Читать книгу Театры Тольятти. Том 1 - Вячеслав Смирнов - Страница 43

Главного режиссера «Колеса» Анатолия Морозова планомерно выдавливают из театра. На такие выводы наталкивают события, разворачивающиеся в муниципальном учреждении культуры.

По версии одной из сторон разгоревшегося в театре конфликта, все началось с того, что администрация в лице директора Татьяны Лакеевой и отдельные члены попечительского совета стали вмешиваться в репертуарную политику «Колеса». А именно принимать на работу актеров, осуществлять самостоятельные театральные проекты, при этом не ставя в известность главного режиссера и не согласовывая с ним свои действия (см. «ТО» №205 от 2 ноября). Кульминацией многовластия (читай – безвластия) стала отмена бенефиса актрисы Ольги Самарцевой – премьерного спектакля «Миллионерша», показ которого должен был состояться 22—23 ноября. Ольга Самарцева подала заявление об увольнении.

Без рассказа Анатолия Морозова о происходящих событиях было не обойтись, но он долго и неопределенно отмалчивался, ссылаясь на командировки и важные встречи. В итоге, даже дав эксклюзивное интервью «ТО», посоветовал попридержать материал до приезда министра культуры Самарской области Ольги Рыбаковой, до сдачи ближайших премьерных спектаклей и так далее. Понятно, осторожный человек старой формации, опасается за людей, перед которыми он несет определенные обязательства, опасается за не вышедшие пока спектакли. Тем не менее, рассудив, что конфликт, разгорающийся в театре, можно погасить, если вынести его из-за кулис на публику, «ТО» решило не тянуть с публикацией интервью Анатолия Морозова.

В разные стороны

Корр.: Охарактеризуйте нынешнюю ситуацию в театре «Колесо».

Морозов: Основная проблема – это активная попытка подчинить творческий процесс директору, которого называют не директором, а работодателем. В театре в основе лежит творческий процесс, и обязанность директора – направить все силы на организацию работы по поддержанию творческого процесса. Для меня лично существует несколько непонятных вещей. Например, приглашение режиссера Вадима Данцигера для постановки спектакля «Один на миллион». Почему у нас появился этот внеплановый спектакль? Каким образом директор не согласовала его с главным режиссером? Мне сказали, что я был в отпуске. Но можно было позвонить по сотовому, по домашнему телефонам. Второе несогласование со мной – для постановки новогодней сказки была приглашена режиссер Труш. Это тоже был необдуманный шаг, потому что она была приглашена на сказку, которая уже два года идет в ТЮЗе. Пришлось в срочном порядке менять название. Третье – приглашение актрисы из Павлодара. Я просмотрел ее и сказал, что актриса такого непрофессионального уровня в нашем театре не нужна, о чем была оповещена директор. Эта актриса дней через десять снова приехала в театр, ее устроили финансово, предоставили жилье. Ну и наконец, отчего все вскрылось – это отмена бенефиса: заявленного, утвержденного еще в прошлом сезоне спектакля по Бернарду Шоу «Миллионерша», которому я посвятил весь свой отпуск. Спектакль, на который была приглашена художник из другого театра, которой заплатили аванс и которая уже представила все эскизы. «Миллионерша» должна была стать основным спектаклем главного режиссера в этом сезоне. Когда наши актеры, Ольга Самарцева и Николай Козак, блестяще выступили на фестивале в Белгороде, получили самые восторженные отзывы, приехав сюда, я вдруг вижу, что наша репетиция отменяется. И все это по причине того, что нет денег. Денег нет, денег может и не быть (хотя они есть на следующие спектакли), но были большие деньги на спектакль «Один на миллион». Это ворованная пьеса, это ворованное решение, я могу это доказать. Когда я спросил, какова судьба моего спектакля «Миллионерша», мне было прямо сказано: «Пожалуйста, продолжайте работу. Но без Самарцевой». На каком основании человеку выдают «волчий билет» – по фамилии, или по национальности, или еще по каким-то причинам, когда человек вообще не будет иметь возможности работать, потому что она кому-то не нравится. Я сказал, что этого быть не может. Это уже идет явное вмешательство в мой творческий процесс. Я считаю, что все должно быть так, как было в свое время, когда мне предложили финансирование того же спектакля «Наш городок»: руководство АвтоВАЗагрегата выделило деньги на спектакль и не говорило, кто в нем должен играть, а кто в нем не должен играть.

По стойке «смирно»

Корр.: Как должно быть и как не должно быть в театре?

Морозов: Я приходил сюда на условиях, которые мне сформулировал покойный ныне директор театра Эдуард Коннин. Он сказал: «Ваша – тактика, стратегия, ваш – творческий процесс. Об остальном не заботьтесь, я об этом позабочусь». В принципе, Коннин брал на себя все эти функции. У нас тоже до поры до времени было такое распределение, но почему-то с этого года начались вот такие странности. Я не скажу, что это сбой в работе, что это сделано случайно. Это тенденция – ликвидация должности главного режиссера в театре «Колесо» и сведение роли режиссера к постановочным наскокам, проба которых была проведена в этом сезоне. У нас муниципальный театр, и я готов выслушать, если мне скажут со стороны нашей мэрии: «Анатолий Афанасьевич, с вами наши отношения исчерпаны. Спасибо. До свидания». Пожалуйста. Но я не хочу, если я занимаю эту должность, чтобы за моей спиной тихой сапой происходили какие-то вещи, после которых я не знаю, что будет дальше. Почему обрадовались в администрации театра, когда Самарцева подала заявление об увольнении? Сейчас это выдают за то, что якобы какая-то капризная Самарцева сделала эмоциональный жест. Это не так. Сейчас говорят: «У нас не было отмены бенефиса, мы просто передвинули спектакль до той поры, пока не появятся деньги». Это тоже не так. Я узнавал, что администрацией была дана команда отменить бенефис, а не перенести его. Это сделали тогда, когда меня здесь не было, нас поставили перед фактом. Поэтому мне стоило большого труда уговорить актрису Самарцеву забрать заявление. И когда она его забрала, в театре был такой скандал, шум и крик на наш отдел кадров – на каком основании они отдали это заявление. То есть люди ждали, чтобы быстрее уволить Самарцеву. Это значит просто не любить театр, не любить тот дом, в котором ты работаешь. Эти люди не хотят, чтобы в городе был свой театр? Или они хотят, чтобы был театр, но чтобы в нем все стояли по стойке «смирно» и кланялись? Почему в этот процесс внедряются люди, которые мало понимают в театре. У меня, между прочим, не только три с половиной года работы здесь, не только десять поставленных мною спектаклей и девять – другими режиссерами. В данном случае театр возродился, можно сказать, из руин. У меня сорок лет практики в крупнейших московских, питерских и зарубежных театрах. И когда мне начинают диктовать свои условия люди, года не проработавшие в театре, я этого просто не понимаю. Разве я не заслуживаю такого доверия, когда мне говорят: «Анатолий Афанасьевич, вот вам деньги, вот вам бразды правления, мы доверяем вам и в репертуаре, и в труппе (то, что записано в моем контракте)». Если это не так – я готов расстаться. Я говорю четко и конкретно: я ухожу из театра, если и дальше будет продолжаться такая беспардонность по отношению к творческому процессу, к актерам и главному режиссеру. Я остаюсь в театре, мне это дорого и мне не хочется все бросать, но только при жестких условиях – чтобы в мой творческий процесс не вмешивались, и я беру те пьесы, которые я считаю нужным брать, и я их ставлю с теми актерами, с которыми я считаю нужным работать, а оценивается пусть результат. Мне будет жаль бросить это дело, но если меня хотят таким образом поставить, чтобы я стоял и говорил «Будет сделано!» – этого не будет, я слишком уважаю свое профессиональное достоинство, я слишком уважаю тот театр, который я здесь создал.

Корр.: Вы видите какую-то роль в этом отдельных членов попечительского совета?

Морозов: Со стороны некоторых членов попечительского совета и, в частности, со стороны господина Вавилина, председателя НТБ, я вижу желание видеть театр другим, желание диктовать мне те или иные условия – с кем я буду работать и как я буду работать. Насколько они обоснованны? Может быть, человек считает, и другие считают: я даю деньги – я заказываю музыку. Может быть. Но не с таким режиссером, как я. Я вправе не просить, а требовать доверия к себе. Если это доверие есть – тогда я согласен, я хочу работать в театре «Колесо». Если этого доверия нет, то выполнять такие желания я не собираюсь.

Кто в доме хозяин

Из последних событий в театре. Директором издан приказ в отношении главного режиссера: до 2 декабря представить распределение ролей Ольги Самарцевой в ряде спектаклей, чтобы они игрались двумя составами актеров. Разумеется, в отношении остальных ведущих артистов «Колеса», на которых строится тот или иной спектакль, ничего подобного не было предпринято. Морозову либо остается получить выговор за неисполнение приказа, либо пойти на то, что ни в одном театре, в принципе, не практикуют: обычно дублируют лишь роли второго ряда.

Также был обнародован приказ, запрещающий без письменного разрешения директора использовать служебный транспорт за пределами города. Как правило, иногородние поездки совершались в основном в Самару в СТД (Союз театральных деятелей), и ездили туда лишь директор Лакеева и режиссер Морозов. Бессмысленный приказ едва ли помешает главному режиссеру перемещаться туда, куда ему необходимо, но в очередной раз напоминает, кто в доме хозяин.

Все говорит о том, что Анатолия Морозова просто убирают из города, провоцируя своим прессингом на те или иные поступки. Бесконечно долго продолжаться это не может. Кажется, наступил момент поставить точку в затянувшейся истории. Хорошо, если стороны найдут разумный компромисс. Если нет – театру остается только посочувствовать.

P.S.: К сожалению, нам так и не удалось получить комментарии второй стороны конфликта. Все люди занятые. Но мы не теряем надежды.

ТО №223 (1375) 29.11.2005