Читать книгу Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая - Вячеслав Митяшов - Страница 19

Галера Эдварда вошла в гавань Мила уже вечером. Едва корабли пришвартовался к причалу, немедленно подали карету, запряжённую шестёркой лошадей из королевских конюшен. Немного погодя подъехали ещё четыре кареты, попроще, чем первая, да и запряжённые всего четырьмя лошадьми.

В первой карете разместился сам Эдвард вместе с Самитом, в остальных – свита. Отдельная карета досталась и пленницам. Ну, а те, кому не хватило места, оседлали коней. Сборы были недолгими. Упаковали вещи, немного перекусили, и, внушительных размеров кавалькада, в сопровождении сотни гвардейцев, двинулась в путь.

Уже на первом привале пришли свежие вести. Пока Эдвард ужинал перед сном, Самит долго говорил с прискакавшим гонцом, затем подошёл к патрону. Озадаченное лицо советника сразу отбило весь аппетит.

– Думаю, не порадуешь, – проговорил король, отложив в сторону кусок курицы.

– Да, пожалуй, огорчу, – нерешительно произнёс Самит.

Эдвард пристально посмотрел ему в глаза, тот смутился, но делать нечего, нужно говорить.

– В Фаоне бунт. Прогнали всех властников и верных нам людей. Ларнит кричит, что отныне признаёт лишь власть Анны.

– Какая муха его укусила?! – Эдвард даже привстал от удивления. – Сроду тихий был, а тут… Он, часом, не помешался?

– Нет, не думаю. По слухам, кто-то был в Фаоне и взбаламутил весь город.

– Так. Ясно, – Эдвард задумался. В голову пришла мысль, и он вдруг рассмеялся и, хлопнув советника по плечу, сказал. – Ничего страшного. Во всяком случае, это не повод для того, чтобы посылать туда войска. И не нужно такое сейчас, не в нашу пользу. Сделай так. Напиши ему письмо от имени Анны, что, дескать, благодаришь за доверие и верность и просишь признать мою власть, поскольку ты, то есть Анна, вкладываешь все полномочия в мои руки. А чтобы тот не сомневался, пригласи его в столицу. Пусть своими глазами увидит Анну рядом со мной и успокоится. Только, Самит, не забудь, пожалуйста, почерк подделать, Ларнит знает руку королевы. Помню, раньше у тебя это неплохо получалось.

– Всё сделаю в лучшем виде. Но, вот только, берут меня сомнения. Приедет он в столицу, а Анна возьми, да выкинь какой-нибудь номер. Что тогда?

– За это не переживай. Думаю, у неё хватит ума не делать глупостей. Иначе, я устрою ей и её подругам такую сладкую жизнь, что до конца жизни жалеть будут.

Шаги на палубе стихли. Суматошная беготня, гулом отдававшаяся в ушах прекратилась. Воцарилась благодатная тишина, лишь снаружи доносился слабый гул голосов на набережной.

Быстро темнело. Солнечный свет уже не проникал сквозь зарешеченный люк. Там, над головой, осталось лишь сумеречное небо, на котором зажигались первые звёзды. Ночь брала своё.

Танис и представить себе не мог, что такое истинное блаженство. Лишь сейчас, проработав веслом целый день, с восхода до заката, он понял это. И, хотя ломило натруженную спину, ныли, казалось вдвое вытянувшиеся, руки, горели истёртые ладони, Танис радовался этому отдыху. Вскоре, принесли ужин. Надсмотрщик раздал каждому по миске, ложке и кружке, а следовавший за ним помощник накладывал из котла какое-то варево, раздавал хлеб и наливал воду. Тот час по всей палубе раздалось жадное чавканье – изголодавшиеся гребцы, слово звери, набросились на еду.

Танис принюхался к тому, что плюхнулось ему в миску из половника – пахло рыбой. Он осторожно помешал порцию ложкой – это была сильно разварившаяся, да к тому же еще плохо очищенная, рыба, смешанная с чем-то вроде репы. На вкус, правда, варево оказалось вполне сносным, но приходилось, то и дело, отплёвываться от чешуи, костей и потрохов.

Эти незначительные недостатки отнюдь не портили зверски голодному Танису аппетит. Он, с некоторым удовольствием, проглотил порцию и, даже почувствовал себя сытым. Запив съеденное водой, он поставил посуду на палубу и блаженно развалился, откинувшись на прибитый к сиденью кусок доски, заменявший спинку, сделанную вовсе не для удобства, а для того, чтобы гребец не упал назад, если вдруг потеряет равновесие.

– Сиди прямо и держи миски в руках, – раздался вдруг шёпот соседа.

– Почему? – не понял Танис.

– Таков порядок.

Пришлось последовать совету, но едва Танис наклонился, чтобы поднять посуду, над головой прогремел голос надсмотрщика.

– Ты что это, мразь, на палубу миски ставишь. С пола пожрать захотел?

Пленник ничего не ответил и лишь молчал, стиснув зубы. Под левой ногой он чувствовал нож, он хотел пустить его в ход, но пока держался. Нога надсмотрщика ударила в посуду – во все стороны полетели черепки.

– С пола теперь жрать будешь. А ну, собери живо осколки.

Танис даже не шевельнулся.

– Ты что, оглох?! Я тебя сейчас научу меня слушать.

Тяжёлая, огрубевшая рука сжала шею Таниса, и начала клонить его вниз. И вдруг, казалось непреклонный, упрямый заключённый, сдался. Он наклонился и… Внезапно тускло блеснул невесть откуда взявшийся кинжал. Надсмотрщик попытался уклониться, но его грузное тело двигалось слишком медленно. Нож, словно молния, ударил его под грудину и, готовый слететь с губ крик застыл в груди.

Танис вырвал окровавленное лезвие и вскочил – помощник надсмотрщика уже бежал к нему, на ходу пытаясь достать свой короткий меч. И, мгновение спустя, когда их разделяло менее шести шагов, в воздухе свистнул брошенный нож. Его лезвие ударило парня точно в кадык, глубоко застряв в горле. Он захрипел и рухнул, как подкошенный, заливая чищеную палубу кровью.

– Ключ на поясе, – вновь услышал Танис голос соседа.

Нащупав тяжёлую связку, он на удивление быстро подобрал ключ от замка цепи их весла, а затем отдал ключи другим. Узники, стараясь не шуметь, начали подбирать ключи к своим замкам. Выход с гребной палубы лежал по лестнице, вход на которую закрывали железной решёткой. К счастью, сейчас она была открыта.

Танис, не теряя времени – лишь забрал нож – бросился туда. Ждать остальных он не стал. Здравый смысл подсказывал, что скрыться в одиночку гораздо проще, чем с этой шумной толпой. На их крики сейчас сбежится вся стража, а её тут предостаточно, так что у остальных нет никаких шансов на спасение. Что ж, судьба. У них своя, у него – его собственная.

– Эй, что там за шум у вас? – раздался вдруг снизу голос, когда Танис уже стоял на лестнице.

Тот же выход шёл и с нижней гребной палубы, и её надсмотрщик, привлечённый небывалым шумом над головой, решил подняться и проверить, в чём дело. Видимо, он принял беглеца за своего, поэтому именно такой вопрос прозвучал из его уст. В то же мгновение решение созрело в голове Таниса. Промедли он хоть чуть-чуть, надсмотрщик догадался бы, в чём дело и поднял крик. И Танис, перепрыгнув через перила лестницы, оказался с ним лицом к лицу.

Тот не успел вымолвить и слова. От неожиданности, его язык словно присох к гортани и, вместо крика послышалось несуразное мычание. Здоровый кулак Таниса скинул беднягу вниз, раздробив половину зубов. Ещё мгновение, и беглец оказался на верхней палубе. Стоявшая на часах охрана сразу обратила внимание на невесть откуда взявшегося человека. Но не успели они окликнуть его, как тот бросился с борта в море. Пущенные ему вдогонку стрелы, больше для острастки, так и не нашли свою цель.

Прекрасный пловец, Танис легко проплыл через всю акваторию порта, проплыл мимо рыбацкого поселка и, когда город остался позади, выбрался на берег. Его окружал густой хвойный лес. Стройные сосны стремились ввысь, теряясь на фоне ночного неба, ели стояли, словно призрачные нагромождения из пустоты и мрака. И кругом тишина – всё живое уже отошло ко сну. Лишь лёгкий ветерок слегка шелестел в кронах деревьев.

Вымокший, измученный Танис, едва попав на берег, свалился среди корней росшей на берегу раздвоенной сосны. И, хотя море было ещё тёплое, ночью воздух сильно остывал. Дрожа от холода и не имея возможности разжечь костер, Танис свернулся калачиком и быстро уснул на мягком песке.

Набежавшие за ночь тучи сменили ещё тёплую, ясную погоду на мерзкую, холодную морось, то и дело сменявшуюся проливным дождём, и лишь недавно солнце снова стало проглядывать сквозь серую пелену. Танис проснулся от того, что холод сводил его руки и ноги в болезненной судороге. Встав, он немного попрыгал на месте, чтобы кровь пошла к затёкшим членам. Стало немного лучше, но это всё равно не помогало от холода, который, без труда, пробирался к телу сквозь сырую одежду. Танис чихнул, да так сильно, что рядом взлетели испуганные птицы – простуда брала своё. Уже чувствовался лёгкий озноб, но сдаваться было ещё рано. Надо идти, идти в Параю.