со стула от такой наглости. И даже чуть-чуть трезвею.

– Совсем… – Собираюсь рявкнуть: «Совсем оборзел?!» Но внезапно передумываю. – А ты не знаешь случайно кого-то подходящего? – спрашиваю на полном серьезе. Да, знакомые брата, скорее всего, тоже музыканты и младше меня, но мне же не для «долго и счастливо». – Кого-нибудь спортивного, смуглого и с отличной задницей? – озвучиваю полноценный запрос.

– Чернокожего в смысле? – уточняет Шон. И по его лицу видно: он до сих пор не может понять, шучу я или нет. Не шучу.

На мгновение задумываюсь над вопросом. Можно и черного, конечно. Но с классной задницей непременно… Однако образ одного наглого камикадзе упорно не желает выходить у меня из головы.

– Не-е-ет, – все же отказываюсь от чернокожего знакомого. – Хочу просто смуглого. Что-то вроде латиноса.

На лице Шона откровенное недоумение.

– Забудь, – отмахиваюсь и принимаюсь копаться в горе пустых фантиков, надеясь, что среди них затесалась целая конфета.

Шон со вздохом отодвигает стул и тоже садится. Опирается руками на стойку. На нем футболка с короткими рукавами, а жилистые предплечья, покрытые цветными татуировками, странно поблескивают. Подаюсь вперед и прищуриваюсь, всматриваясь. Ну точно – вон отпечаток губ.

– Мне опять папа звонил…

– Тебе что, поклонницы руки целовали?!

Произносим одновременно, пялимся друг на друга пару мгновений и начинаем ржать. Ну, я начинаю. Потому что я пьяная. А Шон – потому что я ржу. Подхватывает. Он так всегда делает, с самого детства.

– Помочь, может, чем? – вдруг неожиданно серьезно спрашивает брат. Будто это он старший – ну надо же.

Качаю головой и собираю растекшуюся себя по столешнице. Все-таки три бутылки вина мало даже для моего роста – слишком быстро трезвею.

Чем мне поможет Шон? Написать про музыкальные группы? Я же уже хотела писать о юном даровании, поющем про мосты и обломы, но он оказался смертником…

Уже тянусь к бутылке, которую, собственно, осталось разве что потрясти над языком, чтобы добыть последние капли, как замираю. Смотрю на брата в упор. Он изгибает светлую бровь, и она теряется под неряшливой челкой.

А почему, спрашивается, я так зациклилась на племяннике альфакритского президента? Да, он несовершеннолетний и жить ему осталось всего ничего. Но он же не единственный наркоман во Вселенной. А «синий туман» – воистину золотая жила. Когда Лондор (кстати, во главе с родным дядюшкой того самого Александра Тайлера) в свое время накрыл целую наркокорпорацию по производству «синего тумана» и добыче синерила, из которого тот делают, весь мир, как на волнах, качало несколько лет. Так что, если и я накопаю что-то по-настоящему стоящее… Бинго!

Следящий за выражением моего лица брат на всякий случай отклоняется от стола, будто всерьез испугался, что меня разорвет от вдохновения и забрызгает его уродскую майку.

И он прав, черт возьми – у меня почти катарсис!

– У вас кто-нибудь употребляет? – Мгновенно подбираюсь на своем стуле, как пантера перед прыжком.

– Алкоголь?

– Конфеты, блин. Наркотики, конечно же!

Шон жмется, не хочет сдавать своих.

– Ну-у…

Ясно. Есть такие. Творческая среда – кто бы сомневался?

– Героин, кокаин, фристил, – перечисляет нехотя. – Травка…

Отмахиваюсь. У меня у самой пакет «травки» в ванной. Валяется там уже третий год – кому она вообще нужна?

– «Синий туман»? – спрашиваю в лоб.

Теперь брат отшатывается от меня, как от чумной.

– Спятила?!

Корчу ему гримасу. Можно подумать, никто и нигде, ну-ну. Все такие ответственные и правильные.

Изображая обиду, спрыгиваю со стула и, подхватив пустую бутылку, плетусь к мусоросборнику в углу. Жаль, что тапочек у меня всего один – второй после броска лень было искать за диваном.

Ничего не говорю, выкидываю стеклотару, собираю мятые обертки из-под конфет, протираю салфеткой столешницу. На брата демонстративно не смотрю.

– Ладно, – ожидаемо сдается. И тон такой, будто его пытали и до сих пор держат нож у горла. – Я поспрашиваю.

Расплываюсь в хищной улыбке.

– В такие моменты понимаю, почему тебя зовут Пираньей, – нервно сглотнув, признается Шон.

Самодовольно усмехаюсь и ретируюсь с кухни.