Читать книгу НашЫ - Валерия Шимаковская - Страница 6

Девочку-негритянку из города Котласа звали Поль, а Николь – её брата. Опять спутала. Нужно дать Полю с Николь предысторию.

Утро своё Рафаэль начинал с шести заварных пирожных. Так заедал он тоску по родине. Родиной его, учиться по обмену отправленного, являлся Тунис.

В питерском геологическом институте устраивались выступления. Тему, представленную Рафаэлем, из зала в полсотни человек не запомнил никто. А ведь он руками что-то показывал (формы ископаемых Туниса?) да очерчивал пальцами круги (расположенье алмазных залежей?).

Поговаривали, что у Рафа хвост. Натуральный самый, обыкновенный человеческий хвост. Когда он отлучался, за ним следовала толпа любопытных.

Как-то раз возвращался из института Раф. По пути, на остановке – девушка с сумками.

Идут по Питера Наташа и Раф. Руки Наташи – лёгкие. Сумки – у парня в мантии. Она таких – парней и мантий – у себя, в Архангельской области, не видала.

Наташе встречаться с Рафом одногруппники и мама моя в их числе разрешили не раньше того момента, как удостоверились окончательно в отсутствии у него хвоста. Теперь Наташа везла знакомить его с родителями. Сама поехала раньше: подготовить. Раф – спустя день.

Раф удивлялся поезду: фильмы ужасов снимают в туалетах плацкартов? Вагон удивлялся Рафу. Сели к вечеру есть. У вагонных – яйцо, огурцы, сало. У Рафа – ягоды.

– Хотите физалис?

Мужчина с верхней боковой:

– Как болезнь звучит. Приходишь к врачу, а он: фисалис никак у вас.

Раф:

– Мы в интервокальной позиции озвончаем.

Мужчина с верхней боковой:

– Не понял. Тебе с интер? Или с вокальной всё-таки?

Со-о-о-ольвычегодск. Когда местные, котлашане и вологжане, встречают слово с «о», они за него хватаются, растягивают – кто дольше и кто длинней?

Электричка-трамвай-маршрутка. Вниз эволюции, ведущей вверх. Хуже провинциальной маршруточной тоски лишь провинциальная маршруточная тоска иностранца.

Теперь в деревню, по снегу пешком. Раф шагает, контрастируя с пейзажем.

Гудок. Состав пригородный встал. Машинист в окошко высунулся, трёт кулаком глаза. Это что же то такое? Маамка ро́дная.

До сих пор рассказывает машинист о случае этом знакомым. Он прослыл человеком, много на веку повидавшем. О том, что Раф – единственное из разряда удивительного в жизни машиниста, не знает никто. Включая самого машиниста.

На крыльце показалась Наташа. Раф по огородам бежит. Из покосившегося сарая ползут поросята.

Раф целует Наташу. Кругом собрались соседки. Лююдка, погляди, свят-свят! Ибрагим-то! (Три пальца: лоб – пупок – плечо правое – левое. Трижды.) Рафаэль держит одного поросёнка, готовится брать второго, первый соскальзывает, второй визжит, первого взял, второй упал, оба визжат. И вторые оба – сзади. И другие оба – слева.

Ладонь матери тянется, как у соседок, креститься, но остановлена рукой мужнею. У матери слёзы. Объясняет Рафу отец: это ветер, от речки, зима северная.

Показал Раф фотографии семьи. Сказал, что как-нибудь привезёт их вживую, попозже. Попозже, попозже, – кивают ему. Пусть пока всем будет не так страшно: родители Наты меньше боятся родителей Рафа, родители Рафа меньше боятся родителей Наты.

– Говорю же: я – Поль. Это – Николь, сестра моя.

– А можно ещё раз? – чтобы не спросить, чьё имя – мальчика, девочки – чьё.

Провинциальная маршруточная тоска ощущается детьми Рафа меньше, чем им, но больше, чем мамой Наташей. Летом ездят они сначала к одним деду с ба – «о» порастягивать и повидаться с нами, потом – за море, к другим, – пограссировать «эр».

Тут и там подозревают их в наличии хвоста.