Читать книгу Перекрестка поворот - Владимир Анатольевич Горбунов - Страница 5

Мобильник зло взвизгнул.

«Надо сменить звонок на что-нибудь бодрое, – подумал С. А., – марш армейский, например».

Он любил мажорную музыку, она его успокаивала.

– Слушаю.

Звонили из столицы.

– Ты что творишь? – раздраженно спросили его. – Мы как договаривались? Хочешь подставить?

– Я задание выполнил? Претензии есть?

На другом конце замолчали. С. А. слышал, как там, едва сдерживая гнев, тяжело дышали в трубку.

– Сработал чисто, – сказали наконец. – К этому никаких претензий. Записку и гильзы нашли. Все по плану. Только винтовку почему не бросил? Тебя же инструктировали!

– Еще пригодится, – ответил С. А., – сам знаешь.

– Тебе другую бы дали! – голос в трубке начинал закипать.

– Слушай, – оборвал С. А., – я вашу часть дела выполнил, не мешай закончить мою.

– Ладно, действуй по списку. После каждого дела, как и условились, оставляешь записки. До связи и…

– Что?

– Будь осторожней.

Марина смотрела на слегка надломленный нос, на упругие кудряшки волос, в которых только-только появилась седина, на красиво очерченный подбородок с ямочкой посередине, на истончившиеся бескровные губы, на длинные пальцы с коротко подстриженными ногтями и думала: «Неужели я любила этого человека? Неужели хотела доверить ему жизнь? Неужели надеялась быть счастливой с ним?»

– Будешь переводить, – перебил ее мысли Гера и поправил на безымянном пальце перстень с двумя крупными бриллиантами.

– Что? – насторожилась Марина.

– Разговор со старым знакомым.

– Каким?

– Рэнди.

– Нет. Меня это не касается, – Марина поднялась со стула. – Хватит, – она взяла сумочку и собралась уходить.

Гера скривился в усмешке, и от глаз, нервно вздрогнувших крыльев носа и заострившихся уголков губ разлетелись стрелами морщинки.

– Ошибаешься, – сказал он и кивнул стоявшему у дверей Боксеру. – Когда хватит, я тебе сам скажу.

Cкользящим шагом, никак не соответствовавшем мощной комплекции, Боксер подошел к Марине и, крепко схватив за плечи, усадил обратно. Она испуганно сжалась, ожидая удара, однако Боксер бить не стал, а неслышно отошел обратно к двери.

«Трудно даже сказать, – подумала Марина, – ненавижу ли я его теперь. После Боснии хотела, чтобы сдох. А теперь, когда расплата близка, даже и не знаю. Сволочь, конечно, гадина, мерзавец, жизнь растоптал, через ад провел, но грех на душу брать страшно».

– Что ты от меня хочешь? – спросила она.

– Ничего особенного, – ответил Гера. – Хочу, чтобы переводила.

– Полно девчонок, у которых английский не хуже, чем мой, – сказала она. – Секретарша твоя, например. Много слышала о ней.

Гера ухмыльнулся.

– Правильно, – сказал он. – Но сегодня нужна ты.

Он сделал паузу:

– Ленка тоже потребуется.

– Ты обещал ее не втягивать, – рассердилась Марина.

– Мало ли, что мы обещали друг другу, – опять усмехнулся Гера.

– Ты обещал оставить нас в покое, – не слушала его Марина.

– Было такое, – согласился он.

– Тогда зачем хочешь, чтобы я переводила?

– Расскажи про дочь, – велел он вместо ответа.

Марина замерла, тело напряглось, бунтующий взгляд потух.

– Не стесняйся, – подбодрил Гера. – Все свои.

– Ломка, – сказала Марина. – Уже вторая.

– Ломка, – не отрывал взгляд Гера, – кумар, харево, долбежка.

Марина сжала пальцы в кулаки, потом разжала и сцепила в замок так сильно, что они побелели.

– Давай, – подтолкнул Гера. – «Колотун» бьет?

– Да, – ответила Марина. – Морозит и рвота.

Гера понимающе кивнул.

– Заперла дома, – уставившись в пол, сказала Марина. – Не пускаю к телефону. Слежу за каждым шагом.

– А кто теперь с ней? – спросил Гера.

– Мой друг.

– Говновоз?

– Степан Алексеевич.

«Как он все рассчитал, – подумала она. – А ведь не хотела, но С. А. убедил, что надо быть с ними в тесном контакте, точно знать передвижения, привычки, время. Ему виднее. Специалист. Винтовку достал. В теперешние времена можно хоть танк добыть, а эту – трудно. Всем понятно, зачем».

Теперь она у них есть, и оптический прицел, тоже особый, только для этой винтовки годный, и «снайперские» патроны, у которых пуля со стальным наконечником. С. А. объяснил, что могут и обычные подойти, но специальные будут надежнее.

– Ленка дозу просит, да? – откинулся в кресле Гера, не переставая улыбаться, словно разговор о мучениях Марининой дочери доставлял ему удовольствие.

– Просит, – ответила она.

– А мама облегчить страдания не хочет?

Марина расцепила пальцы и положила руки на стол. По правому предплечью через запястье на тыльную сторону кисти вился узор татуировки. Гера скосил на рисунок глаза и презрительно ухмыльнулся.

– Найдутся добрые люди, – продолжал он, – сжалятся.

– Ты этого не сделаешь! – Марина вскочила, но подоспевший Боксер рывком усадил ее обратно.

– В общем, так, – посерьезнел Гера, – ты помогаешь мне, а я гарантирую, что твоя дрянь будет чистой.

– Не смей называть ее дрянью! – взвилась Марина. – Она – тебе дочь.

– Ты сама знаешь, какая она мне дочь, – усмехнулся Гера.

– Справимся без помощников, – решительно сказала Марина.

– Хочешь потерять ее? – угрожающе подался вперед Гера.

Марина знала, что, если он захочет, она никогда не увидит дочь.

– Не хочу.

– В таком случае, – сказал Гера, – я забираю Ленку к себе, пока не закончим дела.

– Какие дела? – насторожилась Марина.

– Увидишь.

Гера достал золотой портсигар, прикурил сигариллу от настольной зажигалки и с удовольствием затянулся.

– Сколько надо, чтобы она стала чистой? – спросил он.

– Ломка до недели, – ответила Марина. – Даже дольше.

– А потом?

Марина провела ладонью по лбу, точно обтирая невидимый пот:

– Самое трудное. Ремиссия шесть месяцев. Устойчивая – год.

– А чтобы совсем-совсем?

– Не меньше трех лет.

– Отлично, – продолжал улыбаться Гера. – Будет как стеклышко.

Марина недоверчиво смотрела на него.

– Даю слово, – сказал Гера.

– Что от меня? – спросила Марина.

– Для начала переводить, – ответил он. – Дальше – увидим.

– А если откажусь?

– Тогда, – пожал плечами Гера, – твоя девочка осчастливится.

Марина отвернулась и уставилась на большую фотографию, висевшую около окна. Южное море во всю ширь окрашивалось всполохами тропического заката. Небо, бархатистое и мягкое, обнимало его, словно руками. Маленький остров сонно дрейфовал в ночь.

– Скоро мой будет, – перехватил ее взгляд Гера. – Искейп-айлэнд10 называется.

– Ты дашь нам уехать? – Марина в упор посмотрела на Геру.

– Не просто дам, – кивнул он в знак согласия, – поспособствую.

Марина вновь взглянула с подозрением.

– И больше не появишься в нашей жизни?

– От тебя зависит.

Гера посмотрел на часы и повернул кресло к монитору компьютера. Открыл «Скайп» и кликнул мышкой. Подумав секунду, компьютер объявил, что соединяет с абонентом.

Из колонок потянулись долгие гудки.

– Садись ближе, – велел он Марине. – Сейчас ответит.

Она не двинулась. Гера оторвался от экрана и вопросительно взглянул на нее. Потом улыбнулся и поманил пальцем:

– У тебя нет выбора.

Сзади к Марине подошел Боксер. Она слышала его дыхание, чувствовала тяжелую силу и безжалостную решимость сделать все, что велит хозяин.

Поднялась, обошла стол и села перед компьютером.

Звонки прервались:

– Хай, – сказал Гера. – Ытыз ми11.

Он повернулся к Марине и дал знак, что дальше переводить будет она.

– Evening12, – ответили с той стороны.

Гера сразу приступил к делу и сказал, что большая партия товара намечается в мае.

Марина перевела.

– Who’s that? – послышалось из динамиков. – Marina?13

Гера усмехнулся. Марина прикусила губу.

– Hi, doll! How are you doing?14

Точно в черно-белом фильме, замелькали кадры из прошлого.

Бесконечная двухполосная дорога. По ней снуют помятые, давно немытые иномарки и выкрашенные в белое броневики ООН. За пыльными окнами микроавтобуса унылые домики, одноэтажные и серые. Девчонки-спутницы притихли, а по-солдатски стриженный серб, сопровождавший от самой границы, спал, уронив голову на грудь. По обочинам – вереница деревьев, черных от постоянных дождей.

…Губастый Бодомир говорил, что их оптовая цена шесть тысяч марок, и вернуть деньги они должны с процентом. Девчонки требовали назад паспорта и грозились: «…сада позвати полицију». Бодомир кивал на брата в полицейской форме, которому наливали ракию за стойкой. Девчонки плакали, просили, путались в русском и сербском: «Молим вас! Пожалуйста! Православна братиа…» Бодомир хохотал и звал парней, чтобы показали, как девчонки будут отрабатывать. Парни равнодушно задирали им юбки и пристраивались сзади.

…Оранжевая «градска» библиотека, похожая на торт. Предел мечтаний. Там она не «курва» и не «пичка» стоимостью в сто марок за ночь.

…Солдаты ООН: американцы, чехи, французы, русские. «Хай, долл!» «Уралы», БТРы, разбитые дома, кубрики на постах. И этот мальчик Рэнди с вертолетной базы. Чистенький, пахнущий шампунем и заморскими сигаретами. Он выкупил ее, когда Бодомир собирался перепродать девчонок в Италию.

– Так что по товару? – перевела Марина.

– I have buyers, – ответил Рэнди. – But terms’ve changed15.

Гера многозначительно посмотрел на Боксера, словно говоря глазами, что худшие предположения оправдываются.

– Что именно? – спросил Гера.

– Discount, – ответил Рэнди. – I wanna thirty percent off16.

Гера наморщил лоб, ушел в себя и выдержал паузу.

– Hello? – сказали с той стороны. – Are you still there?17

– Думаю, – ответил Гера. – Мне кажется, ты загнул.

– Chinks pay18, – уверенно сказал Рэнди.

– А качество? – вспыхнул Гера. – Я тебе белых пришлю.

– Ghera, – сказал Рэнди, – you’re a novice here. Besides, cops’re a real pain in the ass now, risks’re shooting up, the guides’ve raised the stakes. Plus, other expenditures. I hafta pay them as well19.

– В мае, – сказал Гера, – у меня будет не просто товар.

– What exactly?20

– Большая партия. Свежак такой, что пальчики оближешь.

– Okey…

Наступила пауза.

– Я прошу по десять кусков за каждую, – наступал Гера. – Твой покупатель наварит стольник за год.

Опять молчание.

– Подумай, у меня ведь и другие желающие найдутся.

– Don’t bluff, – засмеялся Рэнди. – You’re put the screws in Europe, I know21.

Гера стиснул зубы и на его скулах вздулись желваки.

– Thirty percent discount firm, – уверенно сказал Рэнди. – I have some interested folks22.

– Фак ю офф23, – сквозь зубы процедил Гера.

– Screw you24, – со смехом ответил Рэнди.

Гера отключил «Скайп» и посидел некоторое время в раздумье, уставившись на Маринины колени. Она невольно свела их плотнее.

– А ты ничего, – скривился он в улыбке. – Держишься.

Марина cъежилась.

– Спишь с говновозом?

– Его зовут Степан Алексеевич, – сглотнув, сказала Марина.

Гера зло стрельнул взглядом:

– Не противно со стариком?

– Он не старик, – возразила Марина. – Ему всего пятьдесят два.

– Тебе виднее, – сказал Гера. Губы его сжались в бледные жгуты, и он опять задумался.

Марина встретила С. А. девять лет назад в Боснии.

Рэнди, служивший программистом в штабе вертолетной базы, возвращался в Штаты. Его контракт заканчивался. Перед самым отъездом, выкупив Марину у Бодомира, он поселил ее в маленькой гостинице и каждый вечер приходил к ней со службы.

Она забирала волосы в тугой хвостик на затылке и встречала его в платье, которое купила на местной толкучке. Там ее принимали за жену-американку, приехавшую навестить мужа на службе в Европе. Они с Рэнди смеялись над навязчивыми торговцами и держались за руки. Он, теперь всегда трезвый и подтянутый, поминутно краснел и отводил глаза. Марина вне бара, без развратного грима и откровенного бикини вызывала в нем робость.

Выкупая девушку, Рэнди проявил удивительные способности. Он не только выторговал ее дешевле, чем Бодомир запрашивал, но еще и паспорт забрал. Поскольку виза была безвозвратно просрочена, Рэнди помог получить временную, чтобы Марине без помех удалось выбраться из страны. Путь домой предстоял долгий и совсем небезопасный.

– Лучше, если поедешь с мужчиной, – говорил Рэнди. – Так надежнее. И… – добавлял: – Мне спокойнее.

Он обещал найти сопровождающего, лучше русского, который бы тоже возвращался домой. Поиски затягивались, и Марина нервничала. Она боялась, что Рэнди передумает и перепродаст ее. Такие случаи были не редкостью. Но однажды, придя со службы, Рэнди сказал, что нашел человека, с которым она может уехать.

Им оказался бывший сержант из Французского иностранного легиона, с которым сослуживец Рэнди встречался в Руанде.

– Сегодня познакомимся, – сказал Рэнди. – Собирайся.

Они отправились в соседний бар. Пока Рэнди заказывал выпивку, Марина огляделась. Полутемный зал был забит посетителями, в основном военными-миротворцами и молодыми женщинами, переходившими от одного столика к другому. На сцене играл здоровенный негр-пианист.

Не успели они выпить по первой, как в бар прибежал солдат с базы и прямиком направился к Рэнди. Они отошли в сторону, пошептались немного, а потом Рэнди сказал, что ему надо срочно уйти, но через час он вернется.

– Как же встреча? – растерялась Марина.

– Подожди.

Оставшись одна, Марина допила свой «Бифитер» с тоником, заказала еще один и стала пристальнее рассматривать публику.

За столом чуть поодаль от стойки сидели подвыпившие французы. Марина сразу узнала легионеров по нашивкам с золотистой лилией. Вместе с ними выпивал бородатый мужчина, одетый в спортивный костюм и лыжную шапочку. Ему было чуть за сорок. Сутулый, молчаливый, с большими сильными руками. Французы называли его Стефан, обнимали, чокались и хлопали по спине. Стефан благодарил и тоже поднимал тост за воинское братство и дружбу.

– Honneur et Fidélité! – французы звонко ударялись стаканами. – Честь и верность!

«Приеду домой, – подумала Марина, – обязательно французский выучу. Только бы выбраться».

Стефан время от времени поглядывал на нее, а увидев татуировку на правой руке, стал смотреть неотрывно.

Улучив момент, когда французы заспорили о чем-то своем, он подошел к Марине и поздоровался по-русски.

Онемев от неожиданности, она не знала, что сказать. Судя по давно не стриженой бороде и длинным волосам, выбивавшимся из-под вязаной шапочки, Стефан не был переодетым русским десантником из UNPROFOR25.

«Может, торговец, – подумала она, – типа Лехи, который наплел про классную работу в Европе, где запросто можно сделать две штуки марок в месяц».

Жизнь в то время была совершенно беспросветной: почти никакой работы, угрозы Геры, полная безнадега. Вот и решилась. По пути подхватили еще нескольких девчонок. Чтобы пройти без задержек границу, Леха забрал паспорта. Однако, добравшись до Югославии, исчез, продав ихт местному «пимпу»26.

– Красивая татуировка, – кивнул Стефан на руку Марины. – У Бодомира делала?

Марина вздрогнула и натянула рукав свитерка до самых кончиков пальцев. Такие татуировки выбивал девчонкам сын Бодомира. Клеймил, говорил он, смеясь, и высчитывал по сто марок за работу.

– Не бойся, – успокоил Стефан. – Я не из них.

Он положил перед Мариной фотографию с полицейской маркировкой. На ней мертвая девушка лежала на земле с широко раскинутыми руками. По ее правому предплечью и кисти вилась ажурная татуировка.

– Не встречала? – спросил Стефан.

– Нет, – покачала головой Марина. – У Бодомира много баров.

Она слышала, что некоторых девчонок перед тем, как предоставить клиентам, специально готовили. Насиловали, били, заставляли подчиняться любому желанию покупателя. Ходили даже слухи, что на тех, кто сопротивлялся, натравливали обученных стаффордширов-насильников, а особенно упертых просто убивали.

– Меня Степаном Алексеевичем зовут, – протянул руку бородач. – Можно просто С. А. Домой, полагаю, вместе поедем, – говорил он, по-южному смягчая согластные.

Марина спросила про девушку, и С. А. посуровел.

– Дочка, – сказал он и поделился своей нехитрой историей.

Развелся, дочь осталась с матерью, переписывались, иногда встречались. Случайно узнал, что жена погибла в автомобильной аварии, а восемнадцатилетняя дочь стала жить самостоятельно. Пытался связаться, но выяснил, что девчонка подалась на заработки в Боснию. Приехал разыскивать.

В середине разговора вернулся Рэнди и поздоровался со Стефаном за руку.

Через неделю Рэнди уехал, оставив немного денег на дорогу. За два года у Бодомира Марина ничего не заработала, впрочем, была рада, что вообще осталась цела. Так повезло не всем.

Прощание вышло коротким. Поцеловал в щеку, точно сестру, и ушел.

Днем С. А. принес в номер рюкзак и положил на стол билеты до Будапешта. Поезд отходил утром следующего дня.

– Оттуда – домой, – сказал он.

Сославшись на то, что ему надо закончить дела, С. А. ушел.

Вечером по местному телевидению сообщили, что на въезде в город подорвалась на фугасе полицейская машина. Все, находящиеся в ней, погибли. В кадре показали служебные фотографии офицеров, а еще вдов и оставшихся сиротами детей. На одном из снимков Марина узнала брата Бодомира.

В тот же вечер бар самого Бодомира и несколько других, стоявших рядом, сгорели дотла. Говорили, что посетителям и девушкам удалось спастись, а вот Бодомиру – нет. Сгорел заживо. По этому делу оказалось несколько задержанных.

Ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня С. А. не появился. Марина открыла его рюкзак, но не нашла там ничего интересного, кроме небольшой суммы наличных и нескольких фотографий.

На одной из них, черно-белой, слегка примятой, была смешливая девчушка с ямочками на щеках и двумя выпавшими спереди зубами. На другой, уже цветной, та же самая девчушка, но только намного старше. На обратной стороне: Папе в далекое Никуда. Я уже такая. Катя.

Два снимка были военными. На первом С. А., загорелый и улыбчивый, стоял в светлой военной форме с красными эполетами. На втором, совсем свежем, он, небритый, в лыжной шапочке и короткой шинели с повязанной на плече белой тряпкой сидел на корточках перед костерком. Рядом стояла прислоненная к дереву винтовка с оптическим прицелом. Внизу – короткая подпись на сербском: «Белые волки».

– Зарегишься на сайте знакомств под своим именем, – вывел Марину из задумчивости Гера.

– Зачем? – удивилась она.

– Чтобы Жеку Дубровина найти, – ответил Гера. – Помнишь такого?

– Но он же погиб? – Марина с недоумением смотрела на Геру.

– Не совсем, видать, погиб, – ответил Гера.

– Как это? Ты же сам говорил! – Марина не отрывала от него глаз.

– Теперь это не имеет значения. Его зовут Джек Оуквуд. Он живет в Канаде.

Марина облокотилась на стол, сжала руками голову:

– Значит, он жив.

– Живее не бывает и, кстати, скоро тебя увидит, – Гера затушил окурок в пепельнице и достал новую сигариллу. – Рэнди поможет.

– Зачем? – настороженно спросила Марина.

– Объясню позже, – ответил Гера, затем повернулся к Боксеру и распорядился:

– Забери Ленку. Устроишь на даче в комнате с решетками.

Боксер послушно кивнул.

– Ребят возьми. Пусть поговорят с говновозом. Не нравится он мне.