Читать книгу Аналог - Вес – На - Страница 9

В железобетонном чреве варятся все жители. Не предусмотрены привилегии детям, женщинам, старикам. В кирпичных норах рождаются, в стеклянных лечатся, в бронированных пишут законы, охраняют их и нарушают. Город знает каждого своего обитателя и каждому приготовлен свой индивидуальный ядовитый коктейль.

Меняя уровни можно обманывать себя, что именно здесь яда меньше, чем там откуда ты пришёл. Но пройдя серпантин пор, костей и аорт неоднократно, любой, не лишённый логического мышления питомец бетонного монстра, приходит к выводу о вездесущности интоксикации.

Генерал Родимов хорошо знает всю систему, не только видимых стратегических сооружений и передвижений, но и внутреннюю – скрытую. Разве объяснить её непосвященному так, чтобы не остаться виновным в клевете по причине заскорузлости новобранца? Каждый должен сам написать донесение своему мозгу и принять выводы начальника, как меридианы и параллели, и следовать координатам чести, совести и достоинства.

Невозможно столь многофункциональный организм, как человеческий, наставить на путь истины, просто сказав – иди туда и делай так, потому, что так правильно.

Пока сложная система не создаст для себя модель той самой «правильности» и пути подхода к ней, «туда» и «так» приобретают порой диаметрально противоположные значения от необходимой точки доступа. Важнейшая координата на пути к самосовершенствованию, развитию и процветанию всего человечества, может стать отправной точкой в ад.

Первые шаги «туда» человек должен сделать сам. Казалось бы, самоё простое, но общая масса современного населения Земли не может преодолеть начальный барьер.

Объяснять, доказывать, переубеждать, как показывает практика, невозможно. Система-человек не запущенная по собственному желанию даёт сбой. За первое время, массы оказавшихся на Аналоге практически уничтожили идею прогресса и совет вынужден был вернуть на Землю более миллиона человек. Многие из них сегодня в сопротивлении.

Они так и не могут запустить собственные системы совершенствования, зато с лёгкостью выполняют приказы противника.

Вербовать нового жителя Аналога сложно. Надо идти привычным системе-человек «так» и аккуратно, маленькими порциями, как прикорм новорождённому, ставить маячки «туда».

Генерал резко отвернулся от окна с видом на изнывающего от жары монстра и гаркнул:

– Петров, ты понимаешь, что это значит?!

– Понимаю, товарищ генерал! – вытянулся в струнку подчинённый.

«Да, ты сейчас понимаешь, что я твой командир. Привычная ситуация для твоей системы. И это хорошо», – мысленно улыбнулся Игорь Матвеевич.

– Ни черта ты не понимаешь! Я тебя из разведки для чего сюда вытащил? Чтобы ты штаны просиживал? Тебе там совсем мозги укоротили? – генерал резко замолчал и стало слышно, как работает кондиционер.

Но и современная техника не справлялась с жарой, вторую неделю коптящей южный мегаполис. Давно дослужившийся до штатной пенсии, грузный, но ещё в хорошей физической форме генерал подошёл к столу, расстегнул китель, хлопнул ладонью по столешнице и минуя подчиненного, вернулся к пластиковому окну с видом на широкий проспект.

Удостоверившись, что монстр исправно жуёт обычную для центра города пробку и не обнаружив никаких нарушений в привычной картине, более спокойно и даже по-семейному спросил:

– Саша, вот ты мне скажи, ты сам веришь в то, что его не взяли другие?

– Игорь Матвеевич, думаю, что нет…

– Саша, что значит – «думаю» нет? – генерал одним движением ослабил галстук.

Голос его зазвучал с напором, но приглушенно и одновременно надрывисто:

– Я тоже хочу так думать! Но ты понимаешь, что будет если наши думки не отражение реальности?! Ты понимаешь, кого затронул этот Телик?! Ты понимаешь, какие силы ведут на него охоту?!

– Понимаю, Игорь Матвеевич, и не хотел бы быть на его месте, – Петров потёр затылок и переступил с ноги на ногу.

– Да, ты присядь, – отодвигая высокий стул и сам присаживаясь за стол для заседаний, говорил генерал, – я вот, что думаю, Сан Саныч, это наше с тобой последнее дело…

Подчинённый и начальник сидели напротив друг друга, по одну сторону стола. Петров, да и все сослуживцы ценили человеческое, не высокомерное отношение генерала к подчинённым.

Сегодня стать генералом ФСБ без буксира, все равно, что стать королём не в сказке, а в демократическом государстве.

Интриги местных спецов, деньги и провокации чужих – надо понять, отвергнуть, уничтожить ещё в зародыше, для того чтобы стать мало-мальски значимой фигурой в системе безопасности. А стать генералом и оставаться им двенадцать лет – это ум, проницательность, решительность, дипломатия и выдержка.

Родимов живой памятник неподкупности, твёрдости и справедливости. Петров знал, что ему таким не стать… Как генерал противостоит всему, что его ломает, Петров не знал, но искренне хотел бы овладеть этим мастерством. К сожалению, в академии лекций о «родимовском методе» борьбы за человечность не дают.

– Стар я стал, – продолжал Игорь Матвеевич, – для этих игр. Честно сказать, Саня, твой бы отец не спасовал.

А я понимаю, что не моё это отныне. Видимо устал. Ты мне вот что скажи – ты уверен, что внешние не взяли его?

– Уверен! Они каждый день ставку повышают за поимку. Вчера мы взяли двоих, я докладывал…

– Да, да… Две разных страны – один интерес. Я вот, что думаю, Саша, проще было Менделееву, Ползунову, они сделали великие открытия, которые изменили мир и которыми можно убивать. Представь себе, что они бы жили сейчас. Что с ними было бы!?

– Думаю, тогда бы самогонка была нашим экспортом наравне с нефтью, – попробовал пошутить Петров, но начальник лишь повёл седой бровью.

– Это если бы мы успели их отбить, Саша! Ты понимаешь!? Я хочу, чтобы наш человек и его ум принадлежал нам! Нашей стране – той, в которой мы родились! Мы должны не дать уничтожить наше достояние, и не дать обернуть это открытие против нас! Я надеюсь, ты понимаешь, значение изобретения нашего Ивана?!

– Конечно понимаю, не сомневайтесь! Наши соседи готовы заплатить за счастливые жизни трех поколений, того, кто выдаст нашего Ваню.

– Ему, надо быть живым! Саша, как сына прошу, ты уж извини, но пойми – это будущее нашей страны! Надо его найти и спасти!

Петров вышел из кабинета и мысли его были далеки от идеалов генерала.

«Какая разница, кто найдёт этого Ваню?! Всё равно это станет доступно всем… Просто кому-то дороже, кому-то дешевле. Всё продается и покупается. Но хорошо бы было, конечно, продавать, а не покупать. Тем более своё. Где ж найдёшь этого Ваню? Небось прячется сейчас в такой берлоге, в такой глуши…»

Ивану выделили место на площади, у входа в подземный переход к вокзалу. Сидя на асфальте и смотря нетрезвым взглядом снизу-вверх на прохожих, он, как сказал Батя, легализовывал свое положение.

Федора сидел рядом и ему, почему-то подавали больше. Этот факт беспокоил новоиспеченного БОМЖа, тем, что даже в таком нехитром бизнесе присутствует конкуренция, но впечатления от попрошайничества – затмевали зависть к лучшим маркетинговым способностям конкурента.

Как оказалось, если наблюдать снизу, люди представляются не такими, как если смотреть на них в упор. У всех мозоли – даже у обаятельных и ухоженных дам. Стертые подошвы и стоптанные каблуки, морщинистые руки, неудобная, рваная одежда, грязные сумки.

Иван упивался новыми впечатлениями и дешёвым пивом… Весь мир виделся теперь по-другому и открывая новые двери мировоззрения, он с удовольствием размышлял:

«Что значит твой дорогой чемодан, если такси не разрешено подъехать ко входу?! А это значит, что он застрянет колёсиком в сливной решётке. И будь ты хоть сотню раз богаче продавщицы Тани, всё равно чемодан понесёшь в руках, а колёсико упадёт в коллекцию уборщиков.

Что значит твой телефон? Да ничего! Ты его сам выбросишь, когда Федора посчитает сколько времени ты подвергаешь свой мозг облучению и как это влияет на потенцию. Что значат твои слова о долге и работе – в желании не подать, а вразумить? Это ты поймёшь – когда увидишь Погона в коляске. Что вся наша жизнь?»

Неизвестный мир полный контрастов словно жернова из картины постмодернистов перемалывал и поглощал Ивана. Этот мир угловатых форм, неуместных окончаний и неожиданных линий не страшил изобретателя, и не мучал. Он казался тем началом, которое многие пропустили, и оказавшись за чертой, люди, не понимая ничего о рождении, бредят продолжением рода, и рождают отпрысков с такой же кастрированной памятью. Но именно здесь – у самой кромки аляповатой мозаики жизни, среди пятен, кусков и разводов видимо ровное, единственно возможное начало.

Ивану хотелось остаться именно здесь – в начале. Он отчетливо понял, что тот дальний, долгий и опасный путь в череду чистых носков, дорогих ресторанов, морских прогулок и полётов в космос его не интересует.

– Уходим! – вдруг, как из-под земли появился Костян и потянул Ивана за руку.

Передвигаться в потоке людей, считающих себя иными, тоже оказалось интересно. Не приходилось извиняться, уступить дорогу и встречаться с изучающими взглядами. Толпа, как единый живой организм расступалась сама собой.

Иван чувствовал себя свободным как никогда. Выйдя на узкую улочку он с удовольствием подмигнул солнцу, единственному не отвернувшемуся от него за всё время пути.

Заметив это движение Костян улыбнулся и чуть замедлил шаг.

«Мы торопимся, бежим, а потом, бац, и нет человека», – вспоминал он недавнего друга, любившего пофилософствовать, – «может ты и не увидишь больше это солнце?!»

Казалось сумерки рождались в помещении старого склада сразу после обеда и клонировались чёрными штрихами вплоть до рассвета.

Тяжёлая дверь плотно закрылась и вошедшие с залитой солнцем улицы совершенно не могли различить в темноте хоть что-то. Не особо напрягаясь о том, как быть и что делать, Иван пришёл туда, где можно поесть и поспать… Его мозг этому не сопротивлялся, а тело уже интуитивно ориентируясь в темноте, расслабленно шло в дальний угол.

– Иван! – позвал Сергей, – Так куда ты говоришь, выбросил свой телевизор?

Иван остановился. Перед глазами кружились пылинки, очертания предметов медленно выступали из мрака.

– В мусор, около театра драмы, на Смоленской…

– А посмотри-ка – это не твой телик?

Иван остановился, тёмный уютный угол был уже в трёх шагах.

«Смешные! Этот телевизор ищут все!», – думал изобретатель.

«Ищут пожарники, ищет милиция*, а они хотят его найти первыми! Ищите! Ищите!»

Заметно шатаясь, Иван обернулся на голос Сергея и невольно вздрогнул от того, за что зацепился взглядом.

На верстаке из грубо отёсанных досок, приспособленном вдоль стены, пропускающей сквозь дыры косые прутики света, стоял он – плоскоэкранный враг.

Иван так и свалился, как подкошенный подсолнух на бетонный пол.

Голоса снова закрутились в непроходимый клубок, и голова опустилась на тёмное дно.