Читать книгу Кирза и лира - Владислав Вишневский - Страница 6

Просыпаюсь от резкого толчка в бок.

– Пашка, встав-вай, засоня! – Мишка, мой новый друг, возбужденно сверкая чёрными цыганскими глазами, энергично тормошит меня и других ребят в нашем купе. – Эй, мужики, подъём, – вопит, – приехали уже, ну!

Ничего со сна не могу понять… Так хорошо спалось, такой чудесный сон приснился, так всё было хорошо и… взяли и прервали, ну не дураки ли здесь все… Стрелки на наручных часах показывают два часа ночи. Как рано! Только же уснули! В чем дело? Что за суета вокруг? Поезд стоит. В вагоне шум, гам, топот, сутолока. Приехали… Мы приехали?! Сон мгновенно улетучивается. Взъерошенные, не выспавшиеся, новобранцы спускаются, спрыгивают с полок. Согнувшись, ищут под лавками, толкаясь задами, мешая друг-другу, свою всесезонную обувь.

– Да где он, ёшкин кот, этот правый ботинок, кто видел? куда ускакал?

– Кыс-кыс… Мяу-мяу!

– Щас домявкаешь у меня, кошкодрал… Отдай туфлю сейчас же, ну!

– А я брал? Ты видел?

– Бег-гом, бег-гом все на выход! – перебивает начальственный голос…

– Эй, мужики, скорее вставайте, скорее. Выходим… – повторяют один за другим пацаны, пробегая мимо нашего купе.

– Быстренько, быстренько все… Встаё-ом, забираем свои ве-ещи, – это явно уже наш сержант, его голос. – Ничего не забыва-аем. Выходим и строимся у ваго-она. Бы-ыстр-ра, я сказ-зал!

Увидев, что я раздумываю, выходить мне здесь или ехать дальше, сержант решительно стаскивает меня с полки, легонько, но убедительно добавляет подзатыльник.

– Эй, «задумчивый», вещмешок свой не забудь, – напоминает мне.

Прихватив свой мешок, топочу к выходу. Взявшись за поручни, выглядываю из вагона. «Ух, ты, ёлки-палки!.. – встречает довольно прохладный пронизывающий ветерок. – Бод-рит!»

В глубине от нашего состава видны тёмные пятна каких-то строений и с десяток ожидающих грузовых автомашин. Яркий свет их фар, направленный в сторону поезда, слепит, не даёт рассмотреть, где это мы находимся.

Легкий толчок в спину.

– Вых-ходим, я сказал, не задерживаемся, – это опять сержант. Успеваю заметить, что не весь состав выгружается, кто-то поедет дальше. Около вагонов, в свете фар, толпясь, выстраиваются новобранцы. Офицеры и сержанты раз за разом одного за другим переставляют нас с места на место. Перестраивают туда-сюда по росту, ставят то в две, то в три шеренги. А нас как ни ставь, все равно строй получается корявый, неровный. Сержанты то и дело сбиваются со счёта: то нас меньше, то вдруг больше. Снова повторяют перекличку. Ну, вроде все на месте, всё сошлось. Стоим мы, как доски в заборе, плотно прижавшись друг к другу, изучаем ситуацию, то есть крутим локаторами, в смысле головами. На этом ночном ветерочке что-то уж очень прохладно в нашей-то одежке, да из теплого-то вагона. Вот гадство, какой сон мне прервали, ум-м!

– Спали бы сейчас и спали… – тянет кто-то мечтательно.

– Кто там курит в строю? – Шипит капитан, косясь на группу встречающих нас офицеров, стоящих поодаль у легковой машины. – Сейчас же прекратить!

– Так мы ж только погреться, та-ащ капитан. Не взатяжку же…

– Пр-рекратить, я сказал! – выходит из себя капитан.

– Ну, нельзя, так нел…

– Гл-лохни, ёпт, – обрывает почти взбешенный капитан.

Ну так бы сразу и сказал, обиженно переглядываемся, чего так разоряться-то… Жмемся пока друг к другу, пытаемся согреться.

– А чё мы стоим-то, та-ащ капитан? Машины же – вон они…

Вопрос безответно повисает в воздухе. Капитан делает вид, что его здесь нет или он всю жизнь глухой… Ух, ты какой!.. Ладно, пожимаем плечами, не хочет «дядя» разговаривать, не надо, осуждающе переглядываемся, кривимся, не очень-то, мол, и хотелось. Крутим головами, скептически оцениваем развивающиеся перед нами события, ухмыляемся, ну и армия, понимаешь, не армия, а рога и копыта… Сейчас бы всем по стопарю, хихикаем, и в койку… Хорохоримся… Замёрзли потому что. Шубку бы сейчас или тулупчик, или… Такие вот мысли нас посещают, совсем не по сути момента.

В секторе нашего внимания сутолока военных действий заметно усиливается. Тут и там раздаются какие-то команды, где-то слышен короткий смех… За стоящими машинами перемещаются какие-то тени. От автомашин и от вагонов к той небольшой группе офицеров то и дело подбегают, одной рукой на бегу придерживая фуражку, а другой планшетку, сержанты и офицеры. Что-то докладывают и вновь убегают к своим вагонам. Вот и наш капитан – очередь его наверное подошла – тоже рванул. Там к нему повернулись, офицеры поприветствовали друг-друга. Один с капитаном даже поздоровался за руку. Коротко переговорив, капитан вернулся, сказав сержантам:

– Всё нормально, сейчас поедем.

– А куда, та-ащ капитан, поедем? – глуповато интересуется Вадик.

– В баню! – Не поворачивая головы, коротко рубит капитан.

Неожиданная шутка – такая именно! – всем очень понравилась. Прелесть просто. Хорошая шутка, теплая. Главное, вовремя. Мы мгновенно оживились:

– О, в баньку – это хорошо!

– Да с девчонкой…

– Да спинку бы ей потереть…

– Да «вдуть» бы потом, да, та-ащ капитан?

– Отст-тавить разговоры! – резко обрывает капитан.

Мы опять молча обижаемся, чего это он выдрючивается, не мужик что ли, помечтать не даёт, жалко, да? Ко-з-зёл! Так вот мы про него нехорошо думаем, ну, правда, чего это он?..

Между тем от первого вагона, затем от второго начали погрузку новобранцев в машины. Ребята гуськом шли к машинам, размахивая на прощание руками и дурашливо кланяясь, мол, не поминайте лихом. Заполненные машины немедленно отъезжали. Мы, в свою очередь, тоже им махали в ответ, желая приятной дороги: «Вы служите, мы вас подождём…»

Дошла, наконец, очередь и до нашего одиннадцатого вагона. Молча и гуськом топаем за нашим сержантом. Автомашина, ф-фу – обычный ГАЗон, брезентовый верх, задний борт опущен, ждёт нас.

– Стой! – командует в темноте сержант. – Слева, в колонну по одному, зах-ходи. Сначала по бортам рассаживаться… – приказывает. – Плотнее… Еще плотнее…

Мы заняли все боковые места, затем заполнили середину кузова, уселись на полу. Нас опять несколько раз по головам пересчитали и, громко хлопнув, закрыли борт на запоры. Два сержанта сели по краям у заднего борта. Остальных ребят, кому места здесь не хватило, повели к другим машинам.

В машине темно. Сидим плотно прижавшись друг к другу, почти внавалку, как мешки с картошкой или огурцы в банке. Так вроде и теплее, и дрожь от холода почти прошла. Сидим молча, чего-то ждём. С улицы доносятся глухие звуки команд и шум отъезжающих машин. В кузове кто-то, пряча в руках, чиркнул спичку и закурил. Приятно потянуло дымком. Бычок сразу пошел по кругу… «И мне…» «А мне, мне…» «Эй, ну-ка, ну-ка, я здесь…» «И мне зобнуть…» «И мне разок…» «И мне…» В кузове сразу становится тепло и уютно.

В проеме над задним бортом неожиданно возникла офицерская фуражка, потом тёмный абрис головы, мы, глотая дым, на вдохе, пряча окурок, замираем… помним, как капитан ругался, ждём когда исчезнет любопытствующий поясной силуэт. Убедившись, что машина заполнена, офицер с экрана исчезает, слышно как он проверяет замки заднего борта и кому-то командует:

– Сержант Митрохин – старший. В кузове не вставать!

– Есть! – коротко отвечает сержант сидящий у борта. Затем офицер, видимо сидящему в кабине, командует:

– Павло-ов, впер-ред! – и грозно добавляет, – И не рысачить у меня. Ясно?

– Ну шо вы опять, та-ащ… – обиженным тоном отвечает водитель и громко хлопает дверцей, обрывая окончание фразы.

Машина, немедленно взвыв мотором, зло скрежетнула коробкой передач и нервно дернув, покатила вперед. Пока выезжали из этого железнодорожного закутка, нас на ухабинах так здорово протрясло, как картшку на хорошем вибростоле, чуть все мозги не повысыпались. «О-о-ох, эт-т-тот гад, П-п-павлов, саб-б-бака!»

Вскоре машина вышла на ровную дорогу и, увеличив скорость, бодро покатила.

Ехали долго.

Нудно и монотонно зудел двигатель. Сидя недалеко от кабины, я пригрелся в тепле и даже вроде задремал. В таких случаях оказывается – я вдруг заметил – спишь как хищник или как собака. Сам расслаблен, отключен и вроде спишь. А уши и что-то там, в подсознании, ещё такое-этакое не спят, контролируют состояние внешней среды. Я, например, у себя это полезное наследие прошлого, только сейчас, здесь открыл. О-очень пол-лезное приобретение, скажу я вам. На предмет какой опасности: «Старшина идет! Или – атас, командир роты!» – это первое дело. Очень здорово выручает. А если бы еще у нас в армии, например, хвосты у солдат повырастали, как у обезьян? Представляете, какая бы у нас тогда была шустрая, неуязвимая, и непобедимая армия! Лучшая в мире армия! А что, по-моему, хорошая идея – сколько конечностей можно было бы сразу вооружить, а?

А пока… пока опять затрясло. Пошли какие-то повороты… развороты… и мы наконец остановились. Дуплетным выстрелом хлопнули обе дверцы кабины. Загремели замки борта и он, гулко грохнув, открылся. Приехали.

– Вых-ходи, молодёжь. – Звучит команда.

Мы сыплемся из кузова. Наконец-то можно размять затёкшие ноги и посмотреть (очень уж любопытно), куда это нас привезли? Какая она вблизи, эта самая армия? Осматриваемся. Темно. Тычемся друг в друга, как слепые котята, движемся на ощупь. Что тут?! Мы похоже в каком-то большом тёмном дворе, с пристроенным к зданию сараем или складом. Слева большая длинная стена дома… окон не видно. Темень мешает увидеть… Рядом какой-то очень уж несерьезный, с закрытыми ставнями домик-киоск – явно не туалет. Хотя почему-то именно в этом месте очень сильно пахнет мочой. Знаковое обстоятельство мгновенно подсказывает порядок первоочередных «нассущных» действий: стоп, мол, мужики, надо срочно отлить… Стоим, значит, «журчим» на стену… Куда и как идет процесс сливания нам абсолютно не виден, важно что идет. И что дальше? А дальше похоже высокий забор… Ни черта не видно, и не понятно, хватит исследовать… Не то «вступишь» ещё куда-нибудь… в «партию», или на грабли какие. Люди, как же здесь все убого, буднично, по-граждански. Прие-ехали называется.

– А где оркестр? – доносится чей-то высокий недовольный голос в темноте.

– Слушайте, пацаны, вот это всё, что ли, армия, а? – вопрошает кто-то высоко удивленно.

Такого мы, конечно, не ожидали. Не может быть! Мы расстроены, даже разобижены, топчемся на месте, сопим, крутим головами.

Действительно, куда это нас привезли? Что это такое вообще? Как-то вроде и не похоже на воинскую часть… Может, замаскировано здесь всё, засекречено? Под землей, может, всё главное, там?..

– Нет, братцы-кролики, нам в кино совсем не такое показывали.

– Ребя, а чё мы сюда тогда ехали, а? У нас чё ли дома такого убожества нет, а?

Кто-то в темноте озвучил табличку на киоске «Слышь, пацаны, здесь написано, я разобрал: «Пива нет».

– Во, видите, тут и пива, оказывается, нет. Чё мы тогда сюда пилили?

– Вот я и говорю, какого лешего нас сюда занесло? Мест лучше что ли, для нас, на земле не нашлось, а?

– Это не армия, пацаны, это или баня, или столовая. Только мы не с той стороны заехали, сзаду, со двора.

– Вот именно, сзаду мы заехали. Прямо в очко! Ага!..

– А где оркестр? – не унимается любитель праздничной музыки.

– Ага, щ-щас! – где-то в темноте злорадно гогочет наш водитель. – Раскатали губу… Будэ вам и оркестр, и цвяты, усё щас будэ.

С шумом открывшаяся в стене неприметная вначале дверь, вовремя прервала наши мрачные размышления. В слабом свете коридорных лампочек, как из преисподней, появились несколько солдат и офицеров. Один из офицеров, маленький, толстенький, увидев нашу толпу, радостно потирает руки и вместо «здрасьте» громко, как тот дедушка Ленин, картавит:

– Так. Пгиехали, значит. Оч-чень хагашо.

Мы молча полукругом толпимся… Или передразнивает нашего дедушку, артист, значит, или действительно родственник картавого… Да, мы приехали! Что дальше?.

– Митрохин, Павлов, одна машина? – куда-то поверх наших голов, тем же бодрым тоном спрашивает он.

– Так точно, та-ащ майор. Пока одна. – Сообщает то ли Митрохин, то ли Павлов. Один из них в общем. – Щас и другие подойдут.

– Отлично, – чему-то продолжает радоваться наш майор, и громко хлопает ладонями. – Ну что ж, б-бойцы, все вот так вот б-бодгенько, со своими вещичками, значит, и заходим сюда. Пга-ашу. Заходим по одному и не толпимся… Митрохин, зав-води, гвагдейцев.

Крутанувшись, шустрый майор бодро ныряет в свою преисподнюю, исчезает там… Мы, еще не очень понимая, куда это – милости пга-ашу, и вообще, – гуськом потянулись в освещенный коридор. Но стоило нам переступить порог, как воздух – тёплый, слегка влажный, с привкусом берёзового веника, пива, кваса, пота и мочи, выдал всё – это действительно баня.

– Баня, братцы!!

Все радостно оживились: «Ну это другое дело, ребя, это точно баня. Баня!»