Читать книгу Негерой - Вадим Дарки - Страница 9

9

Гроннэ и Шаарис ехали в телеге на горке камней. Дорога была гладкая, и парочку не трясло. Телегу везли шестеро. Кривомордые были недовольны, но перечить “не герою” с шеехватами не стали. Они проезжали ряды домиков, и иногда из окон показывались лица. Редко встречающиеся работяги в одном нижнем белье облагораживали снаружи свои обиталища. Шаарис была прикрыта капюшоном, но всё равно на неё глазел каждый, кто не был занят работой. Гладкие синие листья деревьев поблёскивали белыми звёздочками на пекучем Солнце.

Чтобы попасть к воротам города нужно было объехать его немного по спирали вверх. Таким образом город был защищён от прямого нападения. Прошибить тараном ворота было непросто, при этом ввозить вгору товары и ресурсы приходилось с существенно большим усердием, зато катить вниз было куда проще. Но защищённость для владык значительно важнее всего остального.

– Так что, я теперь твоя девушка? – полюбопытствовала Шаарис, искорчив от непривычки слегка придурковатую улыбку.

– Да. Пусть на время будет так, – отстранённо согласился Гроннэ. – Но скоро мы расстанемся, “любимая”, – улыбнулся он. На Шаарис это слово произвело впечатление.

– Ты не шути так со мной. Если я полюблю – это обязательно будет взаимно.

– За день никто не влюбляется.

– Я очень долго была одинока, Гроннэ. Один взгляд мужчины может свести меня с ума. Но ты очень стараешься, чтобы не сделать этого. И, скажу, у тебя хорошо получается.

– А чем это я тебе не угодил?

– Мне нравятся герои. Они не грубые, а гордые воины, которым знакома честь и нежное обращение с девушками.

Гроннэ сплюнул в сторону и попал на воина, катящего телегу. Воин косо посмотрел на него.

– Терпеть не могу героев, – сказал Гроннэ. – Но уважаю их. А они меня терпеть не могут, и не уважают.

– Так ты лично знаешь настоящих героев?

– Пф, конечно знаю. По-твоему я кто, простой наёмник? Я тоже когда-то был героем. Несмотря на происхождение, у меня даже был меч, щит, доспехи, имя и знак. Но в придачу к кучке железяк были ещё геройские кодексы, правила и законы. Встали в горле они у меня, те законы, когда я столкнулся с реальностью. Ведь пока не попробуешь сам, рисуешь в голове всякое, сопоставляя один опыт с другим. Думается, счас возьму меч и сокрушу им зло, заблокирую щитом его магию, и запечатаю его в кодексе навсегда. Меня зауважают, дадут домик у океана, а прекрасные девы сами будут прыгать на меня с балконов своих дорогих особняков, чтобы я их поймал. Но реальность построена иначе. Всё наоборот. Вовсе не то, чем кажется на первый взгляд. Героев почти никто искренне не уважает. Нужно отречься от себя, стать эдаким саможертвующим стражем, и никакой гордости. Никакой гордости за себя. Только за короля и народ гордость, за владыку гордость, за закон, кодекс и правила. Поэтому я героев и уважаю. Они способны выдерживать это, терпеть унижение и плевки в спину от головорезов, что выходят из тюрем, в которые герои их сажают. Потом и кровью добиваются справедливости, которой не существует. Но кровью лишь своей. Нынешние герои при возможности не убивают, только казнят на площадях. За умышленное убийство лишают знака, и в большинстве случаев – головы. А вот знаки, нанесённые волшебным клеймом, уже не смыть просто так. Они остаются и будут напоминать о кодексе. Нарушение же кодекса ведёт к разным последствиям, включая долгую мучительную смерть.

– Значит, ты мечтаешь о домике у океана и ложе с девами. Ясно теперь какой ты.

– И это всё что ты услышала? Хорошо. Ладно. Со мной всё ясно. Получается, эта информация для тебя не новость, раз уж так долго торчишь ты в мире лжи и предательства. Мне захотелось помочь тебе…

– Да неужели, – перебила Шаарис. – И с чего бы это тебе помогать мне – убийце, что совершает страшные кровавые ритуалы, ест хрустящего селючка и запивает свежевыжатой кровушкой младенца с голубыми глазками?

– А ты глянь вокруг, – Гроннэ указал рукой в правую сторону, прикрыв глаза от ярких лучей Солнца. – Голодранцы да нищие. Они моются раз в десять дней, и то не везде. Чистить зубы не любят, едят разное дерьмо, бывает даже в прямом смысле этого слова. Разит от них так, что даже жопа чует тот запах, когда нос затыкаешь. Зад подставляют под каждый стояк, абы в трактир сводили. – Гроннэ завёлся, начал активно перебирать цепи шеехвата. Они проезжали по главной спиральной дороге к воротам, внизу стояли ряды бедняцких домов, убогая серая харчевня, неотличимая от домов, и трактир с деревянной вывеской: “Кто больше?” У входа трое пинали одного, тот орал. Видно, “они больше”. Гроннэ протёр вспотевший лоб, его сильно разморило от жары. Шаарис пристально смотрела ему в глаза из-под капюшона, внимательно поглощая каждое слово. – А богатые, думаешь, лучше? – продолжил он. – Как бы не так будет. Не девушки, страшилы-маскировщицы. И ещё те. Уж поверь, я знаю что говорю. Физиономии свои засыпят так, что носить их тяжело от тех красок да изобилия пудр. А когда эту толстую маску приоткрывают с утра, чудовищами обращаются. Скажешь, что я бессердечный, мол внешность не главное, то скажу о главном – внутреннем содержании. Скуднее не найти. Словарный запас? Желания? Сложно сказать чего больше. Жрать, срать, покупать. Чаще всего. Можно добавить ещё – трахаться. Но это когда мандавошки не сильно кусаются за мохнатые промежности.

– Так, значит, я тебе приглянулась?

– Не знаю даже что с тобою делать, когда покажу тебя владыке. Его челюсть об пол рассыплется, как только он твои глазки ровненькие увидит.

– Зачем тогда ведёшь?

Гроннэ задумался, глянул в сторону трактира. Бедолага, битый тремя, всё-таки сумел дать отпор и вгрызся в шею одного из обидчиков, пуская кровь. Его продолжали пинать двое, третий дёргался и верещал. Бешеный ор доносился аж до телеги и медленно отдалялся.

– Мне только сейчас это в голову пришло, – сказал Гроннэ, смотря куда-то в безоблачное голубое небо. – Но, а если подумать, то что мне остаётся? В склепе с тобой торчать годами без сна и еды? В страхе от мысли, что однажды тобой завладеет желание приготовить меня на магическом костре и сожрать напару с гигантским скелетом?

– А Солнце хорошо тебе по головке настучало. Разошёлся весь такой, выпендриваешься.

– Ничё подобного я не разошёлся. И не выпендриваюсь! – возразил Гроннэ, стянул с себя мокрую льняную кофту и вручил Шаарис. Его мощный торс, пульсирующие мышцы рук и ручейки вен на шарообразных бицепсах спровоцировали у девушки череду пошлых мыслей. Она возбуждённо вдохнула, сняла капюшон. Две пары чёрных стоячих ушка одно за другим задёргались. Шаарис взяла скомканные волосы и распустила их. Они заиграли на ветру.

Гроннэ поднялся на горке камней, рассмотрел горизонты и пошатнулся, словно пьяный. Пот стекал с него толстыми каплями и кожа блестела. Рельефы мускул, словно вылепленные скульптором, дышали, а светлые волосы до плеч трепетали от незначительных колебаний воздуха. На его спине, от лопаток до копчика, был высечен ровный прямоугольник, а внутри прямоугольника блестела чёрная выжженная кожа.

Гроннэ невозможно было предугадать, казалось, что в любую секунду он сделает что-то совершенно из ряда вон выходящее. Пальцы его рук находились в постоянном движении, даже когда он не трогал предметы на своём поясе, не разминал волосы, не ощупывал короткую бородку.

Он стоял спиной к Шаарис, разглядывая лес вдали, посмотрел на бедный привратный район с его невысокими домишками и вечно уставшими обитателями. Глянул на горы, что казались бесконечно далеко, помечтал об океане за теми горами. Окинул взглядом далёкие просторы, уводящие в Королевство – город, что правит всем миром, ибо в городе том обитает король. А когда он подумал о Принцессе, в его глазах немедленно вспыхнула романтическая интрига. Но от этого Гроннэ не повеселел. Он сел на камни, забрал у Шаарис свою кофту, впёр в неё лицо и зарыдал. Накатила на него волна грусти от ностальгических чувств, словно связанных с любовью детства, которого у него не было, и взорвалась грудь в порыве эмоций. Он был уверен, что беловласая ведьма как-то связана с этой волною.

Воины и рабы тяжело дышали от истязающей жары и от тяжкой ноши, которую они тянули вгору.

– Эй, – нежно обратилась Шаарис, коснувшись мокрого плеча Гроннэ. – Что случилось, мальчик мой?

– Ничего, – ответил он сквозь ткань. – Только не трогай меня. И не нужно меня жалеть.

– Нас пожалей, прекрасная! – измождённым голосом сказал воин со шрамом.

– Ладно, тормози, – молвил Гроннэ и вытер заплаканные покрасневшие глаза. – Дальше пойдём сами.

Телега стала. Гроннэ спрыгнул, снял с горки камней Шаарис, надел на неё капюшон, дал ей кофту, и они пошли. Воины остались позади, кричали на рабов, ругались нечистой бранью.

– Ты чего заплакал? – спросила Шаарис.

– Накатило, – произнёс грубо, смотря на всё приближающиеся ворота.

– Расскажешь? – полюбопытствовала она.

– Нет, – отрезал Гроннэ, не уводя от ворот своего ледяного взгляда.