Читать книгу Жернова. 1918–1953. Книга одиннадцатая. За огненным валом - Виктор Мануйлов - Страница 9

Седой генерал с орденом Боевого Красного Знамени еще времен гражданской войны, с круглой головой, стриженной под ежик, в больших профессорских очках, остановился возле большой, на всю стену, карты Европы и, проведя рукой сверху вниз, заговорил тоном лектора:

– От Бреста на север – до Балтики, на юг – до Черного моря, вдоль всей государственной границы СССР массовое партизанское движение практически отсутствовало. Тем немногим отрядам, которые проникали в эти районы с востока, приходилось вести борьбу не только с немцами, но и с националистическими вооруженными формированиями, созданными в Прибалтике и на Украине. Одни формирования, как, например, в Латвии и Эстонии, возродились сразу же, как только немцы вторглись в приделы СССР, другие, как, например, на Западной Украине, создавались после ее оккупации. Но все они подчинялись немцам, воевали с Красной армией или участвовали в карательных акциях против партизан в составе эсэсовских подразделений гитлеровцев. Часть из этих формирований была разгромлена Красной армией, часть отступила с немцами, но кое-что осталось, чтобы вести разведку в пользу немцев, устраивать диверсии, нарушать связь, дезорганизовывать тыл, препятствовать укреплению на местах советской власти, терроризировать население…

Генерал отошел от карты, вернулся к своему столу, сел, внимательно посмотрел на молодцеватого полковника с зелеными кантами пограничных войск на погонах, единственного слушателя в его небольшом кабинете, на сухощавом лице которого не отражалось ничего, кроме вежливого внимания.

– Все это, разумеется, вам хорошо известно, Александр Петрович, и вы, как командир погранотряда, не хуже моего знаете обстановку в регионе, – продолжил генерал, но уже спокойным, без пафоса, голосом. – И я знаю, что вам приходится постоянно сталкиваться с националистическими военизированными формированиями, опирающимися на ту часть местного населения, которая введена в заблуждение буржуазной пропагандой.

– Не только с литовскими, но и с отрядами польской армии крайовой, товарищ генерал, – уточнил подполковник.

– Да, и с ними тоже. Такая же обстановка и на Украине. Но я не затем пригласил вас к себе, чтобы лишний раз повторить известные вам факты. Командование Красной армии и лично товарищ Сталин поставили перед партизанским движением Белоруссии и Украины новую задачу: противостоять националистическим бандам, действующим в тылах нашей армии. Решено из бывших партизан призывного возраста организовать несколько отрядов, которые, используя свой богатый опыт партизанской борьбы, нанесут сокрушительное поражение националистическим бандам совместно с пограничниками и войсками НКВД. Для осуществления этой задачи в район действия вашего погранотряда в ближайшие дни прибудет… я бы сказал: вторгнется партизанский отряд под командованием майора НКВД Полозова. Отряд укомплектован закаленными бойцами, имеющими трехлетний опыт борьбы с оккупантами и националистическими бандами. К тому же бойцы отряда прошли специальную подготовку и хорошо вооружены. Вам, Александр Петрович, надо будет побывать в лагере этого отряда, встретиться с его командиром, уточнить маршруты движения партизан к границе и задачи по ликвидации бандгрупп. Вы сами имеете опыт партизанской борьбы, вам не надо рассказывать, что это такое. А моя задача в качестве представителя штаба партизанского движения при фронтовом командовании заключается в том, чтобы координировать ваши действия, обеспечивать отряд оружием, боеприпасами, продовольствием. Ну, и… всем остальным. Вплоть до артиллерийской и авиационной поддержки, если в том возникнет крайняя необходимость. В том числе и агентурной разведкой по линии НКВД и армейской контрразведки «Смерш». Наша армия готовится к решительному наступлению, ей предстоят тяжелые бои на территории противника, и тыл ее необходимо обезопасить от всяких неожиданностей…

Генерал отпил из стакана воды, отер полные губы чистым платком, затем нажал кнопку вызова и с заговорщицким лицом сообщил:

– Сейчас, Александр Петрович, я познакомлю вас с человеком, который будет осуществлять связь между вами, партизанским отрядом майора Полозова и штабом партизанского движения при фронтовом командовании. Это очень опытный человек, и я советую вам относиться к его рекомендациям с доверием. Во всяком случае, он очень хорошо знает тех, с кем вам приходится сталкиваться в приграничной зоне… Разумеется, – спохватился генерал, – у вас есть свое, пограничное, начальство, у вас свои задачи. Но на данном этапе, когда враги находятся как с той стороны границы, так и с этой, когда Польша представляет собой лишь поле боя, не имеющее ни своего правительства, ни соответствующих органов, осуществляющих порядок и законность, мы должны рассматривать эту территорию как тыл наших войск со всеми вытекающими отсюда задачами…

Дверь отворилась, в комнату шагнул невысокий белобрысый человек с тонким лицом и слегка крючковатым носом, одетый в потертую кожаную тужурку бурого цвета, серо-зеленые немецкие галифе и немецкие же офицерские сапоги. Он остановился у порога, смело и даже весело глянул на полковника серыми глазами, точно знал о нем что-то смешное или веселое, или считал их обоюдное положение таковым.

– Капитан Обручев, – представился вошедший, нажав на заглавное «О» своей фамилии.

– Полковник Всеношный.

– Очень рад, – произнес Обручев, пожимая руку Всеношного. – Наслышан о ваших делах, товарищ полковник, еще когда вы командовали бригадой в районе Могилев-Орша-Борисов.

– Тем лучше, – усмехнулся Всеношный. – Не надо будет рассказывать вам о моем прошлом.

– Ну а мне – о моем. Сергей Сергеевич, надо думать, вам обо мне рассказал все, что надо для первого знакомства.

– В общих чертах, – буркнул генерал: ему, судя по всему, не слишком нравилось, как капитан ведет себя по отношению к старшим по званию. Однако замечания капитану Обручеву он не сделал, и полковник Всеношный подумал, что этот Обручев – еще та птица.

К вечеру того же дня полковник Всеношный и капитан Обручев, выехав из Гродно в сопровождении взвода автоматчиков, добрались до района Друскининкая, где в густом сосновом бору расположился лагерем партизанский отряд майора Полозова. Еще до временной стоянки отряда было километра три-четыре, а их уже остановила первая застава, затем еще две, спрашивали пароль и только тогда пропускали дальше. Сам отряд занимал небольшую возвышенность, примыкающую к Неману, огородив себя телегами на манер запорожских казаков. Горели в распадках костры, в котлах булькало варево, пахло мясной тушенкой и горохом.

– По одному этому запаху американских консервов вас сразу же расшифруют, – заметил Всеношный, едва познакомившись с майором Полозовым, одетым так же, как и капитан Обручев.

– Не расшифруют, – усмехнулся майор, и на широком его лице отразилось такое презрение к будущему противнику, точно они не заслуживали даже права называться таковыми. – По данным нашей разведки ближайший отряд литовского легиона… или как там его? – расположен в десяти километрах отсюда на той стороне Немана. Сюда им соваться опасно: в Друскининкае стоит наша саперная часть, учебный батальон и госпиталь со своей охраной, а по соседству развернута дивизия дальнобойной артиллерии РГК. Здесь вообще много наших частей. Фронт, судя по всему, скоро двинется вперед, и вот тогда-то и начнется основная наша работа. А пока нам приказано занять вот этот район, – ткнул он прутиком в карту-трехкилометровку северо-западнее Друскининкая. – Здесь места глухие, озерные и болотные, отсюда можно контролировать как железную дорогу, так и шоссе, ведущие на Вильнюс и Каунас.

– Вы, майор, рассуждаете так, будто вам придется здесь партизанить, а не бороться с себе подобными, – заметил Всеношный.

– Отчего же? Вполне логично рассуждаю, товарищ полковник. Занимая этот глухой район, мы лишаем бандитов удобного места базирования и маневра, оттесняем их на север, где их готовы встретить другие отряды и подразделения НКВД.

– Лучше бы их блокировать и уничтожить на месте. Они могут не пойти на север, а просто раствориться среди местного населения.

– Согласен: лучше уничтожить. Но для этого надо блокировать огромный район. Тут нужна по меньшей мере дивизия, а мы не располагаем даже батальоном. У вас ведь тоже, насколько мне известно, сил не так уж много, так что исходить приходится из того, что имеем.

– А какова численность литовских отрядов в нашем районе? – спросил Всеношный. – Что вам известно о местах их базирования?

– Признаться, я рассчитывал на вашу информацию, товарищ полковник.

– Увы, информация о противнике у нас весьма скудная. Мы только налаживаем агентурную сеть. Известно, что на польской стороне действуют два отряда аковцев численностью примерно в сто и двести человек. Недавно из Польской народной армии дезертировал целый полк в количестве полторы тысячи человек. Он расположился в лесах где-то северо-восточнее Сувалок. А с нашей стороны границы действуют три-четыре небольших отряда из бывших полицаев в треугольнике Капсукас – Алитус – Друскининкай. И, разумеется, на хуторах, в деревнях и маленьких городишках тоже есть свое подполье, свои боевые группы. Так что имейте в виду: здесь везде есть чужие глаза и уши.

– Подполье – это забота НКГБ, – отмахнулся майор Полозов, рассматривая карту. – Пока же мы, двигаясь в ваш район, сталкивались лишь с отдельными группами немцев, пытающихся выйти из окружения. Вот когда армия возьмет Берлин, тогда, надеюсь, будет у нас и дивизия. А пока давайте, товарищ полковник, уточним наши задачи.

И над картой, подсвеченной фонариком, сдвинулись три головы.

На лес, между тем, опустилась ночь. Гудели под ветром сосны, фыркали лошади, колебалось пламя костров, с шорохом сыпалась снежная крупа. Несмотря на многолюдство, в лесу было так тихо, точно здесь собрались глухонемые, но ни у кого из офицеров, склонившихся над картой, эта тишина не вызывала недоумения. Да и сами они разговаривали весьма негромко, чутко прислушиваясь к окружающей тишине. Здесь были люди, умевшие ценить и понимать каждый, даже едва уловимый шорох.