Читать книгу Янки при дворе губернатора - Виктор Сбитнев - Страница 16

А в это время сердобольная няня Груня тихо плакала у себя на кухне. Она всё не могла свыкнуться с мыслью, что сегодня в центре России могут вот так запросто застрелить невесть за что молодого талантливого парня. Она не только хорошо знала, но и уважала его, как и большинство её земляков, особенно тех, чьи дети учились в местном интернате. Многих он подтянул как по английскому, так и по немецкому, потому что прекрасно знал оба языка, три его воспитанницы стали победительницами областных олимпиад, более десятка детей – призёрами, а Маша Матвиенко недавно приехала из Москвы с серебром всероссийского форума. Её встречали чуть ли ни всем селом, и больше других её победе радовался Андрей Карлович Санталайнен. И вот теперь его за что-то взяли – и убили… Нет, это никак не укладывалось в няниной голове!

Промокнув фартуком глаза, она пододвинула к себе базу и неторопливо выдернула из неё увесистую трубку. Тщательно набрав нужный ей номер, хриплым заплаканным голосом заговорила в микрофон:

– Алло, Алик! Ну что там у вас, родной мой? Я всё никак места себе не найду… Душа болит. Что Карл Юханович? Жена его как? Наверное, ты опять всё на себя взял? Осподи… Няня выжидательно замолчала и вновь стала вытирать лицо фартуком. – Живы, говоришь? И это ладно. Скажи, что я приду помочь с похоронами и вообще… Ничего, вместе не пропадём. А тело, значит, в центр повезут? На экспертизу? И скоко она, эта испертиза, продлится? Не знаешь? А что там вскрывать то? Пули, они и есть пули. Понятно, понятно… Так положено. Раньше надо было оружье-то искать, а не в теле ножиками шевыряться. И ладно бы из ружей, а то ведь из автоматов! И где они, окаянные, их взяли? Тут по выражению няниного лица стало заметно, что она, сама того не понимая, только что сообщила Альберту что – то очень и очень важное… Попросив племянника на прощанье быть осторожней и осмотрительней, на рожон не лезть, няня Груня пошла в сарай за дымарём и роёвней, поскольку на крайнюю к лесу вишню с полчаса назад сел большущий пчелиный рой, вышедший из её самого успешного улья. Для начала она надрала с полена бересты и настругала тонкой берёзовой же лучины, потом подожгла в открытом дымаре кусок старой газеты и аккуратно стала запихивать туда только что приготовленные горючие материалы. Когда пламя зажило в металлическом цилиндре своей уверенной жизнью, в ход пошли высушенные куски специального древесного гриба, от запаха которого пчёлы теряли всякую волю и агрессию. Когда над дымарём поднялись клубы синего, приятно пахнущего дыма, няня Груня облачилась в плотную брезентовую рубаху, пчелиную маску, резиновые перчатки и, прихватив роёвню (этакий крупный кузовок с крышкой) и небольшой плотный веник для отряхивания пчёл, решительно двинулась к грозно гудящему рою. Работа с пчёлами всегда успокаивала её более всех иных занятий.

Захват роя на сей раз прошёл вполне удачно. Её жиганули всего две – три пчелы, ухитрившиеся – таки забраться под рубаху. Причём, несмотря на противное пчелиное жужжание, она ни на секунду не отвлеклась и не потеряла самообладания. Когда весь рой был перенесён в роевню, она извлекла из него матку и поместила её в аккуратный маточник, этакую мини-тюрьму для пчёл, после чего отправилась водворять оставшихся без предводителя пчёл восвояси. Но когда подошла к «успешному улью», услышала за забором на опушке странные картавящие голоса. «Английский»! – Вскоре поняла она, поставила роёвню на траву сада и прислушалась.

– Надо постучаться в дом, поговорить как с коллегой, – предлагал мужской голос. – Поверь, русские любят откровенные разговоры. Сослаться на местную скуку, предложить виски, позвать в гости. Он ведь, по нашим сведениям, сам собирается побывать у нас. Надо перехватить у него инициативу. Няня Груня говорила по-английски неважно, но понимала, как ни странно, вполне прилично. Такое бывает и весьма нередко.

– Но, Джимми, это может вызвать у него подозрение, – не соглашался женский голос, – особенно, если учесть шумиху, которая вот-вот должна начаться. Давай немного подождём, ну, хотя бы до завтра, а там будет видно…

– Нет, Сара, ты положительно не права. Завтра будет уже поздно! После этого няня Груня услышала приближающийся хруст сучьев и с некоторым испугом поняла, что в калитку вот-вот постучат. Тогда, не долго думая, она открыла роёвню и стала вытряхивать озлобленных насекомых в сторону калитки… За это время её ещё несколько раз кусали – то под рукава, а то и сквозь рубаху: видно, пчёлы дошли до полного исступления и уже не разбирали ни своих, ни чужих… И всё же няня Груня держала пчёл уже лет двадцать, а потому была терпеливой и привычной, а вот подошедшие к калитке… И в это время Альбертова тётка услышала душераздирающие вопли: «О, май Гот!», а затем сплошной «фак!».