Читать книгу Жернова. 1918-1953. Книга девятая. В шаге от пропасти - Виктор Мануйлов - Страница 25

Через пару часов мучительной езды поднялись на взгорок и сразу же услыхали весьма недалекую стрельбу орудий: бах-ба-ба-ба-бах! Короткая пауза и снова: бах-ба-ба-ба-бах! Но, главное – совсем не страшно. Более того, эти бабаханья как-то не вязались с тем, что там гибнут и калечатся люди, царит злоба, ненависть и отчаяние. Орудийная пальба была просто звуками, назойливыми и ненужными в этом затянутом туманной пеленой мире. К ним прислушивались какое-то время, затем перестали обращать внимание. Да и не до них было: мерзкая дорога, сырой, замешанный на прокисших запахах прелой листвы воздух, когда хочется в тепло, поближе к огню, и чтобы рядом была женщина, молодая и красивая.

Машины спустились в низину. Перед мостом через речушку стоит танкетка, из люка торчит голова в черном шлеме, пулемет смотрит в сторону подъезжающих машин; в десяти метрах от дороги лошади под навесом, на мордах торбы, рядом конармейцы в длинных кавалерийских шинелях – КПП.

Остановились. Предъявили документы. Задонов спросил у пожилого лейтенанта в кубанке с голубым верхом, где расположен штаб армии.

– А ось по цьёму шляху усе прямо тай прямо, а потим наливо, – показал вдаль лейтенант щегольской витой плетью. – Тама якись хатыни, тама и будэ штаб армии.

Свернули за мостом направо. Дорога – еще большая дрянь: грязь, глубокие колеи, наполненные водой; ни влево, ни вправо – лес. В одном месте застряли намертво: «эмка» Капутанникова, ехавшая первой, села на брюхо и ни с места. Все выбрались из машин, стали ломать и рубить хворост, бросать под колеса, толкать машину – без толку.

– Надо выволочить ее назад на буксире, а уж потом все остальное, – посоветовал Чертков.

Сцепили машины тросом. Перед решающим штурмом решили перекурить. В это время на дороге показались две встречные легковушки.

– Начальство какое-то едет, – определил всезнающий Майкин.

Передняя машина остановилась, почти упершись радиатором в радиатор Капутанниковой «эмки». Из нее выскочил лейтенант, заорал:

– Кто старший? Почему встали?

– Я старший, – выступил вперед Задонов. – И попрошу вас не орать. Видите, застряли.

– Так вытаскивайтесь! Чего встали? Сейчас же освободите дорогу!

– Да пошел ты! – разозлился Алексей Петрович. – Перед тобой командир, старший тебя по званию! А если бы даже и рядовой, не имеешь права орать!

Открылась задняя дверь, наружу высунулась нога в высоком сапоге, синих галифе с широким красным лампасом, затем вывалился широкий генерал в кожаной куртке без знаков различия. Фуражка надвинута на глаза, узкий рот, тяжелый раздвоенный подбородок.

Генерал вступил в грязь, произнес глухим металлическим голосом:

– Интендант, подойдите сюда!

Он стоял изваянием из камня, держась одной рукой за дверцу, гипнотизировал неподвижным взглядом глубоко утопленных глаз.

Алексей Петрович с любопытством оглядел незнакомого генерала, глаза которого прикрывал лакированный козырек фуражки. Затем подошел, не выказывая ни поспешности, ни страха.

– Спецкор газеты «Правда» Задонов, – представился он, не называя своего звания: интендант как-то не звучало, должность интендантская связывалась с обязательным и неизбежным воровством и жульничеством, об интендантах еще Суворов говаривал, что их надо расстреливать через полгода службы, зная наперед, что наворовались по самое некуда. Поэтому пишущая братия предпочитала представляться своей профессией и фамилией, хотя такое представление выглядело нарушением установленного порядка, а сами себя многие журналисты именовали общеармейскими званиями. – Остальные тоже журналисты, – добавил Алексей Петрович. – Направляемся в штаб армии. – И спросил в свою очередь, вскинув голову: – С кем имею честь? – хотя уже догадался, кто перед ним: портреты генерала Жукова одно время печатали в газетах и самого генерала как-то даже показали в кинохронике.

– Носит вас тут нелегкая, – проскрипел генерал сквозь зубы, не отвечая на вопрос Задонова. Затем всем своим плотно сбитым туловищем повернулся назад, к другой машине, возле которой сгрудилось четверо автоматчиков, приказал, не повышая голоса: – Очистите дорогу! – и, заложив руки за спину, шагнул вперед – мимо Задонова, мимо застрявших машин, тяжело ставя кривоватые ноги кавалериста в измазанных глиной сапогах.

Едва он поравнялся с Алексеем Петровичем, тот, обиженный таким хамством, крикнул сорвавшимся на фальцет голосом:

– Нас носит по этим дорогам такая же нелегкая, какая и вас, товарищ генерал… не имею чести знать вашего имени! Командовали бы лучше войсками, так не носила бы.

Генерал замедлил шаг, по-волчьи повернул голову на короткой шее, глянул на Задонова холодными серыми глазами, поиграл желваками, молча прошел мимо.

– Вы что, с ума сошли! – услыхал Алексей Петрович шипение за своей спиной, оглянулся и увидел лейтенанта, его широко распахнутые от изумления и страха васильковые глаза. – Это же командующий фронтом генерал армии Жуков! А вы… – Лейтенант махнул рукой и побежал догонять широкую фигуру генерала, уверенно ступающую между деревьями и кустами.

«Да хоть господь бог, – сказал себе Алексей Петрович, очень довольный тем, как он отбрил этого наверняка зазнавшегося генерала. И добавил для самоуспокоения: – Будет знать, как разговаривать с русским писателем».

Общими усилиями машины вытащили и кое-как разминулись. К этому времени генерала Жукова и его адъютанта уже не было видно.