Читать книгу Я хочу ещё - Василина Жидких - Страница 9

– Наверное не судьба, – пробормотала я себе под нос открывая дверь квартиры своим ключом.

Я звонила в дверь несколько раз, мне никто не открыл и я уже была уверена в том, что дома никого нет, но переступив порог, я услышала негромкое бормотание телевизора из гостиной. Раздевшись, я оставила сумку у дверей и пошла в гостиную. Увидев спокойно сидящую на диване маму, я растерялась и забыла обо всем, что хотела ей сказать. По пути домой, я долго думала о том, как бы мне правильно извиниться перед ней, чтобы не сделать хуже, но от вида ее пустого и безразличного взгляда устремленного в телевизор мне стало не по себе. Мало того, что я тут же обо всем забыла, так еще язык словно к небу прилип. Смотря на нее, я подумала, что нам стоит поговорить позже, но, как сказал Артем Валерьянович, проблемы не надо откладывать, их надо решать сразу, чтобы не было непоправимых последствий и поэтому собрав остатки самообладания, я приняла решения – сейчас самое время поговорить.

– Я там звонила, – говорю я, неловко заходя в комнату, переминаясь с ноги на ногу. Одно дело решить, а другое дело начать этот разговор. – Ты, наверное, не слышала? Телевизор слишком громко … – Говорить со стенкой, очень неловко, а когда эта стенка живой человек, который делает вид, что меня не слышит, неловко вдвойне. Ее полное безразличие сбивает меня с мысли. Я говорю с ней, но она упрямо делает вид, что меня не слышит. – Мам, мы можем поговорить? – я делаю еще шаг на встречу к ней, но она делает большой шаг назад, делая звук еще громче. Она отталкивает меня. – Мам, – я зову ее громче, но она не реагирует, даже не моргает, будто бы меня и правда здесь нет. – Я извиниться хочу, почему ты со мной так поступаешь? – Мама снова не двигается. – Так и будешь молчать? Мам! – надрывно кричу я, выхватывая пульт из ее рук. Я выключаю, этот идиотский телевизор, и жду, когда мама посмотрит на меня, но она не смотрит. Упрямо буравит темный экран за моей спиной.

 Сжимая в пальцах этот злосчастный пульт, я, озадаченная маминым поведением, обескураженно наблюдала за тем, как она убирает плед с ног, берет телефон лежащий рядом с ней и встав с дивана, демонстративно проходит мимо меня, даже не удостоив взглядом. Мама выходит из гостиной и выключает за собой свет, словно после нее в комнате больше никого не осталось.

 Наверное, она думает, что таким образом наказывает меня. Может быть мама думает, что, игнорируя меня, она заставит задуматься о поведении? Вот только незадача, я уже не маленький ребенок и на одном чувстве вины далеко не уедешь. Я выросла и со мной надо говорить. Мне надо уделять гребанное внимание, а она вместо того, чтобы выслушать меня, даже не говорить со мной, а послушать то, что я скажу, просто уходит, выключая свет.

 Она сейчас не в гостиной свет погасила, а в моем сердце, оставляя меня одну в кромешной тьме на съедение собственным монстрам. Она бросила меня. Снова сделала это.

 Я была так рада ее приезду, но это было тогда, а сейчас я хочу, чтобы она уехала.

 Хочу, чтобы мама вернулась в свой идеальный мир в Чехии, а меня снова оставила гнить в этом болоте.

 Я снова хочу остаться одна.

 Бросив пульт на диван, я выхожу из гостиной и бегу в свою комнату. Захлопнув за собой дверь, я сажусь на край кровати и чувствую, что меня трясет от страха. Мне хватает пары секунд, чтобы понять очевидное – меня снова накрывает, и я не уверена, что смогу это остановить.

 В голове неприятно шумит, сердце слишком грубо бьется о ребра. Меня рвало на части не только от необъяснимого животного страха внезапно появившегося в моей голове, но и от мысли, что где-то за тонкой стеной есть человек, который довел меня до такого состояние. Она могла бы мне помочь, но ей слишком плевать, чтобы волноваться о такой ерунде, как слабое самообладание ее младшей дочери.

 Она обиделась на меня, когда я спросила у нее, зачем она меня родила, но почему же тогда мама снова заставляет меня задаваться этим вопросом?

– Не сейчас, – бездумно бормочу я, сильно зажмурившись, когда перед глазами стала плыть комната. – Пожалуйста, только не сейчас, – я впиваюсь ногтями в кожу головы, когда тихий голос нашептывает мне на ухо, что я никому не нужна. Мне пугает то, что я вообще что-то слышу. – Хватит! – кричу я, вскакивая на ноги.

 Шаткой походкой, я иду к двери, чтобы выйти из комнаты, сбежать из своей клетки на свободу, но я замираю напротив зеркала и всматриваюсь в свое едва различимое смазанное отражение – то ли из-за слез, то ли из-за головокружения.

 Я подхожу к зеркалу и вытягиваю руку вперед, когда в голове проносится мысль, что нужно стереть слезы. Только рука тянется не к лицу, а к отражению. Человек в зеркале это не я, а незнакомец с убитым сердцем. Мне хочется обнять его и утешить, но это глупо…

– Тебе на все срать, – шиплю я вдавливая пальцы в зрачки своего отражения. – Тебе плевать на все и всех, как ты можешь кого-то утешить? Обманщица! – я бью по зеркалу и сама не замечаю, когда начинаю смеяться. – Ты врешь самой себе! Хватит делать вид, что тебе есть дело до людей вокруг тебя…Тебе на всех срать… Тебе на саму себя плевать…Идиотка. Лицемерная идиотка!

 Я замолкаю и смотрю на себя. Девушка в зеркале кажется мне до нелепости смешной и дурной настолько, что хочется разбить это стекло и вытрясти ее из осколков.

 Она должна исчезнуть…

 Но это не решение, а выход. Я не могу сдаться не попробовав спастись. Дам девушке в зеркале время, чтобы спастись.

– Нам…Тебе помогут, – тихо говорю я девушке в зеркале. – Тот доктор, он поможет тебе, – я медленно опускаюсь на пол. – Ты сегодня хорошо справилась. Ничего не скрывала, молодец, – я кричала о помощи. – Скоро все встанет на свои места, – мои слова видимо приободряют ее, потому что я вижу грустную, даже надломленную улыбку на влажных губах. – Скоро ты станешь прежней, – она кивает и теперь уже улыбаюсь я.

 Мне просто надо подождать и все наладится.

 В конце сеанса перед тем, как отпустить меня домой Артем Валерьевич немного рассказал о паническом расстройстве, которое все ошибочно называют паническими атаками. Выслушав короткую лекцию, я сделала вывод, что стресс порождает стресс, потому что паническое расстройство циклично.

 Паническое расстройство, это надоедливо моргающая лампочка, загорающаяся на приборной панели организма в самый неподходящий момент. Это лишь аварийный сигнал, который означает, что есть проблемы, которые нужно решить.

Патаки, как я ласково называю панические атаки, были у меня всегда, но объяснил их появление только Артем Валерьянович.

– Организм подает сигнал о том, что что-то идет не так, – сказал он, откладывая мою карту с полными данными в сторону. – Если Вы часто испытываете стресс, надо разобраться из-за чего это происходит. Необходимо найти поломку и незамедлительно устранить ее.

– А если не получится? – спросила я у него, задумываясь о том, какая у меня могла быть поломка, которую нужно срочно устранять. – Что если эту поломку не устранить? – Как и тогда, так и сейчас, я не уверена в том, что появляющиеся с частой периодичностью мои фотографии в Instagram, могут считаться поломкой. Я вроде как не парюсь из-за этого, но если это все-таки из-за этого, то как мне устранить это?

– Тогда надо найти компромисс, который Вам поможет, – ответил он. – Поговорите с собой и подумайте о том, из-за чего Вы переживаете, а после этого попытайтесь с собой договориться. В любом случае, надо меньше бояться панического расстройства, потому что это провоцирует новые приступы.

– Я не очень понимаю, – честно призналась я, прокрутив его слова в голове. – Как можно перестать этого бояться?

– Перестаньте ждать их. Невольно, но ожиданиями, Вы можете накручивать себя сами. Чем больше Вы ждете и боитесь того, что в любую секунду может случиться приступ панического расстройства, тем велика вероятность того, что так оно и будет. Поймите, что стресс это любое переживание, а переживание это страх.

– Стресс порождает стресс, – неуклюже заключила я, поглядывая на часы, мне же нужно было спешить в академию.

– Вы торопитесь? – спросил он, заметив, что я часто смотрю на часы.

– Да, мне нужно возвращаться в академию, – я прогуляла последние пары, чтобы приехать в клинику, но я обязана вернуться на репетицию.

– Хорошо, тогда сегодня закончим на этом, но прежде, чем Вы уйдете, ответьте мне письменно на пару вопросов, – Артем Валерьянович встал с кресла и отошел к столу.

 Покопавшись в бумагах на столе, он вернулся ко мне и положив это на низкий стол передо мной, Артем Валерьевич сел обратно в кресло и снова взяв мою карту в руки, внимательно посмотрел сквозь очки.

– Что это?

– Вы никогда не отвечали на подобное?

– Не помню такого, если честно.

 –Это опросник большой депрессии, его используют для диагностики психологического состояния.

– Вы будете опираться на то, что я напишу? – уточнила я, пробегая взглядом по вопросам.

– И да, и нет, – уклончиво ответил он, сильнее запутав меня. – Чаще всего это используют терапевты и психологи, когда замечают, что их пациенты не просто подавлены, а что с ними происходит нечто серьезное.

– Диагностика до диагностики? – он пожимает плечами, мол решайте сами. – Но я ведь сразу к вам пришла, зачем это мне?

– Обычно это делается перед сеансом, а мы перешагнули через него и пошли дальше, но это не значит, что мы совсем пропустим эту часть. Отвечайте пожалуйста честно.

– Хорошо, – я снова пробежалась по вопросам и отложив бумагу в сторону, вытащила телефон, чтобы написать Алексу и предупредить его, что я опоздаю. Дождавшись, когда Алекс ответит, я убрала телефон и снова вернулась к опроснику, на вопросы которого, должна отвечать честно. – А что если не подходит ни один из ответов?

– В чем именно?

– Ну, даже вот в первом. Было ли у меня плохое настроение или чувствовала я себя подавленной, – читаю я вслух. – Безразличие может быть подавленностью? Или это типа, я настолько подавлена, что мне уже все безразлично?

– Я не могу давать Вам подсказки, потому что не знаю, что творится у Вас на душе, но Вы мыслите в верном направлении.

– Так себе помощь, – недовольно пробормотала я, неуверенно ставя галочку рядом с "большую часть времени".

 И также я ответила на вопросы о потери интереса к повседневным делам и об упадке сил, но над следующим я снова задумалась. Чувствовала ли я себя менее уверенно? Мне кажется, я наоборот стала более уверенной, если так можно сказать, потому что из-за безразличия, мне просто похер, и я делаю то, что хочу, мало заботясь о том, что подумают, что скажут или как отреагирует какие-то люди со стороны.

 Даже в тот день, когда мы переспали с Яном. Он тогда уже был увлечен кем-то, когда я подошла и Ян мог с легкостью оттолкнуть меня, но я об этом не думала.

 Я еще раз перечитала вопрос, и выбрала "никогда", также я ответила на вопрос о чувстве вины, потому что не смогла вспомнить чувствовала ли я себя виноватой в последнее время.

 И после одного легкого вопроса, снова последовал тяжелый, даже скорее опасный – бывало ли у меня ощущение, что не стоит жить? Ощущения не было, я знаю, что не стоит.

Жизнь – это бесполезный кусок дерьма.

Жизнь бессмысленна.

 Человек рождается и с первых минут живет следуя правилам, которые были приняты задолго до его рождения. Задолго до права своего выбора, ты уже следуешь чьему-то пути. Это не жизнь, а существование.

Жизни нет.

 Мы космические фантомы, которые на одно мгновение обрели физическую оболочку.

 Я всегда думаю о том, что если все, что вокруг нас, это лишь иллюзия и ничего этого на самом деле не существует? Что если и нас нет? Мы лишь иллюзия.

 Я понимаю, с каким подтекстом задан этот вопрос – у меня деликатно спрашивают, думала ли я о том, чтобы умереть, и да, я думала, поэтому "большую часть времени". Со следующими вопросами я разделалась быстро, потому что "большую часть времени" я не могу на чем-либо сконцентрироваться, "большую часть времени" я испытываю беспокойство и чувствую себя тормозом все чаще.

 На вопрос испытывала ли я проблемы с ночным сном, я ответила, что "все время", потому что сначала я долго не могу уснуть, а когда засыпаю, то скоро просыпаюсь, и хер пойми почему так происходит. А если так уж получилось, что я заснула сразу, как легла, то мне снятся кошмары и я один хер просыпаюсь среди ночи.

 "Все время" я ответила и на вопрос о том, ухудшился ли у меня аппетит. И "никогда" на вопрос, не было ли усиления аппетита.

– Я закончила, – проверив еще раз ответы, я передала лист Артему Валерьяновичу. – Результат сразу не скажите?

– Нет, – ответил он, убирая ответы на опросник в мою анкету. – Обо всем расскажу, когда Вы вернетесь ко мне после эндокринолога, – после этого я ушла, и сейчас я понимаю, что не смогу дождаться.

 Встав с пола, я утерла слезы и села за стол, быстро включая ноутбук, потому что телефон остался в сумке в коридоре, а я не хочу выходить из комнаты.

– Как он там его назвал, – пробормотала я, вбивая в поисковике большой опросник депрессии, и когда поиск ничего хорошего не дал, я изменила предложение. – Вот оно, – тыкнув на первую выскочившую ссылку, я немного удивилась, когда встретилась с теми самыми вопросами.

 Наскоро выбрав ответы, которые запомнила, я скрипя сердцем нажала "получить результат"

– Результат Вашего теста соответствует тяжелому депрессивному расстройству, – прочитала я вслух, нервно сжимая мышку. – Ваше психическое состояние оценивается, как очень серьезное. Незамедлительно обратитесь за медицинской помощью к врачу,

 Набрав Алекса по видеозвонку, я скопировала ссылку и отправила ему в сообщении.

– Можешь срочной пройти опрос? – сходу спросила я. – Я потом все объясню.

– Ты меня пугаешь, – ответил он, недовольно качая головой, но открывая ссылку. Я заметила, как забегали его глаза. – Где твой телефон? Я не могу дозвониться.

– Он в коридоре вместе с сумкой, а я не хочу туда выходить.

– С мамой не поговорила?

– Не хочу об этом.

– Зачем я это делаю? – снова спросил Алекс, опять забегав глазами.

– Я сегодня отвечала на эти же вопросы у психотерапевта, но результат он не сказал. Сначала я должна сдать все анализы, но это слишком долго ждать, – и так уже много времени прошло. – Я не была уверена, что смогу найти этот опрос в интернете, но почти сразу на него наткнулась. Представляешь, даже вопросы в таком же порядке.

– Все, я закончил, – Алекс прекратил бегать глазами и посмотрел в камеру.

– Так быстро? – изумилась я. – Я долго ответы выбирала. Какой результат?

– 7, результат соответствует психической норме, – он опять забегал глазами. – А у тебя?

– А у меня много, – туманно ответила, закрывая глаза рукой. – Если завтра я не приду, сможешь меня отмазать? Пары легкие, ничего страшного не будет, если я пропущу.

– Я думал, займешься этим позже.

– Да, я тоже думала, но кажется мне стоит поторопиться. Я за один день управлюсь, – хорошо, что я уже все проверила, пока ехала из клиники в академию. – Так ты меня прикроешь?

– У меня разве есть выбор? – он улыбается, и я делаю это в ответ скорее по инерции, нежели по желанию, потому что напугана куда сильнее, чем он может подумать.