Читать книгу ДеньГа. Человек в море людей. Часть 3. Истинник - Валерий Леонтьевич Семисалов - Страница 33

– Ось, знайте, яки хлопцы в нашем

запорожском курене.

(Старинная казачья присказка)

– Ну что, старина Гойда, если не возражаешь – знакомить тебя со своей средой обитания, а если добавить пафоса – со своим миром! начну с дома. Так сказать, ближняя экскурсия. Потом покажу раменье, а уж затем и по хозяйству провезу. Идёт?

– Логично. Ладимир, а что это у тебя за фотографии в рамках – вот эти, что целую стену в прихожей занимают? Это всё твои сотрудники, что ли?

– И сотрудники, которые одновременно и мои односельчане – запечатлены все участники толоки. В том числе приглашённые строители. В общем, все, кто принимал участие в строительстве моего дома. Понимаешь, меня всегда занимал один вопрос. Рассказывают, например, по телевизору, или во время экскурсии – «Здание построено в таком-то году архитектором…» – ну, скажем, каким-нибудь Растрелли, Кизиветтером или Баженовым. Замечательно. Он что, архитектор этот, пусть и самый великий – кирпичи сам клал? Или вот эту кариатиду из камня высекал? Или карниз причудливый своими белыми ручками выложил? Разумеется, роль автора проекта – колоссальна, определяюща. Кто ж будет спорить. Но что мешает сохранить для потомков ещё и имена мастеров, умом своим и золотыми руками воплотивших проект в жизнь? Несправедливо? Ещё как! Вот я и решил: в нашем селе всё будет по-другому. По-справедливости. И такие вот стенки с фотографиями есть у нас в каждом доме. И на тыльной стороне рамок – указано, кто есть кто на снимке, с именами-отчествами-фамилиям, если профессионалы – компания указана, специальность. Вот, смотри: я даже в скобках пометил, кто уникальные вещи делал – например, оконные наличники. А вот каменщики, что передний фасад выложили… Вот кровельщики… Правда, никудышние оказались – пришлось переделывать. Ну так я пометку сделал: «никакие». А рядом – вот, видишь – повесил рамку с теми, кто исправлял их «косяки». Всё по-справедливости.

Так, пошли дальше. Ну, лестницу ты уже вчера оценил. Моих мозгов и рук дело – это я тоже тебе говорил. Только стойки, вот эти, скульптурные, в виде древнерусских чуров – друзья мои, художники, изваяли…

– Слушай, Ладимир, а тебе не кажется символичным, что мы с тобой, несговариваясь, свои лестницы сами, своими руками построили? Как и жизни. «Самсебя сделал», – говорят в таких случаях. Да? Ну, пошли дальше…

Тут я включил видеокамеру, и по мере передвижения по дому, фиксировал на неё всё самое интересное. Особенно мне понравилась совершенно замечательная комната младшего Вернигоры, где имелось всё, что нужно мальчишке: шкаф, письменный стол, стеллажи для игрушек, двухъярусная кровать, смонтированная в комплексе с турником, шведской лестницей, верёвочным трапом и мешком для отработки ударов.

Дальше мы прошли по внутреннему балкону – тому самому, над каминным залом, его я уже описывал – и вышли на балкон внешний. Вышли – и словно зависли над пропастью – над Простором, как они здесь называли свой овраг и простиравшееся на многие-многие километры вдаль и вширь лесное заовражье. На балконе стоял на трёх ногах большущий телескоп – оказалось, что Ладимир со всеми своими сыновьями любил глядеть в него на звёздное небо, на Луну, которую знали вдоль и поперёк, со всеми её лунными морями и кратерами. «Житель Вселенной должен знать свой Космос сызмальства, – пояснил Вернигора, заметив мой восхищённо-удивлённый взгляд. – Я и нашей школе такой же подарил, а через пару месяцев услышал по радио, что из государственной школьной программы убрали астрономию. Каково? Но мы из своей программы – не убрали».

А ещё я узнал, что летом в телескоп, если не в небо глазеть, а на лес, то можно увидеть всякую разную живность, даже медведей несколько раз повезло увидеть. Особенно забавно было наблюдать, как они малиной лакомились, а потом в реке купались.

Рассказывая об этом, Вернигора даже залился смехом – счастливо и совсем по-детски.

Прогулка по дому продолжалась ещё минут сорок-пятьдесят. Роскоши большой я ни в чём не заметил – везде главенствовал принцип добротности, удобства, продуманности деталей. И, главное, весь осмотр сопровождался ощущением уюта и тепла, буквально царившего в сём лесном тереме – это чувство сопровождало меня в продолжение всей «ближней экскурсии»…

Стоп. Вот здесь я не прав – назвав дом Ладимира «теремом». Нет, это был замок. Самый настоящий замок, построенный, правда, по последнему слову архитектурного искусства и соответственно оснащённый и оборудованный. А современность этого сооружения подчёркивало ещё то обстоятельство, что, благодаря своему местоположению, он при всей своей замковости, напоминал мне огромный космический корабль, похожий на те космолёты, что изображают в фантастических фильмах. Было полное ощущение, что он – не стоит, вросши цокольным этажом в землю, а – целеустремлённо парит во Вселенной, в Космосе. Я сказал об этом другу, и он с готовностью подхватил тему.