Читать книгу Жернова. 1918-1953. Книга девятая. В шаге от пропасти - Виктор Мануйлов - Страница 26

В штабе армии не до журналистов: видать, Жуков показал здесь и свою власть, и свой непреклонный характер, и теперь все штабные во главе с командующим армией разъехались по корпусам и дивизиям наводить порядок. А те, что остались, сидели на телефонах и срывали голоса, кого-то распекая, кого-то подгоняя, кого-то умоляя. Не было в штабе ни начальника политуправления армии, ни члена Военного Совета – никого из тех, кто мог бы распорядиться.

С большим трудом, надавив на начальника оперативного отдела штаба армии майора Кругликова авторитетом члена Политбюро Поспелова, Алексей Петрович узнал, где находится полк подполковника Сменщикова, который и был целью его поездки.

– Сменщиков? Его хозяйство вот здесь, – ткнул майор пальцем в карту, разложенную на столе. – Только он уже не полком командует, а дивизией, и звание у него теперь полковник. – И добавил с гордостью: – Вчера только присвоили. А звездочку еще не вручили: немец давит, не до того. Потом получит. – И спросил, глядя на Задонова воспаленными с недосыпу глазами: – Вы что же, товарищ интендант третьего ранга, намерены ехать на позиции?

У Алексея Петровича таких намерений не было. Он полагал, что Сменщикова вызовут в штаб, где он с ним и побеседует о том, как его полк атаковал станцию, дрался в окружении, прорывался к своим. Тут, собственно говоря, ничего нового для Алексея Петровича не было: все атаки похожи одна на другую, бои в окружении – тоже, как и прорывы к своим через вражеские порядки. А если шире, то, перефразируя Льва Толстого, можно сказать: насколько победы похожи одна на другую, настолько же поражения отличаются одно от другого. И вообще, можно описывать события, даже не встречаясь с их участниками. Тут, как у опытного пейзажиста, важен сюжет, а краски клади, какие хочешь. Вот и в данном случае то же самое: таких командиров полков, батальонов и рот, кто прошел школу отступлений, окружений и прочего, великое множество, однако далеко не все из них вовремя попались на глаза начальству, которое раздает награды, и далеко не всякий начальник способен в этой нервной обстановке думать о награждении своих подчиненных.

Майор Матов, например, попал в госпиталь, и вряд ли мог рассчитывать хотя бы на медаль, если бы Алексей Петрович не рассказал на страницах «Правды» о рейде его группы по немецким тылам. Во всяком случае, лишь после публикации очерка через какое-то время появилось сообщение о награждении майора Матова и еще нескольких человек, в большинстве своем Алексею Петровичу совершенно неизвестных. Сам же он получил орден Красной Звезды – заслуга, скорее, главного редактора «Правды» Поспелова, чем самого Задонова. И сержант Чертков тоже. Но это уже исключительно стараниями Алексея Петровича.

В этом смысле Сменщикову повезло больше других во всех отношениях. Да и вышел к своим на глазах у бывшего тогда командующего фронтом генерала Конева. Что касается прорыва и выхода, то здесь наверняка нагромождено множество всяких случайных и неслучайных обстоятельств: возможно, что немцы не придали большого значения захваченной полком станции, не создали плотного кольца окружения, через которое полк не смог бы прорваться, и много еще чего могло быть как с нашей, так и со стороны противника, чего никто не знает и вряд ли узнает когда-нибудь. И если было что-то важным во всей этой истории, так это детали и сама фигура полковника Сменщикова. Вот за этими деталями и надо было ехать.

Алексей Петрович не сразу ответил на вопрос майора Кругликова, надеясь еще, что тот каким-нибудь образом избавит его от поездки на позиции. Но майор смотрел на него такими любопытно-насмешливыми глазами, что ожидать другого решения и не ехать было никак нельзя.

– Конечно, поеду… если полковник Сменщиков не собирается приехать к вам в ближайшие два часа. Вы только, товарищ майор, посоветуйте немцам, чтобы не стреляли и вообще вели себя потише, пока я буду болтаться на этих самых позициях.

– Договорились. Сейчас же и позвоню, – улыбнулся майор и стал крутить ручку полевого телефона. – Старший лейтенант Горигляд? Вот что, Вадим, тут у меня корреспондент из Москвы: ему надо к Сменщикову. Дай пару автоматчиков, чтобы доставили туда и обратно в полной сохранности… Да, у него своя машина. – И, вновь обратившись к Задонову: – Слышали? Через пару минут поедете. Только обещайте мне не лихачить.

– Что вы, майор! Я бы вообще никуда не поехал… по такой-то погоде. Но раз вы настаиваете… Кстати, мы только что встретили генерала армии Жукова… Как он вам показался?

– Показался? Это не по нашей части. Нам всякое начальство показывается в одном и том же свете: оно командует, мы выполняем. А командует Жуков… – Кругликов прищурил один глаз, точно прицеливаясь в Задонова, но еще не уверенный, надо ли в него стрелять, затем продолжил: – Под Ельней он немцам дал в зубы – и это когда все если не драпали, то и о наступлении не помышляли. Под Ленинградом он их остановил. Думаю, и здесь остановит тоже. И это все, что я вам могу о нем сказать, не нарушая субординации. А там посмотрим. А теперь извините, товарищ Задонов: служба.

Они пожали друг другу руки, и Алексей Петрович вышел из штаба, очень довольный и собой, и майором Кругликовым.

Пришлось заднее сидение освободить от всяких нужных вещей, без которых ни один шофер не пустится в дальнюю дорогу, и устроить там двоих «сусаниных» в длинных плащ-накидках, с новенькими автоматами, в надежде, что они привезут, куда надо. Чертков отдал выгруженные из машины вещи на сохранение старшине из роты охраны штаба армии, но и после этого кряхтел и вздыхал, переживая за них, уверенный, что половины недосчитается при возвращении.

– Нам еще надо умудриться вернуться, – успокаивал его Алексей Петрович, поражаясь, как быстро «вещизм» захватывает человека, который еще совсем недавно ничего, кроме котомки за спиной, не имел.

Едва отъехали от штаба – сзади крик.

Алексей Петрович, высунувшись из машины, увидел длинную фигуру Капутанникова, прыгающего по лужам и размахивающего руками. Вслед за ним мячиком катился Майкин.

– Остановитесь, Алексей, – приказал Задонов, решив, что либо он что-то забыл, либо на его имя поступило какое-то новое указание.

Капутанников подбежал, хрипло втягивая воздух открытым ртом, склонился к машине.

– Алексей Петрович! Товарищ майор! Возьмите меня с собой, а то у меня машина сломалась.

– Да куда же я вас возьму? Сами видите…

– Это ничего: я помещусь, я тонкий. Только возьмите ради бога. – И, не дожидаясь согласия, открыл дверь и втиснулся на заднее сидение, вынуждая широких парней-автоматчиков буквально лезть друг на друга.

Кое-как уместились. Подбежавший Майкин, тоже запыхавшийся, увидев все это, лишь развел руками и похлопал машину по крыше, словно проверяя ее на прочность и прикидывая, нельзя ли устроиться наверху. Торжествующий Капутанников посоветовал ему добираться до цели на попутке:

– Товарищ Майкин! Через три часа к танкистам поедет грузовик со снарядами, на нем и доберетесь.

Майкин еще раз развел короткие руки, выказывая покорность судьбе, и машина тронулась.

Позиции оказались всего в пяти-шести километрах от штаба армии – если по прямой, а если со всякими петлями и выкрутасами, то вдвое больше. До позиций не доехали с полкилометра, остановились в лесу, как раз там, где и расположились нужные Капутанникову танкисты. Дальше Алексей Петрович в сопровождении младшего сержанта и рядового красноармейца двинулся на своих двоих.

Шли опушкой леса, искалеченного артогнем и бомбежками. Иногда приходилось перебегать, сгибаясь в три погибели за низкими кустами. Но все ухищрения оказались напрасными: на дальних холмах, где расположились немцы, засекли одиноких путников – и первая мина, противно и жутко провыв свою зловещую песню, шлепнулась метрах в ста впереди и чуть сбоку, выплюнув седое облачко дыма и выбросив в воздух комья земли и травы, словно только за этим и прилетела.

– Быстрее, товарищ интендант! – крикнул младший сержант. – Тут скоро траншея будет. – И ловко поскакал вперед, не очень-то заботясь о товарище интенданте.

Захлебываясь воздухом, который застревал в горле и никак не хотел идти в легкие, Алексей Петрович бежал вслед за младшим сержантом, стараясь не отставать, прыгал через бомболомины, воронки и канавы и думал, что вот добежит вон до того дерева с отбитой верхушкой, упадет и никуда больше не побежит. И вообще на эти чертовы позиции ездить ему совсем не обязательно, как не обязательно доказывать каждому встречному, что он не трус и от опасностей бегать не собирается. Лучше держаться от пуль и снарядов подальше, чем вот так вот нестись черт знает куда, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди или остановится.

Вторая мина ударила сзади метрах в тридцати, но Алексей Петрович как-то не очень обратил на нее внимание, занятый бегом и прислушиванием к своему бедному сердцу, но бегущий сзади автоматчик сбил его с ног и накрыл своим телом. Полежали немного, поднялись, потрусили дальше.

Снова завыла мина, Алексей Петрович уже сам шлепнулся в грязь, хватая ртом неподатливый воздух. Мина взорвалась правее метрах в двадцати. Провизжали осколки.

Снова вскочили и побежали. Сердце билось в висках. Мало он бегал от немцев и каких-то полицейских, скитаясь по немецким тылам, так еще и на своей территории должен делать то же самое. Нет, с него хватит: не мальчик да и к бегу совсем не приспособлен.

Младший сержант вдруг пропал из виду, бегущий сзади автоматчик поотстал, и Алексей Петрович, почти ничего не видя залитыми потом глазами, тут же провалился в яму, оказавшуюся входом в траншею, укрытую ветками и дерном. Он ударился грудью и лицом о противоположную стенку, охнул и сел на дно, тяжело дыша и глотая кровь, хлынувшую из носу.

Кто-то прижал к его носу мокрую тряпицу, пахнущую болотом, и посочувствовал:

– Эка вы, товарищ командир, как неловко, однако, приложились: кровь-то так и хлещет, язви ее в душу. Голову, голову поднимите… Вот та-ак, во-от, – ворковал над ним участливый голос. – Маненько посидите – и все как рукой сымет. Нос – это что! Это пустяки. Вот если б мина рядом гвозданула, тогда пиши отходную, а так посидите малость и пойдете дальше.

Алексей Петрович открыл глаза и увидел рядом небритого дядьку в ватнике защитного цвета. Оба провожатых стояли в стороне, курили и смотрели на Алексея Петровича так, как смотрят на ненужную вещь, которую совсем не жалко выбросить. Такой взгляд на себя Алексей Петрович видел не впервой. Это был взгляд человека с передовой на тыловика, из-за которого лишний раз приходится вылезать из теплой землянки и рисковать жизнью. Сердиться на этих Сусаниных не было никакого смысла, зато следующий раз надо повнимательнее приглядываться к людям, чтобы рядом оказался человек, для которого твоя судьба не безразлична. Или хотя бы готовый выполнять приказы своего начальства: проводить и доставить в целостности и сохранности. Впрочем, сержант телом своим все-таки прикрыл заезжего корреспондента – и это говорит в его пользу, однако мина то ли не сработала, то ли померещилась, а там – черт ее знает!

И Алексей Петрович, отвернувшись от провожатых, спросил у дядьки:

– Скажите, пожалуйста, как мне пройти на капэ полковника Сменщикова?

Дядька глянул удивленно на Алексея Петровича, затем на провожатых, смекнул, в чем дело, и, показав рукой в полумрак хода сообщения, посоветовал:

– А вот все прямо и прямо. Потом направо. Там и будет это самое капэ… – Однако, что-то мучило этого добродушного дядьку, что-то здесь было по его разумению неправильно, и он добавил: – Так вот же, товарищ младший сержант – они знают. И пароль… Без паролю вас не пустят.

– Какой пароль, товарищ младший сержант? – стараясь придать своему голосу командирскую строгость, обратился Алексей Петрович к провожатому.

– Мы вас доведем..

– Здесь останетесь, – отрубил Задонов. – Без вас найду.

Младший сержант равнодушно пожал плечами, произнес:

– «Слава». Отзыв – «Можайск». Только мне приказали…

– Выполняйте последнее приказание!

– Есть выполнять последнее приказание! – дернулся младший сержант и обиженно закусил губу.