Читать книгу Коучинговый человек. Роман - Владислав Витальевич Белов - Страница 4

Подмосковная осень в тот год выдалась необыкновенно тёплой и сухой. Безветренная погода не тронула засохшие листья, и они, жёлто-багровые, словно окрашенные кровью, медленно и нечасто падали с деревьев на аллею городского кладбища. Оказавшись внизу, листва жалобно шуршала под ногами, слегка поднималась в воздух от шагов и снова, бессильно и неуклюже, валилась на землю.

И этот пёстрый наряд деревьев, и почему-то очень синее небо с, казалось бы, уже неуместным в такую пору светом жгучего солнца, делали кладбищенскую тишину слишком нарядной. Природа умирала и, кутаясь в свой золотой саван, вызывала щемящую тоску и умиротворённость. «Всё не вечно, – шептала она мёртвыми листьями. – Вечен лишь Мир, в котором происходят круговороты рассветов и их угасаний».

В один из таких дней Виктор и Ирина брели через всё кладбище к могиле Игорька. Его похоронили рядом с бабушкой, последнее пристанище которой располагалось в конце погоста. Они почти не разговаривали, а Маша, уже зная дорогу, убежала вперёд и скрылась за поворотом.

– Надо её к зиме одеть, – как можно осторожнее сказал Виктор.

Ответа не последовало. Ирина о чём-то думала, держа под руку мужа, вся ушла в себя и смотрела под ноги. Виктору показалось, что она не услышала его слов: чёрный из искусственной ткани полупрозрачный платок покрывал её голову и мешал рассмотреть лицо. Но после долгой паузы жена со вздохом сказала:

– Да, Витя, её надо одеть и обуть, но у нас почти ничего не осталось после похорон Игорька и установки памятника. Я заложила в ломбард все золотые украшения. Денег нет.

Теперь замолчал Виктор. Подумав, ответил:

– Я их займу, Ира.

Она подняла голову и повернула к мужу ненакрашенное лицо. При ярком дневном свете на нём обозначились огромные с чёрными обводами внизу глаза, горестные морщины, пролегшие совсем недавно возле носа и побледневшие, почти бескровные губы. Виктор содрогнулся: на него смотрела молодая старуха, сломленная горем. Он невольно отвёл взгляд и тоже стал смотреть вперёд.

– У кого ты их займёшь?

Не глядя на Ирину, Виктор ответил:

– У моего сокурсника, который остался работать на кафедре… Ты его должна знать. Генка Винокуров. Помнишь? Ну, голос у него басистый.

– Вспомнила, – без всяких эмоций послышался ответ Ирины. – И что?

– Завтра поеду в Москву опять искать работу. Заодно встречусь и поговорю с ним. Как-то он предлагал занять денег для покупки лекарства.

Здесь Виктор осёкся, посмотрел на жену, но та, почти не слушая, стала искать глазами Машу, как только они свернули в сторону от аллеи, и пошли между могил.

– Да вон она. Возле бабушки. Сидит на скамейке. Видишь? – успокоил жену Виктор.

– И сколько он сможет занять? – вернулась она к начатому разговору, обнаружив дочь.

– Думаю, что немного, но на обувь и пальто для Машеньки наскребёт. Сам уговаривал тогда, но я не взял. Его денег всё равно бы не хватило.

– Маша! – крикнула Ирина, завидев, как та стала бегать вокруг клумбы с цветами. – Смотри цветочки не потопчи.

Они подошли ближе и остановились возле металлической изгороди, которая окаймляла захоронения бабушки и Игорька. Могилу сына украшала отшлифованная тёмно-серая плита. В неё, в круглой рамке и под стеклом, была вделана фотография, с которой смотрел улыбающийся и светловолосый сын Виктора и Ирины. Засохшие цветы, положенные на надгробье, сбросил ветер, и только тяжёлый с пожелтевшими траурными лентами венок из искусственных цветов продолжал подпирать гранит.

Ирина ускорила шаг, открыла калитку и подошла к могиле сына. Опустившись на колени пред фотографией, стала целовать её, плакать и причитать. Одновременно она несколько раз протёрла стекло носовым платком, желая лучше вглядеться в родные черты. Затем обхватила плиту рукам, прислонилась к ней головой и начала выть.

Заслышав плачь, прибежала от бабушкиной могилы испуганная Маша. Глядя на мать, она тоже захныкала, стала тереть маленькими кулачками глаза. Виктор не выдержал этой сцены. Смахнув набежавшую слезу, он нагнулся, обнял за плечи стоящую на коленях Ирину и умоляюще сказал:

– Ира! Не надо так убиваться. Я тебя прошу… Его уже не вернёшь…

И тут он увидел, как заплаканное, покрасневшее и сразу распухшее от слёз лицо супруги повернулось к нему. Её блестящие чёрные глаза вонзились в мужа с тоскливой злостью.

– Говоришь, его не вернёшь? Ошибаешься. Теперь уже вообще ничего невозможно вернуть!

Она резко встала и передёрнула плечами, пытаясь сбросить тяжёлые руки Виктора.

– Машенька, иди ко мне, – изменившимся и ласковым голосом позвала дочь Ирина. – Не плачь, моя хорошая… Вот видишь, – подвела она к фотографии Машеньку, – твой братик улыбается, а ты… плачешь. Не надо плакать, моя дорогая, – и Ирина снова разрыдалась.

Машенька – тоже, но сквозь слёзы возразила:

– Ты сама плачешь… и мне хочется…

Тогда Ирина вытерла намокшим платком Машино лицо, успокоилась и начала прибирать могилку сына.

Виктор молчаливо присоединился к ней. Достал спрятанные в густой траве грабельки и лопату, стал собирать сухие листья, сгребая их с обеих могил в одну кучу. Лопатой он аккуратно подровнял края. Тем временем, Ирина начала красить ограждение. Они работали молча. И даже когда Виктор подошёл к ней со второй кистью, чтобы обмакнуть её в банку с серебристой краской, они ничего не сказали друг другу.

Глядя на них, Машенька повеселела, и её звонкий щебет разнёсся над могилами усопших.

На другой день Виктор был уже в Москве. Первым делом, он договорился по телефону с Геннадием о встрече во второй половине дня. Предварительно объяснил, что хочет воспользоваться его предложением, одолжить на неопределённое время деньги. Тот согласился, и Виктор сел в метро, чтобы добраться до офиса частного торгового предприятия, выбранного им по рекламной газете. Он без труда нашёл его, поскольку ещё во время обучения в МГУ достаточно хорошо изучил Москву. Здание выглядело солидно. На входе стоял охранник.

– Вы к кому? – спросил тот.

– Я насчёт работы по объявлению.

– По какому объявлению?

Виктор достал газету и показал в ней обведённую рамкой красочную рекламу. Пока охранник читал, наш герой вынул из кармана сигареты и по-дружески протянул тому пачку, предлагая тоже закурить. Охранник не отказался, аккуратно достал сигарету и поблагодарил. При этом, как бы оправдываясь, сказал:

– Только что закончились, отойти не могу: напарник куда-то ушёл и запропастился…

– Ничего, – ответил Виктор, чиркая зажигалкой и прикуривая вместе с ним. – Возьми ещё для запаса, – и снова протянул пачку.

– Ну, раз так – пару возьму, а то, чувствую, Мишка – надолго. А тебе, дорогой товарищ, по секрету вот что скажу: вали-ка ты отсюда подобру-поздорову… – и охранник огляделся вокруг. – Никто нам не требуется, – понизил он голос. – А это объявление, – ткнул он рукой с зажженной сигаретой в то место, где располагалась реклама, – приманка для дураков. Месяц поработаешь стажёром – и выбросят на улицу без оплаты. Ясно? Тут таких немало побывало, и нам, охране, велено их больше не пускать. Мужик ты, я вижу, неплохой, и мне не хочется через месяц гнать тебя отсюда в шею. Понял?

– Понял, понял… – задумчиво ответил Виктор. – Значит, дурят нашего брата, безработного.

– Ага! – с издёвкой и злой иронией поддержал его охранник. – А впрочем… дам-ка я тебе один адресок. Тебя как зовут?

– Виктор.

Охранник вынул шариковую ручку из нагрудного кармана пиджака, стал что-то писать прямо на полях газеты.

– Держи, Витя, – протянул он газету с написанным на ней адресом. – Скажешь директору фирмы, Александру Сергеичу, что я послал, Иван Лапахин. Когда-то у него охранником работал. Да вот сюда подался. Вроде, бабок больше платят, но вижу, что дело тут у них нечисто. Впрочем, это меня не касается. Как говорится, «деньги не пахнут», хотя, как сказать, браток. Приёмами владеешь?

– Мастер спорта по самбо.

– Вот и отлично! Значит, не зря посылаю. А то он обиделся на меня. Неплохой человек, но какой-то там хернёй занимается. Толи психологической подготовкой, толи какая-то секта. Не понял. Но в наше время много дураков находится за большие деньги уму-разуму учиться. Спеши, пока место не заняли. Для начала – это то, что нужно. Ну, пока… Эй, гражданин! Вы к кому? – бросился охранник к очередному посетителю.

Так и не пожав ему руку, Виктор поторопился к ближайшей станции метро.

Оказавшись на нужной улице, зашёл в большой двор. Здесь, среди кирпичных пятиэтажек, и должен был находиться разыскиваемый им офис. Виктор не сразу обнаружил небольшую дверь, находящуюся в стороне от подъездов нужного ему дома. Подошёл к ней и прочитал на простенькой табличке: «Школа психологического тренинга». Виктор потянул ручку железной двери, но она оказалась запертой. Позвонил. Сначала никто не ответил, и он нажал на кнопку звонка ещё два раза.

Наконец, через домофонное устройство послышался мужской голос:

– Вы к кому? Александр Сергеевич сегодня не принимает. Приходите завтра.

– Я насчёт работы.

За дверью долго не отвечали, и Виктор собрался было уходить, чтобы прийти в приёмный день. В это время стали открывать замок, дверь распахнулась, и рослый охранник окинул Виктора профессиональным взглядом.

– Проходи. Шеф ждёт тебя наверху…

Когда Виктор поднялся на второй этаж, то увидел раскрытые двери кабинета. Из него, приветливо улыбаясь, вышел немного лысоватый мужчина невысокого роста. Он первый протянул Виктору руку, обхватил его огромную ладонь тёплыми, но дряблыми пальцами.

– Александр Сергеевич, – представился хозяин кабинета. – А вы Виктор… – наклонился тот вперёд и сделал паузу, ожидая, когда посетитель назовёт отчество.

– Николаевич, – добавил наш герой и посмотрел в открытые и карие глаза руководителя фирмы.

– Пожалуйста, проходите, Виктор Николаевич, – указал тот на дверь. – Мне уже звонил Ваня. По его словам, вы ищите работу охранника. Присаживайтесь сюда, – указал он на кресло возле большого стола, обошёл его и уселся напротив.

Виктор ещё раз встретился с глазами хозяина кабинета, но тот, не моргая, с любопытством рассматривал его.

– Это не совсем так, Александр Сергеевич. Я ищу хорошо оплачиваемую работу, если можно так сказать…

Брови собеседника поползли вверх, и он от всей души рассмеялся.

– Ай, да молодёжь нынче пошла: сразу – быка за рога. Похвально! Сделан правильный психологически ход: мол, не на поклон иду, а разговариваю на равных и по-деловому. Двадцать тысяч в месяц и плюс премиальные, но – только охранником, Виктор Николаевич. Вас это устроит?

Александр Сергеевич продолжал мило улыбаться. Виктор же для солидности не стал торопиться с ответом. Наконец, спросил:

– Какой график работы?

– Как обычно: сутки – через двое. В ваши обязанности будет входить дневное дежурство на входе и ночная охрана офиса. Иногда, если мы с вами сработаемся, буду брать для собственной охраны в поездки; но это – другой разговор и другая дополнительная оплата. Вы, я слышал, мастер спорта по самбо. Для поддержки спортивной формы вам будет предоставлена возможность бесплатно заниматься в спортзале и в плавательном бассейне. Языками владеете?

– Английским. В основном, разговорная речь.

– Это тоже может пригодиться в будущем, а пока давайте остановимся на вашем ответе.

– В принципе, Александр Сергеевич, меня такая оплата, устраивает. Но я проживаю в Подмосковье, и в случае непредвиденных обстоятельств, не всегда смогу во время приехать в Москву.

– Так, так… Это что… ваше условие?

– Нет. Говорю, как есть. Чтобы потом вы не пожалели.

Александр Сергеевич замолчал.

– Ну что ж… если пожалеем, уволим. Давайте ваши документы и кратко опишите биографию, – протянул он посетителю печатный лист бумаги.

После беседы с директором фирмы Виктор поехал на Ленинградский вокзал. Отсюда ему предстояло добираться домой на электричке. Здесь же он договаривался и о встрече с Геннадием. Когда вышел из метро, по дороге купил тёплый беляш и стал расхаживать с ним по площадке перед выходом из вокзальных дверей. Он всё время поглядывал вниз, через ступеньки, на обочину Комсомольского проспекта. Там должна была припарковаться машина Геннадия, по его словам, тёмно-вишнёвый «жигулёнок».

Со спины к Виктору подошли трое подвыпивших парней:

– Слышишь ты, мужик, – обратился один из них, – денег займи: на билет не хватает, браток…

Виктор обернулся и вежливо ответил:

– Извините, ребята, сам в пролёте.

– Да брось ты, мужик! – подошёл вплотную самый высокий из них. – Часики сними, – и в его руке блеснул нож.

Привычным движением Виктор перехватил руку с оружием, заломил её, и нож со стуком упал на тротуар. Нападающий вскрикнул и выругался матом. Но его дружки не испугались. Один из них попытался ударить ногой в пах, но Виктор успел подставить колено, и второй нападающий, не удержав равновесия, матерясь, уселся прямо на ступеньки и покатился вниз. Третий остановился в нерешительности. Чуть позже раздался милицейский свисток: к дерущимся бежали двое милиционеров, дежурившие у входа в здание вокзала.

Когда они приблизились, второй из нападающих успел подняться наверх и стал показывать на Виктора пальцем:

– Он первый напал, сержант.

– А нож чей? – спросил второй милиционер.

– Его! Его! – закивали головами на Виктора неудачливые грабители.

– Товарищи милиционеры! – закричала женщина, стоявшая вместе с остальными людьми возле продуктового ларька. – Не верьте им. Они вас обманывают. Молодой человек защищался и отобрал у них нож.

– Да! Да! – откликнулись стоявшие рядом с ней женщины. – Это они на него напали.

– Та-ак, граждане! – обратился страж порядка к очереди, – нужны свидетели. Кто пройдёт с нами в отделение?

Все разом умолкли.

– Прошу свидетелей, пройти с нами, – повторил сержант.

Но высказавшаяся в защиту Виктора женщина уже скрылась за ларьком. Тогда милиционеры потребовали у задержанных паспорта. Виктор, не задумываясь, отдал свой, и в это время подошёл Геннадий.

– Что случилось, Витёк?

– А вы кто такой, молодой человек? – строго спросил сержант. – Вы его знаете?

– Знаю и давно. Мы вместе учились в МГУ, а здесь назначили встречу. А что случилось, сержант?

– Это мы в отделении разберёмся. Ваш паспорт, гражданин. Геннадий долго шарил по карманам, а потом сказал:

– Можно вас на минутку?

Они отошли в сторонку и о чём-то тихо переговорили. В это время помощник сержанта внимательно изучал паспорта нарушителей порядка.

– Миша, отпусти этого, – вернулся сержант и кивнул на Виктора, – а остальных ведём в отделение.

– За что, начальник?! – выдвинулся вперёд предводитель. – На лапу дали, да? А у нас денег – нет! – театрально вывернул он карманы. – Так можно и забрать?

– Ты у меня в отделении узнаешь, за что. На ноже-то, небось, твои пальчики, – и сержант показал целлофановый пакет, в котором лежал подобранный им нож.

Геннадий дёрнул Виктора за рукав пиджака, негромко позвал:

– Пошли, пошли… – и они, не оборачиваясь, легко сбежали по широкой привокзальной лестнице вниз. – Залазь, Витёк, – открыл Геннадий дверцу припаркованного «жигулёнка». Затем обежал его спереди, юркнул в машину. Не закрывая за собой дверцу, переключил скорость и нажал на газ.

Они немного отъехали и остановились. Геннадий протянул Виктору деньги.

– Держи. Здесь столько, как мы и договорились. Отдашь, когда сможешь.

– Спасибо, Генка. Век не забуду, – и Виктор, не считая, положил купюры в карман.

– А может, всё-таки ко мне заедем? Посидим… выпьем… вспомним студенческую жизнь. А?

– Спасибо, Ген. Давай в другой раз. Ирина дома… сам знаешь.

– Да… Как она?

– Лучше и не спрашивай.

– Всё равно передавай ей привет. И вообще, приезжайте как-нибудь к нам в гости! Познакомим жён и твою Машу с сыном. Они, бабы, умеют утешить друг друга. Договорились?

– Спасибо, – поблагодарил Виктор и, посмотрев на часы, добавил: – Скоро электричка, а я ещё билет не купил. Ну… давай, Гена! – пожал он руку приятелю и вышел из машины.

В электричке было не протолкнуться. Виктор остался стоять в тамбуре, сдавленный со всех сторон пассажирами. Большинство из них возвращалось, видимо, с работы, что было заметно по серьёзным и усталым лицам. Стоящие возле закрывшейся двери вагона парни, подвыпившие и с сигаретами в руках, громко спорили друг с другом, матерясь через каждое слово:

– А я тебе говорю, фуфло, что она была там. Сам видел. А ты мне не веришь, мудак…

– Сам ты мудак, Гришака! В тот вечер она у меня была… до утра.

– А может не до утра? – прохрипел третий. – Там мы с Гришкой до трёх ночи бухали. Я её тоже заметил: с одним мужиком танцевала. А потом, как меня увидела, испарилась.

– Да брось ты, Фенечка. Я её всю ночь драл.

– Значит, плохо драл, что сбежала.

– Да ну вас всех!

– А-а-а! – заржали дружки. – Небось, «откинулся» и заснул. А под утро она и вернулась… под бочок легла.

В это время электропоезд остановился, и вся пьяная компания, пошатываясь, вывалилась на перрон.

– Осторожно: двери закрываются! Следующая станция… – прохрипел репродуктор безразличным мужским голосом, и, запнувшись, назвал следующую остановку.

Многие пассажиры стали покидать свои места. Они до конца заполнили тамбур, готовясь заранее к выходу. Виктора прижало к молоденьким девушкам, одна из которых слегка вскрикнула, когда он под напором толпы отступил назад и придавил её.

– Простите, девочки, – развернулся Виктор к ним лицом и упёрся руками в железную стенку вагона.

Он вгляделся. В полумраке мало освещённого тамбура одна из них показалась ему знакомой.

– Здравствуйте! – неожиданно сказала девушка.

Но Виктор не сразу узнал ученицу, пристававшую к нему весной на лавочке в сквере. На этот раз у неё были распущены волосы и накрашено лицо, что заметно изменило её облик.

– Не узнали? – спросила она Виктора, глядя на него снизу.

Затем прикрыла ладонью губы, повернулась к подружкам и что-то негромко сказала им. Те сразу с любопытством стали разглядывать Виктора.

– А… это ты, – проговорил он, не зная, как зовут девушку по имени.

– Это я, Виктор Николаевич, Валя, а это – мои подруги – Наташа и Вероника. – Она ещё раз оглянулась на тесно прижатых друг к другу девушек, и те, соглашаясь, закивали головами. – А вы больше в школе не работаете?

– Нет, Валя, уволился

– Почему?

– Устроился работать в Москве.

– А мы как-то приходили к вам в школу. Ребята сказали, что вы классный мужик.

– Ну и на это спасибо…

– Честное слово. Так и сказали…

– А вы что в Москве делали? – спросил Виктор для продолжения разговора.

Валя опять посмотрела на подруг – те засмеялись.

– Что мы там делали, девочки? – тоже смеясь, повторила она им вопрос Виктора.

– Да хватит тебе, Валька, – засмущалась Наташа.

– Гуляли, – ответила за всех Вероника.

– Гуляли, Виктор Николаевич, – повторила её ответ Валентина. Она прикусила кончик пальца зубками, лукаво посмотрела на него и завела глаза. Виктор промолчал. Тогда его собеседница, перестала кривляться и пояснила:

– Мы все втроём решили поступить в МГУ. Записались на подготовительные курсы. Сейчас оттуда едем.

– На какой факультет?

– Международный.

– Ого! – удивился Виктор. – Там языки надо знать.

– We’ll carefully study English.1

– Oh! It is good, girls. I’m happy for you.

Все рассмеялись. В это время электропоезд остановился, и толпа пассажиров покинула вагон, оставив много свободных мест на сидениях.

– Уф! – облегчённо вздохнула Наташа. – Может, сядем девочки? – Те закивали головами и двинулись к раздвижной двери салона. – А вы, Виктор Николаевич, не хотите с нами посидеть?

– Ну, если уж дамы приглашают… – ответил Виктор и пошёл следом за девушками.

За окном вагона темнело. Стал накрапывать дождь вперемешку со снегом. На стекле появились мокрые косые полосы.

– Смотрите, девочки! – вскрикнула Наташа, расположившись возле окна напротив Виктора. – Снег пошёл…

Вероника и Валя привстали, что бы лучше вглядеться в темноту через запотевшее стекло.

Дальше Виктор не слушал. Опершись локтём на выступ вагонного окна, он стал думать о том, что его ждут Ирина и Машенька. Он хотел представить их лица, но перед ним всплыло состарившееся и мрачное лицо жены, которое глянуло на него из-под чёрного платка на кладбище. Вспомнились её слова о том, что «теперь вообще ничего нельзя вернуть». У Виктора защемило сердце: он любил Ирину и страдал, наблюдая, как горе безжалостно расправляется с нею. Но самое обидное было то, что он ничем не мог ей помочь. После смерти сына Ирина замкнулась в себе, потеряв всякий интерес к мужу. Виктор чувствовал это и без её слов. От их отношений осталась только хрупкая и прозрачная оболочка, готовая разорваться в любой момент.

И в этом Виктор винил прежде всего себя. Свою вину он видел и в запавших глазах Ирины. Они словно говорили: «Ты ничего не сделал, чтобы спасти нашего сына!» «Да, – продолжал горестно размышлять Виктор, – я ничего не сделал, чтобы обеспечить материальное благополучие семьи. Даже на Волге был занят малополезным делом. Летал в облаках, грезил, как мальчишка, путешествиями, вместо того, чтобы больше думать о жене и детях. А когда наступили тяжёлые времена, продолжал работать за гроши преподавателем… Какой же я после этого мужчина? – спрашивал он себя. – Ирина была права… и права сейчас, отвернувшись от меня».

– Виктор Николаевич! Выходить пора, – послышался голос Наташи. – Пойдёмте скорее!

Когда Виктор с девушками оказался на перроне, тот был весь усыпан снегом. Его белые хлопья продолжал валить с потемневшего неба, искрясь и переливаясь в свете фонарей дневного света. Валя и Вероника выскочили первыми наружу и стали бросать друг в дружку снежки. К ним присоединилась Наташа, но была вынуждена спрятаться за широкую спину Виктора, когда подруги объединились против неё. Один снежок попал ему на пиджак. Он отряхнулся и вышел «из-под огня».

– Куда же вы, Виктор Николаевич! – шутливо закричала Наташа, побежала за ним и снова спряталась за его спиной, продолжая бросать снежки в подруг. Затем догадалась подхватить Виктора под локоть.

– Так не честно, Наташка!

– Вас двое, а я одна. Правда, Виктор Николаевич? – шутя, прижалась к нему девушка, заглядывая снизу в его лицо.

Виктор различил в холодном и тусклом свете фонарей её блестящие радостные глаза и вопросительную полудетскую улыбку. «Эх! Натаха, Натаха, – с тоской подумал он про себя. – Ничего ты в жизни ещё не понимаешь… А может быть это и к лучшему?..»

Но громко спросил о другом:

– Вам далеко добираться, девочки!

– Нет! – почти хором ответили попутчицы.

– Всего три остановки троллейбусом, – добавила Наташа и отпустила локоть Виктора.

– Девочки, побежали! Наш троллейбус, – вскрикнула Вероника и сорвалась с места, увлекая остальных.

– Good-bye,2 Виктор Николаевич!

– Bye, bye!3 – помахала отдельно рукой Наташа, и все девушки с хохотом побежали к подъехавшему троллейбусу.

Когда Виктор пришёл домой и позвонил в дверь, его встретила Вера.

– Пришёл, Витя? А мы тебя заждались, – сказала она, запирая замок. – Вот к вам в гости пришли, наведать, как вы тут поживаете, а тебя всё нет и нет. Небось, изголодался. И снег пошёл. Не замёрз?

– Да нет, Вера. В походах и не так промерзал.

– Давай снимай скорее пиджак. Пока там Ирина на кухне возится, я за тобой поухаживаю.

Вера ловко стянула пиджак, стряхнула его несколько раз.

– И рубашка намокла. Иди переоденься – и за стол. Женя там тебя ждёт, не дождётся.

– О! Кого я вижу! – вышел из гостиной раскрасневшийся муж Веры. Привет, Витюха. Где запропастился? Работу нашёл? – задал он важный вопрос, после крепкого рукопожатия.

Муж Веры представлял собой симпатичного мужчину с правильными чертами лица, тёмными бровями и аккуратными, такими же тёмными, усиками. Он очень походил на сестру, но был уже располневшим для своих лет молодым человеком. На его голове вились чёрные волосы, а живые карие глаза смотрели на собеседника уверенно и с немного насмешливым прищуром, когда он начинал улыбаться. В этот момент их внешнее сходство с сестрой исчезало. Для того, кто знал только Ирину, сразу невозможно было угадать, что на самом деле обозначали открытая улыбка Евгения и одновременно хитроватый прищур глаз.

– Нашёл, – скромно ответил Виктор.

– Женя! Пусть он переоденется. Потом наговоритесь, – вмешалась Вера и вытолкнула мужа обратно в гостиную, где громко звучала музыка и раздавались голоса не слышавших прихода Виктора детей.

– Давай быстрее, Витя, а то водочка стынет. Сегодня у нашей дочурки день рождения.

– Как же так! – растерялся Виктор. – Я бы подарок купил…

– Ты сам нам подарком будешь, – кокетливо посмотрела на него Вера. – Иди переодеваться, – и направилась в зал, успев бросить на Виктора ещё один улыбчивый взгляд.

Когда он зашёл в гостиную, то увидел раздвинутый стол, заставленный тарелками с едой, фужерами и целую батарею бутылок со спиртными и безалкогольными напитками. Из-за бутылок выглядывали лица Машеньки и её двоюродной сестрички Танечки. Они были одногодками. Обе сидели на диване, увлечённо смотрели мультфильм по телевизору, из которого и лилась музыка, звучали голоса сказочных персонажей. Ирина сидела рядом. Увидев Виктора, она наклонилась к Машеньке и что-то сказала ей.

– Папа пришёл! – крикнула та, и все повернулись к Виктору.

Вера встала из-за стола. За неимением места на диване, усадила хозяина дома на самое, как она сказала, почётное место в конце стола. Затем наполнила его тарелку едой и толкнула локтем развалившегося и немного опьяневшего мужа.

– Жень, ты чего?.. Наливай! Человек с дороги… Замёрз… Совсем у меня обленился.

Евгений, кряхтя, поднялся и потянулся к бутылке с водкой. Налил Виктору, себе. Затем хотел поставить бутылку на стол, чтобы разлить шампанское дамам.

– И мне, – приказала Вера. Евгений осуждающе покачал головой, но всё же плеснул водку в её рюмку, наполнив лишь наполовину. – Не жадничай, умник! Наливай сколько положено…

– Вера, ты же не мужик, чтоб столько…

– Значит, в муках рожать мне можно, а как выпить за здоровье дочки – не гожусь. Она забрала бутылку у мужа и под общий смех наполнила рюмку до краёв.

– Друзья! – встал из-за стола Виктор. – Предлагаю выпить за день рождения Танечки. Сегодня я не сумел сделать ей подарок…

– А я, папа, уже подарила ей мою лучшую куклу, а мама – серёжки, – неожиданно перебила отца Машенька.

– Вот. Смотрите, – подхватила с дивана подаренную куклу Танечка и покрутила головой, показывая украшения.

– Ну что ж, тогда предлагаю ещё это, – вытащил из кармана тысячную купюру Виктор и положил её перед Верой.

– Витя! Ну разве так можно? Вам ещё столько долгов людям отдавать надо! И нам – тоже…

Взрослые разразились смехом, а дети непонимающе заулыбались.

– Итак, – продолжил Виктор, – за здоровье именинницы, за родителей, которые сумели воспроизвести на свет и вырастить такой прекрасный цветочек, как наша Танечка.

На другой день, с утра, позвонила Вера и предложила Ирине взять с собой на дачу Машеньку. Необходимость поездки она объяснила тем, что хочет приготовить дачную постройку к зиме, но вынуждена забрать и дочь, поскольку муж отъезжает в деловую командировку. Ирина согласилась, а когда сообщила Маше о приглашении тёти Веры, та сразу побежала в детскую собирать вещи и игрушки. Через час пришла Вера с Танечкой. Ирина проводила их вместе с Машенькой до электрички и вернулась домой.

В пустой квартире она, не раздеваясь, прошла в детскую комнату, как будто надеялась увидеть там кого-то ещё. Но комната была пуста. Ирина подошла к кровати умершего сына, поправила подушку и уселась за небольшой стол. На нём вместе с вазой живых цветов стояла фотография Игорька. Ирина взяла её и, вглядываясь в улыбающееся лицо сына, запечатленное на снимке, поцеловала его лобик. При этом она не заплакала, а лишь с тяжёлым вздохом поставила фото на место. Потом встала, отошла и начала креститься, оглядывая детскую комнату.

– Господи! Не отнимай у меня Машеньку, – прошептала она. Помедлив, добавила: – Я буду молиться. Прости грехи мои… Господи! Прости…

Она шагнула спиной к двери, перекрестилась ещё три раза, сделала поклон и, пятясь спиной, вышла в коридор. Оказавшись в нём, тихо и осторожно закрыла дверь за собой.

Зазвонил телефон. В трубке раздался голос Виктора.

– Дорогая, как вы там?

– Нормально.

– Ты сегодня не работаешь?

– Нет.

– Машенька уже в садике?

– Нет. Вера взяла её на дачу вместе с Танечкой. Прибраться там надо к зиме.

– Понятно…

Виктор сделал паузу, не зная о чём спрашивать Ирину дальше. Ирина тоже молчала.

– Ну, хорошо, дорогая. Я буду завтра утром, если что, звони по межгороду. Номер рабочего телефона я оставил на кухонном столе. Видела?

– Да.

– Звони, – оптимистично закончил он.

– Хорошо, – сухо ответила жена и положила трубку.

Прошла неделя, погода стала портиться, но Вера с детьми не возвращались. Ирина забеспокоилась и решила попросить Виктора в свободный от работы день съездить за дочерью.

– Уже холодает, – обратилась она к мужу, когда тот отоспался после ночного дежурства, – а Веры всё нет. Поезжай и забери Машеньку. Да и одежду с сапожками надо ей во время справить. Виктор, не мешкая, собрался в дорогу и выехал вечерней электричкой.

Добрался быстро. Его приезд обрадовал Веру, которая, оказывается, наняла местных жителей, чтобы починить начавшую протекать дачную крышу. Но, как и водиться в сельской местности, работнички запили после аванса. Прекрасно понимая, что женщина теперь не сможет покинуть дачу, не закончив ремонта крыши, они обнаглели и стали требовать надбавки за оставшуюся работу, а заодно – поить их водкой. Приезд Виктора был кстати. Как раз в это время пришёл «представитель» от «строительной бригады» и стал требовать, как он выразился, «на водку». Виктор сидел за столом, ужиная с детьми, и сначала молча слушал.

– Я вам уже пообещала заплатить больше, но только после окончания работы, – возразила Вера мужчине с заросшим лицом и в драной фуфайке.

– Мы, граж-жданка, – икнул представитель, – просим у вас только на пол-литру. Иначе, завтра не сможем выйти на работу…

– Это почему же не сможете?! – повысила голос Вера. – Я что теперь должна вас каждый день поить, бесстыжая харя.

– Тиш-ше, хоз-зяйка! – заплетающимся языком пытался урезонить «представитель» бригады своего работодателя. – Без нас вам крышу никто не починит… Ясно.

– Ах, ты ещё меня и пугать решил! – совсем разошлась Вера. – Витя! Ты посмотри на этих алкашей, – отчаявшись, обратилась она к гостю. – Они мне уже всю душу вымотали…

– Мы пока про-осим… – ничуть не смущаясь присутствия Виктора, снова заговорил вымогатель, – а то можем и бро-осить… Вот так, хоз-зяюшка доро-га-я…

Виктор встал, подошёл к бородатому, схватил его руками за ворот фуфайки и хорошенько тряхнул. Тот от неожиданности сразу протрезвел и уставился на незнакомца, видать, очень горячего на руку.

– Я только попросить хотел, – стал оправдываться он, догадываясь, чем может кончиться для него мощная хватка за ворот фуфайки.

Но было поздно. Через несколько секунд «представитель» вылетел из веранды и упал прямо в лужу, образовавшуюся после недавно прошедшего дождя.

– Витя! – вскричала выбежавшая во двор Вера, – ты же его покалечишь. – А кто тогда мне ремонт крыши закончит?

В это время мужик в луже зашевелился и стал выкарабкиваться из неё на четвереньках.

– Это мы так не оставим… – пробормотал он.

Но как только Виктор стал приближаться к нему, ловко вскочил и бросился бежать со двора. Вера громко расхохоталась. Сзади неё послышался смех Маши и Тани.

– Ну, всё, Витька, теперь они сюда и не придут… – уныло сказала Вера.

– Ошибаешься. Ещё как придут. Только цену больше заломят.

– Что же делать, Витя?

– Сам починю. Инструменты найдутся? В первую очередь, нужны будут большие ножницы по железу, деревянный молоток…

– Не знаю. У Жени много всяких инструментов. Там, в сарае.

– Ладно, Вера, давай мы это дело на завтра отложим. Утром посмотрю, сколько осталось работы; попробуем достать инструменты; и Ирине надо будет как-то сообщить, что задержусь здесь. Водкой-то будешь поить? – засмеялся Виктор.

– Ой, Витя, для тебя и коньяка не жалко. Только доделай эту проклятую крышу. Почти неделю с этими алкашами потратила, а воз и ныне там.

– Ничего! Доделаем, – подхватил он обеими руками завизжавших от удовольствия девочек и понёс их в дом.

Утром Виктор сообщил Ирине по телефону-автомату, что с Машенькой всё в порядке, но придётся задержаться дня на два, чтобы закончить ремонт дачной крыши. Затем позвонил в офис и договорился с охранником о подмене. И лишь после этого, вместе с Верой и детьми, направился в местный сельмаг.

На удивление, ножницы для резки кровельного железа и деревянный молоток там оказались. Прикупив ещё нужной длины гвоздей, они все направились через посёлок к его окраине. Там и находилась дача Веры, расположенная недалеко от обмелевшей речушки и вплотную прилегающая к высокому ельнику.

По дороге она рассказала Виктору интересную историю.

– На том месте, – указала Вера на свой участок, – раньше располагался дом мельника. Но мельница сгорела лет двадцать назад, и от неё остался только каменный остов. Во-он видишь? Травой уже зарос, – показала она на возвышение возле самого берега реки.

После смерти «деда», как звали его односельчане, никто из местных жителей не захотел селиться на его участке. Ходили слухи, Витя, что и пустующий дом, и давно сгоревшая мельница – проклятое место. Поэтому жители посёлка старались обходить его стороной. Лишь местные мальчишки собирались здесь и иногда разводили костёр прямо на сыром, прогнившем полу под обвалившейся крышей старого дома.

Однажды у них случился пожар: кто-то из ребят принёс банку с бензином и плеснул его в огонь. Принёсшего бензин мальчика мгновенно охватило пламя, а сидящие рядом ребята разбежались и стали звать на помощь взрослых. Вот так… – замолчала Вера, но потом продолжила:

– Погибшего хоронили всем посёлком. Оставшиеся после пожара каменные стены дома разрушили. С тех пор здесь никто не собирается, и каждый ребёнок в поселке знает, что ходить сюда опасно и нехорошо.

А с началом перестройки, – оживилась Вера, – в посёлок стали наведываться коммерсанты и дельцы. Они скупали у жителей участки и перепродавали их. Какое же было удивление посельчан, когда «дедов участок» купил мой Женя и начал, несмотря на местную молву, строить на нём дачу. «Не к добру! – шептались они. – „Дед“ этого не потерпит».

Когда я приехала сюда первый раз с Танюшкой, то сразу заметила косые взгляды и нежелание сельчан разговаривать со мной. Но я быстро нашла с ними общий язык. По выходным дням стала приглашать в гости то одну, то другую соседку. За чаем и водочкой с хорошей закуской они мне и выложили историю про мельника и сгоревшего мальчика.

А знаешь что, Виктор, – негромко продолжила Вера, чтобы не слышали впереди идущие девочки. – В посёлке ведь не зря говорят, что это место проклято. Женя этого не знал. А когда услышал от людей, было поздно. За дёшево продавали. Поторопился он. Да и материалы уже завёз, начал рыть траншею под фундамент.

И мне он ничего не сказал, чтобы не пугать. Мало ли, что люди напридумывают! А потом не стерпел и всё выложил после страшного происшествия при рытье траншеи под фундамент. А дело, Витя, было так.

К строителям как-то пришёл огромного роста дед с седой бородой. Он ничего не спрашивал, а только смотрел, как они копают. Смотрел внимательно, пока кто-то из рабочих не сказал: «Ты чего, дед, высматриваешь? Что-нибудь потерял?» Но тот молчал и не уходил. А когда мужики послали его подальше, неожиданно ответил: «Копайте, ребята, глубже – на глубину могилы. Клад там», – и ушёл. Они, конечно, посмеялись и даже крикнули вслед, вроде того, что деду самому пора о могиле подумать. Тогда он обернулся и ответил: «Моя могила уже давно выкопана, о своей позаботьтесь». Ты представляешь? – вопросительно и со страхом посмотрела Вера на Виктора и вцепилась руками в его локоть. – А вечером, когда стало темнеть, подвыпившие строители при свете завезённого Женей прожектора продолжили копать траншею. Неожиданно один из них наткнулся на расколотый от удара своей лопаты кувшин. В темноте сунул в него руку. На ощупь определил, что это монеты. А тут как раз к нему подходит напарник и спрашивает: «Ты, что там клад нашёл?». Первый вначале промолчал, а потом рассмеялся: «Что, деда вспомнил? Кусок кирпича, дурак, попался», – схватил черепок от расколотого горшка и выбросил его на глазах ослепленного светом прожектора напарника. На этом их разговор и закончился… – Вера опять ухватилась обеими руками за локоть Виктора, слегка прижалась к нему и почти шёпотом досказала:

– А утром нашли их возле траншеи убитыми. Друг друга лопатами порубили. Один ещё живой был. Говорят, перед смертью успел только сказать: «Дед!». – Вера заглянула в глаза Виктора, как бы ища там удивления или улыбки, но он невозмутимо продолжал слушать. – А в горшке оказались позеленевшие от сырости медные монеты царской чеканки. В музей их только можно было сдать. Вот такая история, Витя.

– Да, грустная история.

– Смотри! Нас уже ожидают… Никак мои работнички?

Действительно, возле калитки дачных ворот, на лавочке, Виктор увидел четверых мужчин, среди которых без труда узнал вчерашнего посланника за водкой.

– Идут! – указал тот на Виктора и Веру.

Дети в нерешительности остановились. Не доходя до калитки, отошли немного в сторону.

– Привет, мужики! – подошёл к ним Виктор. – С чем пожаловали?

– Да не к тебе мы пожаловали. К хозяйке.

– Вера, – повернулся к ней Виктор, – возьми девочек и иди в дом, а я тут вместо тебя с ними покалякаю.

– Да знаем, как ты умеешь «калякать», – поднялся с лавочки огромный парень с лохматой головой и схватил Виктора за грудки.

Не двигаясь с места, Виктор спокойно повторил:

– Вера, уведи детей, покорми их… Иди, иди, не волнуйся…

Но Вера не ушла. Вместо этого она стала кричать на парня:

– Ах ты, жулик лохматый?! Спёр у меня импортную ножовку из сарая, а теперь ещё и к брату пристаёшь, негодяй!

Руки бывшего работника опустились, и он стал оправдываться перед хозяйкой:

– Я её на время взял, Вера Павловна! Завтра принесу. А что он ваш брат, – кивнул кудлатый на Виктора, – так я и не знал.

– Так вот знай. Завтра подам на тебя заявление участковому, если утром не принесёшь ножовку. Да ещё скажу, что пытался брата моего тронуть. Пойдём, Витя, – подхватила она гостя под руку. – И чтоб вашего духа здесь не было! – погрозила пальцем Вера. – Я его сама вызвала, чтобы закончить ремонт крыши. Слышите! Ну-ка вон отсюда, дармоеды.

Мужики послушно поднялись со скамейки. «Посланник» дернул за рукав кудлатого парня:

– Иван! Пошли… Ну её на хрен… Баба есть баба, – и вся компания неторопливо пошла к центру посёлка.

– Ну, ты, Вера, даёшь, – смеясь, покачал головой Виктор. – Одним ударом – четверых!

– А они только так и понимают, когда видят, что в них уже не нуждаются. Да и к вежливому обращению не привычны, что необученная лошадь. Пока под хвост не хлестнёшь, не побежит.

– Так, где ж ты этому научилась! – удивился Виктор, закрывая на засов калитку.

– Я сама из села, Витя. Ты не знал? А то удумали: вчетвером – на одного! Да ещё на моего дорогого гостя, – лучезарно заулыбалась Вера.

К вечеру следующего дня Виктор закончил ремонт крыши. Как раз пошёл дождь. Он монотонно забарабанил по листовому железу, как бы проверяя на прочность проделанную работу. Вера собрала на стол. Полдня она парила и шкварила на кухне, приготовляя хороший ужин. К хорошей закуске были выставлены коньяк и водка, для детей – фруктовый сок и конфеты.

– Ну, мои родненькие, обратилась она к девочкам, – а теперь – все за стол. Витенька, садись рядом: потчевать буду. Сначала салат, – стала раскладывать она по тарелкам «оливье». – Коньячок разливай, дорогой ты наш гость. Небось, заработался? – заботливо спросила Вера Виктора, задержав на нём ласковый взгляд.

Тот невозмутимо разлил по рюмкам, подморгнул девочкам.

– Сами разольёте?

– Да, – в один голос ответили те и стали наливать сок по стаканам.

– Первый тост – за крышу, Вера. Чтоб она не текла и не капала.

– Ой, не знаю, Витя, чтобы я тут без тебя делала, – с облегчением вздохнула хозяйка дачи. Давай выпьем, дорогой ты мой, – и осушила рюмку до дна.

В девять часов отправили спать детей в соседнюю комнату. Виктор закурил и веселье продолжилось. «Может, потанцуем, – предложила Вера и, не дожидаясь ответа, включила проигрыватель. – Я вас приглашаю, – галантно присела она перед Виктором, взявшись кончиками пальцев за край юбки, обтягивающие её тугие бёдра. Сойдясь в танце, она томно вздохнула и положила голову на грудь Виктора. – Какой ты молодец, как ты меня выручил», – нежно сказала она и крепко прижалась к нему.

Виктор давно замечал, что он нравится Вере. И вряд ли бы какой мужчина устоял перед её соблазнительными формами, но за этими формами он не видел того, что ему больше всего нравилось в Ирине – искренности чувств и её собственнической манеры обладания им. Да, да! Именно то, о чём он и не подозревал спустя не один год после начала их совместной жизни. Оказывается, ему нравилось быть её собственностью, как это не казалось странным, глядя на такого большого и красивого мужчину. Виктор был рыцарь от природы, готовый служить и быть верным своей Дульсинее. Но Ирина отвернулась от мужа и нанесла ему незаживающую рану. Отвергнутый, он стал похож на ребёнка, которого бросила мать. И теперь, как и всякий брошенный ребёнок, Виктор нуждался в ласке.

В танце Вера сразу почувствовала его уступчивость. Потянула к столу. Они выпили. Потом – ещё и ещё. И Виктор, желая забыться, всё больше и больше хмелел. Он не помнил, как оказался в постели, как Вера раздела его и улеглась рядом, осыпая поцелуями.

Очнулся от криков. Открыл глаза. Над ним, в свете полной луны, возвышалось белая кошка с запрокинутой назад головой. Это была Вера. Она стонала, а её роскошное тело содрогалось от мощных конвульсий. Потом она затихла, склонилась над Виктором и стала целовать его лицо и губы.

– Тебе хорошо, мой милый? – со страстью спросила она.

В это время послышался скрип. Взгляд Веры упал на почему-то открывающуюся дверь детской спальни.

– Дед! – в ужасе прошептала она и торопливо сползла с Виктора на кровать.

– Тётя Вера! – неожиданно послышался в темноте голос Машеньки. – Почему вы кричите? Где папа? Одетая в длинную белую ночную рубашку, она стояла в тёмном проёме двери, застыв на высоком пороге.

Виктор хотел было встать, но Вера навалилась на него тяжёлыми грудями, поправила одеяло и, взяв себя в руки, спокойно ответила:

– Папа на улицу вышел. По своим делам.

– По каким делам?

– По каким. Пописать захотел. А ты не хочешь?

– Нет. А вы, почему кричали?

– Тебя испугалась, Машенька. Ходишь как привидение.

– Я больше не буду, тётя Вера.

– Ладно. Иди, спи и больше не пугай.

– Я пошла…

– Иди, иди, моя родная, и дверь, пожалуйста, закрой.

Утром Виктор поднялся рано и стал собираться домой.

– Буди Машу, Вера. Если можно, покорми, и мы поедем.

– Куда ж так рано, Витя? Побыли бы ещё немножко, а после обеда и поехали. Что так заторопился? Аль, не угодила чем? – подошла к нему Вера и обняла за шею.

Виктор осторожно освободился от объятий, посмотрел Вере в глаза.

– Ты кого-нибудь по-настоящему любила? – тихо спросил он.

– А что такое, Витя? Любила, не любила. Я что тебя замуж зову? – подбоченилась Вера. – Или под венец тащу. У меня муж есть. Вот его я и должна любить, да только не всегда получается.

– Оно и видно.

– Кому видно, а кому не стыдно. Я сама себе хозяйка, и ты меня, Витя, не учи!

– Ты права: не мне тебя учить. Сам хорош гусь.

– Какой самокритичный, беленький, пушистый. Гусь лапчатый! Только сдаётся мне, Витя, что твоя любовь Ирине не нужна.

Тут Вера опомнилась и со страхом посмотрела на Виктора.

– Прости, Витя, – попыталась она взять его за руку и расплакалась. – Дура я грешная! Что наделала…

Но Виктор отдёрнул руку, вышел на улицу. Дрожащими пальцами он достал сигарету и, прислонившись к перилам спускающейся к речке деревянной лестницы, закурил. Внизу журчала по камням вода. Она уносила с собой жёлтые листья, пучки засохшей травы и порыжевшие обломки еловых ветвей. Дул северный ветер, и высоко в небе раздавались крики запоздалых перелётных птиц. Виктор поднял голову, пытаясь найти стаю, но она успела скрыться за набежавшей тучей. «Куда они летят?» – подумал он, и, как в детстве, ему захотелось самому улететь вместе с ними.