Читать книгу Мастер ужасок - Вальтер Моэрс - Страница 6

Эхо проснулся лишь тогда, когда Айспин вынул его из-под своей темной мантии, и, еще до конца не очнувшись ото сна, стал рассматривать удивительную лабораторию. Помещение по-праздничному освещалось многочисленными свечами, стоявшими между пробирками и чугунными котлами, на стопках книг и в многосвечных канделябрах, бросая на стены длинные тени. В воздухе раздавались многоголосые сдержанные вздохи и стоны, но Эхо не видел ни одного живого существа, которое могло бы издавать эти причудливые звуки. Поэтому он подумал, что причиной этого был ветер, свистящий в окнах.

Лаборатория располагалась на самом верхнем этаже замка. В центре помещения, над раскаленными углями, висел огромный, черный от сажи медный котел. От варящегося в нем супа исходил неприятный запах, а на его поверхности образовывались большие пузыри. Кривые и покосившиеся стены были частично уставлены ветхими деревянными стеллажами, набитыми научной аппаратурой, книгами, пергаментами и чучелами животных.

Повсюду висели произведения живописи Айспина с изображением природных катастроф или шиферные панели с нанесенными на них алхимическими знаками, а также астрономические карты с созвездиями и математическими диаграммами. Над всем этим, образуя свод, нависал потолок, который от дыма и химических испарений, поднимавшихся все эти годы вверх, превратился в волнообразное черное деревянное море. С него на цепях и шнурах свисали глобусы планет и луны, астрономические измерительные приборы, чучела птиц и засушенные рептилии. Кругом лежали древние толстые фолианты с исцарапанными кожаными переплетами и замками из потускневшего металла. Многие из них были переложены различными закладками и покрыты пылью и паутиной. Между книгами стояло множество стеклянных сосудов самых разных форм и размеров. Они были пусты или заполнены жидкостями и порошками всевозможных цветов. В некоторых из них находились ляйденские человечки, которые барабанили по стенкам своих стеклянных тюрем. Из всего беспорядка выделялась поржавевшая алхимическая печь, походившая на воина из металла, охранявшего поле боя.

После того как Айспин поставил Эхо на пол, тот не знал, куда ему смотреть и чего следует опасаться. Такое множество чужих и таящих в себе опасность вещей под одной крышей он еще никогда не видел. Когда он на одной из нижних полок стеллажа увидел чучело карликовой лисы, которая так естественно скалила зубы, он поднял вверх хвост, выгнул спину и начал шипеть.

Айспин рассмеялся.

– Она тебе ничего не сделает, – сказал он. – Я ее выпотрошил, выварил ее жир, набил шкуру древесной стружкой и опилками и вновь зашил, сделав семьсот стежков. Чтобы придать выражение ее морде, мне пришлось вставить ей в челюсть проволочный каркас. Твое шипение подсказывает мне, что я сделал хорошую работу.

Эхо пробила дрожь при одной только мысли, что, как только наступит полнолуние, мастер ужасок разрежет его, выпотрошит и набьет древесной стружкой. Может быть, он и ему вставит в челюсть проволочный каркас, чтобы экспонировать его с задранным хвостом и выгнутой спиной для воспоминаний об этом знаменательном эпизоде.

– Итак, перейдем к контракту, – сказал Айспин и вытащил из стопки бумаги пергамент, покрытый алхимическими знаками. Он взял перо и чернила и, поскрипывая пером, начал что-то строчить на оборотной стороне листа. Эхо без удовольствия наблюдал за ним, пока тот составлял контракт. При изложении положений контракта мастер ужасок что-то блаженно бормотал, а его глаза сверкали такой циничной злобой, что царапка сразу понял, что все условия их договора вряд ли будут трактоваться в его пользу. Эхо то и дело слышал такие формулировки, как «безотзывное обязательство», «нерасторжимое юридическое обязательство», «жесткое уголовно-правовое преследование» и прочее. Но вообще-то ему было абсолютно все равно, какие недопустимые требования укажет в контракте мастер ужасок, если вскоре ему дадут что-то поесть.

– Вот здесь, – сказал наконец Айспин, – подпиши!

Он протянул Эхо красную штемпельную подушечку, и тот сначала надавил на нее своей лапкой, а затем под текстом контракта. И, прежде чем он успел бросить взгляд на текст, Айспин вырвал у него лист бумаги и спрятал его в ящике.

– Осмотрись здесь. Это теперь твой дом! – сказал он командным голосом и жестом, присущим драматическому актеру, указал на помещение. – Это последний дом в твоей жизни, поэтому я советую тебе совершенно осознанно и в полную силу наслаждаться каждым ее мгновением. Просто представь себе, что ты умираешь, но не испытываешь мучений от страшной болезни, болей и изнурения! Умирая, ты можешь есть все, что ты хочешь. Ты можешь чувствовать себя счастливым. Лишь немногие испытывают такую прекрасную смерть. Когда придет твой час, я постараюсь сделать это как можно быстрее и наиболее безболезненно. У меня в этом большой опыт. – Он рассеянно посмотрел на свою худую руку, которую он поднял вверх, как палач, демонстрирующий преступнику свое орудие смерти. – А прямо сейчас начнем твой откорм, чтобы не терять ни секунды твоего драгоценного времени.

Эхо содрогнулся от бездушной речи Айспина, но все же выполнил приказ – стал осматривать свое новое – свое последнее! – жилище. Он пытался контролировать свои чувства и страхи, чтобы не показывать мастеру ужасок свои другие слабости. Он хотел тщательно рассмотреть каждую мелочь, так как знал по собственному опыту, что страх проходит быстрее, если смотреть ему в лицо.

Когда он осматривал помещение, ему бросилось в глаза, что тени на стенах движутся. Огромная тень алхимической печи, только что отражавшаяся на книжных стеллажах, теперь лежала на серой шиферной панели, исписанной математическими формулами. Как это могло произойти? Может быть, тени в империи Айспина жили собственной жизнью? Эхо считал, что в этом самом необычном доме во всей Следвайе возможно все. Но царапки обладают трезвым рассудком, поэтому он решил подойти к делу основательно. Может быть, источники света передвигаются каким-то механическим образом? Он осторожно прошел по изъеденным червями книгам, протиснулся между стопками пожелтевших бумаг, обойдя запыленные толстые стеклянные бутыли. Он подобрался совсем близко к одной из свечей и неожиданно остановился перед собирательной линзой величиной с тарелку, которая размещалась на полу. Эхо оцепенел. Его намерение скрывать признаки охватывающего его страха как будто испарилось. То, что он увидел через эту грязную линзу, было столь поразительным, пугающим и невероятным, что превосходило все прочие необычайные вещи лаборатории. Он увидел странным образом увеличенную свечу с перекошенным от боли лицом с восковыми слезами. К своему невероятному ужасу, он заметил, что она чуть заметно вздыхала и стонала, со скоростью улитки продвигаясь вперед.

– Болевые свечи, – с гордостью в голосе пояснил Айспин, помешивая что-то в большой кастрюле. – Одно из моих второстепенных алхимических творений. Их получают, если воск от свечи, ляйденских человечков и виноградных улиток с черепа гаргульского циклопа очень долго варить на маленьком огне. Разумеется, к этому следует добавить еще несколько алхимических ингредиентов. Фитиль сплетается из спинного хребта ломкой веретенницы и нервной системы бычьей лягушки. Такая свеча очень интенсивно чувствует боль своего сгорания, и вся ее жизнь проходит в невероятных муках. Представь себе, что твой хвост был бы объят пламенем всю твою жизнь. Я говорю именно о таком роде мучений.

– А что будет, если потушить пламя? – спросил Эхо, у которого созерцание измученного создания вызывало неприятные ощущения. Теперь он увидел, что некоторые свечи в лаборатории перемещались подобным мучительным образом, и когда он прислушался, то услышал со всех сторон тихие стоны.

– Тогда она, конечно, не будет больше страдать, – сказал Айспин резко. – Но к чему мне свечи, которые не горят? Или болевые свечи, которые по-настоящему не стонут от боли?

Он сказал это таким тоном, будто Эхо был с приветом. Затем, покачав головой, поставил перед ним кастрюлю, в которой он до этого что-то помешивал. В ней были сладкие сливки. Он взял с полки колбу и добавил из нее в сливки несколько капель прозрачной жидкости, и они сразу наполнились великолепным запахом ванили. Даже этот простой трюк показался Эхо волшебством. Он оторвал взгляд от болевой свечи и с жадностью набросился на еду.

– Осторожно! Осторожно! – предостерег его Айспин после того, как царапка сделал несколько глотков. – Нельзя есть слишком много на голодный желудок! Сливки служат только для возбуждения аппетита. – Он взял кастрюлю и поставил ее на верхнюю полку.

– Мы будем действовать по строгой системе. Все нужно делать по науке, даже производить откорм. Итак: сначала назови мне свои любимые блюда в точной последовательности. Номер один: что ты любишь больше всего?

Айспин взял лист бумаги, карандаш и со строгим выражением лица посмотрел на Эхо. Царапка наморщил лоб и стал перебирать в памяти свои любимые блюда.

– Больше всего? – переспросил он. – Жареные мышиные пузыри. Больше всего я люблю жареные мышиные пузыри мышей-воображал.

– Хорошо, – сказал Айспин и записал. – Жареные мышиные пузыри мышей-воображал. Не слишком амбициозно. Что еще?