Читать книгу Гафур. Роман. Книга 2. Фантастика - Владимир Муляров - Страница 5

«Если обнаружил себя в яме, первым делом перестань копать!» (Уоррен Баффет).

Итак, вместо того, чтобы оставить меня в стодевятнадцатом столетии в вечной ссылке, умирать на выжженной планете, вместо этого меня определили на отдых в одноместный номер класса «люкс» после грандиозной работы и не менее грандиозной попойки в два миллиона-каком-то году от Рождества Христова. На восстановленной и возрожденной планете. В заново отстроенном Колизее, в Новом Риме. В гораздо более помпезном и более надменном, нежели Рим Древний! Потому что каков поп, таков и приход. В случае же Рима все определяется тем, каков в этом Риме Цезарь! А Цезарь у нас дивный! Потому что он совмещает единоличную светскую власть над целой планетой с патриаршеством в той религии, в которой он же объявил себя богом! Но этого, как мне стало известно пару часов назад, ему мало. Он возмечтал вернуться в прошлое. Туда, откуда, или лучше сказать «из когда», его выжали в Будущее ООНовцы. И там подчинить себе все и вся. Я это поняла из его реплик на званом ужине. Думаю, поняла это не только я. Впрочем, Тео особенно и не скрывает… Вот так. Звучит как бред? Так ведь в жизни обычно все так и есть! (И где мой смайлик с гадостной улыбочкой?)

Сказать, что я сейчас устала – это ничего не сказать! Посудите сами. Сперва я убегаю из Конторы в самоволку, в Сидней конца двадцатого века, чтобы хорошенько посидеть в одном хорошо знакомом мне баре, и это мне удается. О, да! Еще как удается! Всего четверо суток назад по моему внутреннему времени. Затем меня и еще кучу нарушителей Договора о Запретных Периодах Истории, … так называемого Консенсуса, … нас арестовывают и депортируют в сто девятнадцать ноль ноль, на берег Первобытного Океана, кишащего хищными тварями. Без еды и воды. И там я в течении двух суток благодаря титаническим усилиям моей печени избавляюсь от похмелья, а заодно (к моему удовольствию!) и от десяти килограммов лишнего веса. Потому что температура там плюс пятьдесят! Затем на нас нападают подосланные Теодором бандиты, которых я отправляю один за одним прямиком в Океан на съедение хищникам. И не подумайте, что это было очень легко! Затем, когда вся эта хрень заканчивается, выясняется, что мы на самом деле находились все это время на гигантской гладиаторской арене, а миллионы глаз просто забавлялись интересным поединком с тобой в главной роли и делая на нас ставки! Затем за нами является сам Император и, так сказать, спасает! Потом мы все, арестанты и ссыльные, вдруг становимся его гостями, которым он, оказывается, очень рад, и даже нас лечит! И не успеваю я слегка вздремнуть, как меня вытаскивают на вечеринку в некий Дирижабль, болтающийся неизвестно где, и Император дает мне титул Верховного Канцлера и право хранить Его досье. Там я, голодная и злая, снова попадаю за такой стол, от удовольствий которого невозможно отказаться! И будучи по своей природе личностью весьма гедонического склада, а также чтобы перенести навалившееся на меня дерьмо, я напиваюсь прекрасного Кубинского рома. И вот, наконец, когда посиделки с Императором и прочими его приближенными закончились, я захожу в номер для того, чтобы основательно выспаться! Так что, усталость – это совсем не то слово, которым уместно было бы описать мое нынешнее состояние! Я уже просто на автопилоте.

В номере прохладно и пахнет ароматом Чайного дерева! Совсем слегка. Очаровывающе! И у меня хватает сил раздеться и даже откинуть на двуспальной кровати в сторону покрывало. И я бухаюсь в нее и лежу неподвижно, не дыша, и даже без мыслей. Все. Работа сделана. И теперь хоть Второе Пришествие случись, мне не подняться!

Перед глазами немыслимо вращается потолок. Так, что тошнит. А если их закрыть, то еще хуже! Ощущение такое, будто падаешь, вращаясь, куда-то в бездну. Тот из вас, кто хотя бы однажды срывался в Черную Дыру, за горизонт событий, тот, без сомнения, меня поймет! В обычной же ситуации провалом в такую Черную Дыру является какая-нибудь грандиозная попойка, или, как было модно говорить в годы моего студенчества, глобальножор, а роль всепобеждающей гравитации – это твое желание выпить. И часто во время какого-нибудь веселого застолья случается так, что твое сознание, как лучик света в закольцованном, туго скрученном пространстве неодолимой силы, совсем незаметно срывается в ту бездну, из которой уже нет возврата. Путы наших страстей и привычек стягивают нас подобно канатам гравитации сверхмассивных тел Космоса. А сами Черные Дыры это врата ада… Я лежу, не в силах отключиться, и вяло строю аналогии между греховными зависимостями человека и гравитационными аномалиями Большого Космоса, и сама удивляюсь тому, как четко и тонко может работать ум, находящийся на грани отключки. Наконец, ценой неимоверных духовных усилий и многократно прошептанной Иисусовой молитвы мне удается расслабиться настолько, что я начинаю периодически впадать в сон, вздрагивая и просыпаясь вновь и вновь. Или даже не в сон, а в какую-то дебрь кромешную, не содержащую в себе совсем ничего. На меня наваливаются неизвестные звуки и незнакомые голоса непонятно откуда взявшиеся, настораживающие и неприятные, и я понимаю, что мозг уже вырубился, но я при этом по-прежнему все еще бодрствую. Момент полного отключения я уже не замечаю… Я достигаю своего, локального Горизонта событий… Там, за его границей, уже внутри Сферы Шварцшильда, есть много такого, о чем никто никогда не узнает…

Белые карлики – проэволюционировавшие звёзды с массой, не превышающей предел Чандрасекара (максимальная масса, при которой звезда может существовать как белый карлик), лишённые собственных источников термоядерной энергии. Белые карлики представляют собой компактные звёзды с массами, сравнимыми или большими, чем масса Солнца, но с радиусами в 10000 раз меньшими. Сутки здесь длятся 15 – 17 минут. Размеры – примерно как у Земли. Только вот плотность намного больше. Плотность самого легкого из известных Белых Карликов такова, что 1 см3 его вещества весит 29 тонн! Температура на поверхности ~ 45 000 К.

Остывая, Белый Карлик становится Карликом Черным. Абсолютно мертвое тело с чудовищной силой притяжения на поверхности. Но до настоящих Монстров ему еще далеко!…

Я вижу интересный сон. Мне никогда не снился Космос. Как-то не припомню. Да и не мое это, несмотря на то, что помимо основной культуролого-исторической профессии, мне так же за мою очень длинную жизнь пришлось овладеть и физ-мат дисциплинами тоже.

Никогда мне не снился Космос. А тут… просто как наяву! Причем, я же в уголке недремлющего сознания, на том посту, где часовые никогда не спят, я там понимаю, что сейчас я сплю у себя в кровати, в номере отеля… И при этом вижу своими глазами это завораживающе красивое космическое чудовище, готовое к тому, чтобы тебя истребить во мгновение ока! Шутка ли сказать, но я, стоя на поверхности Белого Карлика, если бы такое чисто теоретически было возможно, я весила бы в миллион раз больше своего нормального веса. Как я понимаю, во сне ведь можно все. Но наяву даже Большой Ноль не уберег бы тебя от влияния Звезды.

Сейчас же я, можно сказать, вишу над поверхностью этого прекрасного в своей красоте монстра в паре сотнях километров над его жидкой, переливающейся поверхностью неимоверной плотности, и меня не испепеляет ни жар его атмосферы, не скручивает его гравитация, не слепит глаза излучение такой силы, что давление света на предмет сравнимо с давлением струи газов из сопла ракеты на старте!

Я любуюсь этим завораживающим сновидением, купаюсь в эмоциях, которые ранее я никогда не испытывала, и это состояние все длится и длится, и мне очень не хочется его покидать!

Однако, все имеет свои пределы. В том числе и прекрасные сны! Я чувствую, как за плечо меня кто-то основательно трясет, и мысль: «Дайте же, наконец, мне выспаться!» Ан-нет! Меня продолжают будить и чей-то очень знакомый голос, который я отчетливо слышу уже ушами и наяву, мне говорит.

– Просыпайся уже! Вот ведь соня какая! —

Такой знакомый, скрипучий голос и такой знакомый ворчливый тон!

Я узнаю по голосу и интонациям, что это Ниэтель, и окончательно решаю проснуться. Тру глаза и пытаюсь сесть на своей кровати. Наконец, ко мне возвращается нормальное зрение. Я определяю, что хмель как ветром сдуло. Стало быть я проспала достаточно долго. Да и по своему удивительно легкому самочувствию я понимаю, что выспаться мне вполне удалось. Я обвожу беглым взглядом все вокруг – полезная привычка, сохранившаяся у меня со времен Противостояния, – и в самом деле вижу перед собой улыбающееся, доброе лицо старушки Нити.

– Где я? – Спрашиваю я ее. Потому что обнаруживаю себя совсем не там, где я легла отдыхать, бухнувшись в кровать в здании «Олимпика», у Теодора. Это место, в котором я проснулась только что, мне совершенно незнакомо. Нити молчит и улыбается. Дает мне время прийти в себя и избавляется от необходимости самой отвечать на риторические вопросы.

Большая комната. Много света. Ампир вперемежку с барокко. Плюс чуточку классицизма. Классицизм в основном в самом помещении, а внутри все достаточно эклектично. И у меня моментально возникает ассоциация комнаты этой, как html-контейнера, в котором напиханы джава-скрипт коды и разметки. Странная аналогия. Учитывая то, что… да, именно то, что я никогда не заниалась ни программированием, ни изучением этих дисциплин. Опять я спонтанно обнаруживаю в себе некие новые знания, которые никогда ни от кого не получала. И с этим тоже теперь нужно будет разбираться! … Очень свежий, почти холодный, влажный воздух, наполненный запахом моря. Едва уловимый, невесомый в воздухе флёр фиалок, по наличию которого я определяю, что скоро вечер. Отдаленный шум волн.

– Мы у тебя в Безвозвратном. – говорю я старушке, зевая и потягиваясь. – Сейчас часов шесть по полудни. И разгар лета. Скорее всего, август! —

– О! Я всегда знала, что у тебя прекрасные рефлексы! – Произносит Ниэтель медленным, выразительным тоном. Потом она встает с краешка кровати, на котором восседала рядом со мной, и идет к окну, дабы раздернуть шторы, впуская в нашу комнату низкое, но еще знойное солнце Лазурного Берега!

– Нити, ты же с нами попрощалась! Что за … – Я подбираю слова к своему вопросу о том, почему Нити снова вошла в мои дни, но слова куда-то вдруг исчезают, а на ум приходит лишь мат…

– Да. Мы у меня. Но в Безвозвратный я так и не ушла. Я при делах. По-прежнему. Не могу вас бросить насовсем. Потому что вы без меня пропадете! Просто теперь все думают, что я на заслуженном отдыхе! Пусть думают… Кофе? —

– Да!!! – Ору я, буквально подпрыгнув на кровати. – Много! И… м-м… покурить бы тоже! —

Ниэтель поворачивается вполоборота ко входной двери и тихо, как будто бы обращаясь ко мне говорит.

– Alexandro, si prega di portare il nostro ospite una tazza di caffe! (Alexandro, пожалуйста, принесите нашему гостю чашку кофе!) – Произносит она на итальянском. И вдогонку, уже чуточку громче. – Solo piu forte e piu veloce! (Только покрепче и побыстрее!) – И потом уже, обращаясь ко мне. – С табаком намного сложнее. У меня тут никто не курит, но… где-то должна быть трубка твоего отца, которую он курил во времена нашей сем… э-э… нашего совместного проживания в Ялте. А табак… я полагаю, можно будет раздобыть в городе. —

– Я потерплю. – Говорю я ей и тут же задаю главный вопрос. – Мы здесь в когда? —

– Девятнадцать восемьдесят девять. Благодатное время! Ницца. Мое поместье, где я поселилась уже давно! Хотя, основное мое имение находится на юге Италии. Да и мой персонал почти весь оттуда. —

Кое-какие мысли до меня еще доходят не вполне, но…

– Значит … – Медленно начинаю я, но Нити не дает мне задать вопрос полностью.

– Да! – Говорит она мне. – Я сейчас совсем еще молоденькая. Каких-то лет шестидесяти от роду с твоим… э-э… с Джафаром в Ялте. Сегодня воскресенье и мы в гостях у Воронцовых. Всего-то пару тысяч километров по прямой … – Взмах руки в сторону окна. Выдерживает паузу и добавляет напыщенно, гордо приподняв подбородок. – К сожалению, во Времени нет прямых, стоит только ему стать Историей! —

Она опять отворачивается к окну, но я не перебиваю ее, замечая попутно то, что окно выходит на северо-восток, в сторону Крыма. Пусть выскажется. У нее такая привычка – рассуждать о чем-либо, стоя у окна и повернувшись к собеседнику спиной. «Еще так поступают кошки.» – Фиксирую я пришедшую мне в голову аналогию, и по наличию мыслительных способностей заключаю, что теперь я абсолютно в норме… Даже и без кофе!

– Он стал циничен. – Говорит Нити почти шепотом. – Подчеркнуто груб! И потом, эти бесконечные карты! Пикировки с Павлом Петровичем… Скушная публика зимнего Крыма… Ялтинские обыватели… все как-то… так надоело! Не сложилось все! Эти его нескончаемые бани с… с местным люмпеном и пивом! … Прости, но мне это все так отвратительно было. Не он, конечно, нет. А то, кого он старательно пытался из себя изобразить. Этакого … – она на секунду замялась, – Базарова. Нет, не то. Не Базаров. Но если искать параллели с героями этого периода, сплав, пожалуй, фон Корена с Лаевским… Да… Натуралист-социопат и неврастеничный кататоник-нарцисс в одном лице! – И добавила после еще одной затяжной паузы. – Это было невыносимо! … Меня разрывало на части. Я любила его так сильно! И так же сильно он мне был противен в этом его… напускном амплуа! Ну, а после этой совершенно безобразной его выходки с Глашкой Разговоровой… Хоть, по правде говоря, это я ее к нам привадила. Сама. И все же, не стоило ему тогда … —

В этот момент двери в нашу комнату открылись, и вошел молодой слуга весьма крепкого телосложения с подносом в правой руке. Он быстро прошествовал к столу рядом с моей кроватью и не поднимая глаз поставил поднос. Там, как и ожидалось, стоял небольших размеров кофейничек розового немецкого фарфора, тонкого до такой степени, что он казался бумажным, и в тон ему крошечная чашечка. Ваза, в которой лежало несколько совсем миниатюрных кусочков желтоватого сахара и такая же махонькая булочка на блюдце. Все аккуратно и очень скромно. Что ни говори, а Нити как никто умела обставить свой повседневный быт удивительно красивыми вещами!

– Grazie, caro Alessandro! – Сказала Ниэтель голосом Императрицы, чуточку повернув при этом голову к слуге. – Andate in citta e comprare qualcosa di tabacco per i nostri ospiti! (Идите в город и купите табак для нашей гостьи!) —

Когда же Алессандро вышел за двери она сказала.

– Оденься, Дитя! Ты смущаешь челядь … —

И только тут я заметила, что на мне почти ничего нет. Ха!

– Где мои наряды? – Спросила я.

– Остались в «Олимпике». – Ответила Нити. – Живя здесь ты в любом случае не смогла бы носить ни костюм для путешествий в Ортовремени, ни твой деловой костюм конца двадцатого века! Я тут припасла для тебя кое-какие наряды сообразно этому периоду и… просто из любви к тебе! – Она улыбнулась. – И пока ты то исчезала, то вновь появлялась, лежа в этой кровати, продолжая спать мертвецким сном и отравлять местную флору и фауну жутким перегаром, я успела подыскать тебе одежду и… передумать кучу всяких мыслей, но последовательно так ни к чему и не пришла. —

– Как это? – Спросила я. – Что значит «то исчезала, то появлялась?» —

– А то и значит, – сказала Ниэтель, – что ты… что сейчас ты вот лежишь и спишь сладко, как ребенок. А через секунду – бац! – и тебя нет. Ты исчезла! И я как дура последняя, не знаю что делать? Сижу и думаю, как мне оправдываться перед Тео? Более всего это было похоже на переход по гиперссылке. Но чтобы во сне и без приборов?! … Здесь много всякого в голову приходит. Потому что, поверь, явление же незаурядное! … Потом снова – бац! – и ты преспокойненько спишь тут, как ни в чем ни бывало и даже не изменив позы. И так продолжалось несколько раз. Пока мне… пока мои старческие мозги не сообразили, что по-видимому, чтобы эти пропадания твои и появления прекратить, тебя просто разбудить нужно! Что это как-то связано со сном… Тебе что-нибудь снилось сейчас? —

– О, да! Еще как снилось! – Отвечаю я Нити, наливая себе в чашечку кофе. – Но следуя из твоих слов, я теперь не уверена, что это был именно сон. И мне страшно! – И пока я с наслаждением пила дивный этот напиток, я пересказала ей свой сон.