Читать книгу Ксения, которая скоро умрёт. Хроники Петербурга курильщика - Виталий Беспалов - Страница 8

Вчера было больно. То есть все последние недели я понимала, что угробила себя так, что дальше некуда, но вчера было действительно больно. Я не знала, что кости и легкие может ломить так сильно, что ты не можешь писать, читать и даже думать – только боль.

Таблетки, что мне выдали, помогли. Сегодня попробую продолжить.

В общем, я стою у школы и понимаю, что внутри родители Крис. С собой у меня лишь паспорт, пара кофт и 40 рублей. Нужно быстро придумать, куда и к кому идти.

Моим друзьям от шестнадцати до восемнадцати, и почти все живут с родителями. Без родаков только Илья «Маньяк» – он недавно снял однушку вместе со своей девкой (какой-то нервной готичкой из Петрозаводска). Как только он стал жить с ней, то стал избегать встреч со мной. Да и я не напрашивалась. Не вариант.

Надо подождать часик, когда все вернутся со школ домой, и можно нагрянуть к Насте «Вдове». Красивая высокая девушка из другой школы, в прошлом блондинка. Кто-то даже говорил, что она была влюблена в меня, до сих пор не знаю, правда ли.

«Крафт, пиздец…» – прошептала она через полтора часа на лестничной площадке. Я не решилась рассказать ей все, лишь то, что мы с Крис фоткались «по приколу», а ее родители это нашли и побежали к моей маме и в школу.

«Не, Крафт, тебе завтра в школу нельзя, – сказала она, а потом, немного подумав, добавила: – И послезавтра тоже».

Она знала, что меня и без того там хотят отпиздить пацаны с параллельного класса. Теперь же достанется точно.

Но что делать? Перевестись в другую школу за несколько месяцев до ЕГЭ не получится. Да и черт с ней, со школой, – где мне сегодня ночевать? Попросилась к Насте. Ее родители знали, что моя мать подбухивает, и легко поверили в историю, что она в загуле, побила меня и выставила из дома. Пустили переночевать на раскладушке при условии, что я завтра же вернусь домой: «Она проспится, ей станет стыдно, еще извиняться перед тобой будет…»

Сотовый у Крис был отключен – видимо, родители его забрали. К счастью, у Насти дома был интернет, я смогла зайти в аську со своего номера. Час ждала, когда Алена будет в онлайне. Просто хотела спросить у нее совет.

Я помню, что она ответила мне: «Велкам ту взрослая жизнь» и позвонила. Чтобы избежать расспросов Оли, вышла говорить на площадку. «Настреляй денег на билет до Питера, я тебя встречу, поживешь у меня, начнешь работать, все нормик будет», – весь разговор сводился к этому. Когда я попыталась возразить, что у меня на носу ЕГЭ, осталось совсем немного времени, чтобы окончить школу, то Алена рассмеялась: «На могилку тебе твой аттестат положим, когда тебя до смерти отпиздошат, да?»

Я всю ночь не могла уснуть. Думала, как так получилось, что еще пару лет назад я была тихим рыжим задротом, который чертил планы своего дома, а теперь я транссексуалка-готка, которая бросит все и сбежит в Питер. Было страшно решиться: я понимала, что меня будет искать милиция, в школе поднимут всех на уши, понимала, что я бросаю все и всех, кто у меня есть, и непонятно, что получу взамен…

Но что я могла сделать? Вернуться домой, упасть перед мамой на колени, чтобы она обрила меня наголо и успокоилась? Несколько дней пропустить школу, а потом прийти, надеясь, что все обо всем забыли? Выхода нет – найти 400 рублей на дорогу и сбежать.

Повезло: деньги одолжила Настя, у нее недавно был день рождения, и бабушки-дедушки надарили ей конвертиков с купюрами. Я сказала ей, что еду в Питер к друзьям по переписке, побуду там немного и вернусь. Поверила.

Мы вместе вышли «в школу» – Настя согласилась прогулять первый урок и проводить меня на вокзал. Идти было недалеко, но я хорошо помню эту дорогу. Я шла и обливалась холодным потом, боялась, что кто-то из нашей школы будет идти навстречу, заметит меня и изобьет. Повезло.

До поезда оставалось почти два часа, и я отпустила Настю: мне хотелось побыть одной. Она обняла меня и сказала что-то вроде: «Ты побудь там пару недель, может, месяц, да возвращайся». Я же понимала, что лучше буду бомжевать по подворотням Питера, но больше никогда не вернусь в Кондопогу. Было очень страшно, я физически ощущала, как волоски на моих руках поднимаются, как кончики пальцев трясутся, как пробирает холод, хотя на вокзале и было тепло.

Мама начала звонить мне после десяти, когда я уже сидела в поезде. От нее начали приходить эсэмэски: «Ты в школе, пиздюк?», «Домой иди!», «Хули ты так со мной?». Мне стало даже немного смешно: то есть вечером и ночью ее не интересовало, где я, а сейчас, видимо, протрезвев, в ней проснулась мать. Я выключила телефон. До Питера ехать девять часов. Легла на свою верхнюю боковушку и уснула.