Читать книгу Янки при дворе губернатора - Виктор Сбитнев - Страница 8

В лесничестве было душно и остро пахло всё той же геранью, которой были заставлены буквально все подоконники. Лесничий Иван Лаврентьевич Скозоб ещё не ушёл и сидел у себя в кабинете, «шаря» в стареньком запылённом компьютере. Увидев на пороге взопревшего Альберта, он вежливо кивнул ему на кожаный стул, угнездившийся сбоку от начальственного стола, прямо под фикусом. Ещё пару раз щёлкнув мышью, лесничий старательно изобразил полное внимание. И тогда Альберт, как ему показалось, очень спокойно заговорил:

– Простите, что так поздно, но я из областного «Курьера», заведую в нём отделом расследований. Поэтому, понимаете, хотел бы до поры оставаться в ваших краях незамеченным… На это Скозоб понимающе кивнул – дескать, чего ж не понять? – Так вот, – продолжал Альберт, – я сейчас чуть не сгорел в полутора верстах отсюда, в сосняке, где собирал шишки для тёткиного самовара… Агрофены Ямщиковой.

– А… няни Груни? Ну-ну, – неопределённо промычал Скозоб. – Где, говоришь, чуть не сгорел?

– В вашем сосняке. Там сейчас «пожарки» сигналят, – кивнул в сторону просеки Альберт…

– Это мы вызвали ещё в обед, да у них воды не было. Пока завелись, пока заправились… А в лес, тем более вечером, вы зря пошли. Туда нынче ходить запрещено, даже мы без острой нужды стараемся там не бывать. В это время на столе у лесничего кашлянула громкая связь, и какой-то косноязычный фальцет провизжал на весь кабинет:

– Лаврентич, Лаврентич! Возле вырубки горит… тридцать четвёртый квартал. Вроде, верховой сбили, а он, подлюга, в другую сторону повернул. Ветер-то сменился, как нарочно. Ты это… попроси, чтоб с вертушки глянули – чего там…

Лесничий нажал на столе кнопку и медленным скрипучим голосом назидательно проговорил в настольный аппарат:

– Огонь пошёл к болоту, по ветру. Там его и локализуем… Низовой хорошенько пролейте и дуйте потом на базу МЧС да водой заправьтесь на всяк случай. Всё, отбой. Так вы про пожары приехали писать? – Обратился Скозоб уже к Альберту.

– В общем, да, хотя меня в большей степени интересует интернат, дети, их безопасность. Да там, говорят, ещё какие-то американцы работают. Не они лес-то поджигают? – Альберт хитро глянул на Скозоба.

– Куда им?! – Покачал отрицательно головой лесничий. – Кишка у них тонка. Чуть дымком пахнуло, а они уже к моему вездеходу прибежали: везите, грят, нас к шоссе, а то сгорим по дороге. А у самих, между прочим, «форд» возле интерната парится.

– Ну и вы? – Вопросительно глянул Альберт.

– Ну, я успокоил, как мог, сказал, что всегда готов их вывезти, но пока в этом нет никакой необходимости. Опять же река их от боров отделяет. Занимайтесь, говорю, учебным процессом. А тут и не такое в 72-ом году было!

– Иван Лаврентьевич, а что вы в принципе о них думаете? – Спросил Альберт.

– А можно для ясности на ваше удостоверение глянуть? – Несколько напрягся лесничий. И Альберт подал ему через стол свою теснённую красную книжицу.

– Альберт Эдуардович Нидерквель, – вслух прочёл Скозоб. – Редактор отдела расследований. Областная общественно-политическая газета «Курьер». Так, так… Помню, года три назад один из ваших тут про нас такого понаписал: и лес мы вырубаем хищнически, и порубочные билеты продаём из-под полы, и посадкой не занимаемся. Правда, он с какой-то русской фамилией был… то ли Козлов, то ли Собакин?

– Может, Котов? – Вспомнил вдруг молодого коллегу Альберт.

– Во! Он самый, Котов. Вы его знаете? – В голосе лесничего послышалась откровенная подозрительность.

– Знал, – печально подтвердил догадку собеседника Альберт. – Только его нынче нет. Этот журналист с русской фамилией укатил в Израиль на ПМЖ.

– А вы, извиняюсь, туда не собираетесь? – В голосе Скозоба сквозили явно подстрекательские интонации.

– Да помилуйте, Иван Лаврентьич. Я – немец. Какой мне, на хрен, Израиль? А если бы куда и уехал, то лучше всего – в Прагу или в Карловы Вары. Я Чехию люблю, Австрию, в ту же Германию иногда езжу. Да и в Израиле неплохо… отдыхать. И Скозоб глянул на Альберта совсем иначе.

– Итак, что же я думаю про этих янки? – Лесничий задумчиво поскрёб подборок, проделал во рту пару круговых движений языком и буднично произнёс:

– Да, понимаешь, Альберт, не нравятся мне они. И не потому, что американцы, не потому, что сейчас вроде как у нас антиамериканская кампания на политическом дворе. Мне на это наплевать. У нас в лесу работает в основном суровый, даже грубый, но прямой, как корабельная сосна, народ. А эти, что твои осины… Мутные какие-то. Поговоришь с таким, а во рту – горечь. Поначалу все им вроде обрадовались, детишек они интернатских приветили. Это на фоне наших горьких пьяниц очень даже выигрышно смотрелось. Но потом весь этот привет, вся их первоначальная сердечность куда-то ушли, а вместо этого – подчёркнутая вежливость да кривые улыбки. Не уважают они нас и не любят. И по всему видно, что сосредоточены на каких-то своих проблемах. Разве что директор с завучем ими довольны, но это и понятно: в интернат то новые компьютеры привезут, то телевизоры, а то и станки для тамошней мастерской. Зря болтать не хочется, но говорят, что директор, к примеру, после их приезда стала жить на широкую ногу. Иномарку купила, новую баню построила, гараж, фабричных теплиц понатыкала штук пять, водокачка у неё появилась, спутниковый телефон с тарелкой… Да и мужик её пятизарядной «сайгой» обзавёлся, снегоходом… И всё как-то сразу, словно миллионы в лотерею выиграли. Ну, ты, чай, чуешь, куда я клоню? Альберт утвердительно склонил голову и глухо проговорил куда-то в сторону:

– Да я, в общем-то, уже слышал об этом. Но тоже как предположение, как подозрение в адрес интернатских руководителей. Хотя, знаете, без крышевания со стороны как минимум образовательного департамента никакие богатые америкосы здесь бы никогда не появились.

– Бывают здесь и эти… из обладминистрации. В интернате комната отдыха очень приличная. Тоже американцы оборудовали. С баром, с душем, с джакузи, с зимним садом… Выход у них там прямо к реке, к деревянному причалу, а возле него – лодки с водными велосипедами… А недавно и катер появился с навесной «Хондой» и два водных мотоцикла. А метрах в двухстах конюшня выросла, да ещё и с породистыми рысаками. Словом, отдыхать можно очень даже на уровне… В общем, и шашлыками пахнет, и коньяками, и лазеры у них по всей округе летают… А вы, что, про них написать хотите? Не позволят вам… Власть, она себя бережёт. А тут всё ж таки коррупцией попахивает.

– Если бы только это! Мало ли у нас коррупции! Понимаете, меня больше американцы интересуют, – пошёл на откровенность Альберт.

– Я тебе так скажу, Альберт Эдуардович, – и выражение лица у лесничего впервые стало предельно серьёзным. – Опасное это дело, очень опасное. Ты, главное, с головой в него не бухнись. Потеряешь её, голову-то. Я не пугаю. Нет. Тут учитель труда тоже пытался докопаться. Так, его в лесном озере нашли. Констатировали самоубийство. А какое к ляду самоубийство? Он и не пил вовсе, и в семье у него всё ладно было. Чего ради топиться то? И быстро его так закопали, а семью задобрили. После этого в интернате появились новые станки, на которые взяли специалиста из области. Он тоже на иномарке ездит и на местных смотрит, как солдат на вшей.

– Ладно, спасибо вам за совет. Спешить не будем. Вы бы мне, Иван Лаврентьевич, интервью дали про пожары. Я его в редакцию по Интернету скину, чтоб подольше здесь задержаться.

– А отчего ж не дать? – Скозоб хитро смотрел на Альберта, словно прикидывал скептически, что из этой задержки может получиться.