Читать книгу Нет предела - Виктор Самуйлов - Страница 15

Кошмарная ночь! За эти долгие часы о многом передумал Олег. Логинов говорил: мусульманская вера: ее значение, смысл – это фатальная неотвратимость судьбы, которая подвластна только воле всевышнего. Черт бы драл все эти веры, судьбы, смыслы жизни! Кому они подвластны: низшим силам, высшим? У Олега, у него, нищего офицера, – только низшим, злобным, подлым силам! Смысл… судьба!.. Какое-то темное, бездушное существо ведет его по жизни, отбирая по дороге близких друзей, любимых, лишая возможности дышать свободно, заставляя осторожничать, хоронится, боятся за сегодня, завтра. Ну и что получается? Что получается? В чем смысл его жизни? Какая цель? Любить? Чтобы его любили? К чему стремиться? Мчаться, замирая сердцем, презрев все преграды навстречу Марине? Но это же пошло, нас так не учили, низменно, недостойно мужчины. Неужели он существует только для удовлетворения своих прихотей: спать, есть, любить, размножаться? Да! Прав Новиков! Выбор сильного – борьба – это по мужски. Остальное – слюнявая чепуха. Но Марина? Сердце, глупое сердце кровоточило, ныло. Стальным раскаленным гвоздем в мозг: ты ведь любишь! Тебя любят! Это много, это огромно, необъятно, это – жизнь! Какой к черту, фатализм! Нет, нет!.. Вспомни пыльную конторку, все вспомни!.. Олег бил кулаком по железной спинке кровати: нет, нет, нет… Обессилено откинулся на спину. За окном, где-то на окраине города протакала очередь, послышались хлопки выстрелов, еще одна очередь, все стихло. Что ж ты, дорогой? Смирись. Может, – борись? Борись с собой, вот с этим желанием любить, жить. Тут война, ты знал, на что идешь. Что мечешься? Ведь будет так, как будет. Вспомни, что сказала Марина: «Бузи, противься, но произойдет так, как произойдет!»…

К девяти утра Олег был в штабе армии. Командующий официально поздравил его с очередным званием, с наградой «Орден Красной Звезды». После того, как прозвучала команда: «Разойдись!» – к Олегу подошел, раскинув огромные ручищи, Григорьев. Да и не только он: знакомые офицеры затискали в поздравлениях.

– Как обмывать будем, где? – деловито осведомился майор Андреев, – может, в столовой организуем?

Особист сдерживающе шевельнул могучим плечом:

– Нет, мужики, зачем лишняя помпа, все ж война идет. В комнате у Николая посидим… ничего, потеснимся. Ну, а пока, разбегайтесь братцы, именинника командир ждет.

Григорьев, поддерживая Олега за локоть, повел в сторону штаба. И как уже о решенном заговорил:

– С командованием все утрясли, дня три покантуешься тут. Нужно… формальности кое-какие уладить: инструктаж и т. д. Отправишься в командировку. Да, кстати, – искренне спохватился Григорьев, – может ты не согласен, а я прям в наглую, как танк, пру? Скажи, не стесняйся.

– Нет, нет, – поспешно взбодрился Олег. – Я и так засиделся тут.

– Конечно. Как у тебя с языком?

– Здрасте, до свидания, пить, есть, руки вверх…

Особист с сомнением посмотрел на Сарина:

– Не темнишь, майор? Ребята говорят – неплохо изъясняешься. Скромничаешь?!

– Есть немного.

– Молодец! Иди, готовь праздник.

Зачем понадобились ему мои знания языка? За два года, пока служил срочную в Узбекистане, Олег выучил десятка два слов… так от делать нечего: с девчонками болтали, дурачились. Русский все там прекрасно знают. Надоест какой нибудь раскосой красавице настырный, прыщавый ловелас, так она ему в отместку: моя не понимай. Бедненький напрягается, бормочет, типа: якши мисис или хоп майли. Надоест тужиться и верх презрения: «Маськи съели».

Три месяца общения с Логиновым не прошли даром. Тот совершенствовался в диалектах и Сарина подключил. Олег довольно неплохо разбирал речь, хорошо пушту. Говорил скверно. Иногда слышал за своей спиной такое, от чего мурашки по коже выпрыгивали, как в лютый мороз. Хотелось оглянуться, что толку, и так ясно, как любы они тут. Однажды, вынимая носовой платок из кармана, зацепил деньги. Услышал шепот ребятишек: «Шурави что – то выронил», – оглянулся, но денежки уже… тю-тю. И ребятишки по сторонам, как воробьи разлетелись. Чертыхнулся, толку то от понимания.

Неожиданно подумал, что одинок. Не хватает Логинова, хоть и молодого, но чуткого, умного товарища. Пацан вроде, а определен в жизни, и цель светлая, великая и идет к ней, не петляет как заяц. У тебя что? Олег тут же успокоил себя: что поделаешь, для великого – великим, как минимум, родится надо. Логинов сейчас далеко. У него же впереди – все трудно, все непросто.

И звание, и орден – события неординарные. Как ни сопротивлялся Сарин, пьянка получилась шумная. Кто-то пригласил вертолетчиков. Издали они поздравили Олега: пробиться к нему через тесное застолье было трудно. Сарин с некоторым трепетом ждал прихода Бутейко, но тот по каким-то причинам отсутствовал в Кабуле. Было б затруднительно скакать через заставленный закусками и винами стол, падать на друга, шептать в ухо: мол, молчи, все потом объясню. Чувствовал Олег себя неловко, шума не любил, особенно в отношении собственной персоны. Сейчас и вообще считал излишним любые проявления внимания. Григорьев посматривал на Олега. Пил особист мало, больше ел, да слушал. В закусках, судя по всему, толк знал. И, пожалуй, мог бы потягаться в количестве съеденного с Гаргантюа и составить тому достойную компанию.

– Ты что такой смурной, майор? Письмо плохое получил из дома? – чуть помолчал, – да вроде тебе не пишет никто?

Сарин поежился:

– Пишут, кому надо.

– Пьешь плохо, закусываешь еще хуже.

– Мне хватает.

– Не ершись, это хорошо, что не привередлив.

Разошлись поздно, да и то после того, как выпили все и заготовленное и принесенное, и достать уж ничего не удалось для самых стойких и жаждущих. Олег, скинув рубашку, открыл окно, рухнул на кровать. Удушливый запах табака, водочного перегара, постепенно растворялся в свежем, пахнущем влагой, травой, воздухе. Уже засыпая, подумал: какая трава…, какая влага. Афган это, октябрь месяц. До обеда его не трогали – выходной день, воскресенье. Первым ввалился опухший, с всклокоченными, в перьях, волосами, майор Андреев, за ним Иваньков, потом еще кто-то. Олег смахнул пух и перья с головы майора.

– Где курятник нашел?

– Иваньков, разливая водку, хмыкнул:

– Недалеко. Есть там цыпочка килограмм на сто.

– Цыц! Салажонок! – майор сожалеюще вздохнул, – цыпочку не помню! – Подержал перышко пальцами, дунул, – подушку помню: все, что осталось от цыпки.

Заглянул Григорьев, осуждающе скривился. На предложение опохмелиться свирепо замотал головой.

– Пойдем, Максимов, прогуляемся. А вам, алкашам, все выпить, и к его приходу комната – чтоб блестела.

Иваньков привскочил, повернулся к Андрееву:

– Товарищ майор, разрешите пригласить цыпулю?

– Сбегай, сбегай, там и тебе места хватит! – отмахнулся Андреев, – сами уберем.

Григорьев прикрыл дверь:

– Обормоты! Пойдем, посидим где-нибудь в теньке. Надо ж, октябрь, а так жарит! Когда же это кончится?

«Когда же!.. – подумал Олег, – а то ты не знаешь!»

– Ты понимаешь, что творится! – втолковывал особист Сарину по поводу пьющей широкой русской души, – ну кто, кроме наших соотечественников в такую жару водку литрами глушит?

– Ночью прохладно, – заметил Олег.

– Да им все одно!.. – возмутился Григорьев. – Ты слушай! Бузят, не климат для них!.. Печень… гепатит… понос… – кивнул в сторону спешащего, на ишаке, афганца в длиннющей шелковой хламиде и белой чалме. – Хряпни любой из них хоть стакан водки – все! До реанимации не довезут.

Они свернули в переулок, прошли узкой, сжатой с двух сторон глинобитными домиками, улочкой. Вышли к весело журчащему арыку. Над ним обширный настил: ковры, небольшие подушки, сверху навес, кругом деревья. Тишина, благодать: шум города, хоть это почти центр Кабула, доносится сюда невесомым пчелиным жужжанием.

– Хорошее место! Можно спокойно посидеть: никто не помешает – наш район.

Толстомордый, важный, как индюк, в красной тюбетейке, духанщик подобострастно поздоровался с ними за руку. На чистом русском поблагодарил гостей, почтивших своим высоким присутствием «его бедное заведение».

– Принеси сухого винца, хорошего, и, главное, прохладненького. И поесть попроще. Располагайся! – Григорьев показал Олегу на середину ковра. – Раз мы такие важные гости – и место наше тут!

Вино, чуть кисловатое, терпкое, приятно бодрило. От арыка – от воды – неуловимо тянуло свежестью. Подполковник поудобней подсунул под себя бархатную, бардового цвета подушку. Подумал, сграбастал еще одну. Достал из кармана большущий носовой платок, затейливо обвязанный по краям. Сарин засмеялся.

– Ты что? – недоуменно посмотрел на него Григорьев.

– Никак не пойму: почему большие люди пользуются огромными носовыми платками? И где их такие достают.

– Понятно, тут ты правильно заметил: лицо и нос, вроде, у всех одинакового размера. Главный секрет – это рука! У меня уж точно. Вот, смотри! – Григорьев взял у Олега платочек, положил на руку. – Ну, что?

Действительно, жалко смотрелся лоскуток материи на огромной мясистой ладони.

– Пятьдесят на пятьдесят! И в кармане удобно. Карман – по брюкам, они размеров на шесть побольше, чем у тебя. Плат всего в четыре раза. Явная в материале к тому же экономия. Он для меня, как для вас детский сопливчик. Но в глаза бросается, так это с непривычки. Отдыхай. Думаю, не скоро тебе с таким комфортом придется винцо попивать.

Олег осмотрелся: посетителей мало.

– Я же говорю, тихое место.

Минуты три – четыре молчали. Вздохнув, подполковник как – то даже построжал, мощный загривок подобрался, тело набрякло угрожающей силой.

– Пригласил я тебя сюда, конечно, по делу. Приказ есть – ты с ним ознакомлен: в полное мое подчинение. Ввожу тебя в курс дела. Небольшая вводная, так сказать, лекция, или, проще говоря, постановка задачи. Подскажу главную идею, мои ребята разъяснят тебе основные способы ее выполнения. Но конкретная, непосредственная ответственность ложится на тебя. Ты будешь в гуще событий, в общем, один. Слушай внимательно.

Григорьев несколько раз промокнул лицо цветастой простыней, аккуратно сложил, оставив платок в руке.

– Все дело в том, что ты неплохо понимаешь по их, по афгански: и в пушту кумекаешь и в фарси. А что разговорный ни к черту – это тебе и не нужно. Слушать всегда много полезнее, чем говорить. Отправляем тебя к границе с Пакистаном. Больное место – долина реки Кунар. Караваны, как проспектом, оружие, наркоту везут. Гарнизон в городишке Барикоте, в крепости механизированный полк, полк правительственных войск; там же, при них, пять человек советников, мушаверов; особый отдел неплохой, ХАДовцы, только не понятно, на кого работают. Одна из твоих задач: выяснить и прибрать к рукам эту контору. Задача на слух не сложная, – Григорьев испытующе посмотрел на Сарина. Олег молчал, внимательно слушал, понимая важность каждого слова: – Перекрыть свободный ход потоку оружия, наркоты. Способов достаточно. Головастый мужик нужен. Смуту навести, разбить, расчленить их банды, короче, устроить маленький кордебалет. Методы все приемлемы. Они тут князьки, феодалы, индюки надутые. Гектары зеленки, вода, горы, кишлаки, женщины – все в веках поделено. Если б не их жадность к власти, к деньгам – под бардак кусок пожирнее прихватить – нам бы тут делать нечего: разнесли б по клочкам: опыт у них – ого-го. Англичан лупили в хвост и в гриву. И воины, и работяги – дай Бог! Ну, ты это не хуже моего знаешь. Ну а что мы? Нравится тебе, не нравится, задачу выполнять требуется. – Особист зло крутнул кулаком, – что у нас было в семнадцатом, примерно и у них, но похлеще, – озадаченно сморщил лоб, – нет! Куда нам! Так накручено – наворочено – не разберешь. Закончится эта заваруха: в чью пользу – значения не имеет, мы уйдем. Нищие – не знаю, куда им еще нищать, – обнищают. Богатые богаче станут. Кому – то не хватит. О… тогда и начнется!..