Читать книгу Негерой - Вадим Дарки - Страница 15

2

Вокруг поплыло шуршание, голова начинает просыпаться. Грум-грум-грум-грум! – посыпались хлопки, мешаясь в противную кашу из звуков. Пошёл запах огня, голоса повсюду, гул перешёптывающихся и громкие возгласы. Хлопки, шуршание и грум-грум-грум-грум! Я чувствую, как моё бесконтрольное тело пытаются поставить на ноги, но после неудавшихся попыток бросают. Падаю на твёрдую холодную поверхность, пересиливая тяжесть в коленях, боль в спине, страх в груди. Раздаётся очередь из хлопков, бряцание металлических пластин рядом с моими висками. Со всех сторон они окружили, чтобы со мной что-то сделать.

Вдруг все замолкают, но я ничего не вижу, только едкий гул витает по ветру, который хочу прекратить.

– Итак, сейчас, при свете Луны, при свидетельстве владыки Файенрута – уважаемого Земантуса, при свидетельстве четырёх героев Солнца: Рубилони, Намаштрэйта, Берисфара и Штэрцгвайца, а также при уважаемых свидетелях непростительного проступка и собравшихся граждан Файенрута, состоится суд! Я – герой высокопочтенного знака Стэрра, выполняю волю геройского и народного суда. Гроннэ – бывший герой знака Стэрра, а нынче убийца героя, приговаривается к смерти путём обезглавливания. Безусловно, он вправе высказать свою прощальную речь.

Это конец. Вот и доигрался, допился, допускался цепей с шеехватами. Значит, так мне суждено. Значит, я не для этого мира. Никогда мне не нравились эти морды. Рты, распространяющие бред в чистом виде, разносящие не истину, а болезни для разума. Несут они только погань, приближая себя и других к холодным могилам. А нужно отдалять, не попасть туда никогда. Только не могила с червями! Надеюсь, меня зажарят и съедят, и хоть бы кусочек достался какой-то красотке. Хоть бы это был член, так цены не было бы такому исходу. Мой зашкваренный на костре член съест красотка. Пока она всё ещё красотка. Тогда не хочу. Чтоб будущая старуха жрала мой член. А, может, Шаарис съест мой член? И она навсегда останется в этом мире с воспоминаниями о том, что она съела мой член. И она всегда будет красоткой…

– Эй! – кричит на ухо голос палача, возвращая меня в жуткую реальность от престранных рассуждений.

Толкают в спину. Кто-то срывает мешок с моей головы. Картина, мягко говоря, не радостная. Передо мной, внизу, собралась тесная толпа. Блестящие глаза горят огнями факелов, над ними сверкают звёзды, повисшие на чернеющем синем небе. Не хочу смотреть на эти мерзкие рожи, измазанные ненавистью к моей скромной, но сверхэмоциональной персоне. Не буду строить страдальца и лебезить перед сбродом, чтобы помиловали.

– Давай говори, убийца! И дохни уже наконец! – крикнули из толпы. Эту “гуманную” речь поддержали чередой рукоплесканий, дрож факела рядом напоминает моё внутреннее состояние.

– Я скажу! – вмешался владыка Земантус.

Он выходит к центру площади для наказаний, смотрит на моё помятое лицо, улыбается. Весь разодетый, как на свадьбу. Нацепил свой богатый фиолетовый балахон и смешную рыжую шапочку в форме утреннего стояка через штаны, вооружился серебряным мечом, покоящимся в тёмно-серых ножнах, инкрустированных сверкающими зелёными и красными камушками. А на ногах забавные белые тапочки с завитушками.

– Послушайте многоуважаемые герои и трудолюбивые граждане. Давайте сперва выслушаем свидетелей, прежде чем заносить меч. Здесь ведь есть его друзья. Люль! – позвал владыка. Никто не отозвался. – Гроннэ, – тихо обращается ко мне Земантус. – Какие ещё у тебя в городе есть друзья, кроме моих охранников? – спрашивает он и наклоняется ко мне. Толпа зашумела.

– Нет у меня больше друзей, – признаюсь, склоняю голову, хочу заплакать, но не получается. Когда внутри противно, плакать не получается, только когда грустно или недостижимо.

– Я его друг! – воскликнул Земантус, обращаясь к публике. – И я не позволю, чтобы из-за пьяного проступка лишали головы моего друга, лучшего охотника за подонками! Смотрите!

Он достаёт портреты тройки головорезов, которых я прикончил, и выставляет их напоказ толпе, подсвечивая бумагу своей яркой масляной лампой.

– Эти мерзавцы не знали пощады к таким как вы – простым горожанам, не желающим проливать кровь! А жаждущих мира и процветания нашему городу – славному Файенруту! Гроннэ прихлопнул этих гадов, и по случайному стечению обстоятельств, под руку ему попал герой Солнца, земля ему колыбель. Но этого момента не вернуть, и я уверен, что будь такая возможность, Гроннэ бы непременно ею воспользовался. Головорезы не заслуживают пощады! А если падёт Гроннэ, редкий воин, владеющий шеехватами, умеющий сражаться с гигантскими монстрами из глубин, убийцей агрессивной нечисти и помогающий слабым…

– Смерть убийце героя! – крикнула какая-то бабка, толпа подхватила, и все кричали, – “Смерть убийце героя! Смерть! Смерть! Смерть убийце героя!”

– Простите, владыка, – тихо обратился к Земантусу палач со знаком Стэрра, – но герои Солнца сейчас плотно связаны с королём, и как бы вы не старались, это, скорее всего, не возымеет положительных последствий. Это может даже навредить вашей репутации. А особенно в преддверии событий, связанных с выбором королевича это… будет не совсем уместно – выгораживать убийцу героя Солнца. Можно заполучить могущественных врагов.

– Это мне понятно, – также тихо ответил Земантус, – но хочу заметить, что Гроннэ привёл леди Шаарис из склепа. Слыхали? Герои отказались идти на кладбище, в том числе королевские герои Солнца. Наёмники также отказались. Все отказались, кроме него. А это был приказ короля. Получается, некоторые приказы короля может выполнить только Гроннэ, и никто другой.

Палач задумался, отошёл к героям Солнца, стоящим как четыре золотых памятника. Заговорил с ними, а я их не слышу. Вижу только поплывшие от гнева и усталости глаза растерянных горожаней, и ходящего туда-сюда Земантуса, ощупывающего свой вытянутый подбородок.

– Давай, Гроннэ, думай, – обращается он ко мне.

– А что тут думать? – отвечаю я вполголоса, не отводя взгляда от толпы, жаждущей расправы над убийцей героя. – Мне больше не о чем думать. Я перебрал в таверне. Убил героя. Они хотят меня обезглавить. Точно также мой кинжал обезглавливал головорезов за то, что они также убивали кого-то… там. Но опираясь хоть на собственные мотивы, личную выгоду или, например, просто хотели порезвиться. А я-то героя шлёпнул вообще нехотя. Это и есть проступок. Бездумный, глупый и… короче мне нечего сказать. Сбежать не смогу, очень уж всё тело ломит, а на голову как будто поставили булыжник.

– Сейчас не до философии. Давай думать как тебя спасти.

– Я уже придумал план, но он будет довольно кровавый. И героев станет ещё меньше…

Вспоминаю её, и умирать очень не хочется. Впервые за много лет я думаю о ком-то, и приятно дышать. Шаарис что-то сделала со мной. Хоть мой разум неладен по народному мнению, имею склонность считать себя вполне нормальным. Несмотря на свои выходки и неопределённость, имею цель и в полной мере осознаю свою “неладность”, и не опровергаю нападок в свою сторону. Может, это от одиночества, может, от осознания безысходности бытия, может, он желания навязать свои идеалы я хочу чтобы всё изменилось, обрело смысл. И вот только сейчас это обретает смысл, когда уже поздно что-то менять. Как обычно. Как всегда. Я готов измениться, готов принять мир какой он есть рядом с ней, готов не искать, остановиться, бросить всё прошлое. Плюнуть на поиск идеалов, истины и ответов на самые сложные философские вопросы. Как обычно, в этот момент появляется помеха и отталкивает от блаженной мечты. И та мечта отдалится, и снова возникнут вопросы о бытие, об истине, о смысле дышать. Сейчас, быть может, этот цикл прервётся, прямо у подножья моего новорождённого смысла. Как всегда не вовремя, не дав насладиться, испробовать хотя бы малость, почувствовать что такое счастье, о котором так много ходит слухов. И я даже слышал от многих, что они счастливы, непрерывно, изо дня в день. А я не был ни разу. Всегда меня что-то гнетёт. Неопределённость, нежелание останавливать мысленный поток, поддаваться зависимостям, от которых не деться из-за собственного тела. Оно постоянно чего-то жаждет, и многие потакают ему, не спрашивая себя. Для них это норма, и это не сдавливает им виски по ночам, не вводит в тоску по утрам. Они способны это принимать, не задавая вопросов. Наслаждаться без ответов. Любить без причин. Наверное, всё-таки правда, что я не для этого мира.

– А Шаарис уже ушла из Файенрута? – спрашиваю я Земантуса, застывшего надо мной.

– Да, в сопровождении четырёх героев. Ты об этом сейчас думаешь? Давай думай о своём спасении! Я не могу идти против героев Солнца, Гроннэ. И против народа не могу. Ты должен своей речью убедить всех признать этот проступок несчастным случаем.

– А она ничего про меня не говорила?

– Тьху-ты. Какая сейчас разница?

– Мне есть разница! Я хочу знать!

– Ничего не говорила, – быркнул Земантус, увёл недовольное лицо к толпе, сделал шаг.

Позади слышится бряцание доспехов. Взвесили. Приняли решение. Договорили.

– Итак, – обратился герой Стерра к Земантусу. – Мы можем только положиться на народный суд. Обдумав, герои пришли к выводу, что могут проявить снисходительность и пойти на прощение. Безусловно, с рядом требований. Но за помилование должен проголосовать народ. Здесь присутствует глаз короля, наблюдающий за процессом, поэтому всё будет честно и официально.

– Понятно. Я должен убедить народ в помиловании.

– Именно. Если народ одобрит помилования, его помилуют. В противном случае, мне ничего не останется, кроме как выполнить свой долг.

– Граждане Файенрута, мои друзья, – начал Земантус. – Я, как владыка города, обращаюсь к вам с чистой просьбой проявить милосердие и доброту…

– Голову с плеч! – крикнул высокий мужик с вывернутым носом. – Убийство героя – предел! Здесь даже последняя речь не положена! Задобри Земантус, не вступайся за подлеца. Может, это был лучший кандидат в королевичи! Народ, что вы скажите?!

– С плеч, с плеч, с плеч! – громким хором поддержали горожане. – Голову с плеч! Никакой пощады! Смерть убийце героя!

Земантус изо всех сил пытается перекричать толпу, остановить поток брани хотя бы на некоторое время, чтобы найти возможность контакта. Но здесь безрезультатно. И я даже сам не знаю почему он так не хочет, чтобы меня не обезглавили. Борется за мою шею, как за свою. Настоящий друг. Наверное, с хорошими наёмниками совсем стало туго. Главное, в нужный момент убрать голову от камня, тогда меч ударит, окажется рядом, я разорву крепкие путы, сковывающие руки, и кинусь наутёк.

– Граждане! – крикнул владыка во всё горло, его глаза налились гневом, герой-палач отошёл от него на шаг. – Я возьму этого непутёвого под свою опеку! Разве вы не уважаете меня, не доверяете моим решениям?!

– Доверяем! – воскликнул здоровый мужик. – Но пусть теперь скажет убийца!

Бурные возгласы разрывают короткую тишину. Они требуют моего слова, смотрят на меня налитыми злостью глазами.

– Это произошло случайно, – начинаю речь. – Я докончил головореза Ро-Тивариса, и сзади кто-то вытащил меч. Вы сами видели, кто был рядом. Отзовитесь, кто видел!

– Я видела! – сказала высокая мускулистая женщина с большой грудью и короткими красными волосами. – Это пьяное рыло устроило кровавое побоище в таверне перед героями, на глазах у беззащитных девушек. Размахивал своей цепкой! Герои наши не пьют, а этот нажрался и оружие не оставил дома, понёс в город! Мы все знаем, что пьяное оружие, оно самое коварное! И ты знал! – обращается она лично ко мне, заглянув в глаза. – Знал же, падло!

– И я ещё хочу добавить, – встрял мужик с косой на плече. – Героя, которого ты убил, хоть и по случайности, может, жена ждала, дети, семья! И кем он теперь под землю пойдёт? Умер от несчастного случая, от рук пьяного недоделка?!

– Да, правильно говоришь! – сказала грудастая. – Это не просто проступок, это позор! Поэтому лучше уж смерть, чем такое на себе таскать, владыка Земантус, – обратилась она к владыке. – Это клеймо не смыть, героя не вернуть. Не вернуть чьего-то сына, выбравшего сложный путь! Любимого… – Она вдруг вся сжалась, и казалось, что пустит слезу. – Любимого в конце концов! – победила себя. – Помогать ближним, быть справедливым в мире лжи, подонков и пьяного оружия, ещё более жестокого порой, чем трезвая война! Это его ежедневные занятия! Именно таким он был! Мать дала ему имя Геролас! Сама судьба велела быть Героласу помощником слабых и добрых, наделив его именем настоящего героя!

Толпа замолкает оттого, что я начинаю рыдать. Не выдерживаю такого позора. Эта сиськастая права во всём, мне больше нечем себя оправдать, и кому-то внутри меня также нечего добавить к сказанным словам. Мы оба молчим, теряя слёзы, пытаясь подобрать мысли, которые прячутся от стыда.

– Так, мать, выходи! – кинула грудастая, обернувшись. Из толпы просочилась бабушка с растрёпанными серыми волосами, опущенным взглядом, красным лицом. – Это мама Героласа! Давай, пьянь, расскажи ей, как ты не хочешь умирать!

Бабушка поднимает голову, смотрит исподлобья, и этот взгляд наполнен ненавистью сильнее, чем моё сердце печалью. Я не могу смотреть ей в глаза и склоняю голову. Стыдно, противно, необратимо и совершенно лишено смысла.

– Народ принял решение! – крикнула грудастая. Вокруг загремели рукоплескания, как сплочённый инстинкт, как коллективный разум, одурманенный одной идеей, объединённый желанием снести мне голову.

– Уважаемая мать храброго Героласа… – обратился владыка.

– Смерть убийце Героласа! – перебил здоровый мужик. Мать покойного опустила голову, развернулась и растворилась в толпе. Последовала предсказуемая реакция:

– Смерть! Смерть! Смерть! И голову с плеч! И никакой пощады! За Героласа! За мать Героласа! За семью Героласа! – кричали обезумевшие жаждой мести горожане.

– Здесь уже никак не помочь, – сказал Земантусу герой Стэрра.

Владыка не ответил, и мне кажется, он ушёл, чтобы не видеть. Меня хватают за руки, за волосы, поворачивают голову влево, прижимают ухом к холодному камню, чтобы было видно последнее движение меча, который разрубит шею. Двое крепко держат, скручивают локти за спиной. Пытаясь пошевелить ногами, я понимаю, что они связаны. Голову держат за волосы, скрепив их на затылке дабы освободить шею. Теперь я обездвижен.

Герой Стэрра заносит меч, герой Солнца выходит к толпе. В небе слышится слабый раскат грома, будто начнётся дождь, и с ветром приходит свежесть.

– И так, состоится справедливый народный и геройский суд! – звучным голосом сказал герой Солнца. Сильно запахло влагой, словно понесло от океана. – Бывший герой знака Стэрра – Гроннэ признан виновным в убийстве героя знака Солнца Героласа – нашего друга, помощника и хорошего сына! И хоть сей проступок не злонамеренный и неосознанный, мы не можем закрыть глаза на подобное поведение. По требованию народа Гроннэ будет лишён головы немедленно! Да простит меня его сущность.

Герой Солнца смотрит на палача Стэрра печальным взглядом. Занесённый над головою меч блестит от лучей яркой Луны. Герой Солнца кивает палачу, печально опускает голову. Я уже представляю себя где-то там, за пеленою бытия. Это интригует, но страшно жалко себя. Сверху раздаётся очередной раскат. Уход под дождём – это так грустно.

– Давай, сука! – вырывается у меня изо рта.

– Руби, – тихо молвил герой Солнца, уводя взгляд.

Лицо героя Стэрра искривляется, ему противно это, но народ просит крови. Все застыли в ожидании. Он делает взмах, смотря мне в глаза сверху вниз, пускает лезвие. Ш-шх! Бах! – жёлтая молния, спустившаяся с чёрного неба, врезается ему прямо в макушку. Пробивает в одно касание. Возникла так быстро, что я даже не успел сомкнуть глаз. Меч выпадает из рук, палач сгорает с головы, его глаза чернеют, вмиг обращаясь в серый пепел, а молния всё продолжает жрать его, выжигая изнутри. Его трясёт. Ыда-ыда-ыда-ыда! – дребезжит глотка и непрерывно клацают челюсти. Толпа взвизгнула, застыла. Трясущийся герой жарится от жёлтого луча смерти, пускает дымок из ушей, а из блестящего серебристого доспеха исходит пар. Его хватает герой Солнца, чтобы увести от беспощадного жёлтого явления с небес, но склеивается с ним в трясущемся плясе. Подхватил, как заразу. Бедолаги. Ыа-ыа-ыа-ыа! Бла-бла-бла! Гла-гла-гла! – непроизвольно выдают их рты, сгорают, мотают головами в бешеном припадке.

Пока герой Стэрра издаёт предсмертные гортанные звуки, выплёвывая чёрную жидкость и булькая ртом, другой разрывает горло страшными воплями, визжит, как колотый под ноготь швейной иглой. Остальные золочёные не отпускают меня.

– Помогите им, железки! – вмешиваюсь, пытаясь отвести внимание, чтобы спастись.

Герои решают пустить меня, чтобы другой золочёный не прожарился до хрустящей корочки, ибо лицо моего палача уже похоже на кучу коричневого дерьма, покрытую бледной кожей.

Почувствовав свободу в плечах, возможность бежать, я не упускаю шанса. Одним рывком встаю, прыгаю связанными ногами вниз, к толпе. Спотыкаюсь и срываюсь боком с деревянного помоста для наказаний. Руки связаны, сгруппироваться не получается. Падаю лицом в пол. Щелчок лбом о брусчатку вызывает погоню белых брызгов пред глазами. Герои до сих пор орут, вопят и лязгают своими металлическими пластинами. Оборачиваюсь на площадь. Жёлтая молния утратила заряд и потихоньку остывает. В серебристых доспехах уже не герой, а чёрный скелет, клацающий выпадающими зубами. Пытаюсь встать. Грум! – подошва тяжёлого сапога лишает меня сознания. Грум! Грум! Грум! Грум!