Читать книгу «Я родился в России». Юрий Бернадский - Владимир Леонов - Страница 5

Магистральный сюжет своей поэзии Бернадский выразил понятием «Прогнозам вопреки», даря нам – вновь, как в Эдеме, – тайну чуда, которого заслуживает лишь вера – та вера которую мы по своему желанию и по своему разуму лишились на перегоне веков. Веру, создавшую невообразимую землю – Россию и невероятный «сосново – березовый род» (определение Бернадского):

Мы, знающие Платона и Эмпедокла что же, благодаря этому знанию, лучше понимаем Мировую судьбу, ее истинный смысл? Ее бессмысленные жертвы, глупости, черствования! Или будущее человека пусто, темно, и человек старится под бременем познания и сомнения, что они иссушили его ум?:

Мы вроде понимаем, что на долю человеческого разума выпала необычная судьба: он словно в крепости, его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему его собственной природой – вопросы нашего бытия, телесного и духовного:

И в то же время он не может ответить на них, так как они превосходят все его возможности. В такой разлад разум попадает не по своей вине, ибо – и это весьма древняя, извечная истина практической мудрости – «всякое деле о двух концах» – признания дисгармоничности бытия и духа? А может – «Всё будет, как угодно Богу»?, ибо… Он приходит и уходит, когда хочет…

Возможно, пыталась ответить на эти вопросы поэтесса Т. Снежина, жизнь которой трагический оборвалась такой молодой:

Наш взгляд на мир остановился. Застыл. Мы достигли (согласились) считать, что сначала появилась Вселенная, потом Жизнь на одной из ее мельчайших частиц, а потом – разумные существа, сиречь мы с вами. Такое состояние природы мы полагаем вечным, а себя венцом творения или завершением (плодом) этого процесса. Нам кажется, так случилось и так завершилось создание материи, биосферы, нашего физического мира…:

Но… задаемся вопросом: почему Христос выбрал себе в ученики простых людей – рыбаков, мытарей, дервишей – «Немудрое мира», (апостол Павел), а не взял богачей, философов, не взял фарисеев?…Повисает вопрос в воздухе, равно как и молчание Иисуса на вопрос Пилата о том, что такое истина?:

Зачем вслед за «проводником» Вергилием, предсказавшим появление загадочного младенца, предвестника нового «золотого века», следуем кругами познаний, идем «сквозь чащу исканий, сомнений» (из Данте), несем баснословно тяжелую (а кажется нам – нежную!) ношу иллюзий? Отчаянье, блаж, откровенье? В «тенях платоновских», задыхаясь, как в пустыне или тумане, ищем свой единственный образ, свой чистый идеал: «Сбросить разом бы все наносное // В суматохе бессмысленных дней…» – Ю. Бернадский.

Фактически не верим в Мечту, поскольку не верим Мечте! Без которой и вне которой наша жизнь превращается в пустое существование, лишенное смысла и цели, опустошенной… и хочется жить, но страшно – утраты, потери оплакиваем кровью… – и так одиноко…:

Разоблачая своеобразный интерес нашего «бескорыстия», приведем язвительное замечание Ларошфука (отчасти переиначенное по смыслу): «Мы скорее поступимся своим мнением, нежели пожертвуем своим состоянием»:

А может быть в нашем познании много гордыни и самомнения? И мы не чувствуем (или не хотим чувствовать!), как по венам нашим и сквозь нас равнодушное Время «водой из Лета» течет в бесконечность… и снова обратно. И нам не избежать Дороги, ведущей нас по следу: «Вселенной силы через нас транзитом // из Прошлого в грядущее прошли» – Ю. Бернадский.

Именно поэтому бунтует Бернадский, как некогда – Ницше, подхлестнувший «клячу» человеческой истории жестким бичом – «кодом Одиссея»: «Перестань беспокоиться, думай, дыши и твори» – Бернадский.

Именно поэтому Бернадский создал поэтический перл – «Прогнозам вопреки», – и пусть он не несет силу и славу римского «Rex», богов Юпитера или Минервы, но в общемировоззренческое настроение великого народа входит, – используя вымысел того же Ницше, – национальным и деятельным, сильным, слишком национальным идентификатором – «Я родился в России…».

Ясно ощущаемая патетика поэзии, выражение духовности как глубоко внутреннего состояния делают ее воплощением национального русского мирочувствования: « Святость общего дела- // Сокровенный наказ» – Ю. Бернадский.

* * *

С точки зрения человеческих знаний, тривиального, этого не должно было быть: ни России, ни русского человека. Но стало достоверным, ни с чем не сообразуясь, в разрез логики исторических процессов. Понять, объяснить данный феномен только миром знаний, притязаниями рациональной идеологии, невозможно. Реальность этих событий предсказать никто не смог, ни один мудрец не мог придумать, в них можно было только верить. И это правда. Потому что этого «не могло быть».

По все симптомам – человеческим, языческим, православным, светским – с точки зрения мирской логики – это невероятное, но обернувшееся для человечества Славой и Победой, превзошедшим человеческие мерки понимания. Как обернулся спасением человечеству Крест Иисуса – орудие самой позорной, самой стыдной казни в Римской империи. Казни на кресте, казни для рабов.

«Я не знаю, но верю» – ключ к ответу, аксиологический корень поэтического выражения «Прогнозам вопреки»:

Выражение, далеко не локальное, не суверенное, не принадлежность только художественного вкуса или эстетического изыска, когда следует ограничиться объяснительной функцией, отказавшись от функции исследования, понимания.

Оно шире и глубже, продукт идейный, с претензией на национальное идеологическое, ибо несет в себе опасный для хулителей Отчизны взрыв, взрыв справедливости: « Россию тащим вверх, но снова почему – то // Не к звездам на крыле, а за ребро крюком» – Ю. Бернадский.

Поразительно напоминающее лучистый хвост раннехристианской кометы – К. Тертуллина, выразившего концепцию Троицы и создавшего легендарную максиму, первый мем христианства, взорвавший языческий мир немыслимыми представлениями о Творце, человеке и мире: «Это несомненно, ибо иное невозможно» (Credo quia absurdum est). Эта фраза станет понятней современному человеку, если ее перевести так: «Я верую, ибо невозможно», «Верую, ибо чудесно». И усилить чары ее воздействия на ум и чувства, если приложить второй мем К. Тертуллиана, ставший аксиомой человеческой души: человек как «золотой малек золотой рыбы» («золотая рыба» – это Иисус, авт.).

Оно не только подчеркивает выразительность образа поэта Ю. Бернадского, христианина вникающего (Christianus sapiens) но и выражает сущность его творения – отдавать, «…что хотел сберечь в себе, сделав собою…»: