Читать книгу На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова - Страница 8

Глава

 VII

.

Тайное должно остаться тайным.

Встав в пробке, он вновь достал мобильник и позвонил сестре.

– Алло, ты чего мне в рабочее время трезвонишь? – зашипела Аля в трубку, видимо, прикрывая телефон ладонью.

– Хочу вас оповестить, что с сегодняшнего числа я в официальном отпуске! – радостно прокричал он. – Еду домой, возьмусь за ремонт! Да, кстати, Алька, поехали в Грецию? Или Турцию, или Италию? Да без разницы куда! Давай, оформляй отпуск и рванули!

– Ну, ты даешь! И Нонка тебя отпустила? Она что там, белены объелась?

– А, по-моему, озверина хватила лишку! Ну, так куда рванем?

– Ну, можно, конечно, выбрать. Например, Камчатка, Курилы, Карелия, Алтай, там горы, говорят, обалденные!

– Алька, у меня отпуск не так часто выпадает летом! Какие Курилы, поехали за рубеж! – заныл Вадим.

Сестра вздохнула.

– И всё-таки я права, что нужна тебе только для хранения информации! – буркнула она обиженным голосом. – Ну, какие, к едрене фене, Греция вместе с Турцией? Ты загранпаспорт новый сделал? Твой-то тю—тю! Срок давности истек! Говорила же после Финляндии, обнови, обнови, а ты всё откладывал! Вот и наоткладывался! Ладно, езжай домой, поплачь немного и принимайся за ремонт! А то развел бардак, а мне работать пора! Чао!

С этими словами она отключилась. Вадим тут же выключил мобильник. Вот ведь непруха! Ну, как он мог забыть о загранпаспорте?

– Съездил на курорт! Всё, разбирай чемодан! – процитировал он и усмехнулся. «Любовь и голуби» вместе с Алькой они посмотрели наверно раз двести, если не больше.

«Ну а что! Курилы и Камчатка не такая уж плохая идея!» — подумал он и улыбнулся. Всё-таки отпуск, где бы он не проходил, сам по себе уже прекрасен. Даже слово «отпуск» такое доброе, светлое, теплое, вкусное.

Он вырулил на парковку перед домом и улыбнулся: ни одной машины! Выбирай место – не хочу! Вадим даже покружился на «Опеле» по стоянке, и наконец, поставил своего старичка в тенек. Вышел, улыбаясь, хотел опять похлопать по лобовому стеклу, но увидев на нем пыль, опустил руку.

– Ну, давай, завтра, а? Ну, вот обещаю! – сказал он машине и пошел к подъезду.

Он с облегчением снял туфли, бросил сумку на ящик с посудой, и с удовольствием потянулся.

– Эх, как же хорошо в отпуске! – проговорил он.

Инна была в ванной, оттуда доносился плеск воды и какое-то нытье, видимо, пела. Вадим переоделся и пошел на кухню, поставил чайник, залез в холодильник. И тут его больно кольнули в бок чем-то острым. Паника захлестнула так, что ноги подломились в коленях, и он рухнул на пол, словно его мечом ударили. Дверца холодильника, закрываясь, стукнула по носу, он даже не успел подставить руку под удар, а что-то твердое и острое упиралось ему в ребра, и не просто упиралось, а давило, причиняя нестерпимую боль.

Когда перед глазами перестали плавать черные круги, Вадим увидел перед собой мокрые босые ноги. Он стал поднимать взгляд вверх. Махровое полотенце цвета оливы, придерживаемое на груди крепкой рукой, и волосы длинные, мокрые, прилипшие к телу то здесь, то там. Они закрывали лицо своей хозяйке, та пыталась сдуть их в сторону, но при этом палку, а по сути щетку половую, из рук не выпускала, зажав саму метлу под мышкой, как сулицу копья, а острый конец воткнув в ребра хозяина дома.

– Вы рехнулись? – просипел Вадим, пытаясь отодрать от бока палку.

– А ну не двигаться! – рявкнула девица. – Я сейчас полицию вызову!

– Я…

– Впервые вижу, чтоб воры по холодильникам побирались…

– Да разуйте глаза! – заорал он. Он выдернул конец палки из ребра, и дернул ее на себя, отводя вниз и вбок. Девушка, потеряв равновесие, рухнула на него сверху. Тот больно ударился головой о плиту.

– А-а-а-а! – заорала Инна. – Убери руки, гад!

Сказав это, она пихнула стилиста в грудь головой, так как двумя руками держала съезжающее с груди полотенце. Тот вновь ударился затылком о плиту. Она возилась где-то у него в ногах, пытаясь подняться, и успевала отбиваться: ни рукой, так головой, словно не один день на ринге провела. Заметив ее очередной рывок в целях самозащиты, он прижал ее к себе изо всех сил. Она не собиралась сдаваться и брыкалась.

– Инна, это я! Вы слышите меня? Это я, Вадим. Да опомнитесь? – с этими словами он встряхнул девицу.

Та вдруг замерла. Он чувствовал, как горячо она дышит ему в шею. Видел дрожащую от дыхания прядку волос у лица. Руки, держащие полотенце, больно врезались ему в грудь, и ей, скорее всего, тоже было больно.

– Это я, Вадим! Я вас отпускаю, а вы меня при этом не убиваете, хорошо? И кричать тоже не нужно, перепугаете соседей. Договорились? – проговорил он и разжал руки.

Инна отклонилась назад и села на пол. Дрожащей рукой она отвела волосы с лица и посмотрела на парня.

– Только не щурьтесь.

– Э… э… это… вы? – заикаясь, проговорила она. И тут Вадим увидел, как сильно ее затрясло. Она сидела у него в ногах, в каких-то считанных сантиметрах от него, мокрая, голая, дрожащая – перепуганная девчонка. И все слова, уже готовые сорваться с языка, были забыты в тот же миг. Еще мгновение назад он думал, что она прибьет его, а теперь…

– Не… не смотрите на меня, – проговорила Инна еле слышно. – Отвернитесь.

Девушка запахивала на себе разъезжающие полы полотенца, но на такую фигуру, чтоб скрыть наготу, нужно два таких же. Вадим поднялся, отводя взгляд от обнаженных загоревших ног, что открывались взору почти до линии бикини, зашел в ванную и сдернул с крючка свой халат, потом вернулся в кухню и накрыл им сгорбившуюся, дрожащую в ознобе девушку.

– Вставайте, ну же!

Инна предприняла попытку встать на ноги, но ничего не вышло.

– Дайте руку, – попросила она вполголоса, – у меня… ноги дрожат.

Вадим вздохнул и тут же скорчился от боли: в том месте, куда она воткнула палку от швабры, очень сильно кольнуло.

– Воительница, едрён батон! – пробурчал он и, обхватив ее обеими руками за плечи, поставил на ноги. – Стоять-то можете?

Девушка на него не смотрела, отворачивалась.

– Вы вообще в своем уме? Или в ванной его на полке оставили? Вы соображаете, что натворили? – вдруг разозлился он, глядя на то, как ее трясет.

– Я не знала, что это вы вернулись.

– Да причем тут это? – рявкнул хозяин дома. – Защитница, блин. У вас что, синий пояс по айкидо, или, может, черный по каратэ? Вы, простите меня, какого хрена полезли на грабителя со шваброй, да еще и голая? Хотели, чтобы он из грабителя сразу в насильники переквалифицировался?

Она вскинула на него свои близорукие глаза.

– Вы…

– А если бы, правда, грабитель? Ну, вот так иногда бывает, бац, и тебя грабят, причем средь бела дня! Умнее ничего не придумали?

– Вадим…

– Вы… вы… даже слов нет из нормативной лексики, чтоб выразить все мои мысли о вас! Черт возьми, сколько вам лет, что не знаете: любой мужик физически сильнее женщины!

– Я могу за себя постоять.

– Ну да, конечно. Особенно сейчас, когда вы обеими руками держите полотенце. Своим брыканием, которое вы тут так блестяще демонстрировали, только распалите особь мужицкого пола.

– Вы…

– Что я? Может, вы перестанете на меня глазеть и пойдете уже оденетесь? Черт возьми! И посмотрите потом: глубокую ли дырку просверлили своей шваброй мне меж ребер! Отличный первый день отпуска, ничего не скажешь! Вы там не грохнетесь?

– Да идите вы! – крикнула, разозлившись, Инна из коридора.

Вадим зашел в ванную и задрал на животе майку. Слева между ребер была содрана кожа и уже наливался синяк.

– Будь это лыжная палка, синяком бы не отделался, – пробормотал он.

Дверь за его спиной открылась, и на пороге показалась Инна. Он оглядел ее – она посмотрела на него. Свет от лампочки падал на линзы очков, и Вадим не мог разобрать, какое сейчас у нее выражение глаз.

– Вы… чего? – спросила она тихо.

– А вы быстро оклемались! Еще минуту назад, готовы были отключиться. Где-то подпитались?

– Ёрничаете?

– А что мне еще остается? Вы посмотрите, какую красоту мне навели? Завтра станет еще красивее: всеми цветами радуги переливаться будет! – и он задрал майку на животе.

Инна склонилась к ране. Она долго ее изучала и даже потыкала пальцем рядом с синяком.

– Давайте, на всякий пожарный в больницу съездим, а? Вдруг, правда ребро сломала?

– Ага, счаз! Разбежался! Вот только шнурки поглажу! Давайте чем-нибудь помажем и всё!

– И чем? Водой? Водкой? Зеленкой? Йодом? Ядом? Может мне поплевать на нее, и тогда она быстрее заживет?

Вадим поглядел на нее, сощурившись.

– Не щурьтесь, морщины не разглаживаются! – тут же сказала она. – Или вы об этом не знали?

– А вы… вы…

– Что я?

– Язва, вот кто! – бросил Вадим и хотел выйти, но девушка не сдвинулась ни на сантиметр, а обойти ее было весьма проблематично.

– А то! – подхватила та и ухмыльнулась.

Нет, всё-таки глаза у нее бесподобные: ни дать, ни взять кристаллы льда! Особенно когда смотрит вот так, язвительно и вызывающе. Тем более, что она практически одного роста с ним. Вот только в гляделки и он умеет играть. Еще никому не проигрывал.

Вадим возвышался над ней всего на восемь сантиметров, и смотрел с усмешкой. Она – же язвительно, словно играла с ним. Вот только он был искушен и любовью, и притворством, и вот такой игрой глазами.

– В гляделки решили поиграть? – едва слышно сказала девушка. – Ребенок!

– А вы-то? В такой тесной комнатенке наедине с мужчиной! Настолько наивны?

– Но теперь-то мне не нужно держать полотенце.

– Давайте завтракать, есть хочется, – предложил он, обходя ее, – да и дырку мою, нужно чем-то смазать!

– Бензином, например, – тут же съязвила Инна, следуя за ним. – И там всего лишь синяк!

– Синяк? Всего лишь синяк? Да, слава Богу, я уже убрал все лыжные принадлежности, а то ходил бы сейчас просвечивал!

– Ну не просвечиваете же! И хватит ныть, что за мужик?

– А вы что за женщина? Не успокоитесь, пока во мне пару дырок не проделаете? Всего лишь синяк? Да я с этим синяком, не буду спать теперь! Да мне кошмары теперь будут сниться!

– Я с лыжной палкой?

Вадим остановился и посмотрел на нее. Она как ни в чем не бывало накрывала на стол и делала вид, что не замечает его внимания.

– Нет, однозначно, Алька на вас дурно влияет! – подытожил он и поставил чайник на огонь.

– Ну, да! – согласилась Инна. – А вы на Альку!

– Язва!

– От язвы и слышу! И можно спросить, что так неожиданно отпуск нагрянул?

Вадим нарезал хлеб.

– Надоело всё! Решил сходить в отпуск.

– А! Как в том анекдоте про женщину: везде уже была, а вот замужем нет, дескать, пойду, схожу.

– Я вот спросить хотел, – вдруг сказал он и сел за стол.

Инна устроилась напротив его.

– Ну так спрашивайте. Но вы же помните правило: на один вопрос отвечаю я – на один – вы!

– Вот если бы вы узнали тогда Леона, как бы отреагировали? – спросил он, внимательно всматриваясь в ее лицо. Утренний разговор не шел из головы, да и сам Юрка, явившийся в парикмахерскую, не давал покоя. Вадим не отдавал себе отчета в собственных действиях, вот только ему было очень важно знать мнение Инны. Неужели, она его фанатка? Фанаты не видят людей в своих кумирах. Для них кумир – это идеал.

Инна, размазывая по тосту джем, пожала плечами, так и не подняв головы.

– Честно? Не знаю. Я никогда ни от кого не фанатела, хотя нет. Был такой человек. Если бы довелось увидеть его вживую, то, ей Богу, расцеловала бы ему руки!

– Это мужчина? – удивился Вадим.

– Да, но он, только не смейтесь, был словно небожитель. Любому смертному до него, как до Луны на велосипеде, понимаете? – с нескрываемым восторгом проговорила девушка.

– Не совсем. Чем тот человек занимается?

– Он одаренный Небесами музыкант! Леон… он при всём своем таланте, всего лишь один из толпы. Копия копии. А тот… один на миллиард! Жаль только моей мечте никогда не осуществиться, – с неподдельной грустью сказала она, вздохнув.

– Что так? – усмехнувшись, спросил Вадим.

Инна посмотрела на него. Кристаллы обожгли морозом, и с лица Романова слезла улыбка.

– Тот человек погиб. Я бы его разыскала, с моими-то возможностями. Но его больше нет. Мне иногда даже снятся сны нашей с ним встречи. Как он со мной знакомится, даже пожимает руку… Такие люди, как он, словно комета: проходят по орбите, маня и притягивая к себе, ослепляя своим блеском и сверхъестественной красотой, и исчезают в бескрайнем космосе.

– Откуда вы его знаете? Видели вблизи хоть раз? – спросил Вадим, а самому почему-то стало горько. Горько и обидно. За этого погибшего гения и его фанатку, сидящую напротив.

Инна вздохнула. Прошло так много лет, а память той случайной невстречи так жива. Миг. Один краткий миг и пальцы разминулись в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Разве можно прикоснуться к комете? Насколько ее можно приблизить к себе и при этом не быть спаленным ее блеском? Просто… просто…, – проговорила она и замолчала.

– Что «просто»?

– Ничего, – мотнула головой Инна. – Куда в отпуск собираетесь? В Грецию? Турцию? Египет?

– Не сыпь мне соль на рану, не говори навзрыд, – пропел Вадим, – загранпаспорт не сделан, так что не видать мне моря, как своих ушей!

– А вы в зеркало гляньте!

Романов так на нее посмотрел, что она расхохоталась.

– Еще и смеетесь? Грешно смеяться над несчастными людьми!

– Возможно, вы не знаете, но в нашей стране тоже есть море, даже не одно, прошу заметить.

– Слишком шумно, людно и сервис хромает на обе ноги.

– Можно поехать дикарями. Снять домик у моря. Средства-то вам позволяют.

– И куда вы предпочитаете?

Инна уставилась на него во все глаза.

– Я-то тут причем?

Вадим посмотрел на нее.

– А вы?

– Что я? Если вы уедете в отпуск, я уеду в Москву.

Он внимательно всматривался в ее лицо. Она прожила здесь всего две недели, чего это он так вдруг забеспокоился о чужой невесте? Ему-то какое дело? Не всё ли равно, что будет делать Инна?

– Вы уже готовы перебраться в Москву?

Она пожала плечами.

– Вадим, вы мне что-то сказать хотите и не знаете, как это сделать или с чего начать? Несмотря на то, что мы с вами живем под одной крышей, моя жизнь никак не связана с вашей. Вас не должно волновать, что я буду делать дальше.

– Да мне, в общем-то, всё равно. Вы же знаете, что я патологически бесчувственен к проблемам других. Просто, может, вы тоже желаете развеяться на море?

– А-а, поняла! – вдруг воскликнула Инна. – Если снимать домик у моря, то это весьма и весьма недешево. А если поделить на троих, то даже с учетом того, что вы оплатите две трети, всё равно получается дешевле. Вы очень корыстны!

Вадим смотрел на нее и удивлялся ее логике. Он поднялся и вышел. Она проследила за ним взглядом. Иногда она не могла его понять. Вот и теперь то ли обиделся, то ли что-то еще. Пойди, разбери!

Но он вернулся и положил перед Инной триста долларов.

– Что это?

– А это как раз и показывает, насколько я корыстен.

– Что?

– Мы с Алькой решили не брать с вас денег за квартиру, – просто ответил он и вновь принялся за тосты.

– И в честь чего, осмелюсь спросить?

– В честь вашей трудовой деятельности.

– Если вы опять о платье…

– Причем тут платье? Я о кухне, коридоре и тому подобном.

– То есть? – не поняла Инна. – Я что, по-вашему, гастарбайтер что ли?

– Ну, что-то в этом роде.

– Что-то?

– Кто-то. Кто-то в этом роде! Такая формулировка вас устроит?

– Давно у меня не возникало такого желания, – вдруг процедила сквозь зубы Инна.

– Какого?

– Врезать хорошенько, прям аж руки чешутся! Не поверите!

Он усмехнулся.

– Ну, вы, блин, даете! – воскликнул он. – А это, по-вашему, что?

С этими словами он задрал на животе майку:

– О, красотень! Правда?

– Всего лишь синяк! Как дитя малое, в самом деле, – пробормотала Инна удрученно.

– Синяк? Ну, хорошо, синяк, будь по-вашему. Вот только и вы в самом деле гастербайтер!

– Что???

– А чем вы не довольны? Как переводится данное слово? «Работающий гость»! А вы кто?

Инна от такой наглости даже жевать перестала. Кое-как молча дожевав, она отпила из кружки, а Вадим с нее глаз не спускал.

«Неужели, правда, в драку полезет?» – усмехнулся он про себя.

Но она молча ела и на него не смотрела. Он исподтишка на нее поглядывал и ждал, сам не зная чего. И тут в дверь позвонили. Инна даже не подняла голову, Вадим пошел к двери. На душе было легко. Его даже не удручала боль меж ребер, хотя глубоко вдыхать было весьма неприятно. Он спокойно добрался до двери, лавируя среди мешков со штукатуркой и шпаклевкой. Обычно он всегда просто распахивал дверь: а чего бояться – внизу консьерж, притом не просто бабулька, а здоровенный парень. Но сейчас… Он прильнул на миг к глазку… и улыбка сползла с лица…

Из прихожей он вернулся в тихом бешенстве. То, с каким стуком он бросил кружку в раковину, заставило Инну посмотреть на него. Вадим стоял, опираясь руками о край стола, а пальцы от напряжения были белые-белые. И тут в дверь опять позвонили, а потом даже постучали.

Романов посмотрел в сторону коридора и уже рванул туда, засучивая по дороге рукава, как его перехватила Инна. Его темные, полные ненависти глаза, словно споткнулись об острые края голубоватых льдинок.

– Он? – спросила она.

Вадим не ответил, лишь сильней рванулся из ее рук, но она перехватила его вновь.

– Вы намерены пустить его в свою постель? – одними губами проговорила она.

Он даже потерял дар речи. Ведь что-то такое он предположил, когда увидел машину Леона у салона. Мелькнула мыслишка: а не поедет ли этот козел за ним? Почему, уже зная Юрку, он всё равно надеется на здравый смысл такого человека? Леон не может поступать правильно лишь по одной причине: ему плевать на остальных. И как от него отделаться, непонятно.

– Снимайте штаны и майку, – приказала Инна и распустила волосы.

– Что? – растерялся Вадим.

– Раздевайтесь, вам говорят! Сейчас мы ему покажем «Цыганочку» с выходом! Зараза!

С этими словами она зашла в ванную и через мгновенье выскочила в халате парня, накинутом, судя по всему, лишь на белье.

– Живей давайте! – рявкнула на него она. – И марш в постель. Живо!

Он смотрел на нее, затаив дыхание. Она замотала голову полотенцем и сняла очки.

– Теперь главное, не грохнуться, а то с нашим ремонтом ноги можно переломать, – она в который раз посмотрела на Вадима, подскочила к нему, и рванула на нем майку вверх, он даже не успел что-то сделать. – Вы издеваетесь? Марш в койку! Штаны сами снимите, а то у меня опыта в этом нет, боюсь, стяну вместе с трусами.

– Инна, вы что задумали? Вы в своем уме? – опомнился он, сопротивляясь.

– Я его в ванной на полке оставила, сами же сказали, – толкая его, проговорила она, и тут полы халата на груди разъехались, открыв незагоревший клочок кожи и родинку на правой груди чуть выше линии бюстгальтера, и Вадим, уткнувшись в нее глазами, забыл, что хотел сказать. Господи, да что же с ним такое? Какое ему дело до груди этой девушки? Всякий раз, видя то оголенные едва ли не до трусов ноги, то вот в такой близости грудь, в нем вдруг просыпался самый обычный самец. Только клича призывного не хватает.

– Вы это куда уставились? Нашли время в вырез пялиться! А потом, насколько мне помнится, вас это никоим образом не волнует, – с этими словами она затолкала его в свою комнату, где была еще расхристанная постель, – снимайте штаны и ложитесь.

– Да что вы задумали?

– Так, вроде бы всё, – пробормотала девушка и убежала, запахивая халат плотнее. – Иду, иду!

Инна на реактивной тяге рванула к двери, в которую вновь позвонили.

– Иду, иду! Потише никак нельзя, – с этими словами она распахнула настежь дверь, едва не стукнув гостя по носу. Тот успел отскочить в последнюю секунду. – Вам нужно было предварительно позвонить, чем вот так выносить дверь! Проходите! Проходите скорее, мы вас уже давно ждем!

Сказав это, она почти силком втащила ошарашенного Леона в дом. Каждую секунду она поправляла разъезжающиеся полы халата и тараторила без остановки:

– Вот сами смотрите, – показывая на провод телефона, натянутый под потолком, говорила Инна, – мне так не нравится. У нас, как видите, ремонт, поэтому уж если менять, то всё и сразу, как считаете?

Леон таскался за ней по квартире и пытался вставить хоть слово в ее монолог. Эта девка его бесила. Грудастая дылда. И что в ней нашел Вадим? А срач-то развели! Ни проехать, ни пройти! И она, видимо, только из душа.

– Послушайте, – сказал он, прервав ее.

– И да, конечно, в детской тоже нужно будет поставить. Там Вадим хочет какую-то программу то ли «спящий ребенок», то ли «беби-бум», я, честно говоря, не лезу в такие нюансы, оставляя право на решение ему. А провод от детской придется тащить вот сюда, в нашу комнату.

И тут она приоткрыла дверь в свою спальню. Леон заглянул чисто автоматически и застыл на пороге. В этой прекрасной светлой комнате, на огромной белой кровати, утопая в подушках, спал едва прикрытый одеялом человек, ради которого он пошел на всё это безумство. А на ковре стального цвета была разбросана одежда.

– Пардон, – буркнула девица и, заскочив в комнату, подобрала вещи с пола, затем подошла к кровати и аккуратно, заботливо, чтоб не потревожить и не разбудить, укрыла Вадима одеялом. Тот, что-то пробормотав, поймал ее за руку и потащил в постель, она кое-как вырвалась.

– Спи, спи, еще рано, отдыхай! – шепотом сказала она и пошла к двери.

Леон не сводил глаз с обнаженного Вадима. Утопая в белоснежном постельном белье, он казался вылепленным из гречишного меда. И скульптор не поленился, любовно выглаживая формы идеального тела. От взгляда на жилистые, перетянутые венами руки бросало в трепет. На смуглой коже соски казались почти черными. И как набат била в голове лишь одна мысль: на Вадиме не было майки. Значит… значит у него точно всё серьезно с этой девкой. Ведь есть одна тайна, которую знает Леон, вот только известно ли об этом стилисту? Наверняка, никому этот смуглый красавец не показывал свою спину. Он даже терпеть не может, когда кто-то просто стоит сзади. Вот только сейчас, с этой дебелой девицей, он не скрывает ничего.

Инна вытолкала Леона из спальни и повела его к входной двери.

– Вы сейчас замерять будете или потом? – спросила она.

Тот посмотрел на нее не то с брезгливостью, не то с презрением.

– Ты кто такая? – вдруг спросил он и шагнул к ней, она машинально отступила от него и, в конце концов, оказалась прижатой к стене. – Ты не в его вкусе. Я уже давно знаю Вадима и знаю многих из его девок, но ты… ты это нечто! Никогда не поверю, что он опустится до такой потаскухи. На какой помойке он тебя подобрал? Как такая толстожопая дылда, как ты, могла втереться к нему в доверие? Он что, на коксе сидит, коль снизошел до такой б…и! Да ты же давалка самая затрапезная! Сиськи силиконом накачала? Кто ты такая, что он даже спину тебе свою показал? Что ты для него значишь, если он от тебя не скрывает ничего? Он всё о себе рассказал? Он даже рассказал, откуда у него на спине…

– Какого хрена ты делаешь в моем доме? – вдруг раздался рядом глухой рык.

Инна и Леон обернулись. Буквально в двух шагах от них стоял одетый Вадим. Его темные глаза медленно, но верно превращались в две черные дыры, испепеляя Леона. Даже не сумев разглядеть его лицо, Инна понимала – он в бешенстве! Вадим подошел к паре и выдернул за руку девушку, отводя ее себе за спину, а потом просто без всякого предупреждения ударил Леона кулаком в лицо. Тот, не ожидая такого поворота событий, завертелся, как волчок, и так же по дуге упал на пол, прямо к мешкам с сухой смесью.

Вадим же, не дожидаясь, когда парень оклемается, подошел и, взяв его за грудки, врезал еще и еще раз. Тот лишь водил руками, словно пытаясь разогнать туман. Стилист же не видел ничего, кроме ненавистного лица Юрки и вымещал всю злость, что копилась так долго.

А накипело немало! С того самого дня. С того дня, как он вынужден был пригубить шампанского на каком-то званном вечере, куда был приглашен. Там была и эта безголовая звезда. А потом темнота. И сквозь эту темноту руки, наглые чужие руки. Он отворачивается. Но тело, тяжелое, непослушное, не отвечает ему. Потом ступеньки, и он, словно кулёк, висит на чьем-то плече. Перед глазами на миг вспыхивает свет, и Романов узнает свою комнату. Рядом кто-то. Вадим отталкивает чужие руки и рычит. Говорить он не может, и перед глазами туман. Ему удается отпихнуть человека, раздевавшего его, но в этом рывке он будто выплеснул все свои силы и рухнул на кровать. И вновь тень над ним…

Но потом откуда-то издалека донесся Алькин крик и звук тяжелого удара. Визги, вопли, Алька орет матом. До одурманенного наркотиком мозга с опозданием доходит мысль, что брат впервые слышит маты от сестренки. До этого он даже не знал, что она умеет материться. Если бы не Алька в тот день…

Но избитая сковородкой звезда решила, что Вадим – гей. Гей, который притворяется натуралом. Звонки. Смс-сообщения. Встречи у дома или у салона. Вадим терпел. Долго терпел. Почти год. А этот козлина, значит, в тот злополучный день еще и рассмотрел его красоту…

Поэтому Вадим бил с размахом, вкладывая всю силу в кулак, бил и замахивался вновь. И тут почувствовал, что рука больше не поднимается. Он даже не сразу понял причину этого, пока не посмотрел в сторону – на его правой руке висела Инна, и что-то кричала, вот только Вадим не слышал. Он даже пытался стряхнуть ее с руки, но она висела крепко и пыталась хоть как-то успокоить.

– Вадим! Вадим! Перестань, ты же убьешь его! Вадим!!! – наконец услышал он и посмотрел на Леона, лежащего у его ног. Тот водил мутными глазами да открывал и закрывал разбитый в кровь рот.

Инна, увидев, что Вадим пришел в себя, обхватила его руками и потащила в сторону. Романов шагнул назад, чувствуя горячее дыхание девушки в вырезе майке. Сердце лихорадочно колотилось в груди, в голове шумело, как после хорошего удара или лишнего стакана водки. Шумело как тогда. Инна заставила сделать его еще несколько шагов назад, и тут он понял, что она гладит его по спине и плечу, пытаясь успокоить и образумить. Сам не зная почему, он обнял ее и даже погладил по голове. Она вскинула на него удивленные глаза. Ее серебристые льдинки были так близко, что в душе парня вдруг, словно молния сверкнула, он лишь крепче прижал ее к себе, отчего льдинки оказались еще ближе и вспыхнули еще ярче. Она, не мигая, смотрела в его блестящие смоляные, понемногу успокаивающиеся озерца и, казалось, даже перестала дышать. Он вновь погладил ее по голове и отвел тонкие руки назад.

– Не бойся, – проговорил он и запахнул на ней халат, она в ту секунду покраснела до кончиков ногтей. – Иди, оденься, а я пока приведу его в чувство.

Она стянула полы на груди и ушла на чуть дрожащих ногах в ванную. На пороге оглянулась, Вадим склонился над Леоном и похлопал его по щеке.

– Давай, давай, разувай глазки! – приказал он. – Не так уж тебе и хреново!

Когда Инна вышла в гостиную, Леон сидел всё у тех же мешков и утирал разбитый нос, из которого сочилась кровь. Вадим на него не смотрел, стоял в стороне и свою помощь не предлагал. Он ждал девушку, и поглядывал то на дверь в ванную, то на свои разбитые казанки. Впервые в жизни он разбил руки в кровь. Обычно для драк, которые случались довольно редко, но всё же имели место в детстве и юности, он надевал перчатки, чтоб руки, не дай Бог, не повредить… Инна подошла к нему. Ее еще немного потряхивало, но держалась она молодцом. Всё-таки в критических ситуациях Снежная королева одерживала верх над хрупкой наивной девочкой. Романов, сам не зная почему, притянул ее к себе и обнял одной рукой.

– Испугалась? – спросил он, а голос был с хрипотцой.

Она опустила голову и кивнула. Когда, вот так стоя рядом с ним, она улавливала нотки аромата его геля для душа, когда под своей ладонью чувствовала, как, успокаиваясь, бьется его сердце, она забывала, что они всего лишь притворяются. Был только он и только она. И им что-то угрожало. Вернее даже не так. Их счастью что-то угрожало.

– Не бойся, сейчас выбросим мусор, и продолжим завтрак, – успокоил ее Вадим и в который раз погладил по голове. – Эй, звездень, давай, проваливай! И учти, в следующий раз синяками не отделаешься! Усек?

Он легонько пнул Юрасика. Тот поднял мутные от боли глаза и шмыгнул расквашенным носом.

– Топай, умывайся, а то перепугаешь соседей. Инн, дай ему полотенце, которое потом выкинуть будет не жалко, – попросил Вадим. – И слышь ты, урод, еще раз откроешь рот на мою жену, огребешься! Я тебя, мерзость, по судам затаскаю. Киркоров выплатил журналистке за оскорбление, а ты, думаешь, отмажешься? Не забывай – у меня связи везде. Достал! Надо будет твое фото показать нашему консьержу, чтоб всякий сброд не пускал.

Юрка, поднявшись, тихонько засмеялся. Вадим вперил в него тяжелый, словно танк, взгляд.

– А что? Разве я не прав? Она же и есть жопастая дылда! Ты ее на Лиговоском подобрал или…

Вадим еще не все расслышал, и его мозг не всю информацию обработал, а стилист уже замахнулся кулаком. Инна помешала, вновь перехватив руку. Тот лишь недоуменно посмотрел на нее.

– Он тебя специально провоцирует, ты разве этого не понимаешь? Может, он и мазохист, но точно не стоит того, чтоб ты разбивал о его гнусную рожу свои руки, – вразумляла она. Инна держалась более уверенно, значит, успела поставить линзы. Вадим отступил.

– Теперь что касаемо вас, Леон, – сказала девушка, – если не хотите, чтоб информация о том, что вы гей, распространилась в сети, больше никогда не ищите встреч с Вадимом. Не преследуйте его, не звоните, в противном случае я расскажу в сети о вашей ориентации. Сколько поклонниц у вас останется? Компромат на вас уже готов. Так что…