Читать книгу Большой облом - Владимир Хачатуров - Страница 19

Удивительно как много может успеть сделать человек, если делать ему нечего. Взять хотя бы того же Игоря Сурова, доставившего столько хлопот стольким серьезным людям. Покинув утром свою притомившуюся от восторгов упоенья подружку, он успел и с морем в душевном одиночестве пообщаться, побродив у кромки прибоя пред лицом беспредельности, и в японском ресторанчике для автомотолюбителей сырой рыбки под горчичным соусом отведать, и Аллею Нищих в Парке Артемиды навестить, раскошелиться в ответ на впечатляющую мольбу («Ах, подайте мне чего-нибудь на пропитание души и исполнение заветных желаний сирого сердца!»), и в адресное бюро безрезультатно смотаться, и от доходчивого плаката («А ты записался в тайные осведомители муниципальной полиции?!») слегка прибалдеть, и в гостинице своей отметиться, и даже с одной милашкой, чья выпяченная грудь вредила зрению, туманила мозг и лишала гибкости голосовые связки, не только близко познакомиться, но и накоротке в ближайшем отельчике поякшаться (лакомые губки, мраморные зубки, кудряшки с рыжинкой, чулочки с резинкой, и ноги, ноги, ноги… очень много ног, хотя с виду их всего две: левая и правая).

Оставшееся до назначенного свидания время Игорь посвятил осмотру городского пляжа, представлявшего собой витрину всего лучшего, чем располагал на сегодняшний день Южноморск по части филея. Речь, само собой, не о рыхлых животах и отвислых задах безвольных лиц обоего пола, на коих почиет проклятие Божие, но о физически привлекательных особях: о стройных девушках и атлетических мальчиках с приветливой улыбкой (одной на всех), всегда готовых к неформальному общению где-нибудь в уединенном месте в горизонтальном положении. Словом, о тех, кого питающая слабость к крылатым выражениям и знаменитым изречениям мэрия и имела в виду, украсив пляж громадным щитом с убедительной цитатой: «Нет на свете прекрасней одежки, чем сочность бюста и загорелость ножки!» Приятно отметить, что появление Игоря в их обществе, или лучше сказать, на их фоне, не прошло незамеченным. Он удостоился восьми обворожительных улыбок от трех старлеток, двух подмигиваний от волейболисток и аж пяти многозначительных взглядов, сопровождавшихся многообещающими облизываниями губ, от четырех пикантных дамочек, из коих две умудрились отсемафорить о своих чувствах в присутствии своих упитанных кавалеров, воспринявших эти знаки внимания на собственный, судя по всему, довольно внушительный счет…

Ровно в час пополудни Игорь, одетый по пляжному в шорты, майечку и тапочки, пил каппуччино в условленном кафе «Бриз», – небольшом двухэтажном строении с флорентийской навесной крышей и внутренним двориком, где в мелководном бассейнчике, окруженном столиками, дремали экзотические рыбки-пираньи. Столики были расставлены тесно, поэтому Игорь, сидя в одиночестве, одиноким себя не чувствовал. Слева два бородатых закадычных любовника в пляжных халатах препирались из-за избытка калорий в крабовом салате. Справа три кумушки средних лет, облаченные в какие-то декольтированные полупрозрачные хламиды, обменивались впечатлениями о первых днях своего пребывания на море. Сзади, замаскированная густой листвой платанов, тарелка перемежала шлягеры о вреде холявы с рекламными объявлениями следующего примерно содержания: «Питательно-развлекательное заведение «Римские Бани» предлагает всем желающим оттянуться по полной патрицианской программе. Шикарные обеды из двадцати четырех блюд, перворазрядное обслуживание, роскошный персонал, экзотические танцы, аттические мистерии, живая кифарная музыка, философские диспуты в духе Сократа и Эпикура, гладиаторские бои с мордобоем, общий плач, хоровое пение, дикое похмелье с попытками суицида. Принимаются коллективные заявки».

– Да, кучеряво живут, – прокомментировала одна из дам, что справа, – впечатляющая матрона с монументальной грудью и обильно накрашенным ртом.

– Кучеряво – не то слово! – поддержала тему вторая, благоухавшая кремом для загара. – Вчера слышу, во дворе моя хозяйка муженьку своему заявляет: «Эх, Вася, что-то улиток садовых под шампань захотелось». А на часах уже, между прочим, почти полночь…

– А Вася что?

– А что Вася? Вася зевает, интересуется, к Максу махнем или на дом закажем. Представляете?

– Хороший мужик – Вася, – не отрываясь от газеты, заявляет третья дамочка.

– А чего ему не быть хорошим? У местных ведь все в кредит. У каждого по нескольку кредитных карточек. Гуляй – не хочу…

– Ты нарочно ешь все калорийное, чтобы потолстеть. Ты хочешь, чтоб я тебя разлюбил, любимый? Ты этого добиваешься? – достает тем временем один бородатик другого.

– Ну что ты несешь! Как ты мог такое обо мне подумать, противный! – безнадежно оправдывается другой.

– Ассоциация сексуальных демонов и одалисок объявляет конкурс на замещение следующих вакантных должностей на общественных началах, – попыталась вписаться в тему незримая тарелка. – Первый заместитель старшего исчадия…

– Вот кто-нибудь из этих исчадий и подался в маньяки, – решила одна из дамочек. – Еще хорошо не убивает, тяжкими побоями обходится…

– Сами, дуры, в побоях виноваты, – подхватила вторая. – Ведь видят – маньяк, так чего, спрашивается, сопротивляются!

– У него же на лбу не написано, что он маньяк, – возразила первая, если не более отзывчивая, то, по крайней мере, более приверженная логике вообразимых обстоятельств. – Мужик, наверное, как мужик. Только пристает. Ну, они и ломаются, цену набивают. Кто же сразу соглашается…

– Все равно дуры! – стоит на своем вторая. – Он ведь не на людях пристает, а где-нибудь в тихом темном местечке, так что нечего выпендриваться, не перед кем…

– Аа! – соображает первая, – это ты о том, что вдосталь и без греха?..

– Но это ведь морепродукт, а не поросенок, – продолжает оправдываться бородач, не решаясь приступить к своему крамольному салату, обильно политому жирной сметаной, которую просвещенное человечество давным-давно отправило на свалку истории, что, собственно, и подтверждает реакция его партнера, с аппетитом уплетающего тертую брюкву, сбрызнутую соевым маслом.

– Милый, это же не еда, а бактериологическое оружие! Твоя сметана убивает все микроэлементы в этом крабе… Скажи, чтоб заменили майонезом, – в нем хоть и есть вредные яйца, зато основа у него здоровая, растительная…

– Ой, – кривится милый, – только не майонез, только не майонез!..

– Привет! Сигареткой угостишь?

Игорь поднял удивленные глаза. Перед ним стояла одна из тех псевдобольстительных квазикрасавиц, фотографии которых обожают публиковать мужские журналы. Податливая ухоженная плоть, угловатые округлости, костлявые конечности, глупые глаза и силиконовые груди размером с волейбольный мяч каждая. Самое волнующее в них – загар. Ровный, абрикосовый, питательный…

– Присаживайтесь, – улыбается Игорь, глядя на все эти чудеса изысканного вкуса. – Сейчас закурим… Официант!.. Вы какие предпочитаете?

– Не ваше дело! – отрезает девица и, презрительно фыркнув, удаляется прочь.

– К вашим услугам, – подскакивает официант.

– У вас есть сигареты «Не ваше дело»?

– К сожалению, у нас только «Наша марка»?

– Пошлите вон той высокой девушке в бикини один блок вашей марки.

Девушка тем временем покидает дворик с такой стремительностью, что опытному официанту становится ясно: во внутренних покоях заведения эта особа не задержится.

– Чтобы установить место проживания этой барышни, нам придется обратиться в детективное агентство, сударь, – объясняет официант. – В этом случае блок «Нашей марки» обойдется вам раз в пятьдесят дороже…

– Сколько?

– Секундочку. – Официант достает свой калькулятор и что-то с чем-то перемножает.

– Двести шестьдесят восемь долларов девяносто пять центов, не считая муниципального налога и, разумеется, чаевых…

– Действуйте!

– Слушаюсь и повинуюсь, – щелкает каблуками официант и, отойдя в сторонку, извлекает из нагрудного кармана своей белой форменной тужурки сотовый телефон.

– Алло? Агентство Аникеева? Это опять из «Бриза» беспокоят…

Игорь взглянул на часы: почти половина второго. Где же эта Оленька прохлаждается? Неужели в постели?

– «Наша марка» – это сорт какао, – говорит монументальная дама, ни к кому вроде бы не обращаясь, но достаточно громко, чтобы привлечь внимание бедного молодого человека, поддавшегося на бесхитростную уловку алчного халдея.

– Странная девица, – счел необходимым сменить тему любитель жирностей и сальностей. – Ты заметил, любимый? Она даже не присела. Хм, закурить зашла…

– Милый, ты меня огорчаешь! С каких это пор ты стал обращать внимание на девушек? Тем более такого пошиба. Фи…

– О Господи! Я на ситуацию обратил внимание, а не на девушку…

– Какое тебе дело до чужих ситуаций? Да, может, у них пароль такой: дай закурить. Отзыв: накося-выкуси.

– А вот уже просто пошло. Это ты нарочно, чтобы мне тошно стало и я не смог бы скушать моего крабика…

– Да подавись ты своим крабиком! – не сладил с нервами поборник здоровой пищи, и одним резким движением переместил салат из салатницы на бородатую физиономию своего возлюбленного. Возлюбленный оторопел.

– Ах, несчастная я, несчастная! – запричитал нарушитель спокойствия, поспешая прочь от возможных последствий своей опрометчивости.

– Причем еще и дура, – бросил вслед оскорбленный. Затем, вооружившись ручным зеркальцем, принялся с помощью щипчиков для бровей невозмутимо очищать свои заросли от витаминов и микроэлементов, высокомерно игнорируя дам, уставившихся на него с беззастенчивым любопытством.

– Нет, ты только посмотри, что деется, – толкнула локтем одна другую, другая – третью.

– Нюша! Да отлипни ты от своей газеты, наконец!

Нюша отлипла и оказалась миловидной женщиной с задорным носиком и веселыми глазами.

– Милые бранятся – только тешатся… Вы лучше послушайте, кто к нам сюда приезжает. Сам Стэнли Эббот собственной персоной!

– Это кто? Актер? Певец?

– Темнота! Это прославленный грешник, знаменитый красавец и мультимиллионер, плейбой милостью Божьей, и вообще мужчина приятный во всех отношениях! Спешит в Южноморск, чтобы лично поприсутствовать на открытии первого в мире вуза по выращиванию профессиональных плейбойчиков…

– А интересно, есть плейгерлочки?

– А кому свежих сплетен, слухов, скандалов! О сильных мира сего, о тайных связях, о секретных соглашениях…

Игорь, поднявшийся было уходить, плюхнулся обратно на стул. И было отчего. Между столиков протискивалась густо загримированная женщина, облаченная в нечто, напоминавшее наряд французской свободы на парижских баррикадах. Черные как смоль волосы и беспощадно выбеленное лицо. Сосок торчавшей наружу груди усилиями искусного гримера превращен в еще один, дополнительный рот, – орган секретного вещания.

– Какие сплетни? – жадно вскинулись дамы.

– Какие угодно. Светские, политические, уголовные, интимные… Ознакомьтесь с прейскурантом…

Прейскурант, походивший на меню приличного ресторана, очутился на столе перед дамами.

– Однако! – восклицают дамы, разобравшись с цифрами. – Интимная жизнь Светланы Сорокиной – аж двести баксов! Это чем же она там занимается?

– Заплатите – узнаете. Всё как есть выложу, – привычной скороговоркой частит сплетница, подсаживаясь к дамам.

– Да как же нам проверить, правда это или нет?

Сплетница от неожиданности чуть со стула не загремела.

– Сударыни, голубушки, да вы что, на солнце перегрелись? Да если я вам правду скажу, вы же за нее и гроша ломаного не дадите!

– Отчего же?

– От разочарования. Вы, небось, воображаете, что у телевидных мира сего не жизнь, а сплошная малина Восьмого марта?

– А если хороших сплетен со слухами заказать, дешевле будет?

– Разумеется, дешевле, – убежденно кивает монументальная дама.

– Не скажи, – вздыхает миловидная, – хорошее всегда дороже.

– «Плохое», «хорошее» – это эмоции, – пускается в терпеливые объяснения сплетница. – «Правда» и «ложь» – тоже. Главное в нашем деле – занимательность…

Игорь наконец встает и начинает потихоньку пробираться к выходу. Между нами, читателями, говоря, мог бы и пораньше сообразить…