Читать книгу Большой облом - Владимир Хачатуров - Страница 22

Томас Вейдле, преуспевающий эстонский бизнесмен, он же Юлиус Нагель Стеренсен, – известный в журналистских кругах Западной Европы «разгребатель грязи» (т. е. таблоид, прошу не путать с папарацци), лежал на кровати в номере «люкс» гостиницы «Фанагория» и обдумывал предстоящий разговор с хозяином «Амфитриты» которого он сегодня побеспокоил звонком, воспользовавшись одной из заранее заготовленных «легенд». Рекомендательное письмо от Яана Ивенсона, мастерски сработанное одним амстердамским умельцем, должно было, по его расчетам, расположить Кульчицкого если не к откровенности, то, по меньшей мере, к конструктивному общению. Юлиус, впрочем, не сомневался, что его предложение весьма заинтересует этого плейбоистого малого, – парня, по всей видимости, хваткого и далеко неглупого. Проблема заключалась в том, что таких предложений у Юлиуса было несколько, и все крайне соблазнительные, что, естественно, затрудняло выбор. Таковы уж издержки датской основательности и предусмотрительности. Но лучше уж излишек, чем недостаток, – это Юлиус понял давно, и этого принципа неизменно придерживался в своей нелегкой работе. Что ж, проблему придется решать по ходу дела, приноравливаясь к собеседнику, его поведению, реакциям на ключевые слова, фразы, паузы…

В дверь номера постучали условным стуком. Вика! Юлиус встал, прошел через гостиную в прихожую, спросил с сильным акцентом «кто там?», и лишь услышав знакомый голос, отпер ключом дверь. Нигде в Европе в гостиницах такого класса к таким мерам предосторожности прибегать не приходится, достаточно повесить с наружной стороны табличку «PLEASE DO NOT DISTARB»[29]. Здесь же, в России, как его предупреждали знающие люди, не поможет даже если вывесить портрет Веселого Роджера с наводящим мистический трепет окриком «TAKE CARE!»[30]. Вот и приходится быть угодным Богу на русский манер: действовать по принципу «береженного Бог бережет» (Jeg er interessenet[31], значит ли это, что безалаберного подкарауливает дьявол?).

Юлиус впустил Вику, выглянул в коридор, удостоверился в его утешительной безлюдности и вновь запер дверь на ключ.

Девушка уже сидела в одном из кресел гостиной, закинув нога на ногу, и дымила своим любимым «Житаном». Юлиус поначалу недоумевал: как такое нежное с виду создание может курить такие крепкие мужские сигареты? Но когда это создание в первую же совместную ночь довело его до полного истощения, собственное недоумение показалось ему несколько преждевременным, – эта фотонная секс-ракета могла бы курить и гаванские сигары…

– Ну как, узнала что-нибудь интересное об этом супермене? – спросил Юлиус, устраиваясь на диване.

– По-моему, парень просто пришелся к случаю. Он – охранник какого-то банка в Петербурге, здесь – в отпуске…

– Для легенды не слишком складно, – заметил датчанин раздумчиво.

– Не думаю, что на него стоит тратить время…

Девушка затушила сигарету, встала, открыла холодильник, взяла банку пива, раскупорила с треском и, отхлебнув добрую треть, вернулась в кресло.

– Ты спала с ним?

– Спала, но не с ним, – рассмеялась Вика. – Я нашла себе партнера поинтересней. Во всяком случае, для тебя…

– Неужели с Кульчицким?

– Ну, положим, хозяину было не до секса. Он, как и ты, всю ночь, наверное, изводился от тяжких дум…

– Так с кем же? – не утерпел Юлиус.

– С администратором «Амфитриты» Анной Сергеевной Берг! – отчеканила девушка и опять рассмеялась.

– Как! С этой снежной королевой?! – покачал головой Юлиус. –

Мне она не показалась розовой… И кто, прости за любопытство, был у вас за мужчину?

– У нас с ней обоюдоострая любовь! – усмехнулась девушка по-русски (до сих пор разговор шел на английском, – это было одним из условий, на которых Вика согласилась сотрудничать со Стеренсеном; другим условием была ее поденная оплата, премия в случае успеха всего предприятия, а также – отдельной строкой – ее интимные услуги нанимателю или тому, на кого последний укажет; дело в том, что Вика мечтала поступить в Карлайлский университет).

– Ты думаешь, она в курсе всех его дел? – усомнился Юлиус.

– Всех или не всех, но она была его невестой и об «Амфитрите» знает всё!

– Что именно?

– Если бы она была такой доверчивой дурой, то вряд ли работала там, где работает. Но из некоторых ее слов и интонаций я заключила, что Кульчицкий не единственный владелец клуба, не исключено, что он не более чем подставное лицо.

– Кто же настоящий владелец? – встрепенулся журналист. – Неужели тот плешивый толстяк?

– Вот и я так подумала…

Девушка допила пиво, закурила.

– Но когда я навела ее на разговор об этом потрепанном остряке, ее тон показался мне пренебрежительным…

– Насколько я успел заметить, – улыбнулся датчанин, – русские вообще склонны отзываться о своих начальниках не слишком лестно. По крайней мере, за глаза.

– К Анне это не относится, – возразила Вика. – Например, о Кульчицком она говорила как о дельном, компетентном, но не очень далеком человеке…

– В смысле общей культуры, эрудиции? – пожелал уточнить иностранец.

– Я не совсем поняла твой вопрос…

– Я имел в виду недалекость Кульчицкого, – тщательно подбирая слова, пустился в объяснения Юлиус. – Поскольку я собираюсь иметь с ним дело, мне хотелось бы знать точно, в чем именно он недалек: в русской поэзии, камерной музыке, фресковой живописи, или у него не все в порядке с чувством юмора, или он в целом глуповат?

– Господи, Юлиус, ну и каша у тебя в голове! – фыркнула девушка на родном языке.

– Каша? What do you mean? – уточнил датчанин, машинально дотрагиваясь до виска. – Porridge?[32]

– Каша – это не обязательно жидкая овсянка, сэр. Каша – это в данном конкретном случае is a jumble in your head[33].

– OK, пусть так, – не стал препираться Юлиус. – Но извини, я все равно не понял, в чем же этот чертов Кульчицкий недалек.

– В сексе он недалек, в сексе! Представляешь, застал свою невесту в собственной постели с девушкой и вместо того чтобы присоединиться третьим, совсем даже не лишним, устроил сцену ревности, расторг помолвку, словом, показал себя сущим дикарем!..

– В самом деле? – поразился журналист. – А с виду такой плейбой…

– Ну, дорогой мой, с виду ты тоже размазней не кажешься, – хохотнула девушка.

– Раз… маз… – попытался повторить Юлиус, но тут же отказался от этой затеи. – Опять каша, да?

Вика так и покатилась. Уморят ее эти иностранцы, ей-богу!

Иностранец, сохраняя спокойствие, встал, подошел к холодильнику, достал еще одну банку пива, откупорил и подал девушке. Не сказать чтоб сразу, но, в конце концов, пиво свое воздействие оказало: от веселья отвлекло, на деловой лад настроило.

– Знаешь, чья она племянница?

Девушка безжалостно выдержала драматическую паузу, в течение которой датчанин успел трижды вымолвить «no», «nej»[34], «нет» и столько же раз отрицательно помотать головой.

– Лядова!

– Лъядоува? – недоуменно повторил Юлиус. – Лъя… Погоди, погоди… Это ты Саймона Лъядоффа, фармацевтического магната имеешь в виду? Русского финансового медведя, как его пресса окрестила?

– Как его там ваша пресса окрестила, – не знаю. Но это тот самый Лядов, который миллиардер. А моя Анна Сергеевна – его родная племянница!

– О, мой Бог! – подскочил датчанин. – О, черт! О, дьявол! И ты мне столько времени морочила голову своим Кульчицким?! Это же бомба! Причем не простая, а ядерная! Знаменитый русский миллиардер, филантроп, содержащий за свой счет несколько лечебниц для наркоманов…

…И, не сдержав эмоций, Юлиус подскочил к девушке, подхватил ее на руки и закружил по комнате, что-то невпопад напевая на родном, на непереводимом, на датском. Гостиной им не хватило, пришлось приобщить к веселью спальню. В конце концов они упали на кровать и расхохотались.

– Ну как, Юлик, заслужила я премию? – поинтересовалась первым делом девушка, справившись со смехом.

– Как это у вас говорят? – скандинав вновь был серьезен, собран, целеустремлен. – Не говори хоп, пока не перескачешь…

– Не перепрыгнешь, – механически поправила девушка.

– Возможно. Хотя я не вижу разницы: что скакать, что прыгать, – одинаково опасно. Сначала сделаем дело, и если в это действительно замешана такая личность как Лъядофф, твои премиальные будут удвоены, Виктория. Обещаю!

– Дай-то Бог, – вздохнула мечтательно девушка.

Юлиус встал, оправился, взглянул на часы.

– Извини, Вика, но через два часа у меня назначена важная встреча. Мне необходимо сосредоточиться, подумать…

– Намек поняла, выметаюсь.

Девушка подошла к зеркалу в прихожей, поправила прическу, усмехнулась.

– Только зря ты меня, босс, опасаешься: мужчины в плане секса меня теперь не интересуют.

– Я понимаю, – обеспокоился босс. – Но как же наш контракт? Вдруг обстановка потребует, чтобы ты обратила внимание на интересующего меня парня…

Девушка от смеха едва не сложилась пополам, маша в изнеможении руками, – как машут на завзятых шутников невинные жертвы их остроумия, – Господи, все же какие вы, интуристы, чудные и скучные ребята!

Юлиус хотел, было, указать ей на явное противоречие, содержащееся в ее несправедливом высказывании, истинность которого опровергал ее же смех, но, решив, что это может лишь нежелательно удлинить ее визит, молча проглотил возражения. Ему не терпелось остаться одному, чтобы хорошенько обдумать создавшуюся ситуацию, уточнить варианты, следующие из факта (факта ли?) причастности Лъядоффа к «Амфитрите». На первый взгляд кажется, что это слишком мелко для воротилы такого масштаба. Но если учесть, сколько подобных заведений человек с финансовыми возможностями Лъядоффа может открыть по всему побережью, причем не только России, но и Грузии, Украины, Румынии, Болгарии, Турции, то… дух захватывает! Это действительно будет термоядерная бомба! Мировая сенсация! Невероятный успех! Юлиус Нагель Стеренсен, лауреат Нобелевской премии! Звучит?

Почему нет? И не такие имена звучали.