Читать книгу Как выжить евреям - Яков Рабинович - Страница 21

Из бесчисленных мифов, которыми окружают себя диктаторы всех времен и народов, в особой чести у них миф о «простоте и скромности» стоящих на вершине власти, об их бескорыстии, что должно создавать у подданных впечатление о близости к народу, пробуждать трепетную веру в то, что помыслы и трудовые будни диктаторов заполнены заботой о благе обычного человека – все для него и ничего для себя.

Кому-то из диктаторов для полного комфорта якобы хватает простого солдатского одеяла, кто-то всю жизнь ходит в мягких кавказских сапогах (видимо, аналог русских лаптей), а у кого-то все удовольствия исчерпываются сигарным дымком. Покурил, и за работу во имя народа – никаких личных благ вождям не нужно. Главное, конечно, чтоб люди об этом знали.

Вот и Гитлера до сих пор нередко изображают этаким ангелом: не пил, не курил, мяса не кушал, вел спартанский образ жизни, в 1934 г., бедолага, даже от зарплаты отказался. В кайзеровские времена, что пришлись на его молодость, жил на деньги матери и тетки, мечтая о карьере и деньгах великого художника. Но когда помощь от родственниц иссякла, оказался Адольф в приюте для бездомных.

Кое-как перекантовался в Линце, а когда перебрался в большой Мюнхен, изредка продавал собственноручно намалеванные картинки и тем сводил концы с концами. Вернувшись ефрейтором после Первой мировой снова в баварскую столицу, снимает дешевую меблирашку на Киршштрассе, 41 – и опять бедствует. И вновь мечтает о роскоши, а живет настолько не по средствам, что из-за долгов его перестают пускать в скромное кафе «Шиллингсалон». Мне довелось видеть в музее копию его банковского счета 1919 г. – в остатке со всеми процентами 15 марок 43 пфеннига.

Он никогда не отделял политику от денег. Вспоминая о путче 1923 г., фюрер писал, что одна из его главных целей объяснялась «примитивной финансовой нуждой». В НСДАП Гитлер видит поначалу не столько организацию, которая вынесет его на вершины власти, сколько источник, который поможет ему выбраться из бесконечных денежных пропастей. Он выторговал себе ставку по 200–250 рейхсмарок за каждое выступление на митингах нацистов. Колесил за черной славой и деньгами по городам и весям, произнося порой по нескольку речей в день. Партия нуждалась в средствах, а еще не состоявшийся вождь купил для себя лично на казенные деньги самый дорогой в то время «мерседес». Приоделся, завел даже смокинг и цилиндр – позднее, став «скромным и бескорыстным слугой народа», не разрешал публиковать эти фотографии, но в начале двадцатых годов надеялся, что джентльменская экипировка поможет пробиться в сферы богатой и влиятельной аристократии.

Не пробился бы, если бы не помогли те, кто увидел в нем нужного человека. Ему оказывают протекцию писатель-антисемит Дитрих Эккарт, крупная фигура в среде германских националистов, госпожа Вагнер, невестка любимого композитора фюрера, хозяйка байройтских фестивалей, собиравших тогда денежную знать Германии, Эльза Брукман, урожденная румынская принцесса и жена богатого издателя, Хелена Бекштайн, супруга берлинского миллионера, владельца фирмы по производству знаменитых пианино, Эрнст Ханштенгель, весьма состоятельный и известный в международных кругах торговец произведениями искусства. Его сын, вспоминая ныне, как отец преподавал бывшему ефрейтору благородные манеры, говорит, что Гитлер их очень быстро усваивал, поскольку «был артистичной натурой».

Еще недавно изгоняемый из захудалого кафе, он стал желанным гостем в аристократических салонах – любимым не за глаза, исполненные природной наглости, и не за усики, ставшие вскоре предметом обожания и подражания для его единомышленников. В нем видели «сильную личность», которая поднимет Германию с колен, рассчитается с соседями-обидчиками, расширит «жизненное пространство», ограбит и уничтожит евреев, обеспечит богатым еще большее богатство. И не скупились на подарки будущему фюреру. «Скромному и бескорыстному» жертвовали деньги, драгоценности. А капитан рейхсвера Эрнст Рём, с которым Гитлер вскоре разделается, собирал для него деньги среди германского офицерства.

Под пропагандистский трезвон о том, что все средства идут на «нужды движения», многие миллионы оседали в частных сейфах фюрера. Он не стесняется прибирать к своим рукам каждую марку. Пишет в партийную газету «Фёлькишер беобахтер» и получает гонорары. Ему идут отчисления от партийных взносов. Финансовый поток течет от продажи «Майн Кампф», которую со временем обязан был покупать каждый член НСДАП. В конце двадцатых годов учреждается специальный «Фонд борьбы», куда собирали деньги на каждом митинге, обходя участников с картонными коробками – не из-под факсов и ксероксов, конечно, поскольку не существовало таких аппаратов, – но суммы в конечном итоге измерялись миллионами. Еще не став канцлером, Адольф Гитлер превратился в одного из самых богатых людей в Германии.

В 1933 г. как главе правительства ему положили оклад в 29 тысяч рейхсмарок, через год добавили еще 18 тысяч, что в триста раз превышало средний заработок немецкого рабочего. Фюрер официально заявляет об отказе от зарплаты, но в действительности продолжает ее получать, хотя зачем эти гроши бесконтрольному распорядителю не только партийных, но и государственных средств – «все вокруг народное и все кругом мое»? Не исчезающая с годами, по сути, бессмысленная жадность?

С 1937 г. в Германии стали печататься огромными тиражами почтовые марки с изображением Гитлера, от каждой из которых ему лично поступали отчисления. Даже в доходах от официальных фотографий, которые делал его придворный мастер Хофман и которые в огромном множестве расходились по стране, фюрер имел свою долю. И различные «фонды искусств», которые опекал несостоявшийся художник, приносили ему постоянный «навар». Не брезговал фюрер такой мелочевкой даже в ту пору, когда одаривали его «капитаны индустрии» сотнями миллионов рейхсмарок, равными нынешним миллиардам евро.

Сначала его поддерживали немногие и понемногу. Потом тайно и без расписок пожертвовал крупную сумму барон Тиссен. А к середине тридцатых годов будущий военный преступник, пушечный король Густав Крупп уже держал в своих руках «общак», куда и стекались эти средства. Не внакладе, конечно, оставались жертвователи – в военную промышленность нацисты вложили из госказны 16 миллиардов рейхсмарок. За год до начала гитлеровской агрессии туда направлялась каждая вторая марка, отобранная у немецких налогоплательщиков.

Среди них не было ни гроша из личных денег фюрера. Когда Гитлер стал в 1933 г. канцлером Германии, добросовестные и, видимо, не являвшиеся членами НСДАП чиновники финансового ведомства установили, что числятся за ним огромные долги по налогам. Чиновников наказали, фюреру в том же году списали половину недоимок, а на следующий год вообще освободили его, единственного из граждан Третьего рейха, от уплаты налогов.

Никто не знает, в каких величинах измерялось личное состояние фюрера, поскольку он не делал различия между собственным кошельком, государственной казной и партийными средствами. Из этого многомиллиардного богатства Гитлер, усвоивший мафиозную мораль делиться с ближними, щедро подкармливал свое окружение: Геббельсу подарил виллу под Берлином, отнятую у еврейской семьи, и огромный земельный надел, каждый фельдмаршал вместе с жезлом получал по 200–250 тысяч марок, а Лееб на день рождения – дворец и поместье ценою в 900 тысяч, в котором, кстати, живут и сейчас его наследники. Своей спутнице жизни Еве Браун «скромный вождь» привез из оккупированного Парижа в подарок заурядную пудреницу, о чем нацистская пропаганда шумела не одну неделю, но не проронила ни слова о том, что за государственные деньги фюрер пожаловал этой самой Еве частный самолет, а ее родственникам – виллу.

Для себя же непьющий и некурящий вегетарианец, образцовый спартанец в быту отдавал приказания строить резиденции, виллы, дачи, в некоторых так и не побывав ни разу, в частности под Варшавой – в помпезном дворце, отделанном с вызывающей роскошью. Понятно, денег на их отделку не жалели. В 1938 г. в Берхтесгадене только на прокладку тоннеля и сооружение подъемников в частной даче фюрера угрохали более 30 миллионов рейхсмарок, притом что все тяжелые работы производили узники концлагерей. Вкладывал Гитлер казенные деньги и в свои доходные дома – в одном из них, в Мюнхене, располагается сейчас полицейское управление.

И без упоминания народной мудрости о «рыбе, гниющей с головы», ясно, что с большого «бескорыстного фюрера» брали пример средние и малые фюреры. Гауляйтер Гамбурга Кай Кауфман, например, занимался «прихватизацией» имущества евреев и других «врагов нации», собирая награбленное в «фонд поддержки». Лучшее из него посылал в Берлин, из остального «поддерживал» своих чиновников, но в первую очередь – самого себя. Историки называют разные суммы конфискованного в Германии имущества евреев, оценивают, в частности, в 10 миллиардов рейхсмарок. Во всяком случае, среди отнятого – берлинский торговый центр KaDeWe, отель «Кемпински», сеть магазинов, из которых образовались Hertie. Известно, что многомиллионное состояние торгового дома Неккерман выросло на чужом, еврейском, добре.

Патологическая страсть к наживе не оставляла Гитлера до последних минут его жизни. Сидя в бункере под заключительный грохот военной канонады, фюрер вносил последние штрихи в эскиз «музея фюрера», который он собирался открыть в Линце, наполнив его бесчисленные залы бесчисленными сокровищами, мировыми шедеврами, похищенными в Советском Союзе, в других странах, по которым прошел нацизм кованым сапогом. В Третий рейх вывозилось все представляющее ценность – от антиквариата до золотых коронок, вырванных у узников лагерей смерти. Лучшее из награбленного, отобранное знаменитыми искусствоведами Германии и эсэсовскими главарями, доставалось лично фашистскому диктатору.

Перед тем как покончить жизнь самоубийством, фюрер диктует свое завещание. «Все мое имущество, – говорится в нем, – я оставляю партии. Если ее не будет, то государству. Если не будет государства, то в моем решении не будет необходимости». Часть безмерного состояния Гитлера национализировали после войны, сотни картин, не востребованных законными владельцами, находятся под контролем финансовых органов Берлина. Несметные богатства растащили по миру беглые нацисты, огромные ценности скрыты до сих пор в тайниках. А около сорока наследников фюрера продолжают многолетние тяжбы в надежде урвать свой клок из награбленного добра.