Читать книгу Снег - Василий Иванович Беленников - Страница 6

Впрочем, взрывы гремели не только на карьере.

Терновка, как уже сказано было, село большое, растянувшееся по течению речки на четырнадцать километров. Из-за удалённости, части села требовали в обиходе именного определения. Сверху вниз, по течению Терновки, расположились: Головища (Колхоз), Центр (мы, дальше совхоз) Курелевка, Кагонович, Сельмаш. Названия, понятно, тоже не случайные. Молодёжь этих ингредиентов села открыто, порой жестоко, враждовала между собой. Отчасти и поэтому, а, в основном, для рыбалки, хозяйственных и бытовых нужд, каждая часть села старалась обзавестись по примеру центра своим, пусть небольшим, прудом, или ставком.

Народ у нас испокон веку (подтверждается историческими документами) лихой. Плодовит не только на таланты и героев, но и воров, отъявленных негодяев, изобретательных аферистов и прочих «блатных» у нас хватало всегда. Были среди них и люди замечательные в своём роде.

А любят ли блатные рыбалку?

Оказывается – да! Так же, как и все живые, остальные законопослушные люди. И тому яркий пример – Пряник (Анатолий Пряников). Комиссар от блатных (икона стиля, как сейчас бы сказали), которому тогда уже (в шестидесятые годы!) сводила пальцы веером судорога арийско-уголовного превосходства над фраерами. Изъяснялся Толян «суГубо применяя» рафинированное отточенное «Г», притом не иначе, как по фене, и так вычурно оригинально, что за Пряником следовало бы ходить по пятам всем настоящим и будущим уркам и, как на лекциях за профессором, конспектировать каждое его драгоценное слово, каждую блистательную мысль.

Толик мог усесться в любом людном месте на корточки по лагерному обычаю, сложив свой высоченный рост и невероятную худобу втрое, как складной аршин. Острые локти упирались в острые же коленки. Длиннючие коричнево-грязно-зелёные от табака и анаши пальцы рук складывались в один кулак-клубок у подбородка. Тут же мог забить, засмолить косячок. Любил он это дело и проделывал его часто в парке, усевшись в любом месте, прямо посреди пешеходной аллеи. В позе на корточках мог находиться часами, не испытывая никаких неудобств. Притом миролюбиво заговаривал с любым прохожим, несмотря на степень знакомства с ним и невзирая на социальные признаки случайного собеседника. В общем, Пряник был парнем незлобивым, безобидным. Да чего там!.. – добрым, по большому счёту! Прожил недолго… Царство ему небесное!

Школьники на переменах окружали его потехи ради (школа через дорогу от парковой ограды), но потом слушали, открыв рот. Толян был всё-таки тонким психологом. Не от хорошей жизни, конечно. И пацанов мог выстроить в своеобразную иерархию с прогнозом по общечеловеческим ценностным признакам с первых минут общения. И, надо признать, почти безошибочно. Школьные учителя таким даром экспресс-анализа – мгновенной оценки учеников – не обладали. Некоторых из них больше заботило, кто у подопечных родители. Это было решающим фактором в оценке детских способностей.

Но вернёмся к рыбалке.

Широта душевная: «Век воли не видать!» и категоричность, признающая только два вида «трудовой» деятельности: «Воровать, или не воровать!» (притом воровать надо было непременно миллионы, а любить… никак ни меньше, чтоб как только королеву (!)), не позволяли блатным снизойти до мелочных удочек и закидушек.

…Бредень?..

«Ну, его ж надо таскать по уши в воде, надрываясь… Не-е-ет!.. Уж мы лучше с берега, покуривая. И не мелочась. Сразу чтоб с мешок!»

Динамитные шашки достал Рора – «парень квадратный, но деликатный».

Как оказался расходный материал строгой отчётности в руках Пряника и Роры, нетрудно догадаться. «Порыбачить» решили на самом дальнем пруду в Сельмаше. Подальше от досужей общественности и чутких ушей единственного тогда на всё село участкового – Махлана, или «Петровича» (Ивана Петровича Пшеничного – фронтовика, личности легендарной, пользовавшейся заслуженным уважением даже в местном послевоенном криминальном обществе).

Гера-Рора, пристроив крысиный хвостик бикфордова шнура к «снаряду», засомневался:

– Не многовато-ль, Толь, будет?.. Три-то…

Пряник сомнения удавил в зародыше с издёвкой:

– «Г»ера, вот только пукать не надо!.. – слово показалось красноречивым и вытянуло из закопченных анашой мозгов очередную цельную, логически связную, резонную мысль. – Чем три раза пукнуть, лучше один раз звяГнуть, «Г»ера… – произносить имя напарника Толяну, похоже, нравилось «суГубо».

Потом он ещё добавил многозначительно, хоть и непонятно к чему:

– «Г»лупо было бы…

И когда соратник уже присмолил от костерка фитиль, заполошно гаркнул на того:

– Кидай в камыши!.. Там косяк ходит…

Звягнуло так!.. что звон поселился во всей округе один. Всё остальное происходило будто в вязком прозрачном колышущемся масле.

Из камышей медленно поднялся в опрокинутое небо мутный громадный столб воды. Как перо из разбитой подушки, во все стороны пыхнули клочья камыша. Пропеллером закувыркались в небе непонятно откуда взявшиеся обломки бамбука. И несусветным, леденящим кровь ночным кошмаром, подпрыгнула над растерзанными зарослями в невероятном смертельном сальто огромным раздутым чёрным лягуном… тракторная камера, на лету превратившаяся в лоскутья.

В гулкую чугунную голову, как осколок, шмякнула страшная запоздалой своей непоправимостью догадка…

Минуты полторы спустя, как осел водяной столб, камыши в кромешном звоне бесшумно зашевелились, повергая в смятение и смертный ужас и в то же время порождая надежду на относительно благополучный исход происшествия.

Заставляющим цепенеть от ужаса загробным видением, весь измазанный в донной грязи, обляпанный с ног до макушки мерзкими грязно-зелёными шматками тины, обвешанный мокрыми лохмотьями утраченных одежд, появился не то леший, не то водяной – призрак человекоподобный. С остановившимся бессмысленным взглядом адским зомби двинулся прямо на Пряника и Геру. Пряник, раздавленный в лепёшку случившимся, и напарник, потерявший всякую способность переварить ситуацию, только тем и спаслись, что из-за надорванной наркотой и алкоголем психики не способны были реально пережить случившееся. И потому вместе и одновременно подумали одно и то же, спасительное: «Сейчас будет звиздить…»

Но привидение (наверно, контуженное) протопало лохмотьями растерзанных резиновых сапог прямо по, поначалу подкосившимся и не устоявшим, а теперь парализованным страхом, ногам незадачливых рыбаков, так и не поднявшихся с земли, и, через костерок, – по морю, как по суху – удалилось по направлению к спускающимся к пруду огородам. Притом за водяным, спустя какое-то расстояние, очевидно, зацепившись крючком за лохмотья штанов или сапог, толчками двигался красно-зелёный клоун пластмассового поплавка…

Друзья ошалело переглянулись и, поняв друг друга без слов, бросились «бежать» на негнущихся ногах с «места преступления» в противоположную сторону, тоже в огороды.

Через час, переведя дух и ободрившись, послали мелких пацанов с мешком собирать глушёных карасей. Старшим «экспедиции» был назначен ещё маленький, но уже подающий «большие надежды» Вовик Собко. Пацаны вернулись с пустым мешком – рыбы не было… Собирать было нечего кроме нескольких подорванных лягушек, мирно плавающих вздувшимися белыми брюшками вверх, будто подставив их для загара полуденному солнышку, на успокоившейся глади пруда.

Пряник с Ророй понимающе проницательно переглянулись.

– …Вот «Г»ад!..

Им даже в голову не могло прийти, что они сами стали жертвой обмана их же собственных «учеников». Вернее, самого способного из учеников-последователей – Вовика. Который гениально спланировал и удачно осуществил очередную свою проделку.

Конечно, кое-что пацаны собрали, и немало, но, как рассудил Вовик, и не так много, чтобы отдать Прянику и Роре. Наверное, кто-то их всё-таки опередил и «помог», что тоже неудивительно (уж больно громко «объявили» о «холяве» по округе…). Вовик же, как лицо доверенное, бывшее пока на побегушках, присутствовал при обсуждении Пряником и Ророй последнего происшествия. Ситуацию «прорубил» и, не будь он Вовиком, загорелся азартом, дерзко попирая авторитеты, неосознанно применяя почерпнутые у того же Пряника навыки психоанализа, оставить главных забойщиков в дураках. Что удачно и проделал.

Ну, это всё так… к слову… А по сути – дальше.