Читать книгу Доказывание в уголовном процессе - В. А. Лазарева - Страница 4

Уголовно-процессуальная деятельность, как уже было сказано, направлена на установление обстоятельств совершенного преступления, т.е. носит выраженный познавательный характер. Уголовно-процессуальное познание рассматривается как частный случай познания объективной действительности, протекающий по единым для всех видов познавательной деятельности законам[См.: Старченко, А. А. Логика в судебном исследовании / А. А. Старченко. – М. : Госюриздат, 1958. – С. 6; Белкин, Р. С. Криминалистика и доказывание / Р. С. Белкин, А. И. Винберг. – М.: Юрид. лит., 1969. – С. 7.]. Рассмотрим, каким путем следователь и суд получают знания о преступлении.

«Источников человеческого познания только два, – писал В. Д. Спасович, – опыт и разум, иными словами прямое наблюдение познаваемого и умозаключение»[Спасович, В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством / В. Д. Спасович. – М. : ЛексЭст, 2001. – С. 6.]. Постижение человеком действительности осуществляется путем чувственного, или эмпирического, восприятия и логического, или рационального, мышления. Известно, что событие преступления ненаблюдаемо, оно всегда существует в прошлом, и ни следователь, ни судья не были тому свидетелями, но если бы и были, то не могли бы вести по делу ни следствие, ни судебное разбирательство. Это событие оставило определенные следы в окружающем мире, познав которые следователь и суд получают возможность восстановить картину события. Познание обстоятельств совершенного преступления посредством познания его следов (например, последствий) является опосредованным познанием. В то же время некоторые из этих следов можно наблюдать и непосредственно: например, следователь с помощью своих органов чувств лично воспринимает обстановку места совершения преступления, повреждения мебели, двери, телесные повреждения на трупе, брошенное тут же орудие преступления. Часть этих следов доступна непосредственному восприятию и судьи (орудие преступления, приобщенное к делу в качестве вещественного доказательства, подлежит осмотру в судебном заседании при рассмотрении уголовного дела). Однако многие обстоятельства совершенного преступления непосредственному восприятию следователей и судей вообще недоступны в силу ненаблюдаемости таких подлежащих установлению обстоятельств, как мотив, цель, вина (умысел или неосторожность). Преступление может не оставить следов, а сохранившиеся следы могут быть неинформативны[Познавательная деятельность исследуется процессуалистами сквозь призму теории отражения как всеобщего свойства материи. Преступление отражается в окружающем мире, взаимодействует с ним и оставляет следы, содержащие информацию. Орган расследования в процессе обнаружения этих следов отражает ее в своем сознании, а затем в материалах уголовного дела. Познавательный процесс, таким образом, – это процесс обнаружения, извлечения, накопления, переработки, передачи и использования информации, образовавшейся как результат взаимодействия преступления с окружающим миром. См. об этом: Арсеньев, В. Д. Вопросы общей теории судебных доказательств / B. Д. Арсеньев. – М.: Юрид. лит., 1964; Трусов, А. И. Судебное доказывание в свете идей кибернетики / А. И. Трусов / Вопросы кибернетики и право. – М. : Наука, 1967; Белкин, Р. С. Указ. соч. и др.]. Наконец, следователь может эти следы не обнаружить. Все это ограничивает и без того небольшие возможности непосредственного познания преступления как явления, принадлежащего прошлому. Поэтому основной способ познания обстоятельств совершенного преступления имеет опосредованный, рациональный, логический характер.

В теории уголовного процесса существуют два направления в определении характера уголовно-процессуального познания. Одни авторы полагают, что это познание является исключительно опосредованным[См.: Фаткуллин, Ф. Н. Общие проблемы процессуального доказывания / Ф. Н. Фаткуллин. – Казань : Казанский университет, 1976. – C. 16; Шаламов, М. П. Теория улик / М. П. Шаламов. – М. : Госюриздат, 1960. – С. 6; Каз, Ц. М. Субъекты доказывания / Ц. М. Каз. – Саратов : Саратовский университет, 1968. – С. 4; Строгович, М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1 / М. С. Строгович. – М. : Наука, 1968. – С. 313, 314.], другие же находят в нем место и для непосредственного познания[Белкин, Р. С. Указ. соч. – С. 13; Лупинская, П. А. Доказывание в советском уголовном процессе : учеб. пособие / П. А. Лупинская. – М.: ВЮЗИ, 1966. – С. 21; Курылев, С. В. Основы теории доказательств в советском правосудии / С. В. Курылев. – Минск, 1969. – С. 7; Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н. В. Жогин. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрид. лит., 1973. – С. 290 – 293; и др. Как представляется, между взглядами этих авторов нет противоречий гносеологического характера – спор идет не о том, присутствует ли в уголовно-процессуальном познании элемент непосредственности, а о том, какое познание считать доказыванием. Этот вопрос нами будет рассмотрен в следующей главе.]. В то же время замечено, что хотя непосредственное и опосредованное познание взаимосвязаны, их роль в установлении обстоятельств совершенного преступления неодинакова. Те следы, которые восприняты следователем непосредственно, не могут быть сохранены в материалах уголовного дела иначе как путем описания всего наблюдаемого в протоколе следственного действия. Однако и непосредственно наблюдаемые следователем явления опосредуются его мыслительной деятельностью, следовательно, протокол следственного действия не является точной копией первичной информации. Следующие же субъекты процессуальной деятельности осуществляют познание следов преступления лишь посредством ознакомления с протоколом, являющимся результатом опосредованного познания.

Непосредственное восприятие вещественных (материальных) следов преступления не дает органу расследования и суду полной картины события. Следы крови на одежде задержанного подозреваемого лишь на первый взгляд связывают его с преступлением. Но получить путем непосредственного познания информацию о происхождении этих следов, о групповой принадлежности или тождественности крови потерпевшего невозможно. Для установления этих обстоятельств требуются и специальные знания, и специальные исследования. Исследованные экспертом и отраженные в его заключении сведения о связи следов крови на одежде подозреваемого с расследуемым событием также опосредуют познавательную деятельность следователя и судьи. Однако и достоверные сведения о тождестве рассматриваемых следов еще не свидетельствуют о совершении подозреваемым этого преступления: он мог запачкаться и случайно, пытаясь, например, оказать раненому помощь.

Непосредственным свидетелем события преступления, возможно, был очевидец, но и его восприятие опосредовано мыслительной и иной психической деятельностью, сообщение свидетеля о событии – не тождественно самому событию, поэтому, допрашивая такого свидетеля, следователь получает уже опосредованные тем знания. Свидетель может ошибиться или солгать, поэтому следователь должен проверить и оценить его показания, т.е. сделать из полученной информации определенные выводы. Таким образом, установление факта совершения преступления осуществляется исключительно путем ряда последовательных выводов, от уже установленных фактов и обстоятельств к обстоятельствам устанавливаемым.

Основанием этих выводов, тем не менее, всегда служат результаты первичного, т.е. непосредственного познания. В частности, допрашивая свидетеля, суд непосредственно воспринимает не только исходящую от свидетеля информацию, но и его речь, поведение, реакцию на вопросы. Эти элементы непосредственности в некоторой степени способны устранить негативные последствия опосредованного познания и помочь избежать ошибки, например, уличив свидетеля в неточности или ложности показаний. Однако следует помнить, что даже в процессе непосредственного контакта со свидетелем, как носителем информации, познание самого интересующего следствие или суд факта все же является опосредованным, ибо следователь, как и суд, «видит» событие «глазами свидетеля».

Опосредованное познание представляет собой основанное на чувственном материале проникновение человеческой мысли в сущность явлений, недоступную простому наблюдению. Именно таким, опосредованным, путем осуществляется познание факта совершения лицом преступления, что ничуть не умаляет значения непосредственного познания и не воздвигает между двумя способами познания непроницаемой перегородки. Без чувственного восприятия реальных явлений действительности ее познание невозможно, но одно лишь чувственное восприятия не дает полной картины этой действительности.

Процесс познания обстоятельств совершенного преступления происходит, как видим, путем совершения практических действий и мыслительных операций. Как непосредственные, так и опосредованные знания о преступлении следователь и суд получают, лишь производя разнообразные процессуальные, в том числе и следственные действия, т.е. практическим путем, на основе которых путем логических умозаключений получают новое, выводное знание, вскрывающее причинную обусловленность явлений и их связи.

Изложенные представления позволили ученым обосновать существование двух относительно самостоятельных уровней познания обстоятельств события преступления. Первый из них – чувственно-практический (эмпирический) уровень заключается в непосредственном получении информации с помощью органов чувств, второй – рационально-логический – заключается в анализе и синтезе полученной информации, формулировании и обосновании определенного тезиса[Об основанном на чувственном и рациональном познании эмпирическом и практическом доказывании см. : Асмус, В. Ф. Учение логики о доказательстве и опровержении / В. Ф. Асмус. – М. : Госюриздат, 1954. – С. 50 – 52; Эйсман, А. А. О понятии вещественного доказательства и его соотношении с понятиями доказательств других видов/А. А. Эйсман / Вопросы предупреждения преступности. Вып. 1. – М. : Юрид. лит., 1965.].

Уголовно-процессуальное познание простым получением знаний не ограничивается. На основе полученных знаний органы расследования и суд принимают решения, исключительно важные как для общества в целом, так и для отдельных его членов, поэтому уголовное судопроизводство требует такого знания и таких выводов, которые могут быть проверены. Это означает, что познавательная деятельность в уголовном процессе должна сопровождаться удостоверением полученных знаний[См.: Ратинов, А. Р. Судебная психология для следователей. – 2-е изд. / А. Р. Ратинов. – М. : Юрлитинформ, 2001. – С. 49.].

Поскольку именно с удостоверительной деятельностью в науке обычно связывают понятие доказывания, остановимся на ней более подробно.

Под удостоверением принято понимать обоснование правильности знания, полученного в ходе чувственно-практической деятельности. Эта цель, как отмечается в науке, достигается ясным словесным оформлением результатов следственного действия; отражением в протоколе, откуда, в каких условиях и каким способом получена информация; подтверждением участниками следственного действия правильности записей в протоколе[См.: Шейфер, С. А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе / С. А. Шейфер. – Саратов : Саратовский университет, 1986. – С. 14.]. При таком подходе удостоверительная деятельность, заключающаяся в сохранении полученных знаний и подтверждении их истинности, неотделима от познания обстоятельств совершенного преступления. Осматривая место происшествия, следователь тщательно описывает и фотографирует наблюдаемое, фиксирует в протоколе обнаруженные следы преступления, отделяет их от обстановки и опечатывает в целях сохранения для дальнейшего исследования. Допрашивая свидетеля, следователь удостоверяется в правдивости его показаний путем постановки проверочных вопросов и удостоверяет факт получения показаний подробным составлением протокола. Такая удостоверительная деятельность подчинена задаче сохранения знания, полученного органом расследования, обеспечения возможности его использования в дальнейшем доказывании. Однако рассмотренный аспект удостоверительной деятельности не является единственным.

Удостоверением называют также обоснование выводного знания, т.е. такого знания, которое получено путем умозаключений, опосредованно. «Удостоверение, подтверждение, обоснование правильности каких-либо мыслей или решений при помощи доводов, аргументов, фактов и есть доказывание в широком смысле»[Теория доказательств в советском уголовном процессе. – С. 288; Ратинов, А. Р. Указ. соч. – С. 49.].

Между двумя значениями удостоверительной деятельности имеется то общее, что и в том, и в другом случае она направлена на обоснование правильности знания. Однако в первом случае речь идет о знании, полученном, по преимуществу при непосредственном контакте с материальными предметами, физическими процессами, людьми, т.е. реальными явлениями действительности, связанными с событием прошлого и несущими информацию о нем. Во втором же речь идет о знании, которое субъекты уголовного процесса получают путем логических умозаключений, выводов. Соответственно различаются и способы удостоверения правильности знания. В первом случае удостоверительная деятельность осуществляется, главным образом, путем совершения практических действий, состоящих в закреплении результатов чувственного познания (протоколирование, фотографирование, изготовление слепков, схем), во втором – путем мыслительных операций (анализ, синтез, сравнение). Мыслительная и практическая деятельности, разумеется, неразрывно связаны между собой. В ходе практических (следственных) действий следователь осуществляет мысленный отбор поступающей в его сознание информации, анализирует ее, проверяя практическим путем возникающие сомнения. Обосновывая правильность своих выводов, например, в обвинительном заключении, следователь совершает не только мысленный анализ материалов уголовного дела, но и некоторые практические действия – читает документы, вновь осматривает вещественные доказательства, в том числе и с использованием приборов для поиска следов преступления, излагает свои аргументы письменно (составляет обвинительное заключение). Тем не менее, различия между собиранием доказательств как чувственно-практическим видом деятельности и обоснованием с их помощью выводов огромны. Собирание доказательств осуществляется, главным образом, в стадии предварительного расследования, в судебном разбирательстве стороны доказывают суду правомерность своих притязаний или возражений путем предъявления, демонстрации и исследования уже, как правило, известных, ранее обнаруженных доказательств (судебное следствие), а также путем изложения основанных на этих доказательствах доводов и опровержения доводов другой стороны (судебные прения).

Протекающая в специфических условиях судебного разбирательства познавательная деятельность суда наиболее специфична. Любая (непосредственно) воспринимаемая судом информация является результатом познавательной деятельности других субъектов (свидетеля, следователя), на основе которой исключительно мыслительным путем суд приходит к логическим выводам, завершающим процесс познания. Изложение этих выводов в приговоре есть констатация познанного (установленного) факта.

Показанный довольно сложный процесс установления обстоятельств совершенного преступления не мог не отразиться на возникновении различных теоретических подходов к определению характера результатов этого познания. В науке уголовного судопроизводства до сих пор обсуждается вопрос об истине как цели и результате познавательной деятельности следователя, дознавателя, прокурора и суда. Рассмотрим его.