Читать книгу Иуда - Валерий Сауткин - Страница 10

Работа над диссертацией приближалась к завершению. Эксперименты были закончены, текст пояснительной записки готов, автореферат написан, графическое оформление выполнено. Шеф, Семён Осипович, ждал ближайшего заседания Учёного Совета. По предварительной договорённости с Учёным секретарём защита диссертации ожидалась на конец текущего года. Впереди были лето и осень. Николай распланировал это время, включив в него возможную поездку в ГДР по приглашению своего друга, Херберта Клессена, с которым он учился в одной группе. В институте их отношения были поверхностными и ограничивались участием в факультетской сборной по футболу. После окончания института Херберт уехал на родину и быстро, за два года, поднялся по служебной лестнице до помощника министра, а ещё через два года был командирован на четыре года в Москву каким-то представителем ГДР в Совете экономической взаимопомощи (СЭВ). В первый же день пребывания в Москве совершенно случайно он встретился на улице Горького с Николаем. Восторгу обоих не было предела, и они обнялись, как старинные друзья. На радостях отправились в кафе «Националь» и просидели там до самого закрытия. Осушили две бутылки водки под хорошую закуску, вспомнили студенческие годы и потом до утра гуляли по Москве.

– А ты знаешь, как тебя звали в институте? – разоткровенничался Николай.

– Как?

– Серый волк! Потом просто Серый.

– Как это? Почему? – удивился Херберт.

– Когда ты появился в группе на первом курсе, все обратили внимание на твой взгляд, взгляд исподлобья. Как у волка. Очень похоже! А Лялька Безноско первой назвала тебя Серым волком, и всем понравилась эта кликуха.

– Ну, я ей!..

– Всё, всё – поезд ушёл. Теперь тебя за глаза только Серым и называют.

– А ты знаешь, что Гюнтер всё-таки женился на Людке Смирновой, – поменял тему разговора Херберт.

– Что за Людка?

– Ты что, не помнишь? Она училась на «атомных станциях» и бегала за нашим Гюнтером… А он – от неё.

– Что-то не припомню, – наморщил лоб Николай.

– Ну как же? Про неё ещё рассказывали, как она квантовую механику сдавала Тимроту.

– И как?

– Ну, ты помнишь, как Тимрот приходил на экзамен и объявлял: «Товарищи студенты! Деканат категорически не разрешает списывать на экзаменах!» Потом он садился за стол и закрывался газетой. Списывали все! Кроме, правда, вьетнамцев, которым «Хошимин не разрешил».

– Помню, помню, – улыбнулся Николай.

– Так вот, как обычно, Тимрот проверил, правильно ли она списала всё, что нужно, и задал первый вопрос. Ответ на него обычно гарантировал пятёрку. Она не ответила. Не ответила и на второй вопрос, и на третий и готова была уже разрыдаться. Тогда Тимрот задал ей провокационный вопрос: «Представьте себе айсберг, который плывёт по океану. Одна десятая часть айсберга над водой, а девять десятых – под водой. Что будет с айсбергом, если его надводную часть срезать?»

– И что? – Николай слышал эту историю впервые.

– «Айсберг утонет!» – не долго думая, ответила Людка. Тимрот рассердился и поставил ей тройку.

– Да, – Николай искренне рассмеялся, – Тимрот редко ставил тройки, а двоек не ставил вообще. Помнишь историю с Юркой Бисько?

– Нет, расскажи.

– Ну, как же? Он отвечал Уманскому Помнишь его? Он у нас семинары вёл по статфизике.

– Уманского помню, – утвердительно кивнул головой Херберт.

– Так вот, Бисько всё списал, но ответить не смог ни на один вопрос. Тогда Уманский подошёл к Тимроту и сказал: «Товарищ лектор, студент ничего не знает!» «Как? Совсем ничего?» – удивился Тимрот. «Совсем!!!» – ответил Уманский. «Ну, тогда придётся поставить ему тройку!!!» – рассердился Тимрот.

– Да, редкой души человек был, – и Херберт расхохотался.

– А у меня приятель в Стали и сплавов учился, – продолжил Николай, – так у них по сопромату профессор был – чудак! Жил недалеко от института и на работу на коне ездил…

– Да ладно тебе! – не поверил Херберт.

– Ну, чего – «ладно!» Дело-то в пятидесятых ещё было. Так он студенткам на экзаменах выше тройки никогда не ставил. «Бабы – дуры!» – говорил он.

– Есть такие гады! – покачал головой Херберт.

– А однажды, – продолжал Николай, – ему попалась студентка, которая отвечала ему на все вопросы и щёлкала все его задачи. Измучился он с ней, проголодался и решил отойти на полчасика в буфет. Оставил ей три сложнейших задачки и ушёл. Студентка быстро решила все задачи и сидит – ждёт. Подходит к ней другой экзаменатор, ассистент: «Ну что там у вас?» Она показала ему экзаменационный лист со всеми вопросами и задачами. Он проверил: «Всё правильно!» Задал ещё пару контрольных вопросов. Она ответила. И он поставил ей пятёрку. Только она ушла, возвращается лектор, первый её экзаменатор: «Где студентка?» Второй спокойненько отвечает: «Я проверил её задание, проэкзаменовал и отпустил её». «И какую оценку вы ей поставили?» – грозно спросил лектор. «Пятёрку! Она блестяще знает предмет!» – ответил ассистент. «Как это пятёрку?! – рассердился профессор, – женщина не может знать сопромат на пятёрку! Садитесь, я проверю ваши знания!» – и стал экзаменовать ассистента. На глазах у студентов профессор давал ему задачки, одну за другой, и это продолжалось до тех пор, пока на одной из них ассистент не споткнулся. «Ну вот, видите! – восторжествовал профессор, – вы сами знаете материал только на слабенькую четвёрку! Значит, пятёрка вашей студентки недействительна!!!»

– Да, забавно… А помнишь, на кафедре теормеха у нас семинары вёл Дувакин?

– Конечно, помню, – ответил Николай, – одноглазый, с повязкой, как у Кутузова, стихи нам свои на семинарах читал: «… И повели его бедного, и худого и бледного, на канате в деканат, чтоб в деканате доканать!»

– Да-да-да! А у него друг был, мы его уже не застали, без ноги. Мне это дома рассказывал Хайнц, который у него учился ещё до нас. Ну вот, однажды они вместе принимали экзамены. Утомились, проголодались, и Дувакин говорит своему безногому другу: «Сбегай в буфет, купи чего-нибудь, а я тут подежурю». «Ну, хорошо, только ты будь внимателен, не давай списывать. Смотри в оба!». «Хорошо-хорошо! Только ты давай побыстрее: одна нога там, другая – тут!»

– Вспомнил! Мне эту историю тоже рассказывали, но, вроде бы, они этот спектакль каждый год разыгрывали.

– Возможно. Очень уж на анекдот смахивает, – Херберт посмотрел на часы, – восьмой час. Не пора ли собираться на работу?

Они обменялись координатами и договорились встретиться в субботу в Сандуновских банях. С тех пор их встречи стали регулярными. Каждую неделю они посещали Сандуны, встречали вместе все большие праздники. Николай познакомил Херберта со своим братом и со своими родителями. Последнему обстоятельству он был особенно рад, так как с раннего детства остался сиротой, а воспитывала его родная, однако, не очень ласковая, тётка. Близкие Николая привязались к сентиментальному немцу и с удовольствием принимали его в гости. После окончания четырёхлетней командировки Херберт возвратился на родину, и их общение свелось к редким телефонным звонкам, как правило, по инициативе Херберта.

Выехать за рубеж, даже в братскую Восточную Германию, было делом не простым! Особенно – не членам партии. Характеристики, утверждение на парткоме, в райкоме…

Николай, естественно, знал об этом и готовился к парткому очень тщательно, как к самому ответственному экзамену. За свою жизнь он сдал их около сотни: в школе, в техникуме, в институте, в аспирантуре. Оценки хуже пятёрки Николай получал только в институте по «Научному коммунизму» (двойка с последующей пересдачей) и по «Истории КПСС» (тройка) и в школе – по «Химии» (четвёрка). По совету бывалых он проштудировал Советскую энциклопедию в разделах: ГДР, соцлагерь, Варшавский договор, НАТО, СЭВ, СЕПГ, Вторая мировая война, Сикстинская мадонна, Лейпциг, Берлин. Характеристика, полученная в отделе, внушала оптимизм, и Николай явился на заседание парткома, будучи абсолютно уверенным в своём успехе.

Секретарь парткома, секретарь комитета комсомола, председатель профкома, начальник отдела кадров, заместитель директора по общим вопросам и два незнакомых Николаю активиста восседали за длинным столом с непроницаемыми лицами. Перед каждым из них лежал блокнот, и время от времени они что-то писали. Николай, не отходя от двери, переминался с ноги на ногу.

– Представьтесь, пожалуйста, – начала секретарь парткома, Надежда Николаевна Кондратьева.

– Рябов Николай Петрович, аспирант физико-технического отдела, – представился Николай и мысленно продолжил: «…Не судим, не имел, не привлекался, не уклонялся, родственников за рубежом не имею…» – женат, имею дочь десяти лет от роду…

– Вы хотите поехать в ГДР. А что вы знаете об этой стране? Когда она была образована? – деловито задал вопрос секретарь комитета комсомола.

– Германская Демократическая Республика – социалистическое государство, основанное 7 октября 1949 года в советской оккупационной зоне Германии и восточном (советском) секторе Берлина, – бодро отчеканил Николай.

– А как зовут Президента ГДР? – задала коварный вопрос Надежда Николаевна?

– С 1949 по 1960 год Президентом дружественной нам Восточной Германии был Вильгельм Пик, – не моргнув глазом, ответил Николай.

– А как зовут нынешнего Президента? – продолжила Надежда Николаевна.

– В настоящее время ГДР возглавляет Председатель Госсовета Эрих Хонекер, – быстро ответил Николай.

Лёгкое движение нижней губы Надежды Николаевны выдало её удивление правильным ответом Николая на такой тонкий вопрос.

– Какова площадь ГДР и численность населения? – хитро глянул на Николая председатель профкома, прыщавый Сергей Митрофанов.

С цифрами у Николая всегда был полный порядок:

– Площадь ГДР – 108,3 тысяч квадратных километров, а численность населения – около 16,5 миллионов человек, – ответил Николай, глядя с улыбкой на задавшего этот вопрос, а сам подумал: «Получи, фашист, гранату!»

– Когда была возведена Берлинская стена? – не унимался Митрофанов.

– Берлинская стена была возведена 13 августа 1961 года.

– Что вы знаете о Варшавском договоре? – проявился один из активистов.

– Варшавский договор – это Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи от 14 мая 1955 года. Этот Договор оформил создание военного союза европейских социалистических государств при ведущей роли Советского Союза. Заключение договора явилось ответной мерой на присоединение ФРГ к НАТО.

– Какие страны входят в Варшавский договор? – продолжил тему активист.

– Страны социалистического лагеря: Албания, Болгария, Венгрия, ГДР… – с небольшой паузой, как по писаному продекламировал Николай, – Польша, Румыния и Чехословакия.

– И всё? – ядовито спросил активист.

– И Советский Союз, – ответил Николай и вспомнил анекдот про социалистический лагерь: «Лагерь-то у нас один, да бараки разные. Гэдээровский повеселее будет!»

– Перечислите все партии ГДР, – простодушно спросил Василий Васильевич.

– СЕПГ, ХДС, ЛДПГ, НДПГ и ДКПГ, – не задумываясь, протараторил Николай и подумал: «Ну, кажется, дело идёт к финишу…»

– Зачем вы собираетесь в ГДР? – резко изменила тематику вопросов Надежда Николаевна.

Такого вопроса Николай не ожидал. Он быстро перебрал в уме различные возможные ответы и остановился на безобидном:

– Хочу попрактиковаться в немецком языке.

– Кто приглашает вас? – продолжая что-то писать в своём блокноте, задала очередной вопрос Надежда Николаевна.

«Когда же они угомонятся наконец», – подумал Николай и ответил:

– Херберт Клессен.

– Где вы с ним познакомились?

«Ну, началось, – не без лёгкого раздражения подумал Николай, – где, где? В Караганде!»

– Я учился с ним в одной группе.

– И что? – спокойно продолжала Надежда Николаевна. «Что? Что? Вистов – сто!» – еле сдерживая себя, подумал Николай, но взял себя в руки и ровным голосом ответил:

– И играл с ним в сборной факультета по футболу.

– И что?

«А уж сколько девчонок мы перетрахали вместе…» – мечтательно подумал Николай, но быстро опомнился и сказал:

– Он – член СЕПГ и много рассказывал мне о своей стране и трудовых успехах народа ГДР.

А в памяти всплывали забавные эпизоды, связанные с теми временами.

Вспомнилась вечеринка, которую устроил Херберт по случаю приезда его двоюродной или троюродной сестры с подружкой. Первую звали Мартой, вторую Эльзой. Вечеринка, как вечеринка, ничего особенного: выпили, поболтали, вспомнили несколько не очень сальных анекдотов, потанцевали, сначала при свете настольной лампы, потом при свете уличного фонаря, пробивающегося через щели зашторенных окон…

– И что? – не унималась Надежда Николаевна.

– Прошу уточнить вопрос, – вежливо попросил Николай.

…потом разошлись по разным комнатам: Херберт – с Эльзой, Николай – с его сестрой, Мартой…

Надежда Николаевна оторвалась от своего блокнота, вопросительно глянула на Николая и раздражённо спросила:

– Я жду от вас, – она немного замялась, – в общем, какие отношения связывают вас с ним?

– Мы – друзья!

…А под утро Николай и Херберт встретились возле туалета. Херберт уступил очередь Николаю. Выходя из туалета, Николай спросил: «Ну, ты как?» – но Херберт успел ответить только: «А ты?» – и скрылся за дверью туалета…

– А почему вы выбрали себе в друзья немца? Разве среди советских людей нет достойных быть вашим другом? – встрепенулся второй активист.

Нелепость этого вопроса чуть было не повергла Николая в эмоциональный нокаут, но он собрал всю свою волю в кулак и на лёгкой улыбке ответил:

– Есть у меня друзья и среди советских людей, а вообще, я не выбираю друзей, за меня эту ответственную обязанность выполняет сама жизнь…

…Николай подождал Херберта и поделился с ним своими впечатлениями о проведённой ночи: «Ты знаешь, я – в такой нирване!!!» – и хотел добавить ещё что-то, но полусонный приятель опередил его: «А я-в такой рвани!!!» – и побрёл досыпать.

– То есть вы плывёте по течению и подчиняетесь воле случая? – не унимался активист.

– Течение я при всяком удобном случае использую для достижения поставленных целей. Но, если вектор моих устремлений не совпадает с направлением течения, как всякий нормальный человек, я вынужден его преодолевать.

Николай и сам не совсем понял, что сказал, но членов комиссии, кажется, эта фраза покорила, и после некоторой паузы Надежда Николаевна произнесла:

– Спасибо! Вы свободны.

Николай быстро повернулся, вышел, захлопнул за собой дверь и полушёпотом прошипел в сердцах: «Уф-ф! Фашисты! Хуже фашистов!» В приёмной сидел Миша Серых. Его должны были принимать в члены КПСС, и он ожидал своей очереди. Конечно же, он слышал эмоциональное откровение Николая…

Через два дня Николая пригласил в свой кабинет Семён Осипович. Его вид не предвещал ничего хорошего.

– У меня для вас не очень приятные новости, – сказал он, не поднимая головы и продолжая что-то писать.

– Что, отказано в выдаче Свидетельства на последнее наше изобретение?

Семён Осипович с трудом поднял голову и после небольшой паузы с огорчением в голосе произнёс:

– Во-первых, по непонятной для меня причине Учёный Совет отложил рассмотрение вашей диссертации на неопределённый срок, предположительно на год. Во-вторых, Василий Васильевич сообщил мне, что вашу кандидатуру не утвердили для поездки в ГДР по приглашению.

После некоторой паузы Семён Осипович продолжил почти шёпотом:

– Я часто вижу вас в обществе Михаила Серых. Мой вам совет: «Постарайтесь поменьше откровенничать с ним и, пожалуйста, избегайте разговоров и анекдотов на политические темы».