Читать книгу Прощай, солнце. Книга третья - Василий Варга - Страница 8

Самая большая страна в мире по количеству населения – Китай. Это знает каждый школьник. Китай это уникальная страна во многих отношениях. Только китайцы могли соединить коммунизм с капитализмом, получив возможность, таким образом, не только возродить мертвую коммунистическую экономику внутри страны, но и совершить экономическую агрессию на всем пост советском пространстве. В России, на Украине и в других республиках бывшего Советского союза почти нет товаров из других стран, только из Китая, …от чулок до компьютеров. Китайские товары самые дешевые в мире, но истинны ради, следует добавить, что китайские товары самые некачественные в мире. Это товары одного дня. И то не всегда.

Китайцы активно засылают не только свои никудышные товары в другие страны, но и своих граждан. Если рождаемость у белой расы будет и дальше катастрофически падать, то, в конце концов, она вовсе исчезнет с лица земли и на ее место придет желтая и черная расы. Белые, так много сделавшие для развития человечества, как бы выполнив свою миссию на земле, уйдут.

Как только Тимур оформил гостиничный корпус на себя, выкупив его за гроши у государства, которое уже было на грани развала, благодаря алчности чиновничьего аппарата, так в гостиницу ринулись китайцы еще в большем количестве. Они платили по двадцать долларов в сутки за каждого человека. Это была огромная сумма по тем временам. Среди тех, кто привозил негодные товары по дешевым ценам, были и дистрибьюторы, заключающие на первый взгляд выгодные для российских дельцов, торговые сделки.

Большая часть торговых посредников из Китая интересовалась металлоломом. Поначалу у российских чиновников, как и у всяких других дельцов предложение заключить договор на продажу и вывоз металлолома, вызывало просто удивление и недоумение. Как так? металлолом, который еще с советских времен валяется на каждом шагу, и никто не знает, что с ним делать, куда его девать, нашлись наконец чудаки, которые готовы очистить не только дворы от этого металлолома, но еще и предлагают за него деньги. Копейки, правда, но ничего. Территории заводов и фабрик, дворы и тупики будут очищены от валяющихся железяк, которые ни в какой мусорный контейнер не помещаются. Раньше хоть пионеры собирали во дворах металлолом, а теперь просто некому это делать. Беда, да и только.

При заключении договоров с китайскими компаниями, уже имеющими солидный опыт торговых сделок проклятого капитализма, внедренного чрезвычайно мудрым китайским политиком Ден сяо Пином, счет шел не на килограммы, а на тысячи тонн металлолома. Причем на металлолом шло уже и заводское оборудование: китайцы увозили целые цеха к себе на родину. А в России оставались только кирпичные коробки.

Жаль, что в Политбюро ЦК КПСС, начиная с Ленина, не было ни одного Ден сяо Пина, который направил бы экономическое развитие в нужном, правильном направлении. Тупоголовые вожди, именующие себя гениями, оказались недалекими, малообразованными евреями, кавказцами, да русскими медведями. Дальше безжизненных, закостеневших марксистских талмудов они не шли, и в экономических законах ориентировались исключительно плохо.

А за тонну металлолома китайцы платили неслыханную сумму – пять долларов, (повысили цены), а этого металлолома на территории свободной России валялись сотни миллионов тонн. В этом деле был маленький штрих, на который русские чиновники даже не обратили внимание. В договоре указывалось, что пять долларов за тонну можно получить только, когда эта тонна пересчет русско-китайскую границу. Да это само собой понятно: не тащить же китайцам этот никому ненужный металлолом, на собственном горбу через всю страну.

Но, к великому сожалению, ни при одном главе государства не нашлось человека, который бы сел да посчитал, что тонна металлолома, преодолевшая расстояние от Москвы до Китая в семь —восемь тысяч километров обойдется нашей стороне в сто долларов за тонну. Итак, мы получали пять долларов за тонну, а сами теряли девяносто пять долларов. Обвинить в постыдном головотяпстве можно было бы Бориса Ельцина, но не он виноват в этом. Головотяпство тянулось еще с советских времен. К примеру, на далеком западе советской империи, укажем точный адрес: арматурный завод в Кобелецкой Поляне на Западе Украины производились задвижки для сибирских нефтяных скважин. Себестоимость одной задвижки выражалась в копейках, но когда их везли через всю страну, за десять тысяч километров, эта стоимость возрастала до тысячи и больше рублей за штуку.

Теперь же сотни вагонов с металлоломом двинулись в сторону Китая. Бизнес просто кипел. Если сказать о том, что бизнес цветет и пахнет, то он пах так, что первыми забеспокоились китайцы. Они боялись, что металлолом вскоре кончится, вывозить станет нечего и усилили атаку. Главный из тех, кто проживал в гостинице, Пын Дэн Хуан, а именно он вел расчеты с Тимуром за проживание, стал чаще подходить к нему с одним и тем же вопросом.

– Моя знает, твоя не знает, моя хочет, твоя не хочет купить-продать металл, дохлый металл, понимаешь, дохлый – ни президент, ни директор на завод не нужен.

– Да ты говори медленней и с толком, – сказал Тимур. – Я совершенно не понимаю, что тебе надо.

– Моя знает, твоя не знает… дохлый металл, такой… балка, кувадла, ми купить, ви продать, – лепетал Пын Дэн Хуан.

– Ты хочешь купить кувалду? зачем она тебе нужна? я тебе могу так подарить, пойдем со мной на рынок, там они копейки стоят.

– Много кувадла, очэн много, целый вагон, сотня вагон, не один вагон, а мульон вагон.

– Позови свою переводчицу, я что-то тебя не пойму, – сказал Тимур.

– А, Хуа Муа Ли, – сказал Дэн.

Пришла Ли и все объяснила.

– Господин Дэн, – сказала она, – беспокоится, что скоро запасы металлолома закончатся и тогда нам надо будет вернуться в Китай. Нельзя ли вам, господин Тимур, купить завод в Москве, распилить станки и другое оборудование на металлолом и продать нам. Мы согласны увеличить закупочную цену до десяти долларов за тонну.

– Это можно, – согласился Тимур. – Только вывозить будете сами. Я не стану платить за его доставку в Китай ни цента, так и скажи Дэну.

Ли перевела все, что сказал Тимур. Дэн побледнел, а потом залепетал:

– Моя, твоя, хю—ха хоха, дзянь—бянь—мянь…

Дэн говорил еще очень долго, и Тимуру показалось, что он превратился в кота, потому в речи Дэна была какая-то кошачья речь. Наконец, Дэн повернулся к переводчице Ли и произнес: сяо!

– Господин Дэн говорит, что ваше предложение будет доложено руководству в Китае и что солнечная страна Китай, над которой до сих пор реет красное знамя, знамя великого китайского кормчего Мао, чьи идеи о благосостоянии китайского народа, достигнутого любым путем, путем социализма или капитализма, живут и развиваются. И тогда, когда эти идеи достигнут металлолома, находящегося в России, дружественной нам страны, можно будет сесть за стол переговоров и подписать договор о дружбе и сотрудничестве между нашими компаниями и нашими народами с обязательным расчленением станков и превращением их в металлолом. Господин Дэн немедленно отправляет своего заместителя в Пекин к Пун – Хуан – Зун для доклада и для выработки единой линии в отношении закупки металлолома в России, если это не противоречит установкам великого кормчего, который развил и дальше продвинул собственное учение о путях развития китайского общества.

– Сьяо! – воскликнул Дэн.

– Достаточно, – сказал Тимур, видя, что Ли могла бы говорить еще бесконечно долго. – Я все понял. Пусть господин Дэн посылает своего представителя в Китай к Мао, пусть он советуется с ним, а я тут прозондирую, сможем ли мы купить такой завод в Москве, сколько он будет стоить, и сможем ли мы что-то заработать в результате этой сделки. Если же мы ничего не заработаем, то и браться за эту аферу не будем.

Ли перевела, а Дэн обрадовался, обнял Тимура и трижды по русскому обычаю поцеловал его в губы. Тимур долго вытирал слюну платком, а когда китайцы ушли, плевался и крыл их матом.

– Чукчи косоглазые, – сказал он и стал набирать номер Натали.

Натали в это время принимала хвойную ванну, но телефонная трубка лежала рядом на сухой мочалке, поскольку хозяйка отмокала. Ей так нравилось собственное тело, что она невольно приходила к выводу о том, что ее роскошное тело достойно другого тела, молодого, состоящего из одних мышц, бугристого, как перепаханная почва и… бесконечно жадного, неутоленного и ненасытного. О, если бы можно соединить экономические возможности ее благодетеля Ефима Андреевича с каким-нибудь обладателем такого тела, то ее счастью не было бы границ. И почему все так устроено: ни в чем нигде нет гармонии? Если в одном везет человеку, то в другом сплошной провал. Сама природа, что ли так устроила, чтоб человек никогда не был до конца счастлив?

Натали сильно закусила нижнюю губу до боли и трижды ударила ножкой по зеленоватой поверхности воды, пахнущей хвоей. Уже раздался четвертый сигнал вызова в трубке. Натали лениво взяла трубку левой мокрой рукой, думая, что это интересуется ее настроением все тот же Ефим Андреевич, но оживленно и четко произнесла:

– Я у телефона, мой пупсик.

– Я вовсе не пупсик, я Тимур. Впрочем, я не возражал бы быть на месте этого пупсика, – сказа Тимур твердым мужским голосом.

– Ах ты, кот! ишь, чего захотел. Давай выкладывай, а то я… лежу в ванной, отмокаю.

– Мне надо с тобой встретиться. Как только ты отмокнешь окончательно, спустись вниз, у подъезда твоего дома будет стоять моя машина. Брякни, когда освободишься.

Спустя два часа, Натали одетая, расфуфыренная, спустилась, с тремя мобильными телефонами на шее и села в машину Тимура, не подозревая о том, что следом за этой машиной, в которой она сидела, следовала другая машина, старенькая «Вольво», но все еще прыткая, от которой и Мерседес не мог оторваться.

Но свидание с Тимуром было сугубо деловое, оно проходила в фойе гостиницы на первом этаже под посаженной пальмой.

Тимур подробно изложил ситуацию с китайцами и просил ее посодействовать в приобретении завода по максимально низкой цене.

– Здесь, на «Каховке», – сказала Натали, – в ста метрах отсюда есть небольшой завод метало хозяйственных изделий. Выкупи его, он все равно не выпускает продукцию. Всякие там кастрюли, щипцы, конфорки, гвозди, утюги, – кому все это нужно? Китай завалил нас этой продукцией. И эта продукция в три раза дешевле нашей. Люди, правда, страдают: потеряли работу, но что такое люди? Люди это овцы, а при советской власти человек стоил меньше букашки. Так что тут ничего нового нет. Я поговорю с Ефимом. Скажу ему, что ты хочешь возродить завод, начнешь выпускать утюги. Идет? А там делай с ним, что хочешь. Ефим мне рассказывал, что ваш Дураков пытался продать автозавод имени Лихачева, да Лужков вмешался. А тут мы сами хозяева.

– Ты не только сказочно красива, ты еще и чертовски умна, – сказал Тимур, глядя на нее масляными глазами. Наверное, этому Раскорякину нелегко с тобой, хоть он и хозяин большого района Москвы. Я боялся бы быть мужем такой красавицы. Вот, Пушкин, например, погиб из-за своей красавицы, она обошлась ему ценою в жизнь.

– Я думаю, что моего Ефима никто на дуэль не вызовет, не так ли?

– Жаль, дуэлей сейчас нет.

– А то что?

– Просто так. Короче, я ничего такого не говорил.

– Это правильно, – сказал Натали, и поднялась с кресла.