Читать книгу Коучинговый человек. Роман - Владислав Витальевич Белов - Страница 3

В тот день Виктор отправился домой пешком. Правда, прогулка предстояла длительная, по окраине города, но ему хотелось побыть наедине и насладиться тишиной. В последнее время её не хватало ему, как утопающему глоток свежего воздуха. Он желал забыться и совершенно ни о чём серьёзном не думать.

От долгого сидения за учительским столом ноги, словно застоявшиеся кони, легко несли его по узким пригородным улочкам. Свежие запахи ранней весны и чириканье воробьев доставляли истинное наслаждение после спёртого воздуха классных комнат и шумных школьных перемен.

Мысли Виктора окунулись в далёкие воспоминания юных дней. Но по привычке, как по кругу, они снова вернулись к событиям прошедшего рабочего дня. Вспомнилось замечание директора школы Николая Фёдоровича. Тот нелестно высказался по поводу того, что Копылов Виктор Николаевич, как классный руководитель, до сих пор не закончил оформление праздничного стенда. Укололи и язвительные слова завуча. Ехидно улыбаясь, та напомнила провинившемуся педагогу, что за руководство ему платят надбавку. При этом пригрозила, что на следующий учебный год может пересмотреть кандидатуру Виктора Николаевича на место классного руководителя. Тогда он промолчал, но про себя со злостью подумал, что зарплаты, даже со всеми надбавками, всё равно не хватает для содержания семьи. «Но сейчас – не об этом!» – отбросил Виктор навязчивые мысли о работе.

Сзади послышался дробный стук женских каблуков: его обгоняла куда-то спешащая модно одетая девушка. Она окинула незнакомца оценивающим взглядом и, не убавляя шага, заспешила дальше. Перемещающиеся тугие половинки под чёрным коротким платьем невольно заворожили взгляд, а протянувшийся следом шлейф запаха дорогих духов ещё больше привлёк внимание. «Симпатичная девочка, – подумал Виктор, продолжая любоваться удаляющейся женской фигуркой, – и даже на меня успела зыркнуть», – с удовлетворением отметил он.

Дело в том, что наш герой представлял собою высокого молодого человека с хорошо развитой спортивной фигурой. Его тёмные слегка вьющиеся густые волосы, с короткой модной стрижкой, хорошо гармонировали с немного загоревшим цветом кожи чистого и слегка удлинённого красивого лица. Особенно выделялись глаза. Будучи голубыми, они удивительно и неожиданно сочетались с мужественными чертами: прямым носом, твердыми складками губ и немного выдающимся вперёд подбородком.

На первый взгляд, улыбающееся лицо Виктора производило впечатление, что перед вами большой ребенок. Но стоило ему стать серьёзным или озабоченным, его глаза превращались в синеватую сталь. Это был уже не ребенок, а зрелый мужчина с добрым, но волевым лицом.

«Красавчик» называла его иногда жена Ирина, вкладывая в это слово различный смысл в зависимости от обстоятельств. Она очень любила мужа и ревновала его к каждому фонарному столбу, хотя сама выглядела не хуже. Набросив макияж, распустив тяжёлые чёрные волосы и со вкусом одевшись, Ирина становилась даже очень привлекательной.

Вместе они составляли прекрасную пару. А когда шли по улице или расхаживали по фойе концертного зала или театра на них засматривались как мужчины, так и молодые женщины. Однако Ирину мало волновали назойливые взгляды мужчин. Наоборот, она еще крепче обхватывала руку Виктора и прижималась к нему, стараясь показать заглядевшемуся «нахалу», что его выстрелы «амурными стрелами» не достигнут желаемой цели.

Зато зорко следила за своими соперницами. Некоторые из них не стеснялись осматривать Виктора с головы до ног, не обращая никакого внимания на присутствующую Ирину. Тогда она толкала мужа в бок и тихо бормотала: «Вот ещё одна уставилась».

Но не дай бог, Виктору оглянуться, что бы узнать, о ком идёт речь. Ирина начинала страшно нервничать, тянула мужа подальше и могла прилюдно устроить скандал. В таких случаях он старался успокоить её и говорил, что всё это ей только показалось. Если не помогало, отвлекал предложением сделать какую-нибудь покупку в магазине или, на крайний случай, предлагал купить мороженое, которое жена обожала.

Сама Ирина работала воспитателем в детском садике, а точнее – музыкальным работником. Туда же были определены и дети – Маша и Игорек. Так было очень удобно, но зарплаты Ирины хватало только на то, чтобы оплатить коммунальные счета и приобрести детскую одежду. Оставалась надежда на мужа, но и с его небольшим заработком они еле сводили концы с концами.

Наконец, ноги Виктора устали. Заметив скамейку в небольшом скверике, он присел на неё, достал сигарету и чиркнул зажигалкой. Затем откинулся назад, глубоко затянулся, выпустил в ясное небо клубящийся дым.

Погода была отличная! Солнце уже пригревало лицо, но весенний ветерок бодрил, поднимал настроение и успокаивал. Вот она – Тишина! Как вечный покой, как сладкий сон уставшего младенца. Виктор закрыл глаза и впал в так желаемое им забытьё.

Его покой был нарушен стуком брошенного на скамью нетвердого, но тяжеловатого предмета. Следом послышалось, как кто-то плюхнулся рядом на скамейку. Он приоткрыл глаза. Это была девочка-подросток лет пятнадцати. Она смотрела прямо на него, но Виктор притворился спящим. Вскоре он услышал:

– У вас не найдется, чем закурить сигарету?

Почти не оборачиваясь, Виктор протянул зажигалку, и незнакомка придвинулась ближе. При этом она потянула за собой школьный ранец, брошенный на скамейку. Школьница неумело закурила, покрутила в руке дорогую зажигалку, подаренную Виктору женой на день рождения, и вернула хозяину.

– Спасибо!

Он кивнул головой и снова закрыл глаза

Примерно с минуту они сидели молча, но дремота прошла.

– Отдыхаем? – попыталась завязать разговор ученица.

Виктор промолчал: он ещё надеялся насладиться приятным одиночеством.

– Весна! – не унималась она.

Пришлось повернуться.

– Ты из какой школы? – строго спросил Виктор.

– Из двадцать шестой. А что?

– Это – недалеко от моей. У вас директор Зинаида Фёдоровна?

– Да, – растерянно подтвердила школьница. – А ты откуда знаешь?

– Во-первых, не «ты», а «вы». Во-вторых, в твоём возрасте ещё рано курить. И, в-третьих, некрасиво приставать к посторонним мужчинам, тем более, к педагогу соседней школы. Шла бы ты лучше домой и учила уроки, – со снисходительной улыбкой закончил Виктор нравоучение.

Девочка подскочила и выбросила недокуренную сигарету. Затем небрежно забросила ранец за плечо, тихо пробормотала: «Тоже профессор нашелся…», – и, не глядя на «вредного педагога», не оборачиваясь, пошла прочь.

Виктор потянулся и резво поднялся со скамьи. Вспомнилась жена. Надо было спешить домой. «Конечно, говорить о прогулке ей не стоит, – уже на ходу рассуждал он. – Ирина может устроить скандал. Начнёт жаловаться, что забрала детей из детского сада, зашла с ними попутно в магазин и теперь бьётся дома одна «как рыба об лёд», а её муж, видите ли, прогуливается по городу.

С наскоро придуманным оправданием Виктор наконец добрался до своего двора, поднялся на лифте и позвонил в дверь. В ответ послышались щелчки открываемого замка. В проёме двери показалось лицо Ирины.

– А-а, явился, «Красавчик»! – злорадно констатировала она приход мужа. Виктор неуверенно застрял на пороге. – Проходите, проходите! – почему-то во множественном лице обратилась к нему жена и настежь открыла дверь. – Прошу, пане! Будьте как дома и не стесняйтесь!

Кривляясь, Ирина отступила назад и отвесила Виктору украинский поклон. Затем, ничего не спрашивая, пошла на кухню и загремела там посудой.

– Папа, папа пришёл! – раздался голос обрадованной Машеньки.

Она выскочила из зала и бросилась к отцу на шею. За ней, из детской, с радостными возгласами выбежал Игорёк. Он остановился перед обоими, перебирая от нетерпения маленькими ножками.

– Маша! Мне надо разуться, – подхватил Виктор дочь на руки и положил сильную ладонь на голову сынишки.

Тот обхватил ногу отца и прижался к ней. Через некоторое время посмотрел снизу вверх и тихо с надеждой в голосе спросил:

– Папа, а что ты нам принёс?

Виктор поставил Машеньку на пол, стал шарить в карманах пиджака и брюк. Однако, кроме помятой десятки и случайно забытого в брюках синего мелка, ничего не нашел.

– На вот. Держи, – протянул он мелок сыну.

Ожидая что-то интересное, тот на секунду замер, но потом схватил «подарок» и радостно поскакал в детскую.

Маша развернула десятку, и её носик сморщился.

– Пап! – уныло сказала она. – Этих денег даже на мороженое не хватит. Ты знаешь, сколько оно теперь стоит? Целых двадцать рублей!

Виктор хитро подмигнул дочери.

– Попроси у мамы. Может, она ещё подкинет, а я пока сниму туфли и переоденусь. Хорошо?

За ужином сидели молча. Дети с удовольствием лопали макароны с мясом и сваренный из брикетов бледно-розовый кисель. Ирина изредка, но нервно, делала им замечания. Чувствовалось приближение «грозы». Заметив, что дети насытились и начали громко спорить, строго сказала:

– А теперь марш из-за стола. Можете смотреть телевизор или читать. К компьютеру не подходить. Прибью.

Дети затихли и послушно стали покидать стол. Уже в дверях маленький Игорёк обернулся и открыл рот, желая что-то спросить, но наткнувшись на недобрый взгляд матери, опустил голову и вышел из кухни. Виктор посмотрел ему вслед.

– Ира! Зачем же так?

Жена уже начала мыть посуду. После слов мужа резко откинула головой нависшие волосы и повернулась к нему.

– А ты ни о чём не догадываешься?

«Началось», – подумал он и приготовился к обороне.

– Ты ничего не видишь и не знаешь. Да? – слегка сорвавшимся от обиды голосом продолжила Ирина.

Виктор нервно закурил сигарету, подошел к окну.

– Даже слушать не хочешь, – бросила она ему в спину. – Да?

Тогда он выбросил в форточку недокуренную сигарету и повернулся лицом к жене.

– Я только вижу, дорогая, что ты сегодня не в духе.

– Не в духе! Ха, ха, ха, – истерично засмеялась Ирина. – Да ты хоть знаешь, дорогой, сколько мы должны по коммунальной оплате за квартиру? А сколько я назанимала денег у знакомых? Стыдно им на глаза показаться! Ты об этом знаешь? – подступала она к Виктору с недомытой тарелкой в руке.

– Да. Знаю, – пытаясь быть сдержанным, ответил он и скрестил руки на груди.

– Ничего ты не знаешь! – вскрикнула со злостью Ирина и хлопнула мокрой тарелкой об стол.

В воздух посыпались осколки и шурша застучали по полу. Виктор бросился к жене, обнял одной рукой, а другой перехватил фарфоровую вазу, уже схваченную ею, и поставил на место. Он прижал к себе дрожащую в истерике плачущую Ирину, стал успокаивать и гладить по спине.

– Ничего. Это пройдет, – ласково заговорил он.

Ирина оттолкнула мужа.

– Ничего ты не понимаешь! – снова разрыдалась она и стала бить по широкой груди Виктора своими маленькими кулачками, словно пыталась достучаться до его совести. Но он опять обхватил Ирину и крепко прижал к груди.

На этот раз она затихла, прикоснулась к рубашке мужа мокрой щекой; вздрагивая от неожиданных всхлипов, постепенно стала дышать ровно и спокойно. «Кажется, пронесло», – промелькнуло у Виктора в голове. Но не тут-то было.

– А ты где задержался, милый? – неожиданно тихо спросила жена, оставляя голову на его груди и слегка вцепившись руками в рубашку.

– Я? – переспросил он.

– Ты, ты, – вкрадчиво подтвердила она.

– Где же ещё? На работе, дорогая. Надо было закончить оформление классного стенда. Скоро праздник. Сегодня Николай Федорович меня уже «пропесочил», а наша «мадам», завуч (ну ты её знаешь, Ирочка!), пригрозила на следующий год отнять классное руководство. Пришлось остаться, что бы доделать этот проклятый стенд. Понимаешь?

– Понимаю, дорогой! – с ироническим вздохом отпустила рубашку Ирина. – Только я звонила в учительскую. Там мне сказали, что ты ушёл сразу после занятий.

– Это неправда! После занятий я остался с учениками оформлять стенд.

– Я была там… – сказала она, отошла от Виктора и посмотрела ему в глаза.

– Где?

– В школе. Зашла по дороге (думала вместе домой поедем), а мне сказали, что ты уже ушёл или оформляешь стенд в классе. Я – туда, – уже в полный голос заговорила Ирина, – но твоя классная комната оказалась закрытой… Подождала – и пошла домой. Вот так, «Красавчик»! Так, где ж ты был? А? – снова начала подступаться супруга.

– Ну, хорошо, хорошо! – занервничал уже Виктор и опять подошёл к окну. – Решил прогуляться после работы по свежему воздуху, немного отвлечься.

– И как? Развлёкся?

– Только прошу не подменять слова. Я сказал «отвлечься».

– И от кого ты хотел «отвлечься»? – передразнила его жена, акцентируя последнее слово и уперев одну руку в бок. – От меня? Или, может быть, от своих несчастных детей, которым скоро не в чем будет ходить в детский сад?

Но как только Виктор, не подозревая ничего плохого со стороны Ирины, вознамерился открыть рот, чтобы возразить ей, она размахнулась рукой и влепила ему пощечину. Такого обращения со стороны супруги Виктор не ожидал и остановился как вкопанный. Ирина размахнулась ещё раз, но, заметив в глазах мужа окаменелость, опустила руку. Он оттолкнул её и широким шагом покинул кухню. В прихожей, не переобуваясь, в одних тапочках, открыл выходную дверь и вышел на лестничную площадку. Там он снова нервно закурил, немного постоял, раздумывая над тем, как ему поступить дальше, а затем решительно стал спускаться вниз.

На улице темнело. Мокрый снег, сброшенный дворниками на две стороны тротуара, продолжал таять, образовывая кое-где тёмные лужи. Не заметив одну из них, Виктор ступил в неё ногой. Затем почувствовал, как тапок намок и стал холодить ногу. Он выругался и, уже не глядя под ноги, продолжил свой путь.

Виктор шёл вдоль длинных домов, в окнах которых кое-где уже горел электрический свет. Таких окон еще было немного. За шторами передвигались тени жильцов, напоминая о том, что он сам только что покинул родной уголок. Но Виктор упрямо шёл вперёд, обдумывая произошедшее. Как жить дальше? Как поступить с Ириной, которая не совсем права?.. И при этом бить меня по лицу! Это уж слишком… – угрюмо размышлял он. – Конечно, нам не хватает денег, и мы едва сводим концы с концами. Но причиной всему было их совместное решение вложить все сбережения в только что открывшийся банк. Там нам обещали, согласно договору, вернуть вложенную сумму с надбавкой в сто процентов. И это – за один год! Осталось каких-то два месяца – и мы станем богачами!

Правда, в последнее время, продолжал раздумывать Виктор, поползли слухи, что некоторые банки, обещавшие большие проценты, обанкротились. Люди остались ни с чем, вложив в «дело» не только последние сбережения, но и недвижимость. В те дни, вспомнил он, ему пришлось чаще навещать компанию, расспрашивать менеджеров, но они, как один, твердили, что нет никаких причин для беспокойства. В крайнем случае, отвечали служащие, можно забрать назад свои вложения. Это вначале успокоило Виктора и Ирину, и они решили ещё немного подождать. Но, через какое-то время, не выдержав всеобщей паники в городе, все-таки решили забрать деньги из банка.

Когда же дело дошло до возврата, с горечью припоминал Виктор, они, неожиданно для себя, узнали от тех же менеджеров, что в случае преждевременного прекращения договорных обязательств, смогут вернуть лишь половину вложенных средств. Так было предусмотрено в одном из пунктов, подписанного ими же договора! Строчки этого пункта были прописаны в конце документа и отпечатаны довольно мелким шрифтом.

Тогда, при заключении сделки, обрадованные стопроцентной выгодой, они не стали вдаваться в подробности заключаемого договора. К тому же, сзади стояла целая очередь желающих отдать под немыслимо большой процент последние сбережения! Разве это было не убедительно, спрашивал теперь себя Виктор. Да нам, при заключении договора, и в голову не могло прийти, что соберётся столько дураков, желающих потерять последнее!

К тому же и менеджер, со злостью припомнил Виктор, в тот день даже советовал им не торопиться, подумать, и прийти в другой раз, поскольку на сегодня якобы скопилось много желающих. Именно после его слов, оглядев нетерпеливые лица очередников, они и подписали проклятый договор!

А потом, с усмешкой на губах вспоминал Виктор, пошли в кафе, чтобы отметить начало «предпринимательской» деятельности. На радостях он заказал дорогой коньяк, вкусные блюда и, конечно, любимое Ириной мороженное. Но та, положив руку на раскрытое меню, сказала: «Знаешь что, дорогой, у нас на Украине есть мудрая поговорка: не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Ты забыл, что теперь придётся экономить каждую копейку, дожидаясь возврата денег. Так что привыкай не транжирить. Девушка! – обратилась она к молоденькой официантке, уже записавшей в книжицу заказ. – Извините, но мы передумали. Принесите, пожалуйста, сто пятьдесят грамм армянского коньяка и мороженого».

… – Это ты Виктор? – внезапно раздался рядом чей-то голос.

Говорил поравнявшийся мужчина, которого наш герой, сильно задумавшись, просто не заметил.

– Куда идешь? Ба-а! Да ещё в одних тапочках. Не простынешь, друг?

Виктор присмотрелся. Перед ним стоял Валерий, с которым они когда-то учились в МГУ на географическом факультете. По всей вероятности, тот шёл с работы или где-то припозднился.

– Я, – вяло отозвался Виктор. – К себе пустишь? – сразу и без объяснений спросил он.

– Ко мне? – обрадовался друг. – И ты ещё спрашиваешь, Витёк? Я сегодня один. Как раз компашки не хватает. Пошли! Вчера свой день рождения отмечал. Думал, что вы с Ириной зайдёте. Поздравите.

– Извини, Валера, забыл. Дела, знаешь. Мог бы и сам напомнить. Небось, не один был. Побоялся, что помешаем?

– Было дело. Но вот, если бы пришли – порадовали. А сам напрашиваться не стал. Думаю, гад, не хочет звонить, ну и я не буду унижаться. Вот так.

– Ладно, знаю я тебя, – ответил Виктор на лукавство друга.

Через некоторое время они оказались возле квартиры Валерия и тот, повозившись с замком, открыл дверь и сказал:

– Ничего. Заходи. Сейчас мы это дело поправим.

Виктор снял тапочки в коридоре. Оставляя мокрые следы на линолеуме, прошёл на кухню. Валерка покопался в ящике для обуви, бросил ему вслед «гостевые» и по-хозяйски распорядился:

– Надень тапочки, а носки снимай – и на батарею. А я пока переоденусь, Витёк. Да! Пошарь в холодильнике. Всё, что увидишь, выставляй на стол. Там ещё со вчерашнего дня осталось. Гулять будем!

Виктор нехотя открыл холодильник. В нём оказались недопитые бутылки импортного вина, «Столичной» и недоеденный торт. Он выставил всё на стол, уселся на скамью кухонного уголка и стал ждать друга. Вскоре прибежал Валерка, пошарил в холодильнике и торжественно с довольной улыбкой вынул банку консервированных огурцов.

– Сам солил, – встряхнул он банку и поставил на стол.

Не дождавшись ответа, подскочил к плите. Включил. Снова нырнул в холодильник, вынул кучу куриных яиц и стал готовить яичницу. При этом Валерка искоса поглядывал на задумавшегося друга. Пока яичница жарилась, он подошёл к столу, нарезал огурчики и стал разливать водку по стаканам. От бульканья наливаемой водки Виктор очнулся.

– За твое здоровье, Валера! – с кривой улыбкой поздравил он друга, и их стаканы с глухим звоном соединились над столом.

Как только выпили, хозяин снова засуетился:

– Огурчики, огурчики попробуй, Витёк! Сам солил. Затем наколол вилкой нарезанную вдоль половинку огурца и аккуратно вручил её другу. – Ну-ка, по-про-буй! – с довольной и весёлой улыбкой попросил он.

Виктор надкусил и удовлетворительно кивнул головой.

– И как? – с надеждой посмотрел ему в лицо Валерий.

– Отлично! Как в магазине…

– Что? – взъерошился хозяин. – Как в магазине? Да в магазинных – один уксус. А эти понюхай, – ещё раз наколол он пол-огурца на вилку и поднёс к самому носу Виктора. – Аромат-то, какой!.. Эх ты! – наконец, обиделся гостеприимный хозяин и махнул рукой. – Ничего-то ты не понимаешь!

– У тебя что-то горит, Валера.

– Ё-моё! – так это же наша… – подскочил Валерка к плите, схватил тряпкой сковороду и стал искать глазами подставку.

Наконец нашёл, а потом водрузил перед гостем немного почерневшую яичницу.

– Кажется, есть можно. А?

– Не волнуйся: сожрём, – уже повеселевшим голосом успокоил друга Виктор.

Снова налили. Выпили. Виктор достал сигарету, закурил, откинулся на спинку стула и посмотрел на Валерия, ковырявшегося в пригоревшей яичнице.

– А помнишь, как мы с тобой первый раз из-за Ирки подрались? – неожиданно рассмеялся гость.

– Из-за Ирины? – оторвался друг от сковороды – Как же не помню. Ты мне тогда сильно засадил, бугай чёртов.

– И ты был не промах. Худющий! А своими «маслами» так размахался. Не испугался. Молодец. За что и уважаю.

– Да-а. Давно это было… А с тех пор, как ты у меня Ирину отбил, я так никого и не встретил. До сих пор один живу, – Валерий тоскливо обвёл глазами неказистую кухню. – Любил я её. А если хочешь знать, по-честному, и до сих пор люблю. Говорю как на духу.

– Знаю, Валера.

– Ничего ты не знаешь, балбес… Повезло тебе!

– Знаю. Я вижу, что ты её избегаешь. Может быть, потому и не позвал на день рождения. Боялся, что новая краля быстро догадается, по ком ты сохнешь. А вот насчёт того, кому повезло, ещё неизвестно… – спьяну сболтнул Виктор.

– А что случилось? – насторожился Валерка.

– Да так. Как и у всех, – нехотя ответил друг. – То из-за денег, то ревнует к каждому столбу… Ну ты ж её знаешь?

– Я, Витя, ваших дел не знаю и знать не хочу. Но Ирина была доброй девчонкой. Может, ты сам виноват? А?

– Да все они хороши до замужества! – возражая, поднял Виктор огромную ладонь. – Пока нужда не припрёт, – и медленно опустил сжатую в тяжёлый кулак руку на стол. – Вот сегодня ни за что по морде дала, – как бы жалуясь, объявил Виктор другу. – Раньше скандалом обходилось, а теперь – по морде…

– Не верю: не такая она.

– Может её тебе на время удружить, что бы убедился?!

– На время, Витёк, она мне не нужна. У меня таких – пруд пруди. А вот на всю оставшуюся жизнь…

– Эх, Валерка! Хотел бы я посмотреть на твою семейную жизнь, когда ты, наконец, найдёшь кого-нибудь.

Рано утром Виктор отправился домой. Надо было переодеться. К тому же, не было денег на дорогу, а пешком – он не успевал к первому уроку. Открывшая дверь Ирина выглядела осунувшейся. С неприбранными волосами, она прижимала обеими руками полы наспех накинутого халата и виновато смотрела на мужа. Тот молча прошел в ванную, умылся и стал собираться на работу. Ирина ходила следом, не смея спросить, где он был до утра. Наконец, решилась:

– Куда ты пропал, Витя? Я искала тебя целый час. Потом до утра не спала. Ждала, что вот-вот вернешься. Разве так можно? – и она расплакалась. – Прости, дорогой. Я дура набитая… Без тебя мне было очень плохо.

В душе Виктор сжалился, но не хотел показывать вида.

– Мне нужны деньги, – обратился он к плачущей жене.

Та суетливо полезла в сервант, заглянула в кошелёк и вынула оттуда пятисотрублевую купюру. Затем заглянула ещё раз и посмотрела на Виктора.

– Последние! – удивилась она. – Возьми. По дороге разменяешь.

Он покрутил в руке хрустящую бумажку и сунул её в карман халата Ирины.

– Это вам. А я перезайму в школе, – затем повернулся и вышел из квартиры.

Ирина успела просунуться в дверной проём, крикнула:

– А на дорогу? Как ты доедешь до работы?!

Но Виктор, не оглядываясь, уже бежал вниз по лестнице.

К уроку он успел. Добирался «зайцем» на двух троллейбусах. Когда зашёл в опустевшую учительскую, схватил журнал и быстрым шагом направился в класс. Ещё издалека Виктор услышал шум своих расшалившихся учеников. Затем он увидел, как приоткрылась классная дверь, и высунулась любопытная мордочка Спивакова.

– Идёт! – крикнул тот шумевшим одноклассникам и громко захлопнул дверь.

Но когда Виктор вошёл, было уже тихо, если не считать того, что кто-то из ребят успел хлопнуть книжкой по голове пробегавшего к своему месту Спивакова. Стуча крышками парт, дети встали, приветствуя преподавателя.

– Здравствуйте ребята! – как всегда обратился Виктор. – Можете садиться.

И снова хлопанье парт, а затем последовало гудение перешёптывающихся учеников. Виктор уселся за стол, раскрыл журнал, по привычке покосился на классную доску. Там не было географической карты.

– Кто сегодня дежурный? Почему нет карты? Все молчали.

– Журкин дежурный, Виктор Николаевич, но он заболел. Можно я принесу? – отозвался тот же шустрый Спиваков и, не дожидаясь ответа, побежал в учительскую.

– Так. Кого сегодня нет? – посмотрел в журнал Виктор и, изредка поглядывая на ряды парт с учащимися, стал отмечать отсутствующих.

Класс, воспользовавшись тем, что учитель смотрит в журнал, расшумелся, а на задних партах послышалась какая-то подозрительная возня. Виктор поднял голову. Раскрасневшийся Солодов сталкивал с сидения парты соседа Онищенко, ведя борьбу за понравившееся ему место. В результате, на полу оказался Онищенко, а его противник, как ни в чем не бывало, уселся на отвоеванное место, изображая из себя внимательного ученика.

– Солодов, пройди к карте. Тот нехотя встал и поплёлся к доске.

– Какое задание было на сегодняшний урок?

Молчание. Среди учащихся поднялось несколько рук.

– Хорошо, Баранова. Мы вас слушаем.

Будучи отличницей, девочка чётко назвала тему домашнего задания и довольная села.

– Ты слышал, Солодов? Что ты можешь рассказать нам о таком континенте как Африка?

Ученик немного помолчал, поднял голову кверху, как бы вспоминая выученное задание, и почесал затылок.

– Африка – это жаркая страна… – наконец, начал он.

Послышалась тихая подсказка:

– Жирафы…

– Там много жирафов, – тут же подхватил Солодов и стал уже внимательно вглядываться в лица одноклассников, пытаясь по губам определить новую подсказку.

– Лимпопо. Река… Река…

– А еще там течёт река Лимпопо.

Класс дружно рассмеялся.

– Я вижу, Солодов, ты знаком с произведением Корнея Чуковского «Доктор Айболит». А вот попробуй показать нам Гибралтарский пролив и назови материк, от которого отделена им Африка, – попросил Виктор. – Возьми указку, пожалуйста.

Солодов неохотно взял с учительского стола указку и с опаской подошёл к карте. Затем стал водить по ней, как бы ища этот злополучный пролив. Особо не раздумывая, ткнул в Босфорский. Но его рука тут же дрогнула после подсказки.

– Левее, левее… – и указка упёрлась в Средиземное море.

– Ещё левее, дурак… – послышался тот же отчаянный шёпот.

Подсказывал Захаров Сергей, который сидел на первой парте и неплохо учился в школе. После услышанного, указка Солодова упёрлась в Атлантический океан и остановилась там в полной нерешительности.

– Приплыли, – констатировал Виктор. – Так куда же делся Гибралтар, ребята?

Сразу поднялось несколько рук, среди которых – и рука Захарова.

– Ну, иди, Захаров. Показывай, раз уж ты руководил с места экспедицией Солодова по поиску этого знаменитого пролива.

Тот с радостью подскочил к карте и пальцем показал Гибралтар.

– Пролив отделяет Африку от Европы, – добавил он.

– Молодец. А обведи весь континент Африка, попросил Виктор.

Ученик сделал и это, пояснив, что Африку от Азии отделяет Суэцкий канал.

– Садись, Захаров. Ставлю пятерку, но хочу тебе объяснить. Подсказывать на уроке лентяю – бесполезное дело. Мы в этом сейчас все убедились. А ты, Солодов, принеси дневник. На первый раз напишу твоим родителям, что тебя опасно отпускать в путешествие: заблудишься.

Класс дружно рассмеялся, а «лентяй», довольный тем, что ему не ставят двойку в классный журнал, принёс дневник, а потом покорно уселся на своё старое место.

– Контрольная работа, ребята, – объявил Виктор. – На контурной карте Африки вы должны указать названия прилегающих к континенту океанов и морей, островов и проливов. Даю двадцать минут. Достали принадлежности – и начали.

Воспитанники уткнулись в карты. В классе наступила полная тишина.

Виктор посмотрел в окно. Там распускалась зеленью весна, и он невольно вспомнил студенческие годы учёбы на географическом факультете МГУ. Каждый год в эту пору студенты его группы начинали готовиться к туристическому походу. Часть необходимого снаряжения выдавалась по распоряжению ректората командиру отряда. Но это были в основном дырявые старые палатки, стоптанные туристические ботинки и не очень новые спальные мешки. Остальное студенты закупали сами, начиная с продуктов и кончая всей необходимой туристической утварью.

Каждый старался достать приличный спортивный костюм (особенно девушки), запастись импортными ботинками и снаряжением, которое было удобнее и надежнее советского. Но хорошее снаряжение ещё тогда стоило немалых денег и, чтобы скопить на него необходимую сумму, некоторые студенты подрабатывали или пользовались помощью состоятельных родителей.

Где они только не бывали! Байкал, Селигер, Амур, Алтайские горы, Домбай и даже Эльбрус, куда взяли на пятом курсе самых опытных и отважных спортсменов. В их числе оказался и Виктор, ставший к тому времени мастером спорта по туризму. Для этого стоило жить, думал он тогда, увлекшись романтикой путешествий.

Но жизнь распорядилась иначе. Уже на пятом курсе он встретил Ирину, а по окончании института, несмотря на то, что ему предлагали остаться на кафедре, поехал с молодой женой в небольшой городишко, расположенный на Волге. Там ему предстояло отработать положенные два года учителем географии в средней школе.

В то время это привлекало и казалось очень романтичным. Даже когда местная власть не сумела подобрать молодой семье приличного жилья, и они с Ириной стали ютиться в отдельной комнатушке мужского общежития, Виктор не очень расстроился. Привычный к походной жизни, он считал такие условия нормальными.

Но жена забеременела и начала выказывать неудовольствие по поводу неблагоустроенности. Ко всему, Ирина стала упрекать Виктора в опрометчивости, напомнив, что тот отказался от работы на кафедре вуза, и в склонности к бродяжничеству. Так нелицеприятно она отзывалась о его любви к туристическим походам.

Рождение первого ребенка, Машеньки, потребовало дополнительного уюта, чего совершенно не было предусмотрено в мужском общежитии. Там случались постоянные драки, пьянки и даже кражи. Лишь авторитет Виктора среди молодёжи огораживал их семью от неприятностей. Парни уважали мужа Ирины за справедливость и смелость, считались с его мнением.

На второй год администрация завода уволила спившегося коменданта с работы и предложила Виктору возглавить общежитие. Место, конечно, было «горячее». Одно дело пользоваться уважением всех жильцов, не отвечая за происходящие безобразия в «общаге», и совсем другое дело, наводить самому порядок среди дебоширов и любителей выпить.

Подумав, он согласился, подбадриваемый своими трезвомыслящими товарищами. Виктору отдали квартиру уволенного коменданта, и казалось, что дела стали потихоньку налаживаться. Теперь к ним зачастили посетители, чаще стали приходить друзья, с которыми он решил заняться по выходным дням обустройством спортзала. Молодежи общежития эта идея понравилась, и парни с энтузиазмом взялись за дело, безропотно исполняя приказы нового коменданта, возглавившего строительные работы. Виктора так и прозвали: «наш прораб».

Но после открытия спортзала у него появилась новая идея создать группу альпинистов из крепких и выносливых парней, чтобы вместе с ними снова покорить вершину Эльбруса. Только после такого решения Виктора Ирина окончательно поняла, что он и не думает уезжать из этой, как ей казалось, глуши. Она же, наоборот, считала месяцы до окончания отработки супругом положенного срока.

Дело в том, что её звала старая, больная мать, проживающая в Подмосковье. После смерти мужа и женитьбы сына она осталась одна в трёхкомнатной квартире и хотела, как писалось в письмах, повидать и поняньчить внуков.

… – Виктор Николаевич! – прервал воспоминания Виктора голос ученицы, поднявшейся из средних рядов классных парт. – У меня сломался карандаш. Разрешите, я возьму точилку у Маши Старковой? Она сидит рядом с вашим столом.

Маша, услышав просьбу подруги, повернулась и бросила ей необходимый предмет, однако промахнулась, и точилка со стуком покатилась между партами. Несколько мальчишек, обрадованные поводом отвлечься от занятия, бросились искать её. Но, как это и бывает с детьми, к ним присоединилось еще несколько добровольцев, образовав весёлую «кучу-мала». Виктор не стал кричать на детей, подошел к девочке и отдал ей свой карандаш.

– До конца урока – десять минут, – сказал он. – Не успеешь заточить карандаш и выполнить контрольную. А разведчиков прошу вернуться на места! – повысил голос преподаватель. Те – кто, пригнувшись, а кто и между его ног – вернулись назад, тихо пересмеиваясь между собой. Они подмаргивали друг другу, радуясь, что смогли устроить целое зрелище на уроке. Но как только Виктор вернулся к столу и оглядел класс, он увидел только старательно склонённые головы учеников над контурными картами.

Ирина и Виктор помирились. Но между ними пролегла незаметная тень отчуждения. Придя домой, он больше молчал, смотрел телевизор и постоянно думал о том, что в их отношениях с женой что-то не так. Виктор чувствовал это и раньше, но до переезда в Подмосковье был слишком занят своей работой. Там, в глуши, в волжском городке, ему нравилось проводить время с друзьями, строить спортзал, наконец, тренировать добровольцев для похода на Эльбрус. Ирина ни чем не допекала, а лишь сдержано и настойчиво убеждала переехать на новое место жительство.

В конце концов, её желание жить в отдельной трехкомнатной квартире недалеко от Москвы сбылось. Она снова забеременела, и Виктор, скрепя сердцем, уступил. Так они оказались в Подмосковье, где он остался без любимого занятия.

Городок был небольшим. Виктор устроился преподавателем географии в местной школе, а Ирина с матерью стала растить детей. На первый взгляд, всё шло хорошо. Супруга была очень довольна переездом. И пока была жива мать, они вдвоем справлялись с детьми, не утруждая Виктора домашними заботами.

Но он тосковал. Ночами ему снилась Волга, его друзья и романтические походы в студенчестве. Преподавательская работа в школе не прельщала. В душе он остался, как говорила жена, бродягой – любителем туристических путешествий. Он никогда не думал, что после окончания университета вместо захватывающих походов ему придётся сидеть в душном школьном классе, объясняя ученикам по карте то, что он сам хотел бы увидеть и исходить собственными ногами.

После смерти матери Ирине досталась по её завещанию квартира и приличные сбережения, накопленные умершей. Но тут началась перестройка. Цены поползли вверх. Завещанный матерью вклад стал обесцениваться. Деньги надо было тратить.

Несколько раз Виктор предлагал жене съездить с детьми и группой туристов на отдых или хотя бы отпустить его одного. Но Ирина ссылалась на боязнь совершать далёкие поездки с ещё маленькими детьми. Отпускать же его одного она тоже не хотела. При этом справедливо говорила, что ей будет трудно без Виктора справляться одной с малышами. Но самой главной причиной была её ревность. Ирина ненавидела девушек-туристок, всегда имеющихся в отрядах. Про себя, она считала их девицами лёгкого поведения, которые, по её мнению, по ночам развлекаются в палатках с мужчинами. Нет! Своего Виктора она им ни за что не отдаст!

И тогда Ирина предложила мужу вложить все имеющиеся сбережения в дело. Одним выстрелом ей захотелось убить двух зайцев: и деньги приумножить, и мужа оставить без средств, необходимых тому для походов. Подумав, Виктор согласился. Он искренне понадеялся, что после вложения денег в компанию, они смогут разбогатеть и даже съездить за границу. Как говорится, «посмотреть мир», например, Францию или Америку. От этой мысли у него захватывало дух, а по ночам снились небоскрёбы Нью-Йорка.

Но у Ирины, как узнал потом Виктор, были другие планы. В первую очередь, считала она, надо будет купить легковую иномарку, которая так необходима по хозяйству и для поездки всей семьей к морю. Кроме того, она мечтала купить землю и построить дачу, где бы их дети могли наслаждаться природой. Она была прагматик. Виктор – романтик.

Это различие смутно доходила до него раньше. И лишь когда Ирина начала так болезненно реагировать на нехватку денежных средств и раздражаться от мысли, что от них могут «уплыть» последние накопления, Виктор окончательно понял, насколько они разные люди. Его интересовала жизнь вообще, неизведанные просторы планеты, её природа. Жену – только собственная семья и всё, что способствовало благополучию её членов. Она была типичной самкой с хорошо развитым собственническим инстинктом.

Даже самого себя Виктор почувствовал частью её собственности, из-за чего и произошёл скандал с пощёчиной. Патологическая ревность жены и поведение в тот злополучный день ясно говорили, что Виктор, как супруг и отец семейства, должен всегда быть только дома – с ней и детьми. Не зря её любимым высказыванием в первые годы их совместной жизни были слова: «Главное, Витя, – это дети».

Тогда Виктор восторженно соглашался с Ириной, но когда дети росли, стал замечать, что их воспитанием занимаются в основном сама Ирина и её мать. Его участие, как бы игнорировалось, хотя дети почему-то больше тянулись к нему. Может быть оттого, что он никогда их не ругал, не пробовал воспитывать и, тем более, наказывать. Он их просто любил, и дети отвечали ему тем же. Этот факт даже раздражал Ирину.

– Воспитываешь их, воспитываешь, а они к нему тянуться, мама! – жаловалась она тогда ещё живой тёще Виктора.

– Что ж, дочка, поделаешь, – обычно отвечала та. – Потому и любят, что он с ними, как с малыми котятами забавляется. А им того и надо. Совсем избалует.

От этих слов Виктору становилось грустно и обидно. Нет! Он не жалел, что встретил Ирину. Он любил её, но, оказывается, до сих пор они не понимали друг друга! И это непонимание нарастало с наступающим обнищанием и страшной бедой, случившейся позже.

Буквально за несколько недель до окончания срока, на который Виктор и Ирина положили на счета компании все имеющиеся у них средства, та объявила себя банкротом. Они тут же бросились к хорошо известному и на вид респектабельному зданию, у входа которого уже толпилась толпа пострадавших вкладчиков. Последние пытались прорваться через милицейский кордон к закрытым дверям и окнам офиса. Люди громко кричали, ругались матом и проклинали правительство, позволившему мошенникам организовать обман населения.

Здесь же, прямо у входа в здание, состоялся митинг. Вначале выступил представитель городской власти, а после него – некоторые служащие банка из младшего руководящего звена. Представитель уверенно заявил, что уже начаты прокурорская и налоговая проверки, и, если будут выявлены нарушения, виновных обязательно накажут. На вопрос, где в данный момент находится руководитель компании, его заместитель и главный бухгалтер, представитель поднял руку, призывая толпу к тишине, а затем твердо заявил: «Где бы они ни находились, мы их всё равно найдём и проведём необходимые следственные мероприятия по выявлению нарушения законности!»

Служащие банка стали заверять собравшихся, что они тоже не знают, где находится администрация компании. Себя же они считают невиновными, так как, по их словам, сами положили на счета банка немалые суммы.

Снова взявший слово представитель городской власти призвал собравшихся к спокойствию и терпению, а также попросил митингующих вкладчиков разойтись по домам.

Но в это время на импровизированную трибуну, представляющую из себя перевернутый набок небольшой ларек, вокруг которого бегал его владелец и просил не портить товар, взобралась интеллигентная на вид женщина.

– Товарищи! Извините… Господа! – звонким голосом прокричала она. – Нас просто надули, а сейчас хотят по-тихому уладить дело. Не верьте! Я адвокат и немного знакома со сложившейся ситуацией. Владельцы этого заведения, указала она на здание компании, давно уже за границей и, конечно, успели переправить туда наши кровные сбережения. Сейфы банка пустые! Мошенники – на свободе. И мы ничего не сможем сделать, если будем стоять здесь с протянутой рукой.

Толпа митингующих одобрительно загудела. Послышались голоса:

– Надо призвать к ответу городскую власть!

– Куда смотрела прокуратура?!

– Почему милицейские органы не арестовали мошенников раньше и дали им уехать за границу?!

– Да они сами участвовали в этом «лохотроне»! – прокричал громче всех высокий усатый мужчина в кепке. – Только в отличие от нас, почему-то успели получить дивиденды. Это – одна мафия. А нам с вами достался шиш! – и он высоко поднял огромную руку, пальцы которой были свёрнуты в дулю.

– Ладно. Подожди, – возразила ему одна из женщин, стоявшая возле трибуны. – Дай послушать, что эта дамочка скажет. Может, что путное посоветует. Всё-таки юрист…

Толпа нехотя притихла, как отбегающая штормовая волна.

– Я предлагаю, – снова заговорила оратор, – создать инициативную группу и потребовать от властей предпринять все необходимые меры для поимки преступников. Это, во-первых…

– Поздно меры принимать, – вставил кто-то, но следом послышались раздражённые голоса:

– Да заткнись ты! Дай послушать…

– Во-вторых, – дождавшись тишины, продолжила адвокат, – созданная нами инициативная группа должна подать на мошенников в суд, что бы потребовать от него принятия решения не только об аресте имущества обанкротившейся компании, но и распродажи её недвижимости (если таковая имеется): автомобилей, оргтехники и прочего оборудования. Полученные от продажи на аукционе перечисленных объектов деньги следует разделить пропорционально вкладам каждого вкладчика. Только так мы сможем чего-либо добиться на первых порах.

– Правильно! – подхватили ряды митингующих. – Необходимо создать группу.

– Пока вы создадите инициативную группу и подадите в суды, – снова прокричал усатый мужчина в кепке, – они успеют распродать оргтехнику и оставшиеся машины. Брать надо сейчас, пока и это не уплыло!

– Товарищи! – подал голос молчавший до этого представитель городской власти. – Самовольное изъятие чужой собственности – это прямое нарушение закона. Собственность у нас – неприкосновенна.

– А мы сейчас попробуем, насколько она неприкосновенна! – раздался воинствующий крик молодого накаченного парня. А ну, ребята! Берём её штурмом!

Взвинченной толпе обманутых людей эта идея сразу понравилась. Схватив лежащие у обочины тротуара камни и обломки кирпичей, толпа забросала ими окна первого этажа офиса и ринулась к его железным дверям. Милиционеры трусливо отбежали в стороны, разводя руками.

– Генерала Патрушева, пожалуйста! – стал кричать в мобильную трубку представитель городской власти. – Генера… – не успел договорить он, как кто-то, по всей вероятности, не случайно задел его руку с телефоном, и мобильник упал под ноги бегущих к разбитым окнам банка людей.

Виктор и Ирина остались на месте. Они прекрасно понимали, что обманутые и обозлённые люди пошли на разбой стихийно и не осознанно.

– Надо уходить, Ира! – сказал Виктор жене, оцепеневшей от такого поворота событий. – Сейчас подъедет ОМОН и будет хватать всех без разбора. Уходим. Ты слышишь? – ещё раз позвал он жену, но потом схватил её за руку и потащил на противоположную сторону улицы.

Обгоняя их, разбегались и «джентльмены удачи». Кто с ноутбуком под мышкой, кто тащил большой плазменный телевизор, за которым хвостом волочился электрический шнур, а один деревенского типа немолодой мужик, бежал, держа на вытянутых руках принтер. При этом он успевал спрашивать на ходу наблюдавших за разграблением банка прохожих:

– Товарищи! Вы не скажете, что это за штука? Сколько она стоит? Сколько стоит…

– Тащи, мужик! – прокричали ему подростки, толпившиеся возле уличного перехода. – Бабке пригодится носки стирать.

– А может и нам туда сбегать? – предложил один из них. – Клеёвую оргтехнику тащат! А? – стал подзадоривать он друзей.

– Ага! Дурак. Специально для тебя там что-нибудь оставили

– ОМОН едет! – прокричал кто-то, завидев приближающийся ряд военных машин, возглавляемый милицейским «уазиком» и издающим громкий сигнал сирены.

Многие только что остановившиеся прохожие заспешили двинуться своей дорогой, другие, в тот числе Виктор и Ирина, продолжали наблюдать за разворачивающимися приготовлениями людей в чёрных масках.

Те же начали действовать слаженно и умело. Разделившись на две части, омоновцы бросились в погоню за теми, кто ещё не успел убежать с оргтехникой, и ворвались на этажи банка. Оттуда они стали выводить скованными наручниками «грабителей» и заталкивать их в автобус зелёного цвета.

Пожилой мужик с принтером заметался по тротуару и бросился со своей ношей в переход, но сразу же выскочил оттуда с круглыми глазами.

– И там они уже, гады! – безнадежно воскликнул он и взбежал до половины лестницы наверх. Неожиданно беглец обратился к окружающим:

– Люди добрые! Помогите… Последнее отымут.

– Да брось ты его, старик. Он тебе не пригодиться, – крикнул ему молодой парень.

– А, ежели, продать? – резонно ответил преследуемый.

Наблюдавшие за происходящим прохожие молчали. Они боялись быть втянутыми в дело и в то же время жалели «грабителя».

Наконец, проявив смекалку, мужик поставил принтер на ступеньку каменной лестницы, снял старенький пиджачок и накрыл им прибор. Для верности, положил на расстеленную одежду и перевернутую кверху дном свою кепку. Затем быстро присел рядом на корточки с протянутой рукой. Его седые волосы рассыпались от усилившегося ветра, прикрыв красное и вспотевшее от страха лицо.

– Во, даёт! Под бомжа решил косить, – восхищенно крикнул тот же молодой парень.

Потом подбежал к кепке, порылся в кармане брюк и бросил в неё пятьдесят копеек. Стоявшие рядом зеваки рассмеялись. Они тоже стали подходить по одному к старику и бросать монеты.

В это время из туннельного перехода показались огромные фигуры омоновцев. Быстро поднимаясь наверх, они подозрительно осмотрели стоящих на лестнице людей и, ничего не заметив, двинулись дальше. Пожилой мужчина неистово перекрестился, но остался сидеть возле своей кепки. Из перехода повалил народ, сошедший с троллейбуса со стороны банка. Принимая пожилого мужчину за настоящего бомжа, кое-кто изредка бросал ему мелочь. Тот заплакал и стал вытирать слёзы грязной натруженной рукой.

– Последнее, сволочи, отняли. Что теперь бабке скажу? А? – жаловался он идущей мимо него толпе.

Но новые прохожие уже не понимали, о чём бормочет этот плачущий старик.

– Пойдём, дорогая, – мягко позвал Виктор Ирину.

Та заплакала, уткнулась головой в его грудь. Потом подняла голову и посмотрела в лицо мужа мокрыми от слез глазами, под которыми образовались чёрные подтёки туши для ресниц.

– Теперь и мы нищие, Витя. Ты это понимаешь?

Виктор ничего не ответил. Он отвернулся от её жалостливого взгляда, сжал челюсти – и на его щеках заиграли желваки. Так, ошеломлённые и почти не разговаривая друг с другом, они двинулись к ближайшей остановке троллейбуса.

Говорят беда одна не приходит. Через несколько дней заболел Игорёк. Ирина стала водить его по врачам, но те не могли определить диагноз недомогания ребёнка. Затем предложили положить мальчика в местную городскую больницу. Там, взяв все анализы, пришли к выводу, что Игоря следует обследовать в московском онкологическом центре.

На расспросы Ирины и Виктора лечащий врач больницы отвечал неохотно и постоянно отводил глаза в сторону. Его поведение еще больше встревожило их. При очередной встрече Виктор отозвал доктора в сторону и прямо спросил:

– Простите, но мне кажется, что вы чего-то не договариваете или не хотите сообщить нам. Я – мужчина, отец ребенка и прошу сказать правду хотя бы мне.

Врач посмотрел ему в глаза, как бы оценивая способность Виктора перенести тяжёлое известие. Он было открыл рот, видимо, решившись ответить прямо, но потом грустно улыбнулся и положил руку на плечо Виктора.

– Пока это только наши предположения. Везите его скорее в Центр. Там лучше нас разберутся. Извините, но я должен продолжить обход больных, – и, попрощавшись, зашёл в соседнюю палату.

Виктор остался стоять на месте, пока к нему не подошла Ирина.

– Что он тебе сказал? – требовательным голосом спросила она. – Говори, что он сказал? Ты слышишь, Витя?! – почти закричала она.

Но муж продолжал молчать, не зная, как мягче объяснить Ирине слова врача.

Она расплакалась, вытащила из сумочки носовой платок, поднесла его к мокрым глазам. Умоляющим и дрожащим голосом жалобно попросила:

– Ты только скажи: «да» или «нет». Я всё пойму…

Виктор очнулся, обнял жену и крепко прижал к себе. В её черных волосах уже пролёг седой волос, и он понял, чего стоили ей переживания последних дней.

– Доктор сказал, что надо обследовать Игорька дальше в хорошей клинике. А пока они не могут поставить правильный диагноз.

– Ты меня обманываешь! – слегка оттолкнула Ирина мужа. – Они всё уже знают! Бедный Игорёк! – закричала она и рухнула на пол, потеряв сознание.

Подбежала дежурная медсестра. Виктор подхватил Ирину и понёс к ближайшему дивану. По дороге он услышал голос сестры:

– Сергей Степаныч! – донеслось до него. – Там мать Копылова грохнулась на пол. Подойдите, пожалуйста.

Через некоторое время быстрой походкой подошёл говоривший с Виктором врач. Он попросил всех отойти в сторону и сел рядом с Ириной. Затем измерил её давление и приоткрыл пальцем закрытое веко.

– Светлана! – крикнул доктор сестре. – Нашатырный спирт на ватке дай ей понюхать.

Пока сестра возилась возле потерявшей сознание Ирины, доктор посмотрел на побледневшего Виктора и успокоил:

– Ничего страшного. Обычный обморок, но по месту жительства советую посетить терапевта. Сейчас она придёт в себя. Не волнуйтесь.

Сказав это, врач опять наклонился над Ириной. Она уже открыла глаза. Сморщив нос от поднесённой к нему ватки с нашатырём, оттолкнула руку сестры.

– Как самочувствие? – спросил доктор.

Ирина непонимающе молчала, оглядывая собравшихся вокруг неё людей.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – слабым голосом ответила она.

– Вот и замечательно. Ещё полежите, и будет лучше.

Доктор поднялся с дивана.

– Последи немного за ней, – приказал он сестре.

Ссутулившись, он засунул руки в карманы халата, посмотрел на Виктора. Затем негромко произнёс:

– Держитесь…

И снова направился к покинутой им палате.

В детском онкологическом центре Москвы вынесли окончательный приговор: у мальчика – белокровие. Учитывая возраст и тяжесть заболевания, Игорька разместили в отдельной палате вместе с матерью. Виктор же стал искать более денежную работу: для лечения сына понадобились дорогие лекарства. Для начала он решил позвонить бывшему однокурснику, который, не в пример ему, остался работать на кафедре института географии МГУ.

Виктор долго рылся в записной книжке. Найдя нужный телефон, набрал номер. Трубку взяла жена.

– А-а! Теперь я вспомнила. Гена рассказывал о вас и про походы… – наконец, поняла женщина, кто такой Виктор. – Сейчас позову.

Через некоторое время в трубке раздался басок Геннадия:

– Привет, Витюха! Как дела?

– Здравствуй, Гена! Извини, что долго не звонил…

– Да ерунда! Рассказывай, что нового. Как на Волге?

– На Волге уже отработал. Сейчас с Ириной живем в Подмосковье. Преподаю географию в средней школе, она работает в садике… Двое детей.

– Молодец! Меня обогнал. У нас с Катькой пока один, но сын, – с гордостью пробасил бывший сокурсник. – А у тебя кто?

– Сын и дочь.

– И тут обскакал, Витюха. Не зря на курсе был первым. Помнишь наши походы? Домбай, Теберда… Красотища какая! А я ещё тебе тогда поклялся, что вернусь на Кавказ и буду жить среди огромных елей, мимо которых мы проезжали по военногрузинской дороге. Помнишь? А вот – осел в Москве. Так туда и не выбрался. Вот ведь как бывает. Остался на кафедре, а потом пожалел: младший научный сотрудник, зарплата хреновая, сто двадцать рэ в месяц. А тут ещё эта перестройка… Сейчас живу у жены, немного сервисом занимаюсь – ремонтирую машины. Это дело я всегда любил. Тем и живу. Кажется, я заболтался, Витюха. Ты чего молчишь?

– У меня сын тяжело заболел. Нужны дорогие лекарства. Сейчас ищу денежную работу. Вот и позвонил тебе. Думал, что-нибудь посоветуешь, а ты сам на мели.

– Ах, вот оно в чём дело! Что ж ты сразу не сказал? А я, дурак, – про Домбай, о ёлках. Извини, Витёк.

– Ничего, Гена. Всё нормально…

– Так чем же мне тебе помочь? Могу занять немного денег. Насчёт работы? Не знаю. Тёплые места давно «застолбили», не подступишься. Много нашего брата, преподавателей, сейчас хорошую работу ищут. На учительскую зарплату теперь и вовсе не проживёшь. Вот и маются. Занимается каждый, чем может или с дачи кормятся. Вот так, Витёк. Могу только деньги дать. Подъезжай хоть сегодня. А сколько тебе нужно?

Виктор назвал сумму, и Геннадий удивленно присвистнул в трубке.

– Такие деньжищи только в банке можно под кредит взять. Не пробовал?

– Там требуют справку с хорошо оплачиваемой работы.

– Да-а. Плохи твои дела. Но такой суммы у меня нет, и сам я кормлюсь ремеслом. Извини, брат. Ничем не могу помочь. Вот жизнь пошла…

– Ладно. Не расстраивайся, Гена. Что-нибудь придумаю.

– Возьми деньги, Витёк. Когда сможешь, тогда и отдашь.

– Спасибо. Это – капля в море. Да и тебе они могут понадобиться: сейчас время лихое. До свиданья. Извини, что побеспокоил, – и Виктор положил трубку.

Он остался сидеть возле телефона, стоящего на кухонном столе и, подперев ладонью подбородок, стал задумчиво смотреть в распахнутое окно. На улице был летний день. Шуршали от лёгкого ветра пушистой зеленью деревья, а на подстриженном газоне, как всегда, резвились дети. Громко крича, они гоняли футбольный мяч, и Виктору почудился голос Игорька. Он приподнялся, внимательно посмотрелся вниз. Кричал черноволосый мальчик совершенно не похожий на его сына.

В это время послышались щелчки открываемого дверного замка и звонкий голос Маши:

– А мама нам с Игорьком говорила, тётя Вера, что так не бывает.

– Бывает, бывает, милочка. Еще как бывает. Заходи – и сразу разувайся, – ответил женский голос за полуоткрытой дверью.

Это была Вера, жена брата Ирины. Она увидела Виктора и с радостью сказала:

– Ты дома, Витя? Вот как хорошо. А я забрала Машу пораньше, чтобы успеть, что-нибудь вам сготовить. Вот продуктов набрала.

После своих слов она прошла с сумкой на кухню.

По просьбе жены Виктора, Вера «присматривала» за ним и Машенькой. Раза три в неделю она закупала продукты, убирала квартиру и стирала детское бельё. Вначале Виктор возражал и говорил, что справиться сам. Он действительно мог хорошо готовить и даже стирать белье, приученный к этому в походах, но уборка квартиры требовала женской сноровки, и ему была не по душе. Поэтому тётя Вера, как звала её Машенька, постепенно убедила Виктора, что тому лучше не лезть в женские дела, а стирать – только своё белье.

Жена брата Ирины была молодой, симпатичной наружности женщина. Округлые формы тела, капризные, немного припухшие губы и зеленоватые глаза, искрящиеся при виде привлекательных мужчин, – всё говорило в ней о том, что она не обделена их вниманием и благосклонно относится к мужскому полу.

– Папа, – подскочила к Виктору Машенька, – тётя Вера говорит, что всё, что пишут в сказках, и в жизни бывает.

– Я тебе сказала, что бывает. Не будешь меня слушаться – козлёночком станешь, – глядя с улыбкой на Виктора, подтвердила Вера. – Иди в ванную и посмотрись в зеркало: у тебя уже рожки растут на голове. Да не забудь помыть там руки.

Девочка схватилась за голову и побежала в ванную.

– Не слушает меня, папа, – снова улыбнулась Виктору гостья и замолчала. – Переживаешь? – добавила она, заметив, что тот не отвечает на её улыбки. – Ничего, сейчас я вам борща наварю, котлетки пожарю.

– Тетя Вера! – выскочила из ванной Машенька. – Никаких рожек у меня нет. Это косички торчат.

– Слава богу! А я думала – рожки.

– А вот – и нет!

– Это хорошо, Маша. Только теперь ты меня слушайся, а то они могут всё равно вырасти. Договорились? А теперь иди и переоденься. Можешь пока поиграть с игрушками или посмотреть мультики по телевизору.

– Ладно, тётя Вера, – ответила Маша, но подошла к отцу и обняла его ноги. Виктор сел, посадил девочку на колени, и она сразу обхватила его шею рукой, прижавшись щекой к широкой груди.

– Папа! А когда мама с Игорьком приедут? Они, наверно, тоже скучают про нас там, в больнице, – негромко спросила девочка.

Виктор прижал её к себе, поцеловал в по-детски пахнущие волосы.

– Завтра мы с тобой поедем в Москву.

– Ура! – закричала Машенька.

Затем чмокнула отца в небритую щёку, соскочила на пол и побежала переодеваться в детскую.

– Скучает дитё, – вздохнула Вера, склонившись над ведром, в которое сбрасывала кожуру от очищенной картошки. – Иди, Витя, к ней. Я тут сама управлюсь.

Виктор поднялся, пошёл в гостиную и, устроившись на диване, включил для Машеньки нужный канал.

На следующий день они уже были в Москве. Ирина встретила их со слезами на глазах. Обняв дочку, она подвела мужа к кровати Игорька. Тот спал, но заслышав родные голоса, проснулся и тоже стал плакать. На его лицо была надета марлевая повязка, прикрывающая нос и рот. Когда-то белая и нежная кожа щёк, лба и шеи сильно пожелтела, а блестящие от слёз голубые, как у отца, глаза смотрели на собравшуюся вокруг него семью потухшим взором.

Неожиданно он улыбнулся сквозь слезы Маше, которая протянула ему румяное яблоко. Игорёк вытащил из-под одеяла худенькие бледные ручки, обхватил его ладонями, но не смог удержать и уронил на одеяло. Ирина снова заплакала, прислонилась головой к плечу Виктора.

– Он сильно ослаб после химиотерапии. Я больше не могу смотреть, как он мучается и тает у меня на глазах. Неужели ничего нельзя сделать, Витя?! – воскликнула она, вцепившись в руку мужа.

– Я разговаривал с лечащим врачом, – смахнув набегающую слезу, ответил Виктор.

– И что? Что он говорит? Мне кажется, они от меня что-то скрывают. Ты узнал, Витя?! – затеребила Ирина руку мужа.

– Узнал, – опустил он голову. – Сейчас требуется, сказал врач, комплексная терапия, то есть лекарственные препараты. А их в больнице мало. Он попросил достать их, но они очень дорогие. На весь курс лечения потребуется большая сумма.

– Сколько, Витя? Мы должны её достать. Сколько?!

Виктор назвал стоимость необходимых лекарственных средств, и Ирина, охнув, замолчала.

– Таких денег никто нам взаймы не даст, – наконец, заговорила она. – Работу нашёл?

– Ищу, но хорошо оплачиваемую найти сейчас очень трудно. Город маленький. Надо искать в Москве. Но, если и найду, то не с кем будет оставить Машеньку. Понимаешь, Ира? Снимать же квартиру, пусть даже комнату, – дорого, и от хорошей зарплаты мало что будет оставаться.

– Все понятно, дорогой, – задумчиво ответила Ирина. – Тогда надо продавать квартиру и покупать однокомнатную.

– Продавать квартиру?

– Да.

– Я уже думал об этом, но она твоя, и тебе решать.

– Если что с Игорьком случиться, Витя, мне уже ничего не нужно будет, кроме Машеньки… – и со слезами на глазах Ирина стала обнимать и целовать притихшую дочь.

– Как ты, моя дорогая? Скучаешь по маме?

Но Маша показала на рассматривающего яблоко Игорька и сказала:

– Он не хочет со мной играть… Наверно, не может, мам?

– Не может, доченька! Не может, – снова разрыдалась Ирина, обхватила дочь за голову и прижала к себе.

Виктор нагнулся над сыном, хотел поцеловать его ручку сквозь свою марлевую повязку, но услышал предостерегающий голос жены:

– Витя! Сейчас нельзя этого делать. Ты можешь его заразить. У Игорька сильно ослаблен иммунитет после химиотерапии.

Муж отпрянул и отошёл от кроватки.

– Извини. Я забыл, – виновато посмотрел он на жену.

– Идите домой, мои родные. Пойдёмте. Я провожу вас до лифта…

Виктор бросил взгляд на наблюдающего за ними Игорька и помахал тому рукой. Сын слабо улыбнулся в ответ и даже хотел поднять руку, но не смог и приподнял только ладонь. Таким Виктор и запомнил его на всю жизнь. Через три дня Игорёк умер на руках обезумевшей от горя матери.