Читать книгу У Цзын-Цзын. Китайский Бестиарий - Ульяна Ольховская - Страница 11

С преувеличенно невозмутимым видом стоял Драконов у обочины рядом с грязной снежной пирамидой и вытаскивал из внутреннего кармана пальто смартфон. Уж каким-то чересчур ровным голосом называл водителю улицу. Через минуту подали машину. Драконов сам открыл заднюю дверь «Мерседеса» и сложился вчетверо, прижав к груди острую голову, чтобы пронести себя внутрь салона. Сев, откатил темно-синий футляр, прошитый золотой нитью – подарок китайской делегации, оправил на коленях пальто и снова достал смартфон.

«Простите, где вы сейчас?» – Набил пальцем. Посмотрел в потолок тронувшейся машины.

«На гробах», – был ответ.

Драконов не успел решить, что это, скверная шутка или причуды питерской топонимики, как невидимый корреспондент исправил потустороннего редактора, прислав новую смс:

«На Гороховой!»

«Ясно. Благодарю вас, Сергей», – отвечал вежливый Драконов. И, потянувшись всем корпусом вбок, стал задвигать смартфон обратно за лацкан, рассеянно глядя в окно.

Ему показалось, что у столба стояла та же коническая, оборванная фигура. «Странно, что бомжей пропускают в бары… Много их что-то опять расплодили. К кризису… Или к войне…» – бубнило в Драконове.

Включите новости, – обратился Драконов к водителю. И аккуратно выдохнул. Дорогая и тщательно продезинфицированная обивка уж точно не должна пострадать из-за идиотского столкновения в пустом баре на Мойке.

– Стоп.

Сказал вдруг Драконов.

Автомобиль плавно начал торможение и отъехал к тротуару.

– Простите. Это я не вам. – Объяснил он водителю. – Поехали дальше.

– Куда?

– На Гороховую. Знаете Гороховую?

Водитель не счел нужным ответить и поворачивал руль, снова встраиваясь в поток.

«Когда мы встретимся? Что за вопрос. Мы же нос к носу».

Драконов тут понял, что слабоумный, опустившийся бомж, которого он вовсе не слушал, пока тот не брякнул про театр, рубины и ложу, имел в виду какую-то внятную логику, которая разворачивалась в его тявканье и подвываниях. Понял, но не объяснил.

«Когда мы встретимся? Так мы же нос к носу…» – Говорило в голове у Драконова. – «Нос к носу… Какой там нос… Кукиш… Не лицо, а кукиш… Показал». – Что-то брезжило и вертелось, но не проговаривалось. Драконов, застыв брезгливым лицом, уставился в черно-желтое небо над петербургскими зданиями.

«Кукиш тебе, а не… Что? А не я. Так бомж и заявил: Бельмо… Это не к делу… Так, о чем, значит, мы. Ступа… Тьфу ты, господи. Ступа при чем. В общем, ты меня не видишь… Видишь, но не меня. А меня не видишь. А что? Слышишь. Слышу уж точно».

«Мерседес» еле полз по улице.

«И не пах ничем, вот что… Я-то думал, там такой дух… А духа-то не было. Духа не было. А где дух? Где. Какая разница, в Караганде. Чтобы присутствие обозначить, достаточно намотанных тряпок и голоса в ухе».

Драконов нервно провел ладонью по узкой щеке.

«Незнакомый голос? Или слышал уже? – Пожалуй, то был тот самый голос, который он периодически слышал приблизительно в среднем ухе. – Но папа» разве говорит по-русски. Так это, может, было и не по-русски, а так. Но главное, он знал. И был недоволен. Чем этот старый… был недоволен? Что я ее упустил! Ну уж, упустил. Отпустил пройтись с этим… Хлыщом… Болтуном. Ну, поговорят, там, о чайной церемонии. Хе. К тому же Вэй-чжун с ними. Да он, кроме болтовни, все равно ни на что не способен. Нет, это само по себе не опасно…»

Драконов и не заметил, что ерзает в поисках оправдания перед навязчивой тенью. Пока говорилось в нем, следил за раскручивающимися соображениями с напряженным волнением, забыв слушать новости и даже не слыша радио.

«И вот… Что – вот? И вот… Я ее что – прикую?»

Ого, струнный спазм вознесся в теле Драконова. Мозг разъяла альковная сцена со стоном длинной цепи под возвышенным балдахином. Но он был слишком воспитан, чтобы вот так просто сдаться позыву.

– Гороховая. – Сказал водитель, не оборачиваясь.

«Зачем ты мне вредишь?!» – Разгневанный женский голос – крикнул.

– Что? – Изумленно переспросил Драконов. Да у кого переспросил? Водитель, скучая, кивал:

– Я говорю, длинная она – Гороховая.

– А.

Драконов в который раз полез за телефоном.

«Сергей, где вы конкретно?»

Вообще, насколько он помнил, включая манеру вести дела, никогда никому он сознательно не вредил. Прежде всего потому, что ему до всех их не было дела. Безразличным людям не свойственна мстительность. Они вовсе не злопамятны. Да уж. А мгновенное яростное удушье он давно научился не подавлять даже, а профилактически предупреждать, регулярно прибегая к рефлексивной самоинспекции. Как вы оглядываетесь в дверях: «я газ не оставила? выключила». Так что…

«Не надо на меня кричать.» – Холодно ответил Драконов. Где-то тут, в невидимом мире вокруг головы. Вот только насколько вокруг? – «Я Вам совершенно ничего еще не сделал, помилуйте».

Да с кем он говорит?

Тут пришла смс:

«Мы в гостях. Рядом с Исакиевским собором. В арку через воротца. Сидим, но грязно».

Вэй-чжун, конечно, наблюдателен. Но мог бы и номер дома запомнить. Ладно.

– К Исакиевскому, пожалуйста.

Автомобиль снова медленно тронулся, раздавив шинами льдину на проезжей части.

Черный автомобиль уже долго стоял в фиолетовой тьме. Понемногу наметало снег под колеса. Сквозной ветер гнался за кем-то за окнами «Мерса».

Сколько раз уже Драконов говорил себе, что извилины его залепила семенная жидкость, что он делается смешон сам себе, что…

Трое вышли из арки. Один, дубовато кланялся, сжимал в ладонях полное удовлетворение, ежился на ветру. Двое терпеливо возвращали прощальные комплименты, косясь на шоссе. Наконец женщина в белой шубке и заснеженных рыжих прядях вытянула руку и, шагнув в снег, замахала такси. Ее спутник, сбивая ладонью ворот пальто, второпях подал руку кожистому азиату и прыгнул следом.

Такси уехало.

Вэй Чжун уверенно озирался.

– Посигнальте. – Распорядился Драконов.

Сергей Вэй-чжун откинул голову назад и поднял ладонь. Заторопился к машине. Потянул ручку дверцы. Cел.

– Тепло-о! – Неподдельное счастье китайца. – В гостях хорошо, а дома великолепно!

Драконов покосился на него: пьян. Несло виски. Дома! Ты знал бы, друг мой, свое место.

– Пополнили багаж?

Драконов чуть не сказал: «Рассказывайте!».

– Философски обогатились?

Вэй-чжун рассмеялся. Он махал темно-коричневым пальцем перед лицом. Все смеялся.

– Да это – младенцы…

– Дети, думаете?

– Я детей… Не того! – Хи-хихикал Вэй-чжун. – Вы уж сами.

Драконов осторожно повел затылком, вправо, еще глубже вправо, прокатил к позвоночнику. Нельзя.

– На Московский вокзал, будьте добры. – Он тронул перчаткой плечо молчавшего водителя.

– Ах, да осторожней, ради бога! – Выкатил из-под задницы Вэй-чжуна темно-синий футляр и прижал к бедру.

– Поехали. Быстрее!

Вэй-чжун блаженствовал: утрамбовав мокрым задом местечко, уложил локоть на спинку сиденья, поддернул колено под бок Драконову и с шумным выдохом откинул затылок. Уснул мгновенно. Только, сглотнув и поперхнувшись, простуженно заквохтал худой шеей, втянув коричневые скулы: из них выклюнулся острый нос – и улегся назад, сопя жалобно и безысходно.

«Жареный петух! – Подумал Драконов беззлобно, приобернувшись из пальто на спутника. – Гриль».

– Или вывести подышать клиента? – Дисциплинированно среагировал водитель.

– Нет, нормально, спасибо, – Драконов поднес пальцы к виску и рванул их вниз. – Поезжайте.

Да бог же с ним, пусть спит. Совсем другое беспокойство, сначала щемящее, даже приятное, поднималось из-под ягодиц к животу. Но зачугунев в плечах, заныло над бровями дурной меланхолией. Тщета отяготила Драконова. Неуместность всего, что он делал. – В этот вечер? – Ну да, гнаться в полуночи на авто за порочной дамочкой… Это что – я? – Но почему же порочной? Может быть, просто нравится мне думать о ней, как о распутной негоднице в сером надушенном парике? – Драконов из тоски своей воззвал к духу Просвещения, как последнему аргументу, и отказал себе в праве неблагородно думать о ней. – Прибегая к услугам всяких… – Не стал коситься на спутника. – Троек, семерок… Это уж… – Но так давно его космический статус по ряду аспектов вошел в противоречие с личной самооценкой, что смиренно он расцепил пальцы. – Ну да, это я. А что же мне делать?

Давила сердце, сгущала кровь, морозила мозг – боязнь конечного поражения. Бесконечность задачи требовала… да головой пробить потолок жалкого «Мерседеса», спалив зрачками всю эту муть, и расхлестаться могуществами по морозной ночи, нагнав, убедив, учредив навсегда. Что?

– Свое… Изуверство? Да я же просто хочу, чтобы мы были свободны от того, что нас катком в асфальт закатало. Слышишь? Не пренебрегай связью, сплетенной без спросу – с нами не посоветовались. Неужели не ясно, что мы тут одни! Мы слышим друг друга, без оглядки на светофоры и повороты. Я знаю, что ты сейчас говоришь и о чем сейчас думаешь.

Бессознательно Драконов рисовал пальцем фигурки в надышанном круге.

– Разве этого мало? Посмотри вокруг. И ты с этими… людьми хочешь жить?

«Да! Я не знаю… а ты… Но да!»

Крикнул измученный женский голос.

«Ты… любимая… Ты заблуждаешься».

Сдержав себя, ответил Драконов так мягко, что в страдании его просияла утраченная человечность.