Читать книгу Прометей - Владимир Гелиевич Хохлов - Страница 3

Сержант Билл Хопкинс почувствовал в мягкой, ватной темноте ослепительную точку боли. Эта точка стремительно начала расти, охватывая все новые области его головы, путая редкие, ничего незначащие мысли и звенящую тишину. Когда тупая пульсирующая боль добралась до его глазных яблок, он различил свет, красный свет, полный темно-фиолетовых пятен.

Он вспомнил, что у него есть глаза и попробовал открыть их. И сразу увидел, где- то вверху, лицо демона. Кроваво-красная маска с выкаченными глазами. Демон что- то кричал ему, при этом беспрерывно поворачиваясь и стреляя из своей винтовки. Он вспомнил имя этого нечистого духа. Его звали Джон Мэнсон. Второй номер в минометном расчете, которым командовал Билл. Память возвращалась к нему толчками, память приходила вместе с болью. И он вспомнил все, что было до того, когда вспухшие взрывы из песка вперемежку со всполохами огня пожрали грузовик, их смену в нем, и несколько минометных позиций.

Сержант вспомнил, что он в Ираке. Тонкая грань войны и хрупкого мира была уже надломлена, и богатые саудиты почти в открытую снабжали армию «борцов за свободу и религию» деньгами. Деньги превращались в оружие, в живую силу, в настоящую армию фанатиков, и именно фанатизм этих людей сводил к нулю все усилия ребят из Вашингтона с большими звездами на погонах. Подобное начинало напоминать Вьетнам…

Все эти мысли появились в голове сержанта, как только в поле его зрения попала голова капрала Хендрикса. Бледное, с легкой синевой обескровливания лицо, почему- то чистое в этой адской пыли, и аккуратный срез, из которого торчали красные нити артерий, вся остальная часть капрала – отсутствовала. Так странно, никаких чувств, лишь мысли о долбанной параллели между Ираком и Вьетнамом и мысли о том, что Хендрикс, этот умник, бывший курсант неудачник из «Военной академии береговой охраны», наконец- то заткнулся со своим дерьмом о политике и политиках, которое он ушатами выливал на сослуживцев.

Что- то чувствительно ударило его по плечу, немедленно отозвавшись фейерверком боли в голове.

– Сержант! Сержант! Тащи сюда свою задницу, если не хочешь подохнуть в ближайшее время! – первые слова, которые дошли до сознания Билла.

Мыча что-то нечленораздельное, сержант морской пехоты Билл Хопкинс с трудом подняв винтовку, влез на бруствер и сквозь красные круги в глазах разглядел бывшую позицию.

Развороченные мешки с песком и искореженная труба миномета являли собой жалкое зрелище, некое кровавое месиво, отдаленно напоминающее человеческое тело без головы было идентифицировано сержантом как останки капрала Хендрикса, голову которого он видел на дне воронки, где недавно и сам пребывал в полном беспамятстве.

Сержант с трудом подполз к изрыгающему проклятия Мэнсону и спросил хриплым голосом:

–Где лейтенант?

–А, черт его знает, где эта задница в погонах – прокричал ему в лицо Мэнсон, и тут же развернувшись, остервенело начал стрелять короткими очередями через шоссе, прямо в полосу дыма на той стороне дороги. Стреляя, он словно молитву повторял одно единственное слово: – Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо…!

Смрад, в котором перемешались запахи горящей резины, горящего топлива, разлитого по дороге, и горящей плоти, застилал все вокруг, заставлял слезиться глаза. Не осталось ничего от той тишины раннего утра пустыни, от сонной умиротворенности, которая была порвана в клочья боем, будто дряхлый парус древнего судна внезапно налетевшим ураганом.

Туман в голове рассеялся достаточно, чтобы Билл Хопкинс несколькими резкими движениями отполз на три локтя влево от Менсона и стал лихорадочно разгребать песок, наспех готовя временную огневую позицию. Через пару минут он спустился на полметра вниз по склону и перевернувшись на спину нащупал фляжку, одним движением отстегнул ее от пояса встряхнув перед лицом, скорее почувствовал, чем услышал, что там булькает еще как минимум кварта воды. Свинтив крышку, он смочил растрескавшиеся губы и сделал небольшой глоток воды, хотя организм кричал, молил о влаге. Теплая жидкость только подстегнула желание сделать еще один глоток, но Билл убрал флягу обратно на пояс. Нащупав подсумок с обоймой патронов, он вынул запасной магазин и постучал по каске. Привычным движением Билл вставил магазин в винтовку. Резко выдохнув и поморщившись от звенящей боли в голове, он вновь перевернулся на живот и поработав локтями очутился на гребне бархана в своей хлипкой огневой позиции.

Песок небольшими фонтанчиками поднялся всего в паре ярдов от головы сержанта, но Билл был хорошим бойцом и трех – четырех секунд ему хватило на то, чтобы оценить позицию неприятеля. Они с Менсоном были выше, и это было хорошо. Горевший грузовик еще не весь был охвачен огнем. Задняя часть представляла для стрелявшего перспективную огневую позицию, хотя сам стрелявший находился метрах в пяти от грузовика. Если он клюнет, на грузовик, значит боец неопытный, и следуя этой логике у них с Мэнсоном появляются шансы выжить, хотя противник и превосходил в численности.

Хопкинс резко приподнял голову и так же резко опустил, успев увидеть, что под задним колесом горевшего грузовика появилась то, чего там ранее не было – неясные очертания фигуры стрелка. Волчий оскал заиграл на губах сержанта. Рука передвинулась к спусковому крючку подствольного гранатомета. Хопкинс точно знал под каким углом поднять винтовку в направлении грузовика… Сухой выстрел «подствольника» и граната устремилась навстречу своей цели. Сержант не стал ждать результата. Он перекатился на пару метров в сторону и вновь высунулся из-за гребня бархана. Новая оценка ситуации, короткая очередь, смена позиции, и вновь следующий ход противника угадан. Граната летит по направлению к валуну, обещавшему укрыть стрелка. Взрыв, дикий предсмертный крик … и обещание осталось не выполненным…

– Давай сержант, надерем им задницу! -Крик Мэнсона неожиданно взбадривает Билла, и он кричит нечеловеческим криком посылая длинную очередь вдогонку безликой фигуре в грязно-сером развевающемся одеянии, по верх которого была одета армейская «разгрузка». Стремившейся укрыться в кювете человек вскинул руки, и на мгновении застыл, подняв глаза к небу, налетевший дым скрыл его, а когда рассеялся человек лежал на земле, смотря в небо ничего невидящими более глазами.

Винтовочных выстрелов слышно больше не было, лишь одинокие очереди пулемета вспарывали сухой воздух пустыни. Мельком взглянув на Мэнсона, сержант Хопкинс заметил его улыбку, больше похожую на оскал.

–Надерем задницу? – говоришь? – Билл прислушался к шорохам пустыни, к потрескиванию горящих остовов машин…, – он близко, где-то совсем близко, хорошо, что слух после взрыва восстанавливается…. Сержант не понял, то ли он сказал это, то ли подумал. Высунув голову, Хопкинс моментально навлек на себя огонь. Одинокое стаккато пулемета говорило, что стрелков кроме этого, больше не осталось. Перекатившись он выстрелил из подствольника на звук, и дождавшись разрыва гранаты, стал стрелять длинными очередями с колена. Спустя несколько секунд все было кончено….

Хопкинс внимательно осмотрелся и устало забросив за плечо винтовку, побрел по направлению к капралу Мэнсону.

Мэнсон по-прежнему улыбался, слегка прикрыв глаза, а чуть выше глаз, прямо в центре лба, чернела запекшейся по краям кровью, аккуратная дырка…

–Дерьмо…

Билл тяжело опустился на песок, еще достаточно прохладный, но уже начинающий впитывать дневную жару, и посмотрел вдоль дороги на север. Там всего лишь в семи милях был город, там была база и оттуда скоро придет помощь.

Армейская рация была исправна, хотя корпус немного деформирован взрывом. Хопкинс умел пользоваться многими типами устройств связи, включая спутниковые телефоны и другие специфические средства коммуникации. Ему были известны позывные базы, но сейчас на частотах, которые он нервно менял были лишь странные помехи, сквозь которые иногда можно было слышать отрывистые боевые команды, крики и ругань. Один раз ему удалось поймать сообщение о массированной атаке группы террористов, на какой-то там центр, после этого – только треск атмосферных помех.

Сидя в воронке от взрыва и возясь с рацией, сержант вдруг заметил, что песок на противоположном склоне стал ослепительно белым, таким, что Хопкинс рефлекторно зажмурился. А когда он открыл глаза и вскочил на ноги, то понял – помощи уже не будет. В той стороне, где был город, поднималось грибовидное облако.