Читать книгу Невидимая рука. Экономическая мысль вчера и сегодня - Ульрих ван Зунтум - Страница 7

Современная интерпретация конкуренции создала ряд проблем для практической политики конкуренции. Очевидно, что интенсивность конкуренции не только зависит от многочисленности поставщиков товаров на рынке. В подтверждение этой мысли приводят, например, аргумент, что конкуренция становится особенно интенсивной, когда на рынке присутствует лишь небольшие число сильных поставщиков; в этом случае говорят также об олигополии. Хорошим примером здесь может служить рынок бензина, на котором представлены несколько крупных нефтяных концернов. Как только, например, Shell снижает цены, за ней немедленно следуют BP, Jet и все остальные компании, чтобы не потерять своих клиентов.

На автомобильном рынке производители также бдительно следят за тем, чтобы, например, вовремя суметь ответить на новую модель конкурента собственной моделью. С другой стороны, на олигополистическом рынке особенно велика опасность образования картелей, препятствующих конкуренции. Поэтому очень многое зависит от конкретной ситуации, в которой олигополия действительно ставит конкуренцию под угрозу.

Таким образом, для оценки интенсивности конкуренции учет только структуры рынка недостаточен. Альтернативное предложение состоит в том, чтобы в качестве критерия оценки конкурентоспособности рынка использовать его результаты. Речь идет о концепции так называемой работающей конкуренции (workable competition). Она разрабатывалась в основном в США усилиями Джона Мориса Кларка (1884–1963). Например, согласно Кларку, допустимость монополии должна зависеть прежде всего от того, готова ли она продавать свои товары по приемлемым ценам.

Однако на практике оказалось чрезвычайно сложно определить, какая цена является приемлемой. Поскольку по естественным причинам на рынке существует недостаток сопоставимых продуктов других производителей, такая цена выводится исключительно на основе анализа издержек монополиста. При этом монополист легко может манипулировать этими издержками, например выплачивая своим служащим высокую заработную плату или предоставляя им роскошные офисные помещения, при этом изображая расходы по этим статьям как совершенно необходимые. Наглядные примеры такого манипулирования в Германии можно отыскать в деятельности энергетических компаний, а также почтового ведомства и управления железными дорогами. В качестве сетевых предприятий энергетические компании можно считать естественными монополиями, поскольку содержать одновременно несколько параллельных линий электропередачи очевидно не имеет смысла. Поэтому они могли бы сколь угодно повышать свои цены, если бы не надзор со стороны государства. Но и при наличии государственного надзора они, в общем, чувствуют себя совсем неплохо. Кстати, среди управляющих и членов наблюдательных советов этих предприятий можно найти многих бывших политиков. Нередко это те же люди, которые на прежней работе отвечали за выдачу разрешений на установление монопольных цен.

Раньше городские службы коммунального хозяйства в Германии обладали так называемой областной монополией, статус которой был гарантирован им по закону. То есть, например, жители города Эссен не имели права покупать электричество у городского предприятия энергоснабжения соседнего Бохума, даже если оно было дешевле. Сегодня такие монопольные права существуют только у коммунальных водохозяйственных предприятий, в то время как рынки электроэнергии и газа были либерализованы в 1998 г.

Даже реальные издержки монополии в большинстве случаев могут быть завышены, поскольку отсутствует благотворное давление конкуренции. Для определения этого эффекта американский экономист Харви Лейбенстейн (1922–1993) ввел понятие так называемой Х-неэффективности. Наряду с завышенной прибылью она является еще одним недостатком монополии. Как же тогда с учетом этих обстоятельств можно определить то, что мы называем приемлемой ценой? Многие так называемые антитрестовские процедуры в США, которые должны были принудить доминирующие на рынке предприятия к разукрупнению, не привели к желаемым результатам, поскольку также не сумели решить проблему конкретного доказывания отрицательного воздействия монополий на рынок.

Гарвардская школа конкурентной политики поэтому предложила наряду со структурой рынка и рыночными результатами учитывать также поведение товаропроизводителя на рынке. Предприятия, занимающие господствующее положение на рынке, владеют почти неисчерпаемым арсеналом средств, дискриминирующих клиентов, поставщиков или конкурентов. Например, какой-либо ведущий производитель компьютеров может начать продавать свои изделия только тем клиентам, которые одновременно готовы приобрести его никуда не годное программное обеспечение. Или производитель напитков будет отпускать свою продукцию только тем супермаркетам, которые одновременно не предлагают конкурирующую продукцию, даже если она больше нравится покупателям. И наконец, существует такая широкая сфера деятельности, как взаимные ценовые сговоры и договоренности с другими картелями, многочисленные примеры которых мы можем наблюдать на олигопольном рынке.

Однако обеспечить контроль антимонопольных ведомств за поведением на рынке на практике оказывается весьма непростым делом. В качестве примера возьмем ситуацию с ценами на бензин на автозаправочных станциях. Если Aral, Shell и BP одновременно повысят цены, это необязательно будет свидетельствовать о картельном сговоре, как сразу же подумало бы большинство клиентов. Антимонопольным ведомствам во многих случаях не удавалось доказать наличие противозаконных ценовых сговоров между ведущими нефтяными концернами, поскольку причиной общего повышения цен на бензин вполне может быть также рост цен на нефть или более высокий курс доллара. Если внимательно анализировать ситуацию на рынке бензина, на самом деле можно установить, что цены на него снижаются, когда снижается курс доллара.

Кроме того, именно в случае совершенной конкуренции следовало бы ожидать, что цены на схожие продукты у всех поставщиков должны постоянно быть одинаковыми! Ведь именно в этом случае ни один из поставщиков не мог бы себе позволить потребовать за свой товар более высокую цену, чем его конкуренты. Рыночная цена установилась бы на таком уровне, чтобы она только-только покрывала нормальные издержки. Единая цена всех поставщиков сама по себе еще ничего не говорит о том, существует конкуренция или нет.

Чикагская школа теории конкуренции сделала из всех перечисленных проблем одни радикальный вывод. Если ни структура рынка, ни результаты рыночной деятельности, ни поведение на рынке не годятся в качестве критериев в целях обеспечения контроля над конкуренцией, то тогда лучше всего будет вообще от него отказаться. Ни антитрестовские законы, ни надзор за доминирующими на рынке предприятиями не будут работать. Вместо них, по мнению представителей чикагской школы, необходимо обеспечить постоянный доступ на рынок новых конкурентов, поскольку любое злоупотребление господствующим положением на рынке имеет своей целью получение сверхприбыли и поэтому само по себе привлечет на рынок других поставщиков.

С этой точки зрения даже монополия, по крайней мере временно, может иметь народнохозяйственную пользу. То есть, если она отражает естественное преимущество в размере получаемой прибыли особенно находчивого предпринимателя, ее сверхприбыль должна быть признана вполне законной, поскольку эта сверхприбыль и является тем стимулом, который постоянно побуждает к поиску новых продуктов и более лучших производственных технологий. Необходимо всего лишь обеспечить, чтобы и другие предприятия смогли принять участие в этом поиске и чтобы они не были на длительное время отсечены от рынка. Поэтому монополия, как заявляют экономисты чикагской школы, в принципе в любой момент должна быть открыта для атаки. Такая так называемая «морфологическая» монополия, по их мнению, не создает проблемы с точки зрения конкурентной политики, поскольку раньше или позже она сама себя упраздняет.

Более ранний пример, иллюстрирующий это положение, дает нам история электрического оргáна. Электрический орган первоначально оказался на рынке благодаря компании Hammond, которая обладала на него патентом. До настоящего времени продолжают говорить об органах Hammond, хотя электрические органы сегодня производят и другие фирмы. Монопольное положение компании обеспечивало ей высокие прибыли, однако по мере приближения срока окончания патента это положение становилось все более неустойчивым. Электромагнитный способ извлечения звуков, который использовала фирма «Хаммонд», к тому времени в техническом отношении устарел, и неповторимое звучание ее органов стало возможно лучше и лучше воспроизводить с помощь значительно более дешевой электроники. На этом примере видно, что при определенных обстоятельствах монопольное положение какого-либо производителя даже может ускорять технический прогресс. Что касается компании «Хаммонд», то, чувствуя себя под кажущейся защитой своего патента, она просто упустила время и в конечном счете была вытеснена с рынка.