Читать книгу Горноспасатели - Владлен Авинда - Страница 16

(Горноспасательный детектив с преследованием бандита в горах)

Декабрь. Тихий вечер. В разломах гор небо как синий кристалл, где звезды мерцают радужными гранями. Скалистое плато, укрытое пышными сугробами, оцепенело от мороза и белой луны. Исполинские тени от рваных утесов медленно передвигаются в серебре блестящего снега. Глубокие пропасти дышат черным таинством. И среди зимнего оцепенения уютно светится окно в «Хижине с оленьими рогами». Здесь в просторной комнате с пылающим камином, где на деревянной обшивке стен висели пучки сухих трав, букетики бессмертников, перья птиц, альпинистское снаряжение с веревками, карабинами и связками крючьев, а рядом – рога горного козла, военная каска, пробитая пулями, старинные лыжи.

Сейчас здесь хозяйничали двое – начальник горноспасательного отряда Виктор Петрович Громов и его двенадцатилетний сын Филипп. Они готовили ужин. Виктор Петрович резал мясо, крошил лук и чеснок, а Филипп чистил картошку. – Все каникулы ты проведешь в горах, сынок!

– А горноспасатели поднимутся в хижину, папа? – Конечно, мы Новый год встречаем вместе.

– А детей своих они возьмут?

– Обязательно, многие будут с семьями. – Когда?

– Завтра должна приехать наша машина.

– Но ведь в ней помещается несколько человек?

– Еще горнолыжный клуб собирается по традиции организовать здесь новогоднюю карнавальную ночь с ряжеными, огнями факелов и катанием на лыжах. Завтра к вечеру – сбор на плато. Специально заказан автобус. И тебе надо готовиться. Все, кто катаются на лыжах, должны быть в маскарадных одеяниях.

– А какой я одену костюм?

– Поужинаем и начнем фантазировать. Я думаю, мы сумеем сотворить что-нибудь сказочное.

– А все же, что ты задумал для меня?

– Я хотел бы сделать тебя персонажем из легенды о Скалистом плато.

– Из какой?

– О Серебряном олене.

– Так расскажи ее мне.

– Хорошо, – согласился отец и начал повествование. – Живет у нас в горах олень с серебряными рогами. Когда он ступает по лесной опушке, то идет, как королевич в тронном зале. Повернет голову с ветвистыми рогами и будто лесная корона сверкает у него на голове! Этот сказочный олень – хранитель источников и родников. Смотрит он, чтобы не иссякли прохладные и живые струи ключевой воды. Чтобы звери и птицы всегда могли попить вкусной горной живительной влаги.

Но бывают засухи, и родники начинают мелеть, пропадать и затягиваться землей. Тогда забирается олень высоко в горы и становится на краю острых скал. Стоит и ждет, когда в небе появиться тяжелая туча. Поднимет олень голову с ветвистыми рогами и высекает из тучи белые молнии, вызывая на землю долгожданный дождь. И вновь наполняются водой источники и родники. Радуются звери и птицы на земле!

Есть такое поверье, что тот, кто увидит оленя с серебряными рогами, тот будет долго и счастливо жить на свете. Но чтобы встретить сказочного оленя, нужно очень много и долго ходить по горам, попробовав воды из всех источников и родников! – окончил свой рассказ Виктор Петрович.

– Красивая легенда!

– В ней есть и современная идея. Легенда приглашает нас путешествовать по горам, а движения есть – жизнь и мы станем здоровыми и сильными.

– А как я смогу быть Серебряным оленем на лыжном маскараде?

– Очень просто: оленьи рога у нас есть, мы покрасим их серебряной краской, из лыж одну сделаем рулевую впереди, накроем тебя белой материей – и готов олень!

– Тогда сейчас же будем делать маскарадный костюм! Я сейчас приду, папа.

– Ты куда?

– В туалет сбегаю.

– Пошире раскопай дорожку, а то все снегом замело.

– Хорошо!

Громов поставил сковородку с бараниной в угли камина и стал готовить приправы и салат, изредка переворачивая шипящие куски мяса. Включенная рация тихо попискивала, ловя в пространствах атмосферы загадочные шорохи. За окном приюта дышала морозом лунная ночь.

Внезапно дверь хижины резко распахнулась, и в проеме появился угрюмый мужчина в нейлоновой синей куртке, прожженной в нескольких местах, в серых брюках, покрытых темными пятнами. Он был высок и широкоплеч, с голым черепом, кровавой ссадиной на щеке, с горящими бегающими глазами, которые с превосходством силы оглядывали помещение и Громова, с нервным тиком левой брови, рассеченной шрамом. В правой руке он держал пистолет. Внешность его поражала своей агрессивностью. Он будто подчеркивал своим видом, что не остановится ни перед чем и готов, если будет нужно, на убийство.

Громов вспомнил о завтрашнем карнавале горнолыжников и подумал, что кто-то уже «приготовился» и играет роль бандита.

– Похож на головореза. Вид страшный, очень выразительные глаза! – оценил он «актера». – Ладно, прячь свою пушку, садись греться, сейчас будем ужинать, – предложил горноспасатель и добавил:

– Ты с кем поднялся на плато?

– Руки вверх! – хрипло прорычал незнакомец.

– До карнавала еще далеко, – спокойно ответил Громов, ловко орудуя ложкой и размешивая салат.

– Внимание! Внимание! Внимание! «Скала»! «Скала»! Экстренное сообщение! В горах скрывается вооруженный преступник Ларчиков! Примите все меры предосторожности! – внезапно заговорила включенная радиостанция.

Бандит на долю секунды расслабился и удивленно повернул голову к приборам, услышав свою фамилию, Громов тут же метнул в лицо Ларчикова тарелку с салатом. На мгновение бандит, залепленный вареной картошкой и яйцами, потерял зрение. Этого хватило, чтобы Громов перевернул стол и кинулся к матерому преступнику. Но тот успел стереть с глаз липкую белую массу майонеза и выстрелил в упор. Громов свалился на пол.

Ларчиков схватил пустой рюкзак и стал поспешно заталкивать в него хлеб и консервы. На голый череп натянул шапочку Громова. Обвел взглядом комнату. Увидев на щите с надписью «Бураны» ключи, снял их и сорвал расстеленное на деревянных нарах одеяло. Еще на миг задержался в комнате, поднял табуретку и с силой ударил по рации, все еще передававшей экстренное сообщение о бегстве вооруженного преступника. Хрупкая техника разлетелась вдребезги. Громадной ручищей сгреб мясо со сковороды и, обжигаясь, сунул в рот. Захватил флягу со спиртом и выскочил во двор. Два «Бурана» стояли рядышком. Он взобрался на желтый снегоход, вставил ключ, и двигатель четко заработал. Ларчиков включил скорость, объехал хижину и рванул по заснеженной дороге к перевалу. Филипп вышел из туалета, находившегося чуть в стороне от хижины, и услышал рев работающего мотора «Бурана». – Куда это отец помчался? Что случилось? Почему не предупредил и не взял меня с собой? – вслух вырвались у мальчишки вопросы. Но, привыкший к тревожной жизни в семье горноспасателя, он спокойно направился по расчищенной от снега тропинке. Дверь хижины оказалась распахнута настежь. Уже чуть насторожившись, Филипп поспешил внутрь. В помещении все оказалось перевернуто, разбито и разбросано.

– Папка, папа, что с тобой? – он бросился к лежащему на полу отцу. Тот был неподвижен, голова окровавлена. Филипп схватил чайник с теплой водой. Обмывая отцу голову, он понял, что тот жив. Пуля чиркнула по виску, оторвала кусок уха, окровавила голову и вонзилась в дерево. Отца оглушил прямой выстрел в упор, и при падении на пол он потерял сознание. Сейчас Виктор Петрович уже приходил в себя, мотая головой, вытирая кровь и воду с лица.

– Что случилось, папа?

– Сейчас приду в себя.

– Да что же произошло?

– Он стрелял в меня!

– Кто?

– Какой-то Ларчиков.

– Как он попал в хижину?

– Бежал из города. Там совершил преступление, как раз стали передавать по рации экстренное сообщение о нем, когда он вошел в хижину.

– Что будем делать, папа? – по-взрослому спросил Филипп.

– Надо передать в город, что преступник в ваших краях.

– Так ведь он разбил рацию!

Наступило молчание. Громов обдумывал план действий, Филипп терпеливо ждал, как и подобает настоящему мужчине.

– Тогда, сынок, тебе придется встать на лыжи и помчаться вниз с сообщением о появлении преступника.

– А как же ты?

– Не волнуйся, кровь уже запеклась. Немного гудит в голове, но надо догонять бандита. Куда он поехал?

– К перевалу.

– К какому?

– К Оленьему рогу.

– Значит, хочет выскочить в Голубую долину, а там проходит железная дорога, сел на поезд – и ищи-свищи по всей стране!

– Что же ты хочешь делать, папа?

– Надо перехватить и задержать бандита, а не то беды натворит. Видно, матерый волк!

– Но ведь он вооружен!

– Ничего, ведь это наши горы, они помогут нам!

– Папа, будь осторожен!

– Постараюсь его опередить.

– А как?

– В дороге придумаю. Давай побыстрее собираться.

– Я готов, папа!

– Смотра, не выскочи на Острые утесы, а то разобьешься!

– Я хорошо знаю Южный спуск, там катится легко, – неожиданно улыбнулся мальчишка.

– Не бахвалься, сынок! Сейчас нужно не только твое горнолыжное умение, во и спокойствие. Передашь в милицию, чтобы связались по рации с райцентром Сокол в Голубой долине и выслали оттуда навстречу бандиту группу перехвата! Обязательно – с горноспасателями!

– Скажу!

– Надень каску с налобным фонариком. Возьми нож, зажигалку и фальшфейеры.

– Зачем?

– Осветишь себе путь. Смотри, это твое горноспасательное задание. Считай его боевым, а боевое задание надо выполнять обязательно!

– Постараюсь, папа!

Громов открыл шкаф с аварийным снаряжением, достал две ракетницы и пачку ракет.

– Вот мои пушки! – сказал он и сунул их в рюкзак. Кинул туда топорик, веревку, связку альпинистских крючьев и карабинов. Оба вышли из хижины. Филипп нес лыжи. Светила полная луна. Сахарные сугробы отбрасывали синие холодные тени.

– Он ушел на «старичке», придется мне его на «молодом» догонять, а ведь он мало объезжен, – заметил Громов, осматривая красного цвета «Буран». – Но я постараюсь перерезать ему путь!

– Где?

– У перевала Олений рог. – Громов залил бак бензином из канистры, запасную пристегнул к «Бурану». Надел горнолыжные очки, прогрел мотор и помчался вдогонку за Ларчиковым. В лунном сиянии серебрились снега Скалистого плато.

А юный горноспасатель Филипп Громов скользнул вниз по снежному склону. Крепыш, в красном горнолыжном костюме, он чуть приседал на лыжах назад, точно был настороже перед раскрывающейся перед ним пропастью. На лыжах он стоял с двух лет и отчаянно носился по горным склонам. Чувствовалось, что он отлично знает трассу спуска. Иногда он низко приседал на лыжах, подбирал палки под руки и летел напрямик. На крутых склонах Филипп старался делать плавные дуги, чтобы скорость не кинула вниз. Налобный фонарик желтой точкой мелькал среди белых сугробов, и издали можно было подумать, что это неведомый зверь, вращая огненным глазом, охотится на жертву в лунной ночи. Сейчас для Филиппа спуск на лыжах – точно игра в войну. Ведь он должен выполнить боевое задание. Выросший среди горноспасателей, где постоянно всегда были готовы к постоянным тревогам, к ЧП в горах, Филипп точно готовился всю свою короткую жизнь к выполнению святых обязанностей горноспасателя и вот наступил его час.

Мальчишка остановился на Верблюде, так горнолыжники называли два крутых холма. Здесь требовалась предельная осторожность. Даже днем спортсмены старались не рисковать на этих опасных склонах: под ними торчали острые скелеты скал. Филипп дернул за кольцо фальшфейера, поднял горящий факел над головой и фиолетовый магический свет залил все вокруг. Он поставил лыжи «плугом» и стал спускаться через Верблюд, не давая себе сильно разгоняться. От напряжения через минуту мальчик вспотел. Чтобы как-то отвлечься, он решил разговаривать вслух. – Сколько времени я уже спускаюсь? Догнал ли отец бандита? Мне нужно выскочить к домику лесника. Может быть, он ночует в горах? А хорошо ночью в горах при свете луны! И совсем не страшно! – Филипп затормозил на лыжах у Сухой сосны. С этого места в последний раз должен просматриваться путь к перевалу в Голубую долину. Отсюда он не раз наблюдал с отцом заход солнца, оно опускалось за кромку гор чуть левее перевала. И тогда зазубренная подкова хребта окрашивалась золотистым светом. И вдруг Филипп увидел там, над перевалом, горящий хвостатый след ракеты.

– Видно, отец выстрелил, но не вверх, а по горизонтали. Значит, там у них начался смертельный бой! – предположил мальчик. – И папе нужна помощь, а я тут вспоминаю золотые закаты! Вперед!

Филипп поставил лыжи параллельно друг другу и скользнул напрямик через второй горб Верблюда. Факел продолжал ярко гореть в его руке. Фиолетовые тени, как живые фурии, заплясали на рваных силуэтах скал.

– Рискуешь, парень! – Предостережение отца будто наяву зазвучало в ушах Филиппа.

Скалистое плато, посеребренное снегом в луной, стало полем битвы отца в сына против опасного преступника, обагрившего руки кровавым преступлением. Громов увидел «Буран» Ларчикова далеко за горным озером.

– Он уже проходит плато и мне нужно свернуть на Каменный гребень. Там опасно, но только в том месте я смогу выйти ему за спину! – сказал Виктор Петрович и направил свой «Буран» по узкой кромке снега, словно по белому мосту, перекинутому через хаос скальных утесов, карстовых глубоких воронок, каменных осыпей. Под нетронутым снегом находилась туристская тропа, проложенная среди своеобразного адского котла-кратера, где будто тысячелетиями кипели причудливые каменные истуканы, напоминающие головы страшных чудищ с звериным оскалом и каменными клыками. Фантастические изваяния в горном котле, где проходила тропа, – результат многовекового выветривания, оползней, обвалов от сильных землетрясений, грохочущих на Скалистом плато.

Для осмотра грандиозного каменного хаоса туристы проложили тропу, укрепив ее подпорными стенами. Узкая дорожка вилась над обрывами, бежала мимо вздымающихся каменных «привидений». Если летом по ней могла передвигаться цепочка экскурсантов, то сейчас, перекрытая снежными завалами, тропа превратилась в опасную и сложную, точно военную. С обеих сторон зияли большие и малые обрывы.

Иногда «Буран» наталкивался на скалу, и тогда Громов оттаскивал рулевую лыжу в сторону. Порой на тропе попадались каменные ступеньки, ведущие вниз или вверх. Но снег забил все глубины, и «Буран» без труда скользил через волнистые впадины.

В середине путь накрыла лавина и тропа пропала. Громов соскочил с «Бурана», уперся руками в руль и стал управлять снегоходом, идя рядом с ним. Он поддерживал машину со стороны снежного косого сброса, где прошумела лавина. Горноспасатель не давал снежному мотоциклу заваливаться в обрыв. С другой стороны тропы поднималась скальная гряда, откуда сверху и выпрыгнула лавина.

Черная зубчатая тень от скалы лежала на лавинном конусе. «Буран» недовольно урчал, пробиваясь сквозь смерзшиеся комья снега, оставляя за собой прямую вмятую ленту гусеничного следа, будто по гладкому песку проползла черепаха.

В моменты, когда «Буран» критически накренялся, Громов подпирал его лыжами, глубоко втыкая их в снег. Саперной лопаткой из багажника он подгребал снежные комья под зависающую гусеницу. «Буран» медленно двигался вместе с Громовым через заснеженный каменный хаос. И, будто успокаивая себя, Громов говорил вслух, обращаясь к мотоциклу:

– Ничего, мой Красный конь, мы все равно должны оказаться впереди бандита. Он делает слишком большой круг, а мы проскочим напрямик через Адский котел плато!

«Буран» соглашался с ним во всем, покорно работая двигателем.

– Все же успел Жигров обкатать тебя, Красный конь! – проговорил Громов. – Молодец, Ваня, ты аккуратно следишь за техникой спасотряда. А у нас нет денег, чтобы заплатить тебе за работу. Отличные ребята в спасслужбе, все свободное время отдают ей! Не раз в спасработах рисковали жизнью. И все делают бескорыстно! – говорил и говорил Виктор Петрович, точно разговором подбадривал себя.

Оставалось немного до конца тропы через Адский котел, дальше она вливалась в горную дорогу. Громов погасил фару, ее мог увидеть бандит. Горноспасатель уже выводил свой снегоход на плато, когда вдали на дороге показался желтый «Буран». Ларчиков освещал путь включенной фарой. Громов зарядил ракетницы и бросился к узкому каменному гребню, отделяющему карстовую воронку от плато. Он не успевал! Ларчиков на большой скорости проходил мимо. Преступник уверенно летел на «Буране», даже не оглядываясь назад, зная, что погони за ним нет.

Громов вскинул ракетницу и выстрелил. Ракета, прочертив стремительный огненный след, ударилась в снегоход. От испуга бандит резко выпустил руль, «Буран» остановился. Ларчиков сунул руку за пистолетом, но увидел Громова за камнями и понял, что тот надежно прикрыт, и попасть в него пулей будет очень трудно. Первое мгновение страха прошло, и Ларчиков успокоился, спрятал пистолет, положил руки на руль и опять дал полный газ, направляя «Буран» по дороге в Голубую Долину.

Громов тоже вскочил на своего Красного коня и осторожно выехал на дорогу, стараясь не зацепиться за острые куски скал, сжавшие тропу. – Теперь мы встретились, оба с «пушками», но все решит хладнокровие, смелость и искусство вождения «Буранами»! – проговорил Громов, по-прежнему обращаясь к Красному коню, как к живому существу. Пока Громов выезжал на укатанную дорогу, Ларчиков успел уйти далеко вперед. Но горноспасатель почему-то не очень спешил. Он осмотрел после прохождения Каменного гребня свой снегоход, долил в бак бензин из канистры, зарядил ракетницу, а запас ракет рассовал по карманам. Мотор успел остыть, и Громов ринулся за уходящим бандитом. – Мы с тобой, Красный конь, достанем преступника у Оленьего рога, там, где дорога делает несколько затяжных серпантинов! – прокричал Виктор Петрович сквозь встречный ветер и грохот мотора. Громов включил фару, пригнулся за рулем и будто слился со своим стальным конем. «Буран» словно приподнялся над снежной дорогой и скользил в воздухе. Спасатель форсировал двигатель, и снегоход шел на предельной скорости.

– Не суетись на поворотах, Витя! – прокричал Громов, обращаясь к самому себе. Дорога начала петлять над обрывом. – Помнишь, Витя, памирские серпантины и трагическую эпитафию белой краской на скале: «Сергей Луков. Поехал прямо!» В том месте шофер с грузовиком нырнул в пропасть.

«Буран» скользил по прямому отрезку дороги. Скалы, снег, пропасть, повороты дороги – все мелькало в калейдоскопе погони. – Ты, наверное, Сережа, заснул в долгой дороге в горах, проглядел поворот и потому погиб? – вел разговор Громов с покойным Луковым и таким способом концентрировал свою волю. – А я вот задумал пойти напрямик. Только тогда достану и обойду бандита! – последнюю фразу он прокричал и … красный «Буран» завис в воздухе, вылетев из-за поворота дороги. А Громов, точно жокей на быстром скакуне, преодолевал грозную преграду. Теперь железный конь мог каждую минуту рухнуть в пропасть и насмерть подмять своего седока. В лице Громова не было видно ни капли страха. Он будто смеялся над опасностью, презирал ее. В его риске и смелости сказывалась сила и воля, выработанная профессией горноспасателя. Это не был лихой азарт погони, когда в экстазе ты можешь даже потерять жизнь, а проверенные и отработанные действия профессионала, постоянно глядящего в лицо опасности. Хотя за все годы работы горноспасателем Громов впервые шел по следам уходящего вооруженного и опасного преступника, он вел погоню рискованно и мужественно. Прочертив дугу на «Буране», Громов плюхнулся с ним в сугроб внизу у нового поворота дороги.

– Сократили три километра, Красный конь! Теперь будем ждать в засаде! – проговорил Громов и вынул обе ракетницы.

Декабрьская ночь блестела звездами, искрилась лунным снегом и тихо созерцала смертельный поединок, разыгрывавшийся на Скалистом плато. Скоро появился желтый «Буран». Ларчиков спешил, резко заваливая снегоход на поворотах. Он оглянулся назад, но преследователя не увидел и сбавил газ. И вдруг впереди зажглись фары красного «Бурана» и ослепили лицо бандита. Тут же раздался выстрел из ракетницы и крик Громова: «Сдавайся!»

Ракета ударила в лобовое стекло и разнесла его. Бандит отпрянул в сторону и свалился в сугроб. Громов бросился к нему, но мягкий снег не давал быстро бежать. Ларчиков успел вновь вскочить на сидение желтого «Бурана» и направить снегоход прямо на Виктора Петровича. Спасатель выхватил из кармана вторую ракетницу. Пока он взводил курок, на него стремительно надвигался желтый «Буран». Громов выпрямился, вскинул руку с ракетницей. И в тот же миг Ларчиков снегоходом зацепил его в нырнул влево за поворот. Горноспасатель от удара отлетел в снег и тут же нажал курок. Зеленая ракета молнией скользнула по «Бураву», обожгла Ларчикова, но он, не выпуская из рук руль, резко заканчивал вираж поворота. Ракета плясала на дороге рядом с желтым «Бураном», горя ярким светом.

Громов хорошо разглядел скорченное от боли ракетным ожогом, зеленое лицо бандита. Он сравнил его лик с каким-то сказочным чудищем-гадом, у которого только что в бою отрубили две головы, но осталась одна на длинной жилистой шее с голым черепом. Челюсть у бандита отвисла, точно пасть у дракона и, казалось, вот-вот из нее вывалится длинное ядовитое жало. Прыгающий свет ракеты высветил желтые глаза навыкате, горбатый нос с вдавленной перебитой переносицей. Страшным и отталкивающим казался Громову профиль смертельного врага.

Неожиданно Ларчиков обернулся и, не целясь, выстрелил в Громова. И опять горноспасателю повезло – бандит промахнулся. Но пуля попала в красный «Буран», разбив его фару. В затухающем фантастическом свете ракеты желтое одноглавое чудище, выплевывая дым и огонь, стремительно помчалось в снежную лазурную ночь.

– Опять мы проиграли бой, Красный конь! Но сдаваться не будем! Давай, дружок, догоняй этого гада! – крикнул Громов, вскакивая на кожаное сиденье. И охнул от боли в плече, полученной ударом желтого «Бурана»…

Лунный снежный сон баюкал Скалистое плато. Лишь след от двух лыж стремительно скользящего Филиппа раскроил белую целину. Мальчуган смело летел по крутому склону, поднимая за собой вихри снега.

Внезапно обе лыжи ушли глубоко в сугроб. Сработал автомат крепления и Филипп кувыркнулся вперед. На его пути встала сосна, пригнутая ветром и снегом. Падение закончилось благополучно, мальчик вылез из снежной ямы и обернулся в сторону Каменного гребня. Мелькание фар «Буранов» исчезло. Лунное серебро сливалось с белым ночным дымом горизонта.

– Понеслись к Оленьему рогу, – сказал сам себе мальчик. – Сейчас они там встретятся! – правда, скоро небо в том месте озарилось зеленым светом ракеты. – Там отец сражается!

Паренек достал лыжи из-под снега, зажег новый фальшфейер и продолжил дальнейший спуск. Теперь он шел «плугом», чтобы гасить скорость. На пути стали часто появляться отдельные низкорослые сосны, пригнутые ветром. Их кроны стелились, как поникшие флаги. Сейчас сосны придавил и скрутил снегопад. Приходилось умело управлять лыжами, чтобы не зацепиться за сосновые ветви или смерзшуюся крону.

Внезапно дорогу мальчугану преградил остолбеневший от испуга олень. Он устало бежал снизу по снежной целине. Тонкие ноги оленя пробивали снежную корку и глубоко проваливались. Олень остановился на мгновение перед Филиппом, а потом бросился в сторону, но, сделав два вялых прыжка, упал на снег. Филипп подъехал к нему. Олень тяжело дышал, обречено моргая влажными глазами. Рядом раздался собачий лай. Филипп поднял голову и увидел разъяренных собак, выскочивших из-за снежного бугра. – Это дикие собаки, они страшнее волков и всегда стаями загоняют лесную живность! – сказал Филипп, вспоминая рассказы отца о жизни леса. «Что делать? У Оленьего рога сражается отец и ему нужна помощь. А здесь погибает затравленный олень!» Три собаки сели рядом, следя за маленьким Человеком, державшим в руках Огонь. Собаки хорошо знали повадки Человека, они же жили рядом с ним, кормились у него, а потом, брошенные людьми или убежавшие в лес, обрели новую жизнь, где сами добывали пищу. И вот Человек встал на пути к легкой добыче, к их загнанной жертве. Теперь Человек перестал быть другом собаки, а сделался ее врагом, отбирающим вкусное мясо оленя. Человек всегда был умнее, сильнее и хитрее собаки, они хорошо знали это и панически боялись идти на борьбу с ним. Хотя Человек, вставший на защиту оленя, был очень молод и, наверное, труслив, но хитрые собаки решили выждать и не лезть на Огонь. Мальчишка на лыжах, рожденный в горах, выросший среди скал, пещер и опасностей, сын горноспасателя, был не из трусливого десятка. Но Филипп сейчас спешил, ведь он выполнял Боевое Задание! И все же мальчуган на миг задержался. Филипп сломал несколько сухих веток со мхом, сложил их рядом с бездыханно лежащим оленем и разжег костер. Мальчик глянул на загнанного Оленя, рога его отливали серебром. – Серебряный Олень! – обратился Филипп к нему. – На твои острые рога собаки не пойдут, а твой тыл защищает Огонь. Держись сколько можешь, а там, пожалуй, и помощь подоспеет! Но только сражайся, Олень, до последних сил и не трусь перед этими подлыми псами! – Филипп закричал и замахал факелом.

– Прочь, собаки! Олень вам не достанется! Это священный Олень! – Но детский голосок не испугал собак. Тогда он кинул в них горящий фальшфейер. Собаки испуганно отскочили от шипящего и извивающегося Огня.

Обреченный олень хорошо понимал, какая предстоит ему борьба, и приготовился к смертельной схватке. Собрав последние силы, животное поднялось со снега, встало задом к костру и приготовилось к яростной и злобной атаке собак.

А Филипп закружил на лыжах среди заснеженных сосен. По пути он видел четкий след оленя и следы собак. Олень уходил из долины, где кормился вблизи человеческого жилья.

– Эх, дурак! Подбежал бы к человеку, и он бы спас тебя! А может, собаки специально отрезали оленю путь к людям и гнали в гору, чтобы он скорее устал? Ведь олень проваливался на снегу, а собаки легко скользили по насту!

Лыжи стали разъезжаться в стороны, мальчик устал. Он натыкался на поваленные стволы, наконец, становился и стал осматриваться.

– Папа, ведь где-то рядом должна проходить туристская тропа? – спросил он совета.

– Возьми левее, – как будто бы наяву он услышал голос отца и совсем не удивился.

– Тропа проходит за сухим лесом.

– Я попал в сухой лес.

– Выбирайся осторожнее, не сломай ноги и лыжи!

– А далеко ли тянется сухой лес?

– Нет, только держись левее, иначе выскочишь на водопад «Сверкающая вода».

Вдруг внизу, в спящем городе, среди редких ночных огней, Филипп увидел свет прожектора, луч его был направлен на горы. Прожектор мигал, передавая какие-то сигналы.

– Зачем они сигналят? А может, заметили костер и мои пылающие факелы? – обрадовано произнес утомившийся мальчуган.

…Гонка на «Буранах» продолжалась. Желтый снегоход без лобового стекла скользил по зимней дороге, обжигая Ларчикова студеным ветром. Преступник, не снижая хода «Бурана», выхватил из рюкзака одеяло и укутал им грудь. Он пытался даже завязать концы одеяла на голове, но не смог этого сделать одной рукой. Бандит оглянулся и увидел, что его настигает горноспасатель, у него хорошо катил новый снегоход. Ларчиков выхватил пистолет и выстрелил в Громова, стремясь запугать горноспасателя. Но тот не прекратил преследования. Стрелять впустую бандит больше не стал, патроны на исходе. А Громов летел на Красном коне почти вслепую из-за разбитой фары. Потом он стал ориентироваться по огню желтого «Бурана» и постепенно настиг старенький снегоход. Бандит опять выстрелил в Громова, пуля просвистела рядом с ним.

– Осторожно, пуля-дура, не зацепи топливный бак! – прокричал Громов и еще поддал скорости. Фара желтого снегохода мелькала совсем рядом, но часто исчезала за поворотом или в снежном вихре. Когда видимость исчезла из-за взметнувшегося снега, Громов выстрелил из ракетницы, направляя ее вперед, чтобы осветить путь погони.

Снежные поля окрасилась красным цветом от вспыхнувшей ракеты и задрожали кровавым оттенком. Зловещий отблеск точно отражал весь драматизм и напряженность ночной погони, будто сейчас от огненного всплеска из дула пистолета или ракетницы обязательно должна оборваться человеческая жизнь и на кровавом снегу будут остывать человеческие тела.

Презирая смерть, Громов не ослабевал погони и еще больше увеличивал обороты мотора красного «Бурана». Вел снегоход он мастерски, точно на спортивных состязаниях. Он привставал над сидением и чуть заваливался на руль, если снегоход входил в поворот. Громов помогал всем телом, зависая вправо и влево от «Бурана». Снегоход накренялся на одну гусеницу и хорошо вкатывался в вираж. Красный конь уверенно настигал своего желтого железного собрата. «Бураны», будто взаправдашние лихие кони, сравнялись и неслись рядом с бешеной скоростью. Стрелять не мог ни один из седоков, руки твердо держали рули управления. Малейший бугор на дороге или выбоина – и тогда «Буран» подпрыгивал, рули вылетали из рук, а снегоход терял скорость. «Бураны», словно чувствуя железную хватку своих седоков, не юлили по снежной укатанной дороге. Они скользили рядом, и Громов знал, что прямой отрезок дороги продлится еще километра два. Он решил прижать желтый «Буран» к скалистой гряде, рядом с ней шла дорога. Снегоходы ревели во всю мощь своих моторов. На полном ходу Громов вскочил на сидение обеими ногами, сел на корточки, не выпуская и крепко держа руль. Резким толчком он выбросил ноги и тяжелыми горными ботинками ударил Ларчикова в бок. Лицо бандита исказилось от боли, но руль он не выпустил из рук.

Тогда Громов своим снегоходом подсек желтый, тот быстро стал терять скорость. Боковым зрением Громов увидел, а скорее почувствовал дикую ярость на лице бандита. Ослепленный злобой и болью от удара, он жаждал расплаты и сунул руку за пистолетом. Оказаться впереди и подставитъ спину под пулю бандита Громову не очень-то хотелось. Он притормозил, и желтый «Буран» проскользнул вперед. Но Громов далеко не отпустил его. Горноспасатель, привыкший к принятию молниеносных решений, тут же придумал новый план действий. Он достал из рюкзака веревку, намотал кольца на руку и снова рванулся вдогонку за преступником. Скорость на пределе. Красный конь выжимал бензиновые силы и настигал желтого собрата.

Ларчикова тоже захватил азарт спортивной гонки. Видимо, в прошлом он не раз сидел за рулем автомобиля и счастливо уходил от погони. Но это ночное ралли преступник проигрывал, соперником стал профессионал-горноспасатель, хорошо владеющий техсредствами спасательного отряда. Порой смелость горноспасателя доходила до безрассудства, хотя и нужно было оставаться холодным и осторожным. Уже много раз обстоятельства аварийных работ требовали от горноспасателя бросаться навстречу пурге, грозе, шквальному ветру, повисать над пропастью, пробираться по обледенелой отвесной скале, под свистящими обломками камней и льда и все для спасения терпящих бедствия в горах. И Громов никогда не поворачивал назад. А многие его штатные коллеги скрывали свою трусость и беспомощность под «благоразумием» и «спокойствием». Виктор Петрович никогда не был таким и сейчас хорошо понимал, что может получить пулю, но преследование преступника продолжалось. Шла отчаянная, смертельная погоня. Внезапно Громов метнул веревку, набросив кольцо на Ларчикова, и резко остановил свой «Буран». Веревочная петля упала на плечи бандита, он вскинул руки и, подкошенный, свалился на снег. Желтый «Буран», оставшись без управлении, тоже остановился. Громов хотел подтянуть веревку, чтобы крепче затянуть петлю, но руки Ларчикова оказались свободными, из кармана он выхватил финку и чиркнул по капроновым волокнам. Освободившись от веревки, снова прыгнул на сидение работающего вхолостую желтого «Бурана» и дал газ.

Громов задержался, собирая веревку в моток, чтобы она не попала под гусеницу своего «Бурана», и опять устремился в погоню. Но желтый снегоход резко уходил вперед. Красный «Буран» с выбитой фарой и помятым от удара по своему собрату рулем стал давать сбои скорости.

– Уйдет гад! Что же делать? – прохрипел Громов. Восстановил в памяти все отрезки дороги и вдруг вспомнил, что можно спустить лавину в Глубокой балке и тем самым перерезать бандиту путь. Громов даже вскрикнул в полный голос и стал выжимать из «Бурана» последние силы.

– Давай, мой Красный конь, лети быстрее! Нам нужно успеть к девятому повороту раньше, чем преступник проскочит Глубокую балку!

Снегоход Громова должен был выиграть у машины Ларчикова совсем немного времени. Красный «Буран» ревел в ночной снежной глухомани, мелькая среди сугробов и обледенелых скал. Гонка на красном «Буране» стала очень опасной, ведь проходила она вслепую и на предельной скорости среди зиявших обрывов!

– Пока, Красный конь, бандит выигрывает ночной бой, но мы еще не сказали решающего слова!

Громов выехал за девятый поворот спуска дороги. Ларчиков уже проскочил здесь. Горноспасатель остановился на краю подпорной стены. Вниз, к следующему повороту, уходил крутой заснеженный склон, и на нем скопилось много снега. Громов завязал веревку за сосну, а другим концом закрепил «Буран». К этой же веревке схватывающим узлом прикрепил шнур для самостраховки. Затем начал утюжить снегоходом верхний край склона. Иногда одна гусеница зависала над пустотой, во Виктор Петрович с помощью веревки не давал «Бурану» заваливаться в бездну.

Внизу на витке серпантина появился желтый «Буран». Громов продолжал работать на своем, посылая снегоход вперед, потом включал задний ход. Склон под тяжестью красного «Бурана» осунулся, потрескался, будто собрался в слоеный пирог.

Ларчиков увидел над собой снегоход Громова и подумал, что горноспасатель снова готовится к прыжку на «Буране», чтобы сократить путь и перерезать ему дорогу. Бандит вскинул пистолет, и резко щелкнул выстрел. Эхо прокатилось среди скал в снегов. И в ту же секунду под красным «Бураном» зазмеилась черная трещина, разорвавшая снежный «пирог». В белую глубину пропасти с грохотом обрушилась лавина, собирая снег со всего склона. Целое снежное поле пришло в движение, низвергая несколько тонн снега. Лавина прогремела мгновенно и тут же задохнулась в снежном облаке. Лишь гул покатился по Глубокой балке.

Тяжелая масса снега перекрыла дорогу перед самым носом опешившего и перепуганного Ларчикова. Он тупо смотрел на завал, с трудом веря в свое спасение.

– Неужели снег сорвался от пистолетного выстрела? – удивленно проговорил Ларчиков, по-прежнему упираясь взглядом в снежную толщу завала.

Громов выстрелил из ракетницы. Призрачное сияние взлетевшей белой ракеты озарило тишину снежного безмолвия и горных складок. Непреодолимая для «Бурана» снежная толща наглухо и плотно укрыла одиннадцатый поворот. В дрожащем свете ракеты возникли неестественно длинные и уродливые черные тени. Ларчиков метался рядом с «Бураном», а Громов спокойно смотрел на него с высоты очистившегося от снега девятого поворота.

– Оставь меня в покое, а то пристрелю как собаку! – крикнул Ларчиков горноспасателю.

– Ты уже не раз стрелял, гадина! А теперь и потанцуй вокруг завала! – ответил Громов.

– Послушай, что ты сел мне на хвост? Хочешь заработать медаль за задержание опасного преступника? – сменил пластинку Ларчиков.

– Хочу тебя вернуть за решетку.

– Ты играешь с жизнью! – снова перешел на угрозы бандит.

– Моя работа – это частые встречи со смертью!

– Вот тогда и выходи из-за «Бурана», и я проверю твое мужество!

– Я тебе не мишень! – Уйди с дороги!

– На твоем пути лежит снежная лавина, вот с вей и веди разговор.

Ракета погасла. На дорогу упала темень.

В эти же самые минуты на южной стороне Скалистого плато юный Филипп пробирался через сухой лес в поисках туристской тропы. Его необычный разговор с отцом продолжался. Мальчик, привыкший всегда слушать отца, и сейчас явственно слышал его любимый голос.

– Беру направление влево? – произнес Филипп в тут же вышел на тропу. – Спасибо, папа, ты верно подсказал дорогу!

Туристы утоптали широкую тропу, и Филипп часто здесь спускался. Но одно дело лететь здесь на лыжах днем, а ночью все меняется! Мальчуган осторожно катил вниз. И вдруг путь преградил бурелом. Недавний шквальный ветер выломал много деревьев и повалил наземь. Точно сильная и страшная струя урагана прошла в этом месте. Пышные кроны сосен лежали поверженные на снегу, и пробираться сквозь них ночью, да еще с лыжами, было невозможно. Тропа проходила здесь по каменному гребню. Слева – обрыв, справа – водопад «Сверкающая вода». Сломанные сосны наглухо перекрыли кратчайшую дорогу.

– Вот дела, теперь нужно возвращаться и делать крюк километра в три, чтобы попасть на шоссе. – Мальчик заплакал. Это не были слезы бессилия. Он плакал потому, что отцу срочно требовалась помощь в сражении с бандитом, а он застрял с известием в милицию перед лесным завалом.

– Папа, папа, продержись еще немножко, пока я обойду этот завал и попаду на горное шоссе! – пообещал мальчик, всхлипывая.

– Вытри слезы, Филипп, ведь ты уже мужчина и горноспасатель, сражайся и победи! – опять услышал мальчик голос отца.

– Хорошо, папа, я не буду плакать!

– Молодец, сынок, я всегда верил в тебя!

– Мне обязательно надо вернуться, чтобы попасть на шоссе?

– Думаю, Филипп, что надо обратно, ведь через завал ты не проберешься!

Филипп вытер глаза, смахнул снег с лыж и связал их резинкой с крючком. Стал подниматься назад. Сосновый лес, посеребренный лунным светом, стоял в белом ночном величии, тихий и торжественный. Твердый наст хорошо держал тело мальчика, только тяжелые горнолыжные ботинки часто скользили. Мальчик спотыкался, падал на колени, плакал, поднимался и снова полз вверх. Горячие слезы быстро застывали на щеках. А Филипп постоянно слышал голос отца, все время поддерживающий его в трудную минуту.

– Чуть отдохни и снова в бой! Только не спи, сынок, а то замерзнешь!

– Не волнуйся, папа, я не усну, пока не выполню задание!

…Глубокая ночь окуталась снежным таинством, и каждый звук, даже легкий шорох от качающейся ветки, жил долгим загадочным эхом. Погоня затихла. Оба забылись в коротком сне. Но вот снова на одиннадцатом повороте заработал «Буран».

– Что это задумал бандит? – проговорил Громов и высунулся из своего укрытия, стараясь разглядеть действия Ларчикова. Тут же прогремел выстрел. Пуля чиркнула Громову по голове, сдирая кожу. Он упал в снег.

– Теперь я тебя, наконец, добил! – услышал он торжествующий голос бандита.

– Пусть думает, что я мертвый! – прошептал Громов самому себе.

Шум работающего «Бурана» стал удаляться. Громов высунулся из-за подпорной стены, и снова грохнул выстрел. Но теперь пуля ушла куда-то далеко. А по дороге в сторону от лавины медленно полз желтый «Буран» без водителя. Ларчиков пошел на хитрость: он включил мотор, завязал куском веревки ручку газа, закрепил руль, включил скорость в медленно пустил «Буран». А сам скрылся в засаде, стараясь снова поймать Громова на мушку. Хитрость удалась, но бандит поспешил с выстрелом и опять промахнулся.

– Побереги патроны, гад! – крикнул Громов. – Оставь пулю самому застрелиться!

– Прежде я кончу тебя, а потом уже и о себе подумаю! – ответил Ларчиков.

Тем временем Громов вывел свод «Буран» с откоса на дорогу, отвязал веревку, сложил все снаряжение в рюкзак и закинул его за спину. Над дорогой опять повисла обманчивая тишина. Каждый замышлял какие-то новые хитрости против другого. Громов, маскируясь среди заснеженных ветвей сосны, стал следить за действиями Ларчикова.

– Ах ты хитрец! Вот же зараза! – удивленно воскликнул Громов, увидев, что Ларчиков по его же способу спускал на веревке «Буран» по крутому склону, обходя лавину стороной.

– Зачем же я держу на всех «Буранах» аварийный запас снаряжения? – впервые Громов пожалел о веревке, крючьях, молотке и топорике, спрятанных под сидением снегохода. Теперь этим снаряжением воспользовался бандит, который хорошо рассмотрел, как Громов закрепил красный «Буран», спуская лавину.

Виктор Петрович выстрелил из ракетницы. Ракета красным кровавым светом залила окружающей ландшафт.

– Спасибо, кореш. за освещение, а то плохо видно, куда спускать мотоцикл! Только в следующий раз стреляй белой ракетой, а то от красной слишком мутный и жуткий свет! – издевательски прокричал Ларчиков.

– Не слишком быстро отпускай веревку, а то ударишь в повредишь «Буран»! Новые нам не слишком часто выделяют! – Громов, забывшись, давал советы бандиту.

– Ничего, кореш, буду осторожен! Самому мне пока нужен снегоход, чтобы уйти от ментов и от тебя!

Громов завел свой «Буран» и оставил работать на холостом ходу, а сам, одев лыжи, скользнул вниз. Ему требовалось незаметно подойти к Ларчикову.

– Красный «Буран» работает, шумит, отвлекая внимание бандита. Он думает, что вожусь со снегоходом, а я подберусь к нему! – Он подъехал к повороту и осторожно выглянул. Ларчиков закончил свои приготовления и заглянул в пропасть. Его голова закружилась от высоты, но, преодолевая страх и держась за веревку, он стал спускаться вниз.

– Скорее, а то уйдет гад! – Громов коньковым шагом заскользил на лыжах. Он подлетел к сосне, через которую Ларчиков перекинул веревку и теперь спускался по ней. Бандиту оставалось совсем немного до «Бурана», в эту минуту Громов топориком перерубил веревку. Ларчиков полетел в снег.

– Ох ты, сука! А еще горноспасателем называешься! А сам веревку режешь! – раздался голос Ларчикова, барахтающегося в сугробе.

Удивленный Громов сверху смотрел на преступника, так удачно выходящего из всех злоключений. А тот выбрался из снега, достал из рюкзака флягу, отпил глоток спирта, и финкой отрезал кусок одеяла.

– Зябко моей голой черепухе! – он укутал голову. – Прощай, спасатель! Возвращайся назад и не лезь больше под пули! Если еще раз придется бабахнуть в тебя, то уже не промажу! – Ларчиков чуть ли не миролюбиво махнул Громову рукой, вскочил на «Буран» и скрылся в ночи. А Громов поспешил обратно к своему «Бурану». Он все время слышал звук мотора желтого снегохода, на котором уходил, удалялся Ларчиков.

– Теперь его уже не догнать! Но буду идти за ним по пятам! – твердо сказал Громов.

…Над Скалистым плато тихо дышала белыми снегами долгая и длинная декабрьская ночь. Дыхание Филиппа стало частым и усталым, мальчишка карабкался по снежному насту, волоча за собой тяжелые лыжи. Он опирался на лыжные палки, ступал несколько шагов и снова падал. Ботинки, превосходные для горных лыж, не годились для передвижения по замерзшему снегу. Распаренный от тяжелого подъема, злой от частых падений. Филипп упорно лез по снежному склону. Совсем выбившись из сил, Филипп подошел к освещенной красным светом поляне. Здесь еще горел костер и олень сражался в смертельном бою. Перед мальчиком открылась великая по силе и трагичности картина, окрашенная кровавыми всполохами огня. Обреченное животное дорого отдавало свою жизнь хищникам. Обессилевший олень стоял на коленях и мотал головой, отбиваясь от двух псов. Третий бездыханно валялся на снегу. Серебряные рога оленя, увиденные Филиппом в пронзительном свете луны, теперь были забрызганы кровью, словно ножи мясника. Собаки тоже страшно устали от долгой погони и борьбы с упрямым оленем. Нападали они вразнобой, правда сейчас пыталась применять хитрость и коварство.

Рыжая суетилась, лаяла, отвлекала внимание оленя на себя, а черная молча подкрадывалась с другой стороны, пытаясь в прыжке достать шею оленя и полоснуть по ней острыми клыками. Олень крутил своими великолепными рогами. Он и в смертельном отчаянии оставался яростен и опасен. В короне его тяжелых и острых рогов насчитывалось двенадцать отростков. Наверное, среди своих сородичей он считался королем – сильным, могучим в прекрасным, с тонкой длинной шеей и стройными ногами. Его туловище покрывала густая шерсть. Даже в последнем бою движение его шеи и головы подчеркивали изящество и грациозность, будто он стоял на театральных подмостках. Но силы оставляли лесного красавца. А псов подбадривало лишь то, что они вот-вот прикончат горного гиганта и до отвала насытятся свежим мясом.

Филипп зажег фальшфейер и, махая ярко вспыхнувшим факелом, кинулся на защиту лесного короля. Собаки отступили, они не убежали, не покинули поле боя, а сели в ожидании ухода Человека. Измученный тяжелой борьбой, олень устало опустил голову и стал жадно лизать снег. Филипп подбросил сухих веток в затухающий костер и присел рядом с огнем немного отдохнуть. Неожиданно забылся коротким сном. И приснился Филиппу необыкновенный сон. Будто умирающий олень внезапно ожил, быстро вскочил на ноги, а рога его засверкали серебром.

– Ты защитил меня от злобных собак, а теперь я твой слуга. Приказывай!

– Хочу догнать папу на «Буране» и помочь ему в борьбе с бандитом! – попросил Филипп.

– Но мы не можем быть с ним. Мы сумеем только с небесной высоты увидеть схватку твоего отца с бандитом! – ответил олень.

– Я очень хочу знать, что там происходит!

– Тогда садись ко мне на спину и покрепче держись!

– Сейчас я взберусь на тебя, Серебряный олень!

И они полетели в ночном небе, зажигая звезды, которые начинали ярко светить, когда Филипп легко касался их ладонями, снимая туманную дымку. Темная декабрьская ночь расцвела роскошным светом, звездным чудом. Волшебный Олень с серебряными рогами, как летящая комета, прочеркивал в небе сверкающий след. Внизу, среди морозной тишины, мелькал луч «Бурана», на бешеной скорости мчавшегося в Голубую долину.

– А где же «Буран» отца? – тревожно проговорил мальчик. И тут же увидел догорающий костер на снегу. – Значит, бандит попал пулей в бензобак? «Буран» взорвался, а папа погиб! И теперь бандит спокойно уходит в Голубую долину и никто не встанет на его пути! А я не выполнил задание! – прокричал Филипп и проснулся.

….Виктор Петрович продолжал преследовать преступника. Также, минуя лавину, он спустил красный «Буран». Всю операцию проделал очень быстро, ведь он обладал профессиональными навыками в обращении с веревками и узлами. Через несколько минут снегоход уже стоял внизу на дороге. За ним быстро спустился в Громов, тут же выдернул веревку из-за сосны, аккуратно сложил и спрятал в рюкзак, а лямки надел на плечи.

Громов присел у «Бурана», осматривая мотор. Внезапно за спиной раздался шорох и он обернулся. Из засады выскочил Ларчиков и прицелился в Громова из пистолета. Едва Громов успел инстинктивно отклониться в сторону, раздался выстрел. Пуля попала в топливный бак. Огненный взрыв взметнулся над «Бураном» и отбросил Громова в сторону. Безжизненный, он упал в снег, раскинул руки в стороны.

Ларчиков поспешно подошел к нему и пнул ногой распластанное тело. От удара Громов расслабленно посунулся в сугроб.

– Все же я добил тебя, герой! Ну и настырный ты, сучонок, оказался! Зачем встал на пути? Ведь мог же спокойно пропустить меня в Голубую долину! А теперь подыхай!

Ларчиков побежал по дороге. Метров через сто он остановился у желтого «Бурана», завел мотор и быстро покатил, весело насвистывая. Наконец-то он освободился от погони! На ходу Ларчиков вытащил флягу со спиртом и отхлебнул пару глотков.

– Погреюсь и помяну храброго горноспасателя! Теперь спокойно доберусь до станции Сиреневый грот, а там пристроюсь на товарнячок и пусть менты ищут меня по всему белому свету! – Ларчиков говорил вслух, наслаждаясь свободой и покоем. И глухая темнота прятала и заметала следы ночного преступления. Лишь высоко в небе, ярко зажигая звезды, пронеслась серебряная комета, силуэтом напоминая бегущего оленя.

….Проснулся Филипп от холода. Странное видение во сне подхлестнуло мальчика к решительным действиям. Он оглянулся. Костер затухал. Собаки не ушли. Усталость обволокла их худые и голодные тела. Они даже подобрались ближе к костру, греясь и сторожа свою загнанную жертву. Красавец-олень лежал рядом со своим спасителем, точно оберегая его короткий и глубокий сон.

Филипп энергично встал, взвалил лыжи на плечи и пошел к дороге, ведущей из города на Скалистое плато. Оказалось, что она проходила совсем рядом. Просто раньше он ее не заметил. Олень тяжело поднялся и направился за Филиппом. Собака затрусили следом.

– Шагай, олень, за мной. Скоро мы будем у лесника, его дом стоит рядом с шоссе. У него есть корова и скирда сена. Поживешь в его дворе, отдохнешь немного, а потом снова уйдешь в лес! – Филипп разговаривал со своим спутником. Тот молча водил головой, кося глазами на собак. Получалось, что олень соглашался с мальчиком. Обиженные собаки еще не потеряли надежды на вкусный ужин из парной оленины. Злобно урча, они неотступно следовали за странной парой – маленьким Человеком и оленьим королем. Вся группа так и вышла на шоссе, где Филипп встал на лыжи.

– Давай, олень, топай по дороге, километров через пять будет дом лесника. Там нас обоих накормят и обогреют! – продолжал разговаривать мальчик со своим лесным другом. Теперь уже Филипп прикрывал тыл. Собаки не отставали.

… Громов замерз, неподвижно распластавшись на снегу. И в этот раз пуля миновала его, угодив в бензобак «Бурана». Взрыв отбросил Виктора Петровича в сторону, опалил и оглушил. Ларчиков очень спешил и внимательно не осмотрел тело Громова, который неподвижно, как убитый, лежал на снегу.

Громов очнулся сразу, как только услышал над собой голос Ларчикова. Бандит прощался с ним навсегда. Если бы Ларчиков нагнулся, Громов выстрелил бы в него из ракетницы. Она заряженная лежала у него в кармане. Но Ларчиков не сделал рокового движения, а повернулся и заспешил к своему «Бурану». Не успел бандит уйти за поворот, как Громов поднялся и мгновенно скрылся в лесу.

Через десять минут он уже стоял у края скалы. Быстро забил два скальных крюка, защелкнул альпинистские карабины, пропустил через них веревку, сел на нее и тут же прыгнул в пропасть. Такой способ спуска называется дюльфер, по фамилии открывателя.

– Кто скорее спустится вниз, я по веревке или бандит на «Буране»? – задал себе вопрос Громов. – Если не ошибаюсь, то раз пять мне придется перестегиваться на другие крючья и лишь тогда я попаду на дно каньона. А там и до выхода недалеко. Дорога проходит рядом с каньоном, где я опять встречу бандита?

На веревке мелькнула красная отметина. Значит, через пять метров она окончится. Надо искать место для остановки. На стене на маленькой полочке вырос ствол сосны. Он крепко вцепился корнями в скальную породу. Громов встал ногами на полочку, завязал самостраховку за сосну, и выдернул основную веревку из верхних карабинов. Теперь сосна послужила ему основной опорой для спуска. – Работай, старина, быстро, но аккуратно! – давал сам себе указания Громов. Один спуск по веревке сменял другой.

– Пошел уже третий дюльфер, – отметил Виктор Петрович. Несмотря на быстроту спуска, он профессиональными отработанными движениями не допускал ни одной ошибки или промаха. – А хватит ли мне крючьев и карабинов? – Он заглянул в рюкзак. – Запас хороший! – Опаленное взрывом бензобака лицо горноспасателя постоянно напоминало ему о потерянном «Буране», на любое движение кожа отзывалась болью.

– Вот гад, спалил Красного коня! Не успели мы на нем поездить, теперь жди нового «Бурана» года через два! – Громов продолжал быстро спускаться. – Как там Филипп? Донес ли сообщение о бандите в милицию или застрял в лесу? Думаю, что доберется, дорога для него привычная! – Громов оказался на узком уступе и заглянул вниз.

– Кажется, сейчас будет последний дюльфер, уже видно дно каньона! – радостно воскликнул он.

Громов внимательно осмотрел монолитную стену, но нигде не нашел подходящей трещины для забивки скального крюка. Времени для дальнейших поисков необходимой трещины не было. Задержись еще с десяток минут и весь план опередить преступника, встречая его у Почтового дуба в низовьях каньона, летел насмарку!

– Придется завязывать веревку за ствол сосенки. Она, правда, чахлая на вид, но мой вес, может, выдержит? – с сомнением решил Громов. Он быстро сделал веревочную петлю из вспомогательного шкура, закинул ее за ствол хлипкой сосны, растущей на отвесе. Корни дерева крепко вросли в каменную твердь, высасывая из нее скудные капли влаги.

Маленькие и большие сосны, как альпинисты, карабкались по отвесным стенам каньона. Громов очень спешил и понадеялся на крепость сосны. Петля затягивается в узле под названием булинь, карабин щелкает, пропуская капроновую веревку для дюльфера и Громов уходит вниз. Идет осторожно и мягко, без рывков. Но чувствует Громов, что тощий ствол напрягается, трещит и обламывается. Горноспасатель срывается в пропасть.

В эту декабрьскую ночь смерть уже несколько раз сжимала в свои костлявые объятия упрямого и упорного Громова, но в последнюю секунду отпускала его. Видно, она готовила ему гибель не от пуль, не от огненного взрыва, а такой, какой и полагается альпинисту – разбиться в пропасти. Падение длилось всего мгновение. Но и здесь Громов не сжался от ужаса, а просто закричал. – Люда, береги детей! Прощайте! – Почему-то он верил, что его последние слова обязательно услышит жена.

Но видно декабрьская ночь не хотела, чтобы захватывающая погоня закончилась так бесславно. Она еще раз спасла Виктора Петровича. Он упал на крону мощного тиса, растущего на дне каньона у родника с ключевой водой. Зеленые ветви приняли Громова, смягчив силу удара падающего тела. Судьба опять спасла Громова – на этот раз от обычной смерти альпиниста. Свалившись на густой тис, Громов тут же соскочил на землю и выдернул из кроны веревку, упавшую вместе с ним.

Из города по дороге на Скалистое плато поднимался санитарный «Уазик», заполненный горноспасателями.

– Кто объявил тревогу? – спросил Мар.

– Из башни противопожарной службы заповедника заметили костер в горах и предположили, что огонь разжег убежавший преступник обогреться ночью на снегу. А может, кто-то дает аварийный сигнал? – объяснил инструктор отряда Иванчик. – Ведь жечь костры в заповеднике даже зимой строго запрещено!

С горноспасателями ехали милиционеры, вооруженные автоматами в бронежилетах.

– Так в каком месте горел костер? – продолжал задавать вопросы Мар.

– Ниже Верблюда, почти у водопада Сверкающая вода.

– Нужно остановить машину у Старого корыта, не исключено, что бандит мог уснуть у костра и тогда шум мотора может разбудить его.

– А я думаю, что Ларчиков – это фамилия преступника, добрался к Хижине с оленьими рогами? – предложил свою версию Иванчик.

– Почему ты так думаешь? – спросил Мар.

– Рация в Хижине молит. Я много раз вызывал Громова, но он не ответил.

– Тогда кто разжег костер?

– Не знаю. Может, раненый Громов?

– Он один ушел в Хижину?

– Нет, с сыном. Виктор Петрович должен дежурить на Новый год на Скалистом плато.

– Ты прав, что-то случилось в Хижине – согласился Мар.

У домика лесника машина остановилась.

– Только не сигнальте, а то звуки в лесу ночью разносятся очень далеко! – попросил Иванчик шофера. – Я сам сбегаю за лесником.

Он выскочил из «Уазика» и направился к дому. Но там уже слышали шум подъехавшей машины. Дверь в доме открылась, оттуда вышел бородатый мужчина.

– Семеныч, здравствуйте, давайте к нам в машину! В твоем лесном обходе кто-то разжег костер! – обратился Иванчик к леснику.

– Сейчас, только ружье возьму.

Через несколько минут лесник вышел из дома, держа в руках двухстволку.

– Поехали! – Семеныч сел в машину. – Ого, да у вас тут огонек посильнее моего! – Лесник показал на милицейские автоматы. – На кого идем? Волков у нас в лесу нет, а остальное зверье – мелочь пузатая!

– Появился один хищник, Семеныч, только о двух ногах и с пистолетом! – объяснил милиционер.

– Теперь понимаю, зачем вам такой сильный огонек!

Машина выскочила из-за поворота и остановилась. Посреди дороги на лыжах сидел Филипп. Рядом отдыхал олень, а две собаки злобно урчали на обочине.

– Филипп, что ты здесь делаешь? – удивленно спросил Иванчик, выпрыгивая из машины.

– Папа погнался на «Буране» за бандитом. Папа ранен. Бандит на «Буране» уходит в Голубую долину через перевал Олений рог! – Филипп выполнил задание отца, проговорив все сведения скороговоркой.

– А ты как сюда добрался?

– Спустился на лыжах.

– А они откуда взялись? – Иванчик показал на собак в оленя.

– Этого оленя я защитил от диких собак. Это волшебный олень, мы вместе с ним летали к перевалу Олений рог. Я видел, что папин «Буран» горит, а бандит уходит в Голубую долину! – продолжал рассказывать Филипп.

– О чем ты говоришь, на чем ты летал?

– На Серебряном олене.

– Борька, да неужели это ты? – обратился к оленю подошедший Александр Семенович. Олень радостно ткнулся губами в ладонь лесника, будто выискивая лакомство. – Ну и вымахал ты, красавцем стал! Где ты так долго пропадал?

– Вы знаете этого оленя, Семеныч? – спросил Иванчик.

– А как же, ведь он жил у меня дома! Совсем маленьким я подобрал его с подраненной ногой. Вырос у нас, вместе с коровой питался сеном. А потом как-то весной исчез. И вот снова встретились! – олень доверительно лизал ладонь лесника. – Это он сахара просит!

– А костер ты видел в лесу, Филипп? – спросил Иванчик.

– Это я разжег огонь, защищая оленя от диких собак! – пояснил мальчик.

– Так тебя, Борька, спас этот геройский пацан! А где же псы? – лесник посмотрел на обочину, где раньше сидели псы. Но их словно ветром сдуло.

Иванчик кинулся к рации, установленной в машине.

– Внимание, «Центр»! Говорит «Скала»! Следы преступника Ларчикова обнаружены на Скалистом плато в хижине горноспасателей. Ларчиков уходит на снегоходе «Буран» в Голубую долину. За ним погнался начальник горноспасательного отряда Громов. Его ранил Ларчиков. Высылайте группу на перехват из Сокола. Мы попытаемся проехать через перевал Олений рог. Прием.

– «Скала», вас поняли. Действуйте по предложенному плану. Передадим о тревоге в Сокол, там уже горноспасатели в сборе. Откуда у вас такие новости? Кто разжигал костер в лесу? Прием.

– «Центр», все сведения сообщил сын Громова Филипп. Мальчик спустился на лыжах из Хижины. Его специально послал отец. Мы встретили мальчика на дороге недалеко от дома лесника. Костер разжигал он, спасая Серебряного оленя от нападения диких собак.

– «Скала», не поняли, кто такой «Серебряный олень»? Прием.

– Серебряного оленя зовут Борька и он вырос у лесника Александра Семеновича. Прием.

– «Скала», сейчас мы не можем уловить смысл информации о «Серебряном олене», потом объясните. Каковы еще данные о преступнике? Прием.

– «Центр», мальчик говорит, что он видел горящий «Буран» Громова. Прием.

– «Скала», где он видел этот «Буран»? Прием.

– «Центр», он будто бы летал с Серебряным оленем над перевалом и там горит взорванный «Буран». Прием.

– «Скала», вы там с мороза ничего лишнего не употребили? Давайте правдоподобную информацию, а не фантазии мальчика! Прием.

– «Центр», вас понял! Двигаемся к Хижине с оленьими рогами. Прием.

– «Скала», рацию не выключать, сообщайте о всех своих действиях! Наряд милиции пусть следует вместе с вами. Прием.

– «Центр», мальчик говорит, чтобы в Соколе вызвали горноспасателей, они хорошо знают тропы, всю местность. Так велел ему передать отец. Прием.

– «Скала», спасибо за подсказку, в Соколе уже давно объявлен сигнал тревоги и сводный отряд милиции и горноспасателей готовится к выходу в горы. Прием.

– «Центр», больше информации нет. Конец связи.

А Филипп уже крепко спал, пока шел радиоразговор между «Центром» и «Скалой». Его отнесли в дом лесника. Александр Семенович вместе с Борькой пошли в хозяйственный двор. Лесник вел с оленем «воспитательную беседу».

– Вот ты, наконец, и явился домой. Хватит, побродил по горам и лесам. Теперь зимой побудь в домашнем уюте. Поживешь, отдохнешь у меня, подлечишь свои раны, а то сейчас на Скалистом плато стало опасно, много брошенных и одичавших собак развелось, да и о двух ногах вооруженные псы бродят! А ты – доверчивый, можешь наткнуться на них. И никто тогда тебя больше не спасет, как сегодня – мальчуган.

Олень все, что говорил ему Семеныч, понимал и молча соглашался. Во дворе дома Борька сразу же направился к копне сена. А из снежной пустоты леса на теплый дом лесника с тоской смотрели глаза осиротевших собак.

… Дно каньона. Могучие скалы своей каменной твердью стиснули узкое ущелье. Темно среди сомкнувшихся скал, лишь в недосягаемой темноте полоска звездного неба, как зеленая густая вода с драгоценными цветами, выкованными из лепестков тончайшего серебра. Громов включил фонарик, быстро смотал веревку, спрятал в рюкзаке и бегом кинулся к выходу из каньона.

Обледенелые и осклизлые камни. Он несколько раз оступался и падал в студеную воду. Но Громов не останавливался, продолжая свой неустанный бег. Сильное, тренированное сердце и мускулистое тело Громова выдерживали такие беспощадные нагрузки.

– Я догоню тебя, кровавый пес! – шептал Громов. – От горноспасателя ты не уйдешь! Мой сын наверняка спустился и передал известие о твоем появлении в горах. И теперь, даже если я и не успею перерезать путь, тебя встретит Кирьянов. А он – бывший матрос-десантник, маху, как я не даст!

Скалы стали пониже, но ущелье по-прежнему лежало перед Громовым узкое и длинное, как тело громадного питона, чуть изгибающееся и колыхающееся в зеленой водной пучине. Ледяная чешуя питона ярко блестела под светом каленой белой луны. Бег Виктора Петровича по дну каньона напоминал стремительный, фантастический полет.

Наконец, скалы расступились, и перед ним открылся зимний лес в сказочном снежном сне. Горноспасатель выключил фонарик и замер, слушая звуки и шорохи. Где-то вверху, наполняя долину треском, совсем рядом, он услышал эхо от работающего «Бурана».

– Все же я успел! – радостно крикнул Громов. Он во всю мочь кинулся к дороге, проходившей рядом с устьем каньона. Выскочил на нее и стал быстро готовиться к новой встрече с бандитом.

Громов покрепче завязал веревку за колоннаду серого бука и протянул ее через дорогу. Второй конец веревки захлестнул за ствол столетнего Почтового дуба. Летом в его дупле туристы часто оставляли записки, письма, и дуб прозвали Почтовым, потом присыпал веревку снегом. Вспомогательным репшнуром сделал схватывающий узел на основной веревке. Из рюкзака достал ракетницу и зарядил ее. Только управился со всеми делами и перевел дух, как из-за поворота вылетел желтый «Буран».

Ларчиков рвался к свободе. Он совершил тяжелое преступление: убил постового милиционера, завладел оружием, ограбил кассу, взял большую сумму денег и теперь яростно отбивался и уходил от погони. Только что насмерть, как он полагал, он уложил горноспасателя. Теперь путь к железной дороге у него стал чистым. А там на любом проходящем пассажирском или товарном поезде он уйдет и скроется в широких просторах страны. И заживет припеваючи!

Встречный ветер и снег резали Ларчикову глаза, ветровое стекло разбила ракета горноспасателя. Бандит низко пригнулся над рулем. Глаза у него слезились от летящих встречных снежинок, срывающихся с веток деревьев. Он видел лишь контуры дороги и ориентировался по дорожным предохранительным столбикам.

«Буран» налетел на завязанную через дорогу веревку. Она натянулась и подсекла мчащийся снегоход. «Буран» перевернулся. Ларчикова выбросило в сторону и он завяз в сугробе. Громов кинулся к преступнику. Тот, барахтаясь в снегу, увидел подбегающего горноспасателя и метнул в него финку. Она вонзилась в левую руку Громова. Он как раз взмахнул ею перед грудью.

Превозмогая боль, Громов выстрелил из ракетницы. Ракета, скользнув по снегу, зацепила Ларчикова, отскочила от него и завертелась волчком по снежному насту дороги. Громов подскочил к оглушенному Ларчикову и здоровой рукой стал ощупывать его карманы, пытаясь найти пистолет. Из карманов на снег вылетали пачки денег. Бандит пришел в себя и пнул ногой горноспасателя и живот. Громов, согнувшись от резкой боли, свалился в снег. Ларчиков сунул руку за пазуху и вытащил пистолет.

– Ну и живучий ты, падла! Сколько раз кончал тебя, а ты все встаешь на моем пути! Что тебе надо? Славу хочешь заработать или благодарность начальника милиции? Но сейчас получишь пулю и уже успокоишься навсегда! А Похвальную грамоту тебе приколотят на сосновый гроб!

Громов лежал на спине. Вороненое дуло пистолета в упор было направлено на него. Смерть черной дырой-глазницей покачивалась перед лицом Виктора Петровича. Сколько раз он смотрел ей в глаза – и всегда выходил победителем! А сейчас его уже ничто не спасет. Только чудо, какой-нибудь фантастический, небесный взрыв кометы! Но Ларчиков не стрелял. Он почему-то медлил и спокойно подбирал выпавшие денежные пачки. Закончив, он приказал Громову: – Вставай!

«Что же он, негодяй, задумал? Или у него пистолет отказал?» – размышлял Громов, поднимаясь со снега. А грабитель продолжал командовать:

– Руки вверх! Иди к «Бурану»!

«Ага, значит, он хочет поставить перевернутый снегоход на гусеницы! Одному ему это не под силу. А потом он просто шлепнет меня! Ну что же, поборемся!»

Раненая рука Громова висела плетью.

– Подсоби с «Бураном», и я оставлю тебя в живых! – милостиво пообещал Ларчиков. Он был огромного роста, с длинными конечностями. И совсем маленький перед ним стоял Громов, да еще с неестественно опущенной рукой.

«Буран» лежал перевернутый, глубоко увязнув в сугробе. – Давай утопчем снег. Может, тогда «Буран» будет поднимать легче? – предложил Ларчиков. Громов угрюмо согласился. И они стали топтать снег вокруг снегохода, не спуская глаз друг с друга. Сухой снег уминался плохо. Да и Громов не выказывал особого рвения в стремлении помочь бандиту. Он кое-как топтал снег, бережно поддерживая раненую руку. А Ларчиков сопел и старался во всю свою многопудовую массу. Наконец, они утоптали пятачок вокруг «Бурана».

– Теперь будем переворачивать! – Ларчиков, держа пистолет в руке и направив его на Громова, навалился всем телом на «Буран». Громов согнулся рядом, захватив гусеницу здоровой рукой. Оба красные, со вздувшимися венами, тужились над снегоходом, который совсем не поддавался их усилиям.

– Давай чуток передохнем? – предложил Ларчиков, особенно не привыкший к тяжелой работе. И оба тяжело дыша опустились прямо на снег.

– Никак не пойму твоего рвения? – Отдышавшись, бандит принялся разглагольствовать. – Ну, увидел меня и беги в милицию с сообщением! Чего за мной увязался? Ведь я тебя просто пристрелю! Или решил мой куш перехватить? Так я тебе сам могу отвалить бабок, мне не жалко!

– Твоих ворованных денег мне не надо! – отрезал Громов.

– Так чего ты хочешь от меня?

– Задержать и передать милиции!

– Ух ты, занозистый пупырь! А имеешь ли ты право задерживать человека?

– Прежде всего ты – преступник, так что помолчи о правах!

– Ладно, давай ставить «Буран» на гусеницы!

Они уперлись в снегоход и снова напряглись из всех сил. Ларчиков от усилия даже закатил свои желтые глаза. А Громов только делал вид, что поднимает «Буран», он зорко следил за бандитом, ожидая его промаха. Громов точно рассчитал момент, когда внимание бандита притупилось. Внезапно он наступил на кисть Ларчикова своим тяжелым горным ботинком. Бандит разжал пальцы и пистолет вывалился в снег. Второй ногой Громов изо всей силы ударил Ларчикова в пах. Тот скорчился от боли.

Громов наклонился за пистолетом, и это оказалось его ошибкой. Бандит, превозмогая боль, сделал выпад рукой, и теперь горноспасатель согнулся от резкого болевого удара. И тут же Громов нащупал на поясе вторую ракетницу, засунутую под куртку. Он совсем забыл о ней!

Виктор Петрович сделал несколько вздохов и выдохов, а затем рванул ракетницу и обрушил ее рукоятку на голову Ларчикова. Но удар получился слабым. Гигант Ларчиков распрямился и хотел добить Громова, но не успел. Горноспасатель, точно бычок, боднул его головой в живот и усадил на снег. Схватив репшнур, вывалившийся из багажника «Бурана», набросил на шею Ларчикова и туго затянул. Бандит захрипел.

– Что я делаю? – опомнился Громов. – Ведь он нужен живым, а я распалился от злости! – И он чуть отпустил «удавку». По лицу Ларчикова поползли белые и красные пятна. Он жадно заглатывал морозный воздух. – Теперь эта петля будет у тебя на шее постоянно! – объявил Громов. – Чуть начнешь баловаться, сразу затяну до отказа. Здесь тебя воспитывать напрасно, ты все равно не знаешь правил хорошего тона!

Ларчиков, отдышавшись, тут же выдавил из себя: – Отпусти, кореш, дай свободу, возьми все бабки!

Громов, обессиленный, сидел па снегу и не отвечал на просьбы бандита. И вдруг со стороны Сокола вылетела кавалькада из трех «Буранов» с горноспасателями из соседнего отряда, того самого, где начальником работает бывший матрос-десантник. Ребята катили на лыжах, зацепившись за веревки, привязанные к снегоходам. А в седлах «Буранов» рядом с водителями находились вооруженные милиционеры с бронежилетами на груди.