Читать книгу Мастер ужасок - Вальтер Моэрс - Страница 16

Установились душные ночи, и Эхо было сложнее, чем прежде, засыпать после обильной еды. Если ему не удавалось заснуть вовсе, то он пробирался на крышу, проходя через всегда открытую секретную дверь в лаборатории и через осиротелый мавзолей кожемышей, которые ночами отправлялись на охоту.

Там он прямиком направлялся к убежищу Фёдора, чтобы поболтать со старым филином, если тот не слонялся по дымоходам замка или не охотился где-нибудь в застенках на мышей. Он был гораздо более интересным собеседником, чем молчаливый Рубашка. У него был широкий круг интересов, который охватывал не только биографию Айспина, но и историю Следвайи, цамонийскую биологию, старые и новые языки, немного астрономии, юстицию, ужасковедение и еще много другое. Его самым любимым и одновременно самым ненавидимым объектом изучения был сам Суккубиус Айспин, мастер ужасок.

– Я унисервальный ученый, – любил говорить Фёдор. – Спроси меня что хочешь, если тебе нужен ответ на этот ворпос.

Эхо как раз пребывал в меланхолическом настроении и с печальной физиономией смотрел на луну, которая в последнее время, на его взгляд, слишком быстро нарастала. К сожалению, это отчасти объединяло их с искусственным спутником земли.

– Что ты знаешь о луне? – спросил Эхо, чтобы уйти от своих печальных мыслей.

– Гм… – произнес Фёдор. – Собственно говоря, все. Как ты думаешь, на каком расстоянии от нас находится луна?

– Это просто, – сказал Эхо. – Примерно на таком же, как и те горы позади нас.

Филин долго смотрел на Эхо.

– Почему ты так считаешь? – спросил он, наконец.

– Потому что самое отдаленное из всего, что я вижу, – это горы. Луна висит точно над ними, значит, она находится на таком же расстоянии от нас, как и горы.

Филин опять внимательно посмотрел на Эхо.

– Это твое физическое мироощущение? – спросил он.

– Ну да, я ведь не разносторонне образованный ученый-филин, я всего лишь глупый царапка. Я знаю только то, что мне рассказывала или читала моя хозяйка, а эти книги были не особенно толстыми, и в них было множество картинок со смешными животными. От Айспина я узнал много об алхимии, но ничего об астрономии. Он больше любит заниматься исследованиями малых форм.

– Я понимаю, – сказал Фёдор. – А если я скажу тебе, что луна находится примерно в двадцать тысяч раз дальше от нас, чем эти горы?

– Тогда я сочту тебя чудаком. Ни одно живое существо не может видеть так далеко.

– Уф, – застонал Фёдор. – В таком случае нам придется начать с самых основ. Итак… Луна – это небесное тело, которое ближе всех расположено к нашей Земле. Находясь приблизительно на расстоянии 385 080 километров от Земли, что составляет 60,27 радиуса Земли, она совершает оборот вокруг земли за 29 дней, 12 часов, 44 минуты и 11,5 секунды, одновременно принимая участие во вращении Земли вокруг Солнца. Поэтому ее фактической орбитой в космическом пространстве является расположенная частично внутри, частично снаружи земной орбиты эципиклоида, которая всегда повернута к Солнцу вогнутой стороной. А так как экстренциситет ее орбиты составляет 0,05491, то расстояние до Земли варьируется от 407 110 до 356 650 километров. Сможешь запомнить?

– Конечно, нет! – рассмеялся Эхо.

– Попробуй повторить!

– Э-э-э… луна – это небесное тело, которое ближе всех расположено к нашей Земле. Находясь приблизительно на расстоянии 385 080 километров от Земли, что составляет 60,27 радиуса Земли, она совершает оборот вокруг земли за 29 дней, 12 часов, 44 минуты и 11,5 секунды, одновременно принимая участие во вращении Земли вокруг Солнца. Поэтому ее фактической орбитой в космическом пространстве является расположенная частично внутри, частично снаружи земной орбиты эципиклоида, которая всегда повернута к Солнцу вогнутой стороной. А так как экстренциситет ее орбиты составляет 0,05491, то расстояние до Земли варьируется от 407 110 до 356 650 километров.

– Вот видишь, – сказал Фёдор. – Молодец!

– Невероятно! – удивленно воскликнул Эхо и зажал рот лапкой. – Я сделал это!

– Ты можешь сделать еще больше. Потенциал мозга царапки выше всех пределов. Скажи-ка, как ты думаешь, насколько далеки от нас те звезды? Они так же далеки, как и луна, или ближе?

– Ты имеешь в виду дыры в небе? Их проколол в луне человек своей лунной иглой, чтобы могло светить солнце, которое спит за небом.

Фёдор застонал.

– Это тебе тоже прочитала твоя хозяйка?

Эхо старательно закивал.

– И в том, что на луне живет человек, – спросил Фёдор, – ты наверняка тоже убежден, да?

Эхо склонил голову набок.

– А это не так? – спросил он осторожно.

– Ведь на луне нет атфосмеры! – воскликнул филин. – Там, наверху, нет во‐о-оздуха! Твой человек на луне сразу же задохнулся бы!

Эхо стал напряженно думать.

– Но кто же тогда сделал в небе дыры? – спросил он.

Филин прикрыл одним крылом свой глаз, а другое поднял вверх. Он подыскивал слова.

– Ты думаешь, что на луне нет ни одного человека? – озабоченно спросил Эхо.

– Конечно, – воскликнул филин. – На луне нет ни одного мужчины, ни одной женщины! Там нет никаких лунных телят! Нет вулканических гномов, кратерных драконов и лунных игл! И светит она так ярко не потому, что состоит из серебра и припудрена алмазной пылью!

– Нет? – переспросил Эхо. – А из-за чего же?

– Я вижу, – вздохнул Фёдор, – нам нужно подойти к этому еще более фуданметально. Батюшки… с чего же нам начать?

– Я так мало знаю о мире здесь, внизу, – вздохнул Эхо, – но о мире там, наверху, я знаю еще меньше.

– Итак, – начал Фёдор, – сначала о дырах. Это вовсе не дыры. Это – звезды. Солнца. Такие же, как у нас, только они находятся значительно дальше. Понятно?

– Солнца, – сказал Эхо. – Понятно.

– Хорошо. Это то, что есть во вселенной. Солнца, планеты, гакалтики – все, что можно видеть. Все, что можно измерить. Все, что существует.

– Все, что существует, – повторил Эхо.

– А ты видишь что-нибудь между звездами? – Фёдор указал крылом на небо.

– Черноту? Да, я вижу ее.

– Но ведь там пустота. Как ты можешь это видеть?

– Я не знаю… – ответил неуверенно Эхо. – Я это вижу.

– Правильно. Там ничего нет, но ты это все же видишь. Это все, что могло бы существовать во вселенной. То, что нельзя измерить. Неизвестность. Для этого есть много слов. Судьба. Любовь. Смерть…

– Смерть… – повторил Эхо мрачно.

– Но нас это пока не должно беспокоить. Давай сначала остановимся на том, что определенно существует во вселенной. Давай лучше поговорим о свете, а не о темноте. И еще о звездах.

– Вообще-то я совершенно не интересуюсь звездами, – сказал Эхо. – А вот луной… это совсем другое дело.

Филин бросил на царапку косой взгляд.

– А ты знаешь, почему, собственно, царапок так занимает луна? Особенно полная луна? Ужасковая луна? – спросил он настороженно.

– А почему на самом деле полная луна называется ужасковой луной? – ответил Эхо вопросом на вопрос. – Какое вообще отношение имеют ужаски к луне?

– Собственно говоря, никакого. Это – средневековая чепуха, которая сохранилась до сегодняшних дней. Ты ведь знаешь, что в полнолуние часто случаются необычайные вещи. Люди совершают поступки, которые им в принципе чужды. И так как в Цамонии испокон веку все, за что люди не хотят нести ответственность, сваливается на ужасок, стали утверждать, что ужаски в полнолуние заколдовывают луну, поэтому ее стали называть ужасковой луной. И ужасковая луна, как говорят, в свою очередь, околдовывает людей. Она заставляет их совершать безумные поступки. В средние века ты мог делать все что угодно: поджечь дом твоего соседа, разрисовать его корову или танцевать в обнаженном виде на крыше – виноватыми в этом всегда были ужаски, разумеется, если все это происходило в полнолуние.

– Честно говоря, – сказал Эхо, – когда появляется ужасковая луна, у меня тоже часто возникает чувство, что она меня околдовывает.

– И это связано с моим первым вопросом! Как ты думаешь, почему царапки в таком восторге от полной луны?

– Я точно не знаю… но если луна становится полной, то… то я всякий раз становлюсь особенно царапистым, как я это обычно называю.

– Ты хочешь сказать, что ты чувствуешь в себе особую энергию, не так ли?

– Да, именно так. В это время я почти не сплю, а если засыпаю, то мне снятся странные сны. И у меня возникают странные чувства.

– Странные сны, странные чувства, так, так, – сказал Фёдор. – Это мы уже попали в сферу вещей, которые могли бы существовать. Чернота между звездами. В этом случае – любовь. Она может настигнуть тебя в жизни. А может, и нет.

– Любовь? – переспросил Эхо. – Это – та самая вещь, в которой я ничего не понимаю.

– Ты еще очень юный царапка. В путербатном периоде.

– В путербатном периоде?

– Ну да, как бы тебе это объяснить… – Фёдор запнулся. Он, кажется, сказал лишнее. Эхо был еще не готов к такой теме. – Да-а-а-а, – спросил он, растягивая звуки, – разве твоя хозяйка тебе ничего об этом не рассказывала?

– Рассказывала? Что именно?

– Ну, о… о таких вещах.

– О таких вещах? Да о каких вещах?

– Я говорю о любви, о… ах ты, боже мой, как же это сказать?

Фёдор понял, что он попал в сложную ситуацию, и попытался выпутаться из нее:

– Проще говоря, это имеет отношение к царапкам. – Он облегченно выдохнул, как будто дал исчерпывающий ответ и таким образом сбросил с себя тяжелый груз.

Но Эхо не отступал.

– К царапкам? – спросил он.

– Да. К царапкам женского пола.

– А есть еще другой вид царапок?

– Ну конечно. Это совсем другой вид. Но скажи мне, ты вообще не имеешь никакого понятия о том, как ты появился на свет?

– Имею. Моя хозяйка рассказывала мне, что она нашла меня в кусте царапковой мяты.

– Батюшки мои, – простонал Фёдор.

– Ты хочешь сказать, что она меня обманула?

– Да. Нет. То есть да! Я имею в виду… Послушай, я не буду вдаваться во все биологические подробности и изложу тебе все в так называемой сжатой форме, сконцентрировавшись на самом главном. Хорошо?

– Хорошо. – Эхо навострил уши.

– Итак, слушай: здесь, в Следвайе больше не существует царапок женского пола, но там, за горизонтом, с той стороны гор, возможно, они еще сохранились. И они знают ответы на все твои вопросы, касающиеся любви.

– Тогда я этого никогда не узнаю, – печально сказал Эхо и опять посмотрел вверх на луну. – Потому что Айспин еще до этого перережет мне горло.

Филин, для которого этот разговор становился все более неприятным, взмахнул крыльями и поднялся вверх.

– Наступил вечер! – крикнул он. – Время охоты! Как я уже говорил, я сам должен заботиться о своем ужине.

С этими словами он стремительно понесся в глубину ночи.

Эхо еще долго сидел на крыше и смотрел на Синие горы, возвышающиеся на горизонте, вершины которых освещались из темноты бледным лунным светом. Правда ли, что там, за горами, живут еще царапки другого вида? Те, которые смогли бы избавить его от беспокойства, которое всегда охватывает его в полнолуние? Слова старой ночной птицы были настолько ему непонятны, что Эхо находился теперь в еще большем смятении, чем раньше.

Он опять посмотрел на луну, и, хотя она уже давно не была полной, ему пришлось побороть в себе страстное желание громко и пронзительно замяукать.