Читать книгу ДеньГа. Человек в море людей. Часть 3. Истинник - Валерий Леонтьевич Семисалов - Страница 27

Век ХХ, на излёте СССР

Ночной разговор

39 руб. 10 коп. Бессонница

Тишина в комнате стояла такая, какая только и возможна в поздние ночные часы. Когда-то он любил эту пору – главным образом за то уединение, что она давала. Полуночничать же приходилось часто – шесть лет учёбы в институте, да какая-никакая халтура, да собственные задумки. Что оборачивалось, естественно, недосыпом – красные веки, песок в глазах, пониженное давление, академическая рассеянность. Он вышибал всю эту дурь из себя утренней зарядкой, крепчайшим кофе и настойкой элеутерококка – ну и довышибался. Пришла бессонница. Жуткая эта мадам гостила подолгу, но однажды всё ж убралась, слава богу. Теперь вот снова явилась…

Он в несколько осторожных приёмов встал с постели и тихонько двинулся к своему домашнему столу-кульману. Долго не решался зажечь лампу, всё прислушивался к дыханию жены – не разбудить бы, последнее время его беременная Светланка спала неспокойно. Ноги отекают у бедняжки, токсикоз замучил.

Скорее бы уж, что ли…

Свет вспыхнул и улёгся ярким кругом на застеленной ватманом столешнице, оставив комнату в полумраке. Табунов тихонечко умостился на стуле, замер, уставившись на чёрно-красный колпак лампы. Всё. Завтра… то есть, уже сегодня он нажмёт на кнопку. Пора. Две недели минуло, как он вернулся домой. Две недели бессонниц и бесконечных просчётов вариантов. Две недели последних прикидок, сомнений, колебаний и – страха. Страха, что не всё учёл, что допустил где-то ошибку, что всё может полететь к чёрту, к дьяволу, в тар-та-ра-ры.

Да-да, страх… Вот он заявился, этот вкрадчивый джентльмен в чёрном.

Точнее, он и раньше захаживал, но всё как-то так, между прочим. Постучится, сунется крысиной мордочкой в двери – и скроется. Будто – адресом ошибся. Теперь же… теперь же он развалился в Табунове, словно в кресле. Сидит, ножкой подрыгивает и – пялится, пялится, скотина, да с усмешечкой, с издёвочкой. Вот, мол, я – попробуй-ка вытури. Что, слабо?

И сидит ведь, уж неделю прочно сидит.

Неделя… Да, сегодня ровно семь дней, как проводил Табунов сестру в отпуск. Улучив минуту, Татьяна шепнула ему на перроне: «Ты осторожней тут, Вика. А… а насчёт того… ну помнишь, спрашивала тебя, не передумал ли? Так вот… Я и вправду поначалу хотела даже, чтобы ты, значит, передумал, отказался. Ну, помнишь, перед твоим-то отъездом? А потом, когда тебя, значит, повысили, вдруг так испугалась – а ну как и вправду передумаешь теперь?! Понимаешь, когда я сама, а ты нет…. а потом, когда ты… м-м… объяснить по-простому не могу… В общем, поняла я – вот ты сейчас возьмёшь и откажешься, и всё, и… В общем, ты сам говорил – помнишь? – что потом не простишь себе упущенного шанса. Да, да – всё так. И так страшно, и эдак. А насчёт всего прочего… Да чего тут рассиропливаться, мы ж кого тряхнуть хотим – гадину, я ж её как облупленную знаю, это ж такая тварь, она ж людей ни во что не ставит. В общем, Вика, тут ты даже и не сомневайся. Понял?

Поезд тронулся, и тронулось что-то в Табунове, поплыло, поехало, отдаляясь вместе с огнями заднего вагона. Стало ясно: всё. Теперь уже не план принадлежал Табунову, теперь уже Табунов принадлежал своему Плану, – тот заглотил своего хозяина и теперь переваривает его…