Читать книгу Мальчик и Девочка. Очень большая любовь - Валентин Абрамов - Страница 14

Похороны, конкурсы, праздники, выяснение отношений с Соней, незамедлительно последовавшее за Юркиным неосторожным поведением на конкурсе, взбалмошный характер северной весны, влюблённость и страсть – всё обрушилось на несчастного Юрку и дало вполне предсказуемый результат: у Серова случилась депрессия.

– …Я правильно поняла, мы завтра не встречаемся?

Любовники сидели в кабинете веб-группы, Светку унесло на планерку, и Серов, прознав об этом, притащился к Женьке вампирствовать. Был он смурной и загадочный.

– В смысле не встречаемся? – попытался закосить под дурачка Юрка.

– В прямом! В смысле нашей интимной встречи вдвоём, тебя и меня без посторонних, возможно без нижнего белья. В смысле свидания, Юра! Чего непонятного?!

Ставрова проводила Андрея и Ваню в Ростов и теперь осталась с котами, собакой и дочкой Аней. Коты с собакой не в счёт, Аня сутками пропадала у Яблочкиных, так что Женька чувствовала себя одинокой, свободной и сексуальной.

– Ты же сам предлагал встретиться, ещё когда у Лидочки были. Кстати, где всё-таки та комбинированная картиночка? Ты мне её вчера показывал. – Под разговор она пыталась ещё и работать. – Я бы её на сайт-то вставила…

Юрка прилёг щекой на прохладный стол и закрыл глаза:

– Кажется, я её вчера грохнул…

Юрка завёл общий ресурс, куда они выкладывали интересные материалы, которые попадались в интернете.

– Ну вот… А она мне понравилась…

Женька продолжала править в компьютере, интенсивно двигая мышкой и стуча по клавиатуре. Нервно двигая и нервно стуча. Стуча и двигая… Нервно!

– Молчим? – Юрка пошёл в бой, вампирствовать на молчаливом корме было неэффективно.

– Не знаю…

– Ты же не любишь молчать.

– Не знаю, что говорить-то? – Женька повернулась к Юрке и посмотрела на него со злой усмешкой. – Я спросила. Ты ответил. Я поняла… Вот и ладно, вот и хорошо…

Она развернулась и вновь принялась стучать по клавиатуре.

– Если тезисно, – Юра поднял голову и сел, откинувшись на спинку, – я с огромным желанием провёл бы завтра с тобой время, даже всё равно где: здесь, у тебя, у меня… Даже всё равно как, в нижнем белье или без оного… Но мне, наверное, пока не хочется свидания… как бы сказать… в полном смысле этого слова. Если хочешь, да, я боюсь. Боюсь, не окажется нужного настроения и я буду неискренним, буду врать.

– Ладно! – кивнула Женька. – Ладно… Хорошо! Подождём, когда все исполнятся искренности и станут соответствовать моменту. Чем чёрт не шутит, глядишь дождёмся. Забавно… Пока Андрей Иванович был тут, у меня было два мужика – перебор, уехал – не стало ни одного.

– Погоди-погоди…

– Это я так, шучу типа, – она тряхнула отросшими рыжими космами. Юрке больше нравилась прежняя мальчишеская причёска, но критиковать он не решался.

– Что значит – ни одного? Что значит… Я об этом ничего не говорил. Я про настроение говорил, про несоответствие моменту! Ну может же у меня наступить временный климакс?! Нервный? Депрессия? Просто ты её первый раз наблюдаешь, а меня такое регулярно накрывает.

– И правда… Первый раз вижу. В смысле, первый раз в жизни вижу, чтобы я предлагала себя мужику, а он кобенился. Скажи, – она пристально посмотрела Серову в глаза, – это я тебя так замучила?

Юрка поёжился, но промолчал.

– Ладно. – Женька отпустила Серова взглядом. – Как говорят в бразильских сериалах: сменим тему. Мы вчера со Светкой пытались анализировать: отчего мы пьём… Вывод получился гениальный! Пьём, чтобы стало легче. Раз должно стать легче, значит сейчас тяжело. Почему тяжело? Да потому что не выпили… Смешно, правда?

– Это я себя сам так замучил! Выпили – стало легче, выпили ещё – ещё легче, утром тяжело, почему? потому что вчера выпили и стало сильно легко, а сегодня не пьём, вот и тяжело… выпили… стало легче… Цикл! В фортране оператор «DO».

– Утром тяжело – это про вас! Про нас только, как видишь, пока не выпили. И чем же ты себя так замучил?

– Да всё просто, я ведь уже говорил… Москва молчит, пацан уезжает, работа надоела так, даже мыслей никаких не заводится. Надо бросать! Но пункт первый: Москва молчит, а здесь идти некуда. Газпром не возьмёт, у них с компанией договорённость не переманивать. Кто я? Зачем я? Для чего я? Что делать? Наконец, зачем мне все эти женщины, которые всё пытаются меня поделить? И вот так по кругу, как лошадка в карусели. Цок-цок, цок-цок… Иногда совсем ничего не хочется. Ладно хоть снов давно не вижу, тьфу-тьфу-тьфу.

Юрку регулярно посещали сны, имевшие отвратительную особенность сбываться. Так он видел смерть отца. В тот же день пришёл после работы домой, а Соня говорит: «Мама звонила… Отец умер». Женька уже знала про эту Юркину особенность.

– Не снится ни фига ничего… И хорошо! И ещё ты! Ты, моё рыжее солнышко, ты меня тащишь из этой тоски и депрессии.

– Та-а-а-ак… – Женька толкнулась ногой, на стуле подъехала к Юрке и взяла его за галстук. – Я не знаю, зачем тебе остальные женщины, а я нужна как психотерапевт… Обрати внимание, я не улыбаюсь. И я больше не спрашиваю, я тебе сообщаю: мы завтра встречаемся! И, наверное, у меня… Давай подумаем, во сколько? От мужиков отвязаться, я думаю, ты сможешь, посидите чисто символически… Ребёнка отправлю к Свете.

Юрка аккуратно высвободил галстук, поднялся и отошёл к окну. За окном снова мело. Неделю назад уже всё растаяло. Казалось, вот-вот начнётся настоящая весна, и на тебе! Снова снег. Господи, самое же гадкое время на Севере. На Большой земле всё цветёт, пахнет, яблоневые сады, вишни, тюльпаны, а тут… Самое гадкое время! Самое… Хотя зимнее солнцестояние гаже. Но и от этого не легче.

– Грёбаный Северный. – Юрка прижался лбом к холодному стеклу. – Май месяц… Погода говно. Когда же уже весна? Нет же никаких сил. И ведь каждый год так. И уже одиннадцать лет. А Москва сука молчит. Сдохнем мы здесь все, Сдох-нем. – Он посмотрел на Женьку и улыбнулся. – Видишь, как я умею ныть.

– Дорогой Юрочка! Золотой ты мой! Я сама умею такую создать обстановочку, что у людей, даже случайно оказавшихся рядом, возникает стойкое желание повеситься. Тут тебе меня не переплюнуть. – Говоря, она поднялась, медленно, покачивая бёдрами, подошла к Серову и плотно прижалась к нему сзади. – Сопротивляться насчет завтра будешь?

Юрка повернулся и провёл рукой по Женькиным волосам:

– Психотерапевт ты мой. Это ж я всю жизнь всех уговариваю, всех успокаиваю, лечу. А себя большей частью сам, ну или со Славкой. Хотя он ещё тот терапевт… скорее хирург. Поэтому всё-таки сам. Всё сам… Ладно! Кошка. Давай попробуем! Часов до двадцати одного, я так думаю, завтра я твой. Соня сама на работе будет оттопыриваться с девчонками.

– А начнём во сколько?

– А хрен знает, как отсюда выберусь. Вообще завтра до пяти. А как Бурков… Праздник же. Победа… водка… шнапс… хэндэ хох… Гитлер капут!

Женька сжала кулаки и закатила глаза.

– Бить будете, папаша? – спаясничал Серов.

– Бить буду больно, но аккуратно. Так, кажется? Хорошо. Давай (только я не знаю, как осуществить это на практике) ты много не будешь здесь пить. Такое возможно?

– А что будем пить у тебя?

– У меня? Как скажешь. Можем совсем не пить.

– Стрёмно…

– А чего стрёмно-то? Не пить? Лично я – запросто, несмотря на свой многолетний хронический алкоголизм… Шучу!

– Стрёмно, – Юрка притянул Рыжую Кошку к себе. – Предпраздничный день.… Я у тебя в гостях… И вообще… Вечер…

– Тогда давай коньяк. Во-о-о-о-от такусенькую, – Женька показала пальцами, – махонькую. Я тогда тоже буду коньяк…

– А то, может, лучше бутылочку грузинского? Хванчкару? Петь потом начну. «Я могилу милой искал, Сердце мне томила тоска»…

– Тогда и я вино. Только не грузинское, у меня от него башка болит. И сухое. А спорим, – она вывернулась из Юркиных рук и зашла за стол, – ты с этой своей депрессией даже не заметил мои новые сапоги?

– Фигу! С утра всё заметил. – Серов зажмурился и стал перечислять: – Коротенькие такие, на высоком каблуке, на блатном таком каблуке… э-э-э-э… замечательные такие, коротенькие, на высоком каблуке… Классно так выглядят с чёрными колготками и короткой юбкой.

– А в чём у них главный прикол?

– Остроносые? Нет? – Он открыл глаза.

– Эх… – Женька вышла из-за стола и картинно развернулась к Юрке спиной. – Молния сзади, депрессивный ты мой!

Насилу отбившись от требований Буркова отметить День Победы «как положено», почему-то Степаныч в этот раз решил отмечать коньяком, а не водкой, – сговорились, что ли? – Серов в половине шестого отправился к Женьке, по дороге зайдя в любимый «Евро» за вином. Только в «Евро» в Северном можно купить приличные напитки. Женьке он взял молдавское мерло (как они могут пить эту кислятину?), а себе бутылку грузинского саперави. В шесть он уже заявился к Ставровой, где был обнюхан и облизан Джимом, американским кокер-спаниелем, и обтёрт с двух сторон котами Мишкой и Лизом. Лиз имел странное прозвище ввиду некоторого недоразумения. В раннем детстве его считали кошкой, но потом он вдруг проявил себя совсем с другой стороны. Имя решили не менять.

– Бурков достал! – снимая ботинки, эмоционально из коридора начал Юрка. – Я ему говорю, какой, на хрен, коньяк?! Где ты видел, чтобы в День Победы пили коньяк?!

– Ты сыра купил? – Женька хлопотала на кухне.

– Сыра? Да! Купил, маасдам. Я ему говорю, какой, на хрен, коньяк?.. – Юра притащил пакеты и чмокнул Женьку под ушко: – Привет, котёнок.

– Привет, дорогой. Всё готово, шуруй в комнату.

– А он говорит: «Ну и что?» Спасибо Лацису, он тоже голосовал за вино. О-о-о-о… – Юрка добрался до комнаты. – Моя депрессия скоро меня покинет! Мой любимый креветочный салатик… картошечка… зелень… Депрессия-депрессия! Лети на хрен на сессию! Спасибо, Женечка.

– Ну мы же лечиться собирались?

Женька стояла в дверях, держа бутылки. По виду она только-только вернулась с работы, ещё не переоделась. Та же блузка, та же короткая юбка и те же чёрные колготки.

– Открывай.

Юра выкрутил пробки и разлил:

– Мы же тоже за Праздник выпьем?

– За него.

Чокнулись, пригубили.

– Так что там твой Бурков?

– Я говорю, хотел коньяком накачать, гад, а я ему…

– Погоди! Хлеб забыла.

Женька выбралась из-за стола и выскочила на кухню. Через секунду вернулась, зацепила ногой стул и, рассыпав хлеб, все оба-два кусочка, – хлеб предназначался исключительно Серову, сама Ставрова строго придерживалась диеты Монтиньяка, – рассыпав оба куска хлеба, наклонилась… Юрка захлопнул рот, даже не начав фразы. А ещё через мгновение он пришёл в совершенно неописуемый щенячий восторг.

– Женька… Ты без трусов?.. – шёпотом спросил он. Под юбкой у Женьки оказались только чёрные чулки.

– Да ты что?! Вот блин! Трусы надеть забыла… Представляешь? Ждала-ждала… – Она не спеша выпрямилась. – Пойти надеть?

– Женька, ты коза… – Юрка медленно поднялся с дивана. – Что же ты со мной делаешь?

Лёжа голышом на огромной кровати, Ставрова рассказывала:

– В Вартовске у меня подружка. Лялька. Мы с ней с Самары дружим. Ну, иногда здесь встречаемся – то я к ней, то она ко мне. Мужик у неё больной. Так, ничего особо… но… не может. А она мне ровесница. Представляешь?

– Совсем не может? – Юрка пристроил голову на Женькином бедре.

– Ну, что-то вроде может, но как-то… не стоит, что ли, у него…

– Хочет, но не может.

– Наверное. А она его любит. В молодости, говорит, огонь был мужик. А сейчас какой-то начальник. Короче, выдохся. Лялька так считает. Но она ему всяко там… руками… ртом… А самой-то тоже хочется.

– Ну, ясное море.

– Во-о-от. И заводит она себе любовников. Муж вроде даже знает, но сквозь пальцы смотрит. Она так, не серьёзно заводит. Для здоровья. На работе-то у неё тоже особо не разгуляешься.

– А кто она?

– Учитель. Русский, литература. И вот она заводит разных. В кафе там познакомится, в ресторане, в бассейне. Короче! Завела как-то себе охранника. Мужик здоровенный, красавец, во-о-о-от с таким… но и только. А Ляльке чего надо? А Ляльке того и надо. Встречались они, встречались, и как-то звонит она ему, а он на работе, на охране. Муж, значит, у Ляльки уехал в Москву, а ей приспичило. Звонит она своему охраннику и говорит, мол, ты не против? А она как-то к нему и на работу уже приезжала. А он вроде тебя: что-то у меня нет настроения, что-то я ничего не хочу, бла-бла-бла…

– Соскочить гад хочет? – Юрка начал потихоньку ржать.

– Да! Соскочить хочет. Вот как некоторые.

– Не будем показывать пальцами.

– Не будем. Что она тогда делает. На голое тело надевает песцовую шубу – дело было в январе, на каникулах – туфельки. Вызывает такси и едет к этому депрессивному. И вот…

– …Когда она приехала и распахнула…

– Да! Распахнула и сделала пируэт, оп-па! – Женька картинно махнула рукой. – Раскрылась прямо перед камерой…

– Да ты чё?!

– То, таксист охренел!

– Таксист?

– Таксист.

– Бедный таксист.

– Ну почему? Может, он в тот момент тоже от депрессии излечился. Ты же вот, когда я нагнулась, излечился?

Юрка перевернулся и чмокнул Женьку в живот:

– Как рукой сняло.

– Ты, если чё, заходи.

Он зашёл. Вскорости. И не просто зашёл, а впервые остался на ночь. Чего не нужно было делать, ну совсем! Ну ни при каких обстоятельствах!

11 мая, всё ещё в выходной, Серовы поехали на шашлыки. Погода, как бывает на Севере, разгулялась, за снегом и пургой вдруг выглянуло солнышко. И народ Северного, как ящерицы весной, повылезал на тёплые проталины погреться, пожарить на костре мясо и сосиски.

Вернулись домой часов в десять вечера, Влада ещё не было. Последнее время он приходил поздно. Мальчик вырос. Явился уже к одиннадцати и подшофе… Юрка на него наехал: мол, почему так поздно, почему никого не предупреждает, в доме телефона, что ли, нет? Влад отвечал дерзко, что скоро совсем уедет и уже не будет ни перед кем отчитываться. «И перед бабушкой?» – «И перед бабушкой!» – «Ну, это уже положительно свинство!» И тут вмешалась Соня: «Ты чего на ребёнка орёшь? Ты последнее время не даёшь ему жить спокойно! Ему нужно готовиться к экзаменам». – «А он готовится?» – «Готовится!» – «С вином или водкой?» – «Ну, знаешь!» – «Знаю! Хочу как лучше!» – «Ах, как лучше? Да ты нас просто гнобишь!» – «Я?!!» – «Ты!!!» – «Да пошли вы… Гноблю я…» Юрка схватил телефонную трубку, ушёл в комнату, набрал Женьку, без прелюдий выкрикнул: «Щас буду!», вернул трубку на базу и отправился ловить такси. По дороге к стоянке в «Стекляшке» накупил вина и водки. Когда приехал, Женька встретила его взъерошенная, растерянная и даже как бы не в себе. Дома у неё, спрятавшись в маленькой комнате, тихо, как мышки, сидели Аня с Полинкой Яблочкиной. Юрка прямо в обуви протащился на кухню и, пообещав, что буквально одна рюмка и сразу к Славке, брат жил в соседнем доме, уселся за стол.

«Рюмку» пили долго. Женька сказала: «Куда ты? Ночь уже». И Серов остался.

Позже Женька в аське писала: «Ситуация хороша, откуда ни глянь… Ты звонишь среди ночи, моего мнения не спрашиваешь, просто сообщаешь: я приду. Я тоже принимаю это как должное, несмотря на детей и вообще… Я просто понимаю, тебе плохо, и это становится главным в тот момент. О себе и о ситуации я даже не думала. Как по-глупому всё получилось…»

После той ночи у Женьки состоялся разговор с дочерью.

– Мама, ты дядю Юру любишь?

– Наверное, Ань.

– А как же папа? – Аня принимала Андрея Ивановича как отца.

– Не знаю, дочь…

– Мам. Ты не бойся, я ничего не скажу папе. А… Дядя Юра, он ничего! Пола говорит – интересный.

– А ты что говоришь?

– А я с ней согласна!

Так впервые их близкие оказались в круге их рая. Или, может быть, ада?

Так пела под гитару Женька, а Юрка всё спрашивал: кем она не надышалась и с кем там она позабудет страх? Вроде разные люди получались. Женька смеялась и отмахивалась, но Юрка знал, переживает.

А потом вдруг всем сразу стало некогда!

Аня заканчивала девятый класс, на носу выпускной. Первый выпускной – это не шутки! И Женька срочно взялась шить, одевать, наряжать…

Андрей вскоре собирался подъехать – на смену, к котам и собаке, Женька в начале июня уезжала в Самару с Аней и Полиной. Женька со Светкой часто подкидывали друг другу своих девчонок. Те и не возражали – они дружили, как дружили их мамы, и вообще ощущали себя сёстрами, даже были влюблены в одного мальчика… А ещё они поклялись никогда не разлучаться, только чур этого я вам не говорил. И у Серовых Влад заканчивал школу. Впереди маячили экзамены, а ещё не решили – куда и как поступать. C этим нужно было определиться давно, но разве у русских так бывает? Предполагался самарский политех.

Ко всему прочему у Женьки разболелся Лиз, абсцесс на ухе, а поселковая ветеринарша Ольга, когда-то вытащившая с того света Юркиного кота, лежала в больнице. Женька сама вскрывала абсцесс скальпелем, откачивала гной и сукровицу.

Зашивались все. Встречаться стало некогда. И только аська выручала их, там они по-прежнему болтали о разном.

О медицине… о котах… о собаках. И вдруг:

_Jennie: Я вчера психанула на собаку, говорю, скоро я, наверное, поставлю вопрос ребром: или я, или собака! Аня: Мама, мы, конечно, выберем собаку :)

Я: Я понимаю и спокойненько пойду себе :) Аня: А я знаю, куда ты «спокойненько пойдёшь себе» – к Юре! :)

YGrey: Ни хрена себе, поговорили…

_Jennie: Ага! :) Ну всё, конечно, шуткой… :)

YGrey: Шутки-то шутки… Постараюсь, чтобы она меня больше не видела.

_Jennie: Прятаться станешь? Я думаю, они тебя с Полинкой не забудут после той ночи:). Можешь уже не прятаться! :)

А потом обо всём сразу:

_Jennie: Опоздала на две минуты. Записали…

(пауза)

_Jennie: Что-то аська опять глючит. На две минуты, говорю, опоздала… записали!

YGrey: Что же так неаккуратно?

_Jennie: Записали? Записали аккуратно! Притом, что главного никто не записывает, хотя он позже меня пришёл.

(пауза)

YGrey: Зато я купила чулки!

YGrey: Да ты чё?! Какие?

_Jennie: Такие… Знаешь… Сеточка, чёрные… Но я чего-то сомневаюсь… Мне кажется, они не на меня… Ну, полнят, что ли.

YGrey: Чё ты, прямо сразу полнят…

_Jennie: Ну, у меня тут комплекс сильный… Ладно, не понравятся, куплю другие :)

YGrey: И будет у тебя коллекция!

_Jennie: А ещё надо купить пояс!

YGrey: Надо-надо! Чтобы чулки не спадали :) Потому что похудела :)

_Jennie: Во-во :)

А в реале Юрка продолжал носить Женьке цветы. Рядом с серовским домом на «пятачке» обосновались цветочные киоски, и группа веб постоянно жила с цветами: с тюльпанами, ландышами, сиренью, пионами… Цветы менялись по мере взросления мая. Где-то тот май и правда взрослел – цвёл, пах, но только не в Северном. В Северном по-прежнему, как в деревне Гадюкино: ледяной дождь, сырой снег, а если солнце, то с сумасшедшим ветром.

Цветам завидовали и пытались выяснить, кто дарит. Женька смеялась и отмахивалась: «Сами! Всё сами, то я Светке, то Светка мне. Мы девушки современные, свободные. А впрочем, какое вам дело?»

К концу мая у наших героев собралась целая связка ключей от свободных квартир. Кто-то уезжал в отпуск, кто-то в командировку. Теперь они могли выбирать, куда устроить набег, но получилось лишь раз, к Светке на новую квартиру, да и то в обед и буквально на час. Они и этому радовались, как малолетки. Кто знает цену счастью, и четверти часа рад.

1 июня наступило календарное лето и вернулся Андрей.

8 июня наступило лето настоящее и Женька с Аней улетели в Самару.

22 июня, после выпускных экзаменов, Влад с отцом улетели в Самару. У Влада заканчивалось детство.

А Юрка ждал начала новой вехи в своей жизни. Москва наконец ответила!