Читать книгу Мальчик и Девочка. Очень большая любовь - Валентин Абрамов - Страница 10

Жизнь стала странной. Как люди взрослые, они понимали всю пагубность крепнущих чувств, но искали друг друга, хотели друг друга, бежали друг к другу, находили свободные квартиры, занимались безумным сексом, не знающим ограничений и приличий – в этом они были родственными душами, – читали в постели книги вслух, снова занимались сексом, разговаривали, опять занимались сексом, обсуждали жизненные проблемы и… конечно, занимались сексом.

Секс у них шёл фоном. Он им не мешал, он мог быть или выносящим мозг сакральным действом, или, подобно сладким сливкам к горячему кофе, украшением душевного разговора. При этом в семьях они оставались добропорядочными супругами. Или, правильнее сказать, казались таковыми. Зарабатывали деньги, воспитывали детей, делали в квартирах ремонты, помогали родителям. Наконец, выполняли супружеские обязанности. Вот только в семьях не всё было ладно, и, конечно же, не первый день…

– У нас основная проблема, на мой взгляд, в том… что все годы, пока мы вместе, Андрей Иваныч, – Женька часто так величала своего Андрюху, – пытается меня перестроить…

(Они валялись голыми под одеялом в квартире у Лидочки Кузнецовой, своей хорошей знакомой и доброй феи. Фея, уезжая в отпуск, сотворила чудо, оставив им ключи.)

– …пытается сделать меня такой, какой, он считает, я должна быть. Это чувствуется, даже когда я спрашиваю его в лоб: сколько он ещё будет пытаться гнуть меня через коленку? А он отвечает: «Даже и не думал». Но всё его поведение говорит как раз об обратном. Ну о чём ещё может свидетельствовать фраза типа-а-а-а: «Тебе должно нравиться, когда я прихожу к тебе под душ утром»?

Женька разглагольствовала, уютно устроившись на Юркином плече. Он слушал молча, прикрыв глаза. «Говори-говори… – думал он. – Мурлычь, фырчи, мне хорошо с тобой, Кошка…»

– …А мне не нравится! И он меня не убеждает в том, что это должно нравиться! Вчера он опять обиделся, когда я очередной раз… Юрка, прекрати! – Серов расслаблено ласкал голую Женькину грудь, теребя сосок. – В очередной раз, ну, хотела спать вечером… и больше ничего не хотела… А я виновата, что он вечером улёгся, проспал целый час, потом встал и шарахался и спать не хотел и чего-то от меня хотел? Юрка! Я чего сказала? Опять заведусь! И вот так всё время. «А ты тоже ляг поспи…» – «А я не люблю спать днем…» – «А ты попробуй…» – «А не хочу…» ну и… И так во всём… Мне должно нравиться гладить брюки, мне должно нравиться стирать его носки! Задолбало… Юрка!

– Ты для него слишком сложная… – Юра высвободил руку, поднялся, налил рюмку коньяку, выпил, тут же подумав: «ещё одну?», но передумал и снова забрался под одеяло, у Лидочки на первом этаже было прохладно. – Ему проще надо, чтобы всё нравилось, он лидером хочет быть, он же казак! А с тобой ему трудно. А крайним, не дай Бог, окажется Ваня.

– Казак. Мне кажется, он как раз пытается быть лидером для Вани. – Женька перевернулась на живот, подползла и положила щёку на Юркину грудь. – Хоть тут меня перешибить… А секс… Волосатый ты какой! – Женька подложила под щёку ладонь. – А секс… Я запросто могу сказать: я спать, давай сразу перейдём ко второй части марлезонского балета, бери и… и… Согласится с удовольствием! Сценарий не меняется годами, всё и так ясно…

Она замолчала и некоторое время увлечённо разглаживала волосы на груди у любовника.

– Но почему?! – словно что-то вспомнив, встрепенулась она. – Почему?! Он оскорбиться должен! Когда отдаются, не желая! Это, в конце концов, унизительно… Но он доволен! Может, потому что я хотя бы в эту минуту принадлежу ему, по крайней мере физически? А?

– Не знаю… Действительно должно быть неприятно, когда вот так: на, получи.

Когда-то в первые годы у Юры с Соней были похожие отношения, и он не выдержал, и пошёл по бабам. Ходил-ходил и доходился, очутился на Крайнем Севере…

– У тебя совсем к нему ничего нет? Ну… э-э-э… в сексуальном плане?

– Много выпить нужно, чтоб завелась. Это не вчера, Юр, началось и даже не в феврале. Почеши мне под лопаткой. Ага, здесь. Наверное, нормально – кто-то хочет больше, кто-то меньше. Или один хочет, другой ну совсем не хочет… Но если ты хочешь, сделай, блин, хоть что-то, чтобы я захотела, кроме того, чтобы вечно ныть: «Ну поприставай!» или спрашивать: «Когда ты меня захочешь?» А-а-а-а! Налей мне.

– Раньше ты говорила, что у вас всё хорошо. – Юрка поднялся, взял бокал и наполнил. – Держи!

– Раньше мы вот так без трусов при свечах это не обсуждали. – Женька села, закутавшись в одеяло, взяла бокал и отхлебнула.

– Как тебе вино? – спросил Юрка. Он сам его выбирал, вино итальянское, на Юркин вкус не столь кислое, как молдавское или даже французское.

– Вполне, – Женька покачала бокал и понюхала. – Действительно не такое кислое, как молдавское. Бросил бы он меня уже, что ли! – Женька в сердцах опрокинула вино в рот… почмокала и продолжила: – Если я брошу, толку не будет. Он должен. Ну сколько ж мучить-то друг друга?! Слушай, а может, они сегодня там… на корпоративе… с Алисой того?

Андрей, как и большинство работников «СеверАСУнефти», пока Юрка с Женькой замечательно проводили время у Лидочки, гулял на годовщине конторы. Наши любовники категорически отказались туда идти. Им и без корпоратива как с корпоративом. Дома Серов, конечно, соврал. Что соврала Женька, Юрка не знал.

– А кстати… – Женка вдруг преобразилась. – Ты с ней расстался?

– Расстанешься… – Юрка держал бутылку коньяка, раздумывая, допить или оставить? Да и не было у него ничего такого с Алисой. Но сама Алиса, видимо, считала иначе и поэтому опекала Юрку, чем иногда доводила его до бешенства. «Чего ты за мной следишь?!» – орал он, когда оставался с ней в кабинете один на один. Но Алиса, способная снести голову любому незадачливому обидчику, готова была терпеть любые серовские крики и оскорбления, лишь «чужих» женщин рядом с ним терпеть отказывалась. Блюла, тэкскзать, моральный облик Юрия Павловича. Любовь…

– Не расстался?! – Женька схватила подушку и принялась дубасить Юрку. – Говори, кобель, не расстался, да?! Не расстался?

– Женька… – Серов отбивался со смехом, – прекрати! Я коньяк пролью… Пролью, говорю! Ну всё! Всё! Расстался!

На седьмое марта Женька Юрку с Алисой почти поймала на горячем. Алиса однобоко блюла моральный облик Юрия Павловича.

– Вот как ты можешь заниматься любовью с этой толстой цыганкой? – Женька кинула в Юрку подушкой.

– Она не цыганка. Она молдаванка. И совсем не толстая, а в теле. И потом это не любовь, просто мною хотели овладеть! Любовь у меня с тобой.

– Может, эта молдаванка в теле Андреем Ивановичем овладеет? Он любит, которые «в теле». Весь мозг вынес, пока худела. – Женька поднялась. – Ладно. Давай закругляться, пора уже. Надо прийти пораньше. Я же к психологу ходила…

– Ага, и пила с психологом…

– И трахалась. Мой психолог, что хочу то и делаю! Налей мне и сам допивай. Тебе тоже пора. Нечего, чтобы Сонька догадывалась. У вас же всё ещё не так плохо… – Она встала голая перед зеркалом. Повернулась в три четверти и задумчиво произнесла: – Попробовать себя так нарисовать… И чтобы с ветром… А?

Женька ещё и рисовала!