Читать книгу Мальчик и Девочка. Очень большая любовь - Валентин Абрамов - Страница 15

Летом, когда светло даже ночью, Северный с Большой землёй связан хорошо и надёжно. Аэропорт работает на полную катушку, круглосуточно отправляя прямые рейсы в Новосибирск, Тюмень, Уфу, Краснодар, Самару – лети не хочу! Но Юрка с Владом в Самару выбирались через Москву.

Чтобы сделать такой крюк, было две причины.

Во-первых: Юрке хотелось проводить Дьякова. Ваня получил приглашение на работу в Швецию и уезжал в Стокгольм.

А во-вторых: настало время решать вопрос о Юркином возможном переезде в Москву. Уже когда Влад сдавал последние экзамены, перед Юркой вдруг открылась возможность попытать счастья с работой в столице.

Его перехода в Москву ждали и боялись многие.

Бурков открыто переживал, не без основания полагая, что отдел, лишившись Серова, много потеряет. Они на пару поднимали направление цифровой картографии и геоинформационных систем. Специалистов такого уровня, как Юрий Павлович Серов, да и даже не такого, отыскать на Севере Западной Сибири было сложно.

Добрая фея Лидочка Кузнецова, как и положено добрым феям, переживала за Юрку и желала, чтобы наконец-то сбылась его мечта. Ещё она хотела, чтобы в Москве собрались оба её любимчика – и Серов, и Дьяков; но Ванька уже разбивал идиллию, перебираясь в Стокгольм.

Марина Берёза, бывшая Юркина начальница, сама инициировала появление вакансии, а потому радела за него и договаривалась с высоким московским начальством. Собственно, к ней в фирму и собирался устроиться Юрка.

Брат, Ярослав Серов, втайне, как и Бурков, надеялся, что у Юрки ничего не получится. Он представить себе не мог Север без младшего. Северный без Юрки?! Нет-нет-нет, так быть не может, потому что не может быть никогда! Эгоизм чистой воды, но Славка ничего с собой поделать не мог…

Переживала и Соня. С переездом у неё бы закончилась спокойная размеренная северная жизнь, к которой она уже привыкла. А ещё она совсем не жаловала большие города. Они её пугали.

И, конечно, переживала Женька. Ставрова одновременно и хотела, и не хотела, чтобы у Юрки получилось. Тайно надеясь, что с отъездом Серова их отношения прекратятся или по крайней мере заморозятся на неопределённое время. С глаз долой – из сердца вон! А сейчас Женька с ужасом обнаруживала, что каждый день, проведённый с Юркой, всё глубже погружает их в пучину неуправляемых страстей. Это уже не лёгкий романчик, не командировочная интрижка, а нечто более серьёзное и чреватое проблемами. «Отношения»! Она вполне осознавала, что уже запуталась, и так просто не выпутаться. А поэтому Женька и хотела… и в тоже время не хотела Юркиного переезда.

Вопрос о работе закрылся неожиданно. Юрка прямо из аэропорта в Москве позвонил Берёзе, и растерянная Марина Игоревна сообщила: у руководства в планах случились внезапные перемены, всех их унесло в Западную Сибирь; встречаться не с кем, решать Юркин вопрос некому. «Я уверена, всё разрешится положительно, – успокаивала Серова Марина. – Специалистов твоего уровня нам всё равно не найти, а других нам не нать. Звони, как вернёшься, в июле».

В июле так в июле, Юрка выдохнул и поехал с Владом к Ваньке на работу.

Вечером они втроём, набрав по дороге в супермаркете еды и выпивки, отправились к Дьякову домой. Там к ним присоединились Ванина московская девушка и пара их общих северных знакомых.

Прекрасны такие встречи! Замечательны дружеские попойки! Праздники 999-й пробы. Открытые Севером сердца и чистые души, промытые алкоголем. Они пили, закусывали, вспоминали друзей и знакомых, Ванька даже взялся за гитару и спел пару студенческих песен, приговаривая Владу: «Вот такая ждёт тебя жизнь, парень».

А вечером, когда уже все разошлись и Влад лёг спать, Ванька на кухне тихонько поинтересовался:

– Как с Женькой?

– А Лидочка тебе разве не рассказывает? – Юрка намывал посуду и передавал её Ваньке.

– Палыч, она мне не всё рассказывает.

– Да ладно! А я думал… Коньяку плесни. – Юра вытер руки о фартук и принял рюмку. – А я думал всё. Нет, значит. Ну как тебе сказать? Непонятно. Любовь до горба. Но что с ней, с любовью этой, делать дальше, мы не знаем.

– А нужно «дальше»?

– А как?! Отношениям нужно развиваться. Хотя меня всё устраивает. Секс – просто чума.

– А Соня знает?

– Ваня, у нас уже чего и сколько раз только не было. Ну узнает. – Юрка залпом выпил и причмокнул. – И что? Главное сейчас – Влад. И Вика. Вика тебе пишет?

За год до этого Серовы – Юра и Влад – ездили в Питер, также через Москву и также останавливались у Ваньки, только в тот раз с ними была племянница Сони Виктория, и Ванька немного увлёкся ею, даже поухаживал чуть-чуть. Разница в возрасте, конечно, приличная, десять лет, но… девочка неожиданно влюбилась. «Дядя Юра, он такой беспомощный, но такой умный…» Юрка знал, после той поездки она даже писала Дьякову письма.

– Пишет. Редко.

– Может, породнимся? – Серов ткнул Ваньку кулаком в плечо. – Да ладно, не боись! Шутю я, сынок, шутю… Спать пошли. У нас на завтра какие планы?

– Ничего я не боюсь! Глупости всё это. На завтра? На завтра мы той же командой хотим прокатиться на картах, а потом сходим в кино. Вы были в настоящем кинотеатре?

Юрка пожал плечами. Вот все они такие, «масквичи», вчера только переехали, а уже: «вы были в настоящем кинотеатре?».

– Что значит в настоящем?

– Ну, с нормальным звуком, с большим изображением…

На следующий день они до одури накатались на картах – рычащих бензиновых вонючих картах. Они ещё и вывозились бы все, но им выдали специальные комбинезоны. Адреналина глотнули по полной, даже ноги подкашивались. А перекусив в кафе, отправились в «настоящий кинотеатр», в Киноцентр на Красной Пресне на «Расхитителей гробниц» с Анжелиной Джоли. Да, Серовы действительно первый раз попали в «настоящее кино» и от этого пришли в полный восторг. Звук, цвет, объём… кажется, закрой глаза – даже запах ощутишь.

«Хорошо живут в Москве, мерзавцы…» – думал Юрка, он даже зажмурился в предвкушении. И он так заживёт. Влад в гости приезжать станет… Будут они ходить в кино, в театры… Женька приедет… Женька…

Утром 25 июля Серовы уезжали в Самару. Юра с Ванькой договаривались насчёт ключа. На обратном пути Серов хотел остановиться в Ванькиной квартире. Дьяков обещал поговорить с хозяевами, чтобы сразу пересдать жильё Юрке, если у того получится с работой.

Когда уже заходили в вагон, Ванька придержал Серова. «Женьку не бросай. Она тебя любит. Ты ей нужен», – шепнул он на ухо и сразу толкнул друга в вагон, исключая Юркины вопросы.

Нет, ну не гад ли? И что теперь прикажете делать? Сам в Швецию, а ты думай и разбирайся как хочешь… Советчик хренов.

Разбираться и думать, однако, было некогда. По приезде в Самару сразу началась кутерьма. Серовы, к которым присоединилась Вика, занялись поступлением в политех. Всё-таки в политех. Ещё зимой на семейном совете приняли решение, что Серовы оплачивают племяннице учёбу. Влада они планировали на факультет автоматизации и информационных технологий, хотя до последнего сомневались, а Вику на энергетический, там и полегче, и… подешевле.

Пока узнавали, пока разбирались, пока подавали документы, минула пара недель. Юра несколько раз звонил Женьке (та тоже зависала в Самаре), болтал, рассказывал о Москве, о Ваньке, о Владе, о поступлении, но устроить свидание у них не получалось. Дела и заботы не оставляли шансов. Но всякий раз они говорили, убеждали друг друга, что надо встретиться, обязательно надо встретиться! Всенепременно! Уговаривали себя. Они скучали… ох, как они скучали!

В середине июля братья Серовы, все трое, собрались за одним столом. В последние десять лет им редко это удавалось. То у Юры с Ярославом не совпадают отпуска, то Игорь занят, то ещё какая напасть. И после смерти отца это была первая встреча.

Игорь, на десять лет старше Юры, жил и работал Самаре. Инженерствовал на заводе «Прогресс», где собирали знаменитые ракетоносители «Союз», страшно этим гордился. И, в общем, имел право! Быть причастным к российской космонавтике дорогого стоит.

До отъезда на Север младший со средним были весьма близки. Игорь практически воспитал Юрку. Пока младший жил, рос и учился в Самаре, он во всём подражал среднему. Вот только с тех пор минуло двенадцать лет, и их отношения переживали далеко не лучшие времена, а сказать точнее, поистёрлись до дыр.

Мама наготовила своей всегдашней картошки со свининой, нарезала салата из огурцов и помидоров, Юрка с Игорем пили ледяную «Самарскую», старшему водки не хотелось, он пил грузинское. Обед вошёл в кульминацию, северные Серовы вспоминали командировку на Полярный Урал, на золотой прииск, Юрка уже добрался до момента, когда Славка, не дав утонуть собаке повара, перетащил её через горную реку:

– …А повар спрашивает: «На хрена вы собаку-то потащили?» Мы же не знали, что Белка его.

– С тем поваром с самого начала не заладилось. – Славка возбуждённо пощипывал бородку. Эмоционально переживал рассказ младшего. Десять лет, а всё вроде бы как вчера.

– Мы жратвы не привезли, и он на нас крысился. А тут спрашивает…

– Герои… – вдруг с сарказмом процедил средний и, не дожидаясь Юрку, выпил. Он с самого начала слушал рассказ с кислым выражением лица.

– В смысле? – Юра подался вперед.

– Смотри, мам… Сидят два героя… Нефть добывают… А мы тут…

– Погоди-погоди, – Юрка уже всё понял и пытался срочно затушить разгорающийся конфликт. – Гош, зачем ты? Разве я тебя обидел? Вы тут вон ракеты собираете.

Тем временем Ярослав, впавший от слов Игоря в лёгкий ступор, уже начинал приходить в себя. И у него задёргался глаз. Нехороший признак. Нездоровый. Мама тоже почувствовала неладное:

– Игорь, ты чего? Юра просто рассказывает… про собачку…

– А чего выпендриваться? Нефть они там добывают! А мы ракеты строим, да! И зарплаты…

– Гош! – Юрка сморщился, как от зубной боли. – Зачем ты?

– Затем! Приходить не хотел… Задолбали. Одни, блин, герои кругом. Плюнуть некуда!

– Не плюй, Гош, не надо. Я уйду. – Юрка поднялся, переложил полотенце с коленей на стул и пошёл в коридор надевать ботинки.

– Юра! – подхватилась мама вслед за младшим.

– Я потом приеду, мам. У меня ещё есть время, не расстраивайся.

– Ну и дурак же ты, братец, – высказался наконец полностью очнувшийся старший. – Вот ты чего на Юрку-то? Ну уехал он из Самары и не стал таким же, как ты…

– Слава! – крикнул Юрка в кухню, – заканчивай!

Но Славка уже завёлся:

– Он, между прочим, за двенадцать лет самостоятельным мужиком стал. Настоящим мужиком! Он там по полям мотался! В снег! В мороз! По болотам! На него люди положиться могут, как на… И сейчас! Чудак ты, Гоша, на известную букву. Погоди, Юр, я с тобой.

– Игорь, Слава, Юра… – причитала мама. – Да что же такое? Да что же вы?

– Мам, извини, я даже сидеть с ним сейчас не хочу, извини, – Славка тоже уже надевал ботинки.

– Пусть идут! Пусть проваливают! Нефтяники… – и Игорь добавил непечатное ругательство.

– Слышь, ты! – взорвался старший.

– Слава, Слава, – Юра тянул Ярослава. – Пошли, пошли…

Они вывалились на улицу.

– Ты сейчас куда? – старший нервно сморкался и мял платок.

Юрка глубоко затянулся и выпустил дым:

– А хрен знает. Я же думал, мы тут на весь день…

– Меня художники на Поляне у Ветки Клюевой дожидаются, поехали?

– У кого? У какой ветки?

– У Клюевой Ветки. Светка-Ветка. Я так её называю. Чего непонятного?

– Ну да. Чего непонятного? Всё понятно. А я там нужен?

– Нужен – не нужен. Поехали!

До Поляны Фрунзе (район с частным сектором на берегу Волги) добирались на трамвае, потом пешком окольными тропами – на дачу, куда на выставку местного живописца уже заявилась вся самарская художественная богема. Выставка разместилась под навесом возле яблонь. Картины, а точнее наброски волжских пейзажей были, скажем так… банальны… Ни то ни сё. Живые яблони по соседству выглядели куда интереснее.

Пока Юра разглядывал «шедевры», Славка, которого и правда здесь ждали, сбегал в дом и вернулся с двумя глиняными кружками домашнего вина.

– Как тебе? – он заговорщицки подмигнул Юрке.

– Да ерунда какая-то! – ответил тот, как ему показалось, вполголоса.

– Что ви сказали, молодой человек? – Его услышала какая-то еврейская искусствоведческая бабушка.

– Я говорю, ничего особенного! – громко ответил Юра. И тут к нему все повернулись. – Извините! Я, кажется, нечаянно пукнул в вашем присутствии. Но мне кто-нибудь может объяснить, что такого особенного во всех этих пейзажах? Цвет? Стиль? Что? Ещё, наверное, Глазунова придворным маляром обзываем.

Кто-то тихо засмеялся. Юра посмотрел на Славку, тот тоже едва сдерживал хохот.

– На, держи! – Юрка сунул ему недопитую кружку и направился к выходу, потом вдруг развернулся и добавил: – Вы меня, конечно, ещё раз извините… но вот его сын, – он ткнул в старшего, – кратно рисует лучше. Извините! – и вышел за калитку.

Славка нагнал его на трамвайной остановке.

– Ай молодец, брательник! – от удовольствия он аж приплясывал.

– Ты для этого меня туда привёл? – Юра выглядывал трамвай, думая, куда бы ещё сегодня податься. После Игорька-то и художников…

– Привёл и привёл. Но не обманул ожиданий, брат! Ещё и от Ветки спасибо. Эти художники её за-дол-ба-ли. Ты сейчас куда? Поехали ко мне. Я ужин сбацаю, вина купим. Не-не-не, никаких поэтов-песенников! Подлечим тебе нервы.

– Поэтов-песенников… – Юрка хмыкнул. – Слушай, а давай Женьку позовем?

– Рыжую?! А она здесь?! Зови, конечно! Пора уже познакомиться с любимой женщиной любимого брата.

Женьку младший вызвонил из телефона-автомата, и она, наконец отринув всё, через полчаса на такси примчалась к Ярославу. Брат к тому времени уже весь погрузился в священнодействие. Для Славки в приготовлении пищи было что-то сродни искусству… не богемному! Настоящему!

– Жень, ты успокой его! – кричал он из кухни. – А то он сегодня уже со всеми переругался.

– С кем ты сегодня переругался, дорогой? – Женька отстранилась от Юрки, переводя дух, – никак не могли нацеловаться, больше месяца не виделись.

– А! Были всякие… – Юрка рассеянно улыбался, теперь ему всё до лампочки.

Потом пили вино, слушали Славку, тот под гитару перепел половину бардовского репертуара, чем несказанно порадовал Женьку. Она даже несколько раз принималась петь на голоса с ним. Потом Юрка сбегал ещё за вином. А потом вместе рванули Кимовскую «Губы окаянные». Славка выводил:

Женька не выдержала и кинулась Славку целовать.

А потом они ели вкуснейшее чахохбили. Потом сидели у Славки на балконе и курили. Женька ни с того ни с сего вдруг закурила в Самаре, и Юрка за это её ругательски ругал… «Да брошу я, брошу! – отмахивалась Женька. – Сейчас вернусь в Северный и брошу!» Потом Юрка подарил Женьке ручку из Москвы, которая оказалась у него с собой в сумке, а Женька обрадовалась ей, как дорогому подарку, хотя ручка та совсем обычная, ничего особенного, не с золотым пером. А потом вдруг наступила летняя самарская ночь, и Серовы провождали Женьку на такси до дома её родителей.

– Я взяла ключ у Ляльки… Ну, у той, которая из Вартовска, – говорила Женька младшему перед подъездом. – Выбирай время и звони.

И, не дождавшись ответа, чмокнула Юрку, убежала.

– Страшно мне за вас, дети мои… – грустно сказал Славка, когда Юрка вернулся в такси.

– Самому страшно, брат.

…Рассохшиеся стулья, древний, из цельного дерева, не из ДВП, стол, такого же возраста тяжёлый трельяж и скрипучий диван. Казалось, что квартира, под стать своей мебели, сама древняя и скрипучая, прибыла на машине времени из далёких послевоенных пятидесятых. К этому хрущёвскому антуражу совсем не было электричества, отключили за неуплату. Женька с Юркой очутились здесь через три дня после встречи у Славки.

– Это бабушки Ляли, – Женька обходила квартиру, выглядывала в окна, заглядывала на балкон. – Самой бабушки давно нет, а квартира в таком вот военном состоянии.

– А нам всё равно… – Юра осматривал ванную комнату и крутил ручки кранов. – Вода есть, унитаз работает.

– Лялька даже где-то бельё оставила.

– Добрейшей души человек твоя Лялька… Замечательнейший… Передавай ей большое человеческое спасибо!

– Сам как-нибудь поблагодаришь. Она тоже горела желанием познакомиться, но не смогла выбраться. – Женька подошла к Юрке сзади и обняла. – Мы прямо сейчас займёмся любовью или сходим в магазин за вином и едой? Мы тут до утра, любовь моя.

– Вино? Подождёт вино… – Юрка развернулся к Женьке. – И еда подождёт… Лучше покажи-ка мне, Рыжая Кошка, как снимается это платье? На нем есть замки, болты, шурупы, секретные коды?

Женька подняла руки:

– Просто через голову.

И Юрка снял.

– Ты дрянная девчонка! Ты… Ты опять голая!

И был у них вечер и ещё вся ночь.

Они любили друг друга, точно пили густое ароматное и терпкое вино. Не торопясь. Вдумчиво. Перемежая близость с походом в магазин, приготовлением пищи, питьём вина, купанием в Волге, которая оказалась совсем-совсем рядом. По квартире они ходили голышом, они бы и на улицу так ушли – на Самару упала июльская поволжская жара, – только высокий уровень социальной ответственности не позволил им шокировать публику. Уже в полночь, когда снова оправились на Волгу, – наконец презрев нормы, купались голыми, резвясь, как молодые дельфины. Кажется, кто-то смотрел на них с парапета, мерцая в ночи сигаретным огоньком, но им было абсолютно всё равно. Они бы и любовью занялись прямо там, они даже попробовали, но в воде оказалось неудобно, а на берегу жрали комары. И тогда, наспех одевшись, они умчались от любопытных курильщиков и адских кровососов, вернулись в квартиру, выпили вина и снова занялись любовью. Они давно перестали кончать, им давно уже это стало неважно…

А что важно, спросите вы?

А многие из вас знают на вкус своего партнера?

Они знали! Они изучили каждый квадратный сантиметрик друг друга, буквально губами измерили. И только когда уже совсем не осталось сил, а за окном занимался золотистый лёгкий летний рассвет, они уснули, крепко обнявшись.

Больше вырваться на свободу не получилось. Только ещё один раз встретились на набережной. И, кстати, тоже к своему удовольствию. Они же не могли вот так спокойно разгуливать вдвоём по Северному.

– Что у тебя с Москвой?

Женька надела белый просторный сарафан, Юрка под ним явственно различал стройное голое и такое родное тело. Женька снова специально вырядилась, чтобы Юрка мог видеть её всю.

– Кажется, ничего. – Юрка косился на Женькину грудь, стараясь сосредоточиться на мыслях о Москве. – Я позвонил Маринке… Ты, кстати, собираешься с ней встречаться?